Кукла Кровопролития

— Хэй, вставай, чёрт возьми! Твоё время вышло-о! — Зак уже как минут пять пытается разбудить Гарри, тряся его за плечи, пока тот лишь тихо сопит и не поднимает головы с чужого плеча. — Аргх-х, — рычит брюнет и трястёт парня сильнее, чем раньше. Тот снова почти не реагирует, и лишь зевает, устраиваясь поудобнее. — Вставай! — А? Что? — вскакивает лавандоволосый, озираясь по сторонам и в итоге натыкаясь на сердитые разноцветные глаза Фостера. Гарри сглатывает. А ему так хорошо спалось. Парню снился прекрасный сон: как он наконец-то встречает ее, и как она вспоминает… Хотя, это неважно сейчас. Сейчас парня волнует лишь разгневанный взгляд напротив. Завораживающий и разгневанный взгляд напротив. Глаза Айзека, честно, прекрасны (По мнению Гарри, конечно же). Чёрный, — как его собственные глаза, — не отражающий в себе ничего, кроме самого Гарри, и жёлтый — яркий-яркий, с множеством бликов. — О-ой! П-прости! — Тц, — цыкает в ответ Зак. — Чёрт с тобой. Давай, шуруй туда, куда собирался! — рычит он. Гарри быстро вскакивает с пола, как вдруг свет выключается. — Ха?! Да что тут вообще с электричеством?! Ай! — Ой, я, кажется, наступил тебе на ногу! — Да ладно, а я как будто не понял этого? — Ох, мои могилы… — раздаётся детский насмешливый голос где-то в темноте. — Какой жуткий вандализм, Зак… — свет включается так же резко, как и выключился. Перед парнями на одной из разрушенных могил сидит мальчик — лет так больше десяти точно. На его голове большая тыква, в руках лопата, на нём надет комбинезончик, большие сапоги, а на руки одеты перчатки. — А? — Я ведь приготовил для тебя могилу! На вас двоих, если быть точнее! — Хах, как по мне мо-… Наша могила была убогой. Зато над той большой ты усердно трудился, да, сопляк?! — Ну конечно же! Я ведь люблю Её! Я так устал копать всем могилы! Хоть мне и нравится это, но обычно все, кто ложился в них, выглядели просто ужасно! Бе-е! — хихикает мальчишка. — Я хотел сделать для Неё самую лучшую могилу! Я влюбился в Неё с первого взгляда! И я уверен, что она Ей точно понравится! По сравнению с этими всеми трупами, Она — просто Богиня! Ведь, даже сгнив… Она, моя любовь, будет выглядеть прекрасно! — Ты знаешь, что это отвратительно? — бурчит убийца, схватив с пола свою косу. — Да ладно? А может… Ты просто никогда не любил? Или тебя не любили? Что из этого тебе нравится больше?! — лукаво спрашивает тыквоголовый. — Х-хей! — А? Это ты! А я и забыл о тебе! — он поворачивается к Гарри. — Ты… Действительно любишь эту девочку? — заикаясь, спрашивает художник. Он сильно нервничает — это видно по его дрожащим коленкам. — Конечно! — сияет маленький гробовщик. — Да это… Это никакая не любовь! — вскипает Гарри. — А? — Это какая-то глупая привязанность, да и, к тому же… Извращенная какая-то! Убивать любимого человека? Да каким нужно быть отбитым на голову?! –Д-да! Да как ты смеешь?! Вы глупые! Я всё равно найду свою милую Рей! И никто мне не помешает! — Ах, ты… Сволочь! — Фостер замахивается своим оружием, но свет вновь гаснет. Спустя несколько секунд он включается, но мальчика уже нет рядом. — Ну и куда он, блять, делся? — Ха-ха-ха-ха! — М-м, кажется, — задумывается Гарри. — Смех идёт оттуда, где я был! — он указывает на дыру в стене. — Здесь… Да, вот! Нам нужно туда! Но подожди! Ты знаешь его? — Ага. — И… Как зовут этого мальчишку? — Аргх, тебе так интересно?! Эдвард Мейсон или типа того. — Оу… Хорошо, тогда пойдем! — он поворачивается в другую сторону и подбегает к какой-то двери. Она оказывается открыта. Махнув Заку рукой, он дожидается, когда тот дойдёт, и бежит в новое помещение.       Внутри темно, само же помещение достаточно большое. Как и прежде, свет загорается очень резко. Мальчик стоит прямо перед ними, держа в руках лопату и, кажется, улыбаясь. Гарри начинает нервничать и быстрым движением руки нащупывает у себя в плаще конфету и — о боже! — они у него еще остались?! — М-м-н.. Послушай, Гарри, — обращается маленький мальчик к художнику. — Ты ведь забрал те три бумажки со стола, так? Но почему же ты не прочёл… Своё досье? — черноглазый хмурится. И к чему вообще клонит этот парень? — Хэ?! О чем это ты?! — кажется, Зак научился читать мысли, это единственное объяснение, которое есть у Гарри. — Ой, да черт с ним! — резко выкрикивает черноглазый, поворачиваясь к Фостеру. — Просто рубани его своей косой и дело с концом! — даже у такого человека, как Гарри, могут к хуям сдать нервы. — Охо-хо! Кажется, я его разозлил! — Хорошо-о, жалко это признавать, но я согласен с тобой, черноглазка! — серийный убийца быстро подбегает к тыквоголовому и замахнивается косой, но Эдвард вовремя отбегает в сторону, уклонившись. — Не поймаешь, не поймаешь! — свет в который раз погасает и резко включается. Мальчика снова нигде не видно. — Вот блять! Как же он заебал убегать! — Если я не ошибаюсь, там была ещё одна дверь. — Ну так чего ты ждешь? Побежали, блять!       Выбежав из одной, они бегут в другую комнату. Дверь туда открыта и ведёт в длинный коридор. Пройдя дальше, парни выходят в большую комнату. Перед ними находятся ступеньки, ведущие наверх, и прямо посередине прохода стоит Эдди без тыквы на голове и весело улыбается, крутя в руке лопату. Заметив Фостера и Гарри, он загадочно хихикает: — Ох, боже, как же вы быстро! Я даже не успел нормально подготовиться! — О чём это ты? — удивленно спрашивает лавандоволосый, прищуриваясь. Здесь что-то не так. Вот только что?.. — Ну, знаешь, Гарри, я тут походил по своему любимому этажу и наткнулся на две прекрасные вещички! Ох, я уверен, тебе сразу же станет завидно! — свет гаснет, а когда включается, мальчик уже стоит в сторонке. Рядом с ним стоят две девочки. Одна точно старше другой. Они связаны спина к спине, а рты заклеены скотчем. У одной из них — длинные блондинистые волосы, голубые глаза, она одета в полосатую кофту и короткие шорты, на плечах — белый кардиган, а в руках сумка. Гарри сразу же подумал: «Это та самая Рейчел Гарднер». У другой же длинные темные волосы, — каштановые — её глаза сверкают красным, а на ней надета белая блузка, чёрная юбка и красный галстучек.       Гарри застывает в немом шоке.       Эта девочка так похожа на неё.       Или... –… –… –… –… — И-иб?!