***
— Боже, Уилл, я же просто пошутил! — Майк выглядел безумно виноватым, размахивая руками, а потом и вовсе тяжко вздыхая. — Мы хотим доиграть компанию, правда! — Д-да! Это.. очень интересно! Синклер стоял в стороне, но тоже почувствовал, что наговорил лишнего. Уилл редко вёл себя подобным образом, скорее, держался закрытым, но сейчас все эмоции будто взбухли и прорвались наружу. — Хорошо. Молодцы. Вы выиграли, компания закончена. Я домой! Уилер прошел через Лукаса, случайно задевая его плечом из-за шмоток, накиданных на полу. Взгляд его карих не на шутку взволнованных глаз вцепился в обиженного Байерса. На самом-то деле: они столько раз игнорировали его просьбы провести время вместе и всего лишь поиграть в D&D. Неужели нельзя было перестать вести себя, как последние ублюдки, и спокойно доиграть чертову партию до конца? — Нет, давай закончим по-нормальному. — Забудь, Майк! Просто забудь! Хорошо? — Уилл со злостью швырнул свой фирменный костюм мудрого старца на тумбочку и обернулся к брюнету. Его лицо покраснело, а в голосе стала преобладать хрипотца. Вкупе с обидой эти крики заставляли напрячься парней. Им не то, чтобы не хотелось брать ответственность за срыв друга, просто ссориться с кем-то из команды — плохая примета. А уж обидеть того, от кого меньше всего ждешь — вдвойне. — Но.. — Да ладно, Уилл.. — Синклер протянул к нему руки, думая остановить, точнее, давая себе призрачную надежду на это. — Двигайся! Обстановка стала еще неприятнее, когда любитель игр оттолкнул Лукаса в сторону и принялся быстро подниматься по лестнице, держась за деревянные перильца. На улице дождь лил как из ведра, тяжелые капли тарабанили по крыше автомобиля Тодда Уилера, и создавалось ощущение, что это, черт возьми, град. Но следов ото льда на пороге и тропинке не было, лишь запах сырости, да огромные лужи, в которых утопал газон. В такие дни никто из ребят старался не выходить из дома, и иногда оставались на незапланированную ночевку. — Уилл, ну вернись! Там такой дождь! — как только Байерс притронулся к своему велосипеду, послышался возмущенный голос за спиной. Он оказал честь развернуться, а не проигнорировать Майка от глубочайшей обиды, хоть и хотелось треснуть по роже этому предателю. На коже пробегали мурашки, и лимит времени на объяснения или извинения у Уилера молниеносно сокращался. — Я хочу извиниться, окей? Это была крутая компания, очень крутая. Просто у нас не было настроения. — В том то и дело, Майк! У вас теперь никогда нет настроения! Вам насрать на эту игру! — Неправда! — Ооо, серьезно? И вам не насрать на всех её участников? Где Дастин сейчас? Этот вопрос поставил Уилера в тупик. Его брови опустились на место, а глаза забегали в поиске любого другого места, только чтобы не столкнуться с разъяренным взглядом напротив, так и заставляющим почувствовать всю боль, передать её во всех оттенках. Таков был Уилл Байерс всегда. Если ему действительно плохо, страдали все, кто находился рядом, потому что после всего сказанного им хотелось кричать, доказывая обратно. Но этого не происходило. Потому что он прав. — Вот, видишь! Тебе наплевать на игру и на нас! Ты разрушил всё, что было, и ради чего? Чтобы проводить больше времени с глупой девчонкой? — Дина не глупая! Это не моя вина, что тебе не нравятся девчонки! — Майк оскорбленно выплюнул эту фразу в диком порыве поставить Байерса на свое место, ведь он, несмотря на обиду, не смеет унижать тех, кто не имеет никакого отношения к ссоре. Но увидев то, как изменилось выражение лица Уилла, смягчился, будто опять сказал лишнее. Уилер не понял до конца, что он хотел донести до друга — понял, что усугубил ситуацию, когда ощутил внутри новую волну беспричинной вины. Несколько секунд, кроме звука дождя, ничего не было слышно. — Послушай. Я не пытаюсь сейчас как-то оправдаться, окей? Но мы больше не дети. В смысле, на что ты надеялся в самом деле? — непонимающе спрашивал Уилер, подходя ближе. — Что у нас никогда не будет девушек? Что мы будем сидеть в моем подвале и играть в игры, пока не состаримся? — Да, — уверенно закивал головой Уилл, наплевав на эгоистичное желание. Он был искренен и честен с Майком прямо сейчас, а остальное не было его проблемой, — именно на это я и надеялся. В следующий момент Байерс вернулся к мокрому велосипеду и залез на него, чувствуя, что одежда становится влажной, она неприятно липла к телу. — Уилл.. Уилл! Да ладно тебе! Майк решил остаться под крышей, когда захотел подойти к уезжающему парню. Тот без промедлений скрылся за кустами, а потом уже и за домом, отрезая любые шансы догнать себя. Внутри полыхал жар, и Байерс был готов поклясться, что не заметил, как приехал к своему детскому замку, минуя скользкую дорогу и траву, ловя на своих щеках саднящие холодом ветви склонившихся от тяжести деревьев. «Это не моя вина, что тебе не нравятся девчонки!» Ноги бесконтрольно понесли внутрь, включая яркую теплую лампу-ночник. Так было безопаснее и уютнее. Уилл небрежно уселся на мягком сухом матрасе и скрестил ноги, чтобы снять с них растущее напряжение. Под ложечкой всё еще сосало от причиненной обиды и от слов Уилера. Это одновременно значило всё и значило ничего. В то время, пока остальные ребята развивались, находили новые увлечения и складывали свои характеры из жизненного опыта, парень был заключен в Изнанке. Наверное, это он понял только в данный момент. Все нашли девушек, думали о будущем, а Уилл оправлялся от шока, засиживаясь по два-три часа в кабинетах врачей. Благодаря хрупкому терпению Хоппера они ездили не так часто, как нужно было по рекомендациям доктора — Джойс доверяла сохранность сына лишь Джиму, и в его компании ей, понятное дело, становилось легче переживать последствия пережитой травмы. Обрывки разговоров с медперсоналом случайным образом всплывали в голове. По рукам проходила дрожь, поэтому юноша вцепился пальцами в открытые колени. Футболка, шорты, нижнее белье — из них можно было выжимать воду для полива цветов. Ему не хватает Джойс. С тех пор, как она устроилась на дополнительную работу в тот же магазин, женщина начала приходить домой на целых два часа позже. Мальчишка не особо был разговорчив, но вспоминая их душевные беседы, в сердце теплилась любовь. Джонатан стал встречаться с Нэнси, но даже он, тот, каким помнит его Уилл — забитым, без друзей, одиноким, но веселым старшим братом —, он стал уделять ему меньше внимания. И это было всё не то. Зимний бал запомнился Байерсу танцем с той странной девочкой, которая сама подошла к нему и пригласила на танец. Ему не хотелось. Она положила его ладони к себе на талию и приблизилась так близко, что сердце парня зашлось в сбитом ритме. Вдали на скамье сидел Дастин. Такой грустный и одинокий, и Уилл бы с удовольствием побыл с ним рядом, чтобы склеить веселую компанию и шутить над присутствующими, но и тот под конец забылся в улыбке Нэнси. Самый дерьмовый Зимний бал, который у него когда-либо был. Все вокруг предавались веселью, радости, смеху, а ему не оставалось ничего другого, кроме как создать иллюзию счастья. Воспоминания с головой окунали в омут эфемерного мира, в котором моменты каким-то образом путались между собой и теряли любую связь. В сознании возник самый яркий образ, картина того вечера. Это Майк Уилер. Его темные глаза, еще по-детски щурящиеся от смущения перед противоположным полом. Когда брюнет улыбался, у век образовывались забавные морщинки, которые появлялись лишь тогда, когда улыбка его была искренна. — Глупо.. — тихо просипел юноша, стискивая зубы с такой силой, что они скрипнули друг под другом. В руках оказалась фотография с Хэллоуина. Прямо после того, как мальчишки встретились у школы. Там все улыбались. И они выглядели поистине счастливыми детьми, когда проводили время вместе. — Так.. г-глупо.. Уилл не стал подавлять в себе бурю эмоций, разрывая фотографию на несколько мелких кусочков и выбрасывая за пределы Замка Байерса. Те отмокнут, навсегда придут в негодность без шанса склеить раны и оставить шрамы в напоминание об ошибке. Он сам являлся шрамом в напоминание своим друзьям о том, что люди могут остаться в прошлом, вернее, перестать взрослеть. И что существует такой дерьмо-мир, как Изнанка, вывернувшая его судьбу, как ей удобно, забираясь в потаенные кошмары, покоившиеся по темным углам души. Но даже там они находили отклик, выходя наружу снова. И снова. Чтобы отвлечься от ненужных мыслей, Уилл нашел в полке баночку запасных таблеток. Они несли в себе седативное действие, ибо в момент вспышек отчаяния парню всегда нужна была эмоциональная помощь, сбавляющая чувства на минимальный уровень. Это было единственно правильным решением. Всего две-три штуки точно не помешает, как говорила Джойс. Только пользу препараты возымели уже после того, как Уилл сорвался, задыхаясь в своих всхлипах и выбегая на улицу. Он стал ломать убежище. Бессовестно крошить битой то, что создавалось почти целый год их с братом совместными трудами. Внезапно его сознание помрачнело, и парень без сил упал в траву, закрывая уши локтями, чтобы не слышать оглушающий шум ливня. А потом он провалился в Изнанку.***