***
— …-арри! Очнись, Гарри! — слёзно кричит Иб, утирая появившиеся сопли тем самым платочком, который ей несколько лет назад дал её первый и лучший друг. Гарри не просыпается уже больше получаса и, как сказал Зак минут пять назад, если он не сделает этого ещё столько же, он просто уйдёт и оставит девочек один на один с трупом. Конечно же, Иб давно знает, что у этого парня были какие-то проблемы со здоровьем, она ещё с галереи помнит, как медленно Гарри бежал и как часто билось его сердце, когда они останавливались на время. У него тогда с собой были лимонные леденцы и зажигалка, что очень напоминало атрибутику человека, старающегося бросить курить. Как-то раз он сказал, что курит — Иб не настолько глупая, она знает, что это плохо влияет на организм и особенно на лёгкие, но черноглазый тогда лишь отмахнулся, сказав ей, что давно бросил это дело и теперь старается привести себя в форму. Вот только тот, как оказалось, нагло соврал ей, потому что, ну, это же Гарри! Он никогда не скажет правду, особенно, если эта правда может как-то обидеть или навредить маленькой, но смекалистой подружке. Для него она тоже была первым другом. Конечно, а кто бы стал дружить со странным пареньком, который кроме того, что выглядит, как какая-то девушка, одевается, как какая-то девушка, так ещё и рисует ко всему этому? Он всегда был замкнутым, поэтому, только закончив школу и покинув своих ненавистных родителей (а точнее, только мать), Гарри будто начал расцветать. У него была тетя, владеющая своей собственной школой искусств в их маленьком городе. Она учила многих и многому: хочешь рисовать? Без проблем, научим! Хочешь танцевать? Балет или, может, что-то посовременней? А может, ты хочешь играть на гитаре и петь? Записывайся, и в будущем станешь отличным певцом, актером и так далее, прямо как Аюми Хамасаки! Если честно, парень действительно обожал её песни, — что, в принципе, нормально, потому что в его детстве Аюми была очень даже популярна, — особенно любимой песней, у него была именно «Blue Bird». Если говорить кратко, эта женщина была такой талантливой, и её вкусы так сильно совпадали со вкусами юного художника, что тому иногда казалось, будто его настоящей матерью была именно она, а не та особа, с которой он прожил почти восемнадцать лет. Это всё Иб успела узнать всего за одно страшное путешествие по такой же страшной галерее вместе с этим прекрасным парнем. Совсем недавно она подслушала разговор Гарри и Айзека, в котором второй говорил о том, что первый как-то неровно дышит к маленьким девочкам, в особенности к ней. Конечно же, она тут же посчитала это очень глупым и не стала слушать, что ответил парень на такое заявление. Да, кто-то мог подумать, что они испытывают чувства друг к другу, но это же не больше обычной дружбы, так? Она ещё ребенок, учащийся в школе, который даже не получил паспорт, а Гарри? Гарри уже как несколько лет взрослый мужчина, которого такое точно не интересует, да и зачем оно? Он же ей как старший брат, защищающий свою младшую сестрёнку, то есть её. О каких к чёрту отношениях вообще может идти речь? Это же даже не обсуждается. И, к тому же, они хоть и друзья, но личности уж больно разные. Гарри — нежный и солнечный парень, очень загадочный и готовый помочь каждой букашечке, но при этом он всё ещё может спокойно надавать кому-то. Вот если вспомнить момент с… А это и неважно в принципе. А Иб? Иб — спокойная, немного безэмоциональная, совсем не примечательная девочка, которой нужны друзья, но она в принципе не против побыть и без них. Её не так легко напугать, как черноглазого, но при сильном горе она будет пускать свои солёные слёзы без остановки, она ведь всё ещё ребенок, как никак. Да о чём вообще говорить, она прямо сейчас еле-еле сдерживается, чтобы не разреветься! И всё же присутствует несколько факторов, не дающих ей этого сделать: Фостер, злобно топающий ногами, при этом орущий всякие скверные словечки, о которых ей рано ещё знать, сожалеюще обнимающая её Рейчел и всё же какой-то, но присутствующий, пульс у Гарри. Может, он и не в сознании, но факт того, что парень жив, уже хоть как-то успокаивает её. — И долго эта шпала будет спать? — сердито шипит Зак и пинает ногой чужое тело. — Я не продержу здесь ещё и часа. Кажется, что воздух всё ещё кишит частичками этого грёбанного газа. Сука, я всё ещё не понимаю, как ты могла с ним подружиться? Он же такой. Такой… — Какой такой? — недоумённо спрашивает Гарднер, крепче сжимая в руках резко застывшую шатенку, которая своими большими красными глазами ошарашенно смотрит на убийцу. — Ну, на пидора смахивает, понимаете? — Я-то, возможно, и понимаю, но Иб ещё слишком мала и… — Пи-до-ра? — тихо тянет девочка, будто пробуя слово на вкус. — Это гей, да? Ну, парень, любящий парней, а не девушек, я правильно поняла? — Как ты... — Но Гарри точно не гей, — тут же прерывает она Зака. — Он би-се-ксу-ал… Или что-то подобное, я не помню. — И что значит это твое заумное словечко? — Это значит, Зак, — тут же отвечает, на этот раз, уже Рей. — Что человек любит оба пола: и женский, и мужской. Он и не гомосексуал, но и не натурал. Так что ты не можешь называть его, кхм, геем, потому что девушки ему нравятся тоже. Это просто будет неуместным. — Ага, девушек… Ты хотела сказать маленьких девчушек, как ты и она, которые ещё толком и ходить не научились? — усмехается Фостер и замолкает. Он явно ждёт, что ему хоть что-то, да ответят, но даже спустя пять минут в комнате продолжает стоять напряженная тишина. — Эй, вы чего скисли так? Я же просто пошутил, не сдохнет ваш распрекраснейший Гарри, не позволю такому случиться, окей? Он пообещал мне, что выведет из этого места, а значит, без него мы все, ну, как рыбёшки на суше, понимаете? Так мы еще и находимся не на моем этаже, а на этаже этой долбанутой сучки, что ухудшает нашу ситуацию раз в сто. Думаю, вы уже поняли, насколько сильно она любит садомазо и подобную чепуху. — А если он всё же… Гарри ведь был моим первым другом, который открыл мне глаза и спас… Е-если я его потеряю, то… — как будто в трансе шепчет красноглазая девочка, сильнее цепляясь за порванный плащ мужчины. — Ведь тут проблема даже не в т-том, что я не выберусь… Он же спасал меня так много раз, так почему я сама не уберегла его, хотя знала, что тот сломанный, н-но отчасти действенный противогаз ему нужнее, чем мне? — Подожди-подожди, так он отрубился не из-за того, что не выдержал веса твоей тушки, а потому что у него какие-то проблемы с организмом?! — Эй, я ещё ребенок и вешу совсем немного, пожалуйста, не оскорбляй меня без повода! — Плевать. Так, какие у него проблемы? — уже спокойней бурчит парень, бросает свою косу на пол, садясь рядом с телом и девочками. — Я помню, как при первой нашей встрече он носил с собой зажигалку, — при упоминании этого предмета Зак как-то странно кривится. — Ам, и лимонные леденцы. Хоть я и была ещё маленькой, но прекрасно понимала, что обычно такой «сет» вещей носят люди, старающиеся бросить курить. А ещё он часто кашлял, так что… У него точно были проблемы с легкими из-за вредной привычки. Да и к тому же, в итоге он сам мне сказал об этом. — Тьфу! А если бы он действительно сдох?! Что за упрямый, ёбнутый на всю голову парень, который ищет приключения на свою всратую задницу?! А если бы вы не успели мне сказать о том, что карточка была развернута другой стороной и я всунул бы её, что же было бы?! Мы бы сдохли там, потому что наш главный мозг — цветочный парнишка по имени Гарри — потерял сознание! Заебись было бы, а! — кричит, при этом всплеснув руками, Фостер. Однозначно, такой поступок, конечно же, был очень глуп для такого, как выразился Зак, «Главного Мозга», но что ещё было делать в такой ситуации? Он же просто волновался о них и не мог нормально думать. Так ведь? — Да и к тому же..! — Т-ты только что… Назвал мен-ня «Главным Мозгом» или т-типа т-того? — откуда-то сбоку доносится тихий хрип, и все тут же поворачивают головы в направлении к телу Гарри. Тот, еле-еле открыв глаза и быстро дыша, смотрит на них помутнёнными глазами, нервно, но, в то же время, радосто, улыбаясь. — Ч-чёрт, у нас в-ведь нет в-воды, так? Хоч-чется сильн-но пи-и-и-ить… — тянет парень, а после медленно облизывает свои губы. — Г-га… Гарри! — визжит Иб, тут же обнимая его за плечи и до боли в спине сжимая. — Ты живой! Ты не мёртв! Я так боялась, что ты… Ты… Я ведь знала, что у тебя проблемы, но не отдала этот чёртов противогаз… Извини меня, пожалуйста, я действительно не хотела! — Успокойся, Иб, и отпусти мен-ня, иначе я умру, но на этот раз по-настоящему. — На этот раз ты умрёшь, потому что я тебя убью! — рычит Фостер, со всей силы ударяя лавандоволосого в живот. Тот скручивается и хватается руками за ушибленное место. — Ай, но за что?! — За то, что ты, недоумок, не сказал нам о своей проблеме и чуть не сдох. А теперь, быстро вставай, шевели своими длинными ножками, чтобы мы наконец-то могли продолжить свой путь. Мы и так пробыли тут из-за тебя слишком долго, да и мне что-то странное и старое вспомнилось, меня аж блевать тянет от этих воспоминаний. Быстро-быстро, — он резко встает, пинает парня в ногу и отходит в сторону своей косы, поднимая её. — Я понял, — Гарри всё же встаёт тоже и, хотя ноги его всё ещё не держат как надо, он потягивается, улыбаясь. Опустив голову, парень подаёт правую руку Иб, а левую — Рейчел, и те только с радостью их принимают. В этот момент Айзек лишь фыркает, направляясь прямо по белоснежному и светлому коридору, к двери с решётками — к единственному их пути на «свободу». Остальные идут за ним, уже не так сильно радуясь, как прежде, и понимая, что, как только они зайдут туда, этакие испытания от Кетрин снова начнутся. Убийца быстрым и сильным пинком открывает — железную! — дверь, а за ней — одна лишь темнота. Проходя внутрь, Гарри и девочки застывают в немом шоке и маленько — страхе. Перед ними очень даже длинный коридор, но на этот раз тёмный, по бокам находятся камеры, прямо как в обычных тюрьмах с большими решетками, а внутри — как будто чёрные души умерших, прямо здесь, в этом месте, в этих комнатках преступников, которые так и кричат: «Выпустите нас отсюда, немедленно!», но их, к сожалению, либо никто не слышит, либо просто не хочет этого делать. — «Ну что же, я хороший человек, поэтому спрошу вас ещё раз: разве моя прекрасная тюрьма не завораживает?» — раздаётся веселый, зловещий смех Кетрин. — Пошла нахуй, — крутя в руках косу, излагает Зак. — Чего хорошего в том, что эти дебилы просто сошли с ума из-за тебя? — «Ува-а! А вы точно не хотите стать, ну, знаете, моими игрушками, инструментами? Просто, за вами так прикольно наблюдать! Вы же все практически не знакомы друг с другом! Кроме Иб и Гарри, конечно, вас я вычеркиваю из этого списка, опа! Ладно, представьте, что я сделала это, хорошо?» — последнюю фразу девушка бросает как бы невзначай. — «Так вот, думаю, вам уже пора направляться к следующему наказанию, желаю удачи и помните, главное — только не сдохните так сразу.» Гарри напряженно сжимает руки девочек, те же только сильнее прижимаются к нему, пока Айзек впереди удивлённо, — точнее его глаза, кажется, ничего не выражают — смотрит в стенку. Он перестает крутить косу в разные стороны и стоит почти что не двигаясь, а потом, поднимая предмет в руках, сильно замахивается им и острым лезвием отрубает руку, тянущуюся сквозь дырку прямо к его ноге. И начинает судорожно хвататься за живот, безумно смеясь, при этом топтая ногой ту самую черную руку, уже ставшую лишь лужей крови с маленькими кусочками плоти.— Инструмент…
— Игрушка…
— Ой, не могу! — продолжая смеяться, еле как произносит серийный убийца. — Пф, да их же убить можно одним движением, боже-е-ечки, как же пиздато! — художник тут же отпускает маленькие ручки и прикрывает шатенке и блондинке ушки, смотря на брюнета пронзительно и сердито. — Они как старенькие куклы, ломаются от одного движения! Прекрасно, просто прекрасно! О-ох, я не могу остановиться, ха… — он утирает глаза от невидимых слёз, выпрямляется и поворачивается к остальным, и уже с серьёзным хмурым лицом выдаёт. — Ну, чего встали? Пошли-пошли, не хочу оставаться с этими мерзостями, бе-е, — дватцатидвухлетний обреченно вздыхает, убирает руки и улыбается девочкам, чмокает их в запутанные макушки, сначала Иб, потом Гарднер, подталкивает к выходу, а сам останавливается на мгновение. (С лица пропадает улыбка и он, смотря, как трио идёт впереди, со всей своей силой наступает на руку, которая схватила его за лодыжку.) — Ты там где? — его окликает Айзек, и Гарри, снова улыбаясь, машет рукой, быстренько подбегая к остальным. Пробегая через открытую дверь, он останавливается, смотрит вперед и вздрагивает — дверь сзади закрылась, хорошо, что он успел выбежать. Они оказываются в странной, большой-большой комнате. Перед ними пропасть, а в ней множество очень даже не маленьких шипов, упадёшь туда и просто умрёшь из-за ненужных дыр в теле и потери крови. На другой стороне есть две двери, и есть только два пути, по которым к ним можно попасть, — к одной из них ведёт лестница из верёвок, вот только её края немного подрезаны, а ко второй — высокие, но небольшие платформы, расположеные далеко друг от друга. Между дверьми на стене висит большой монитор, на котором тут же в полный рост появляется Ворд и тыкает своей плёткой прямо в экран, как обычно улыбаясь ярко накрашенными губами. Двое парней одновременно кривятся — её наряд очень вызывающий, особенно эта короткая юбка карандаш: — «О, вы уже тут! Думаю, вы заметили, что если упадете вниз, то сразу же умрете! Как вы уже заметили, то дорога к следующему испытанию, а-ля наказанию, делится на два пути, но вас четверо, какая жалость!» — она медленно покручивает кольцо на своём пальце. И кто вообще надевает кольца поверх перчаток. — «Придётся разделится по двое или оставить кого-то тут… Как обычно, шучу! Просто решите, кто куда пойдет и сделайте это!» — последнее, что они видят — это накрашенное лицо усмехающейся Кетти и экран гаснет. — Кто куда пойдёт? — спрашивает Рейчел, но, не дожидаясь чьего-либо ответа, высказывает свое мнение. — Этот мост-лестница выглядит не прочным, по нему должен пробраться кто-то маленький, быстрый и лёгкий. Я думаю, что мы с Иб должны пойти по нему, а вы двое по тем платформам. — Я полностью согласен с тобой, Рей, — выдаёт Гарри и направляется вправо, прямо к пропасти. — В который раз, — продолжает он и тепло ей улыбается, а потом махает рукой в сторону Зака, тем самым призывая его к себе. Парень фыркает, но всё равно направляется к нему. В это время красноглазая девчушка тоже подходит к краю, но уже с левой стороны, опускается на колени и собирается положить руку на веревку, а потом отпрыгивает прямо в руки к Рейчел, учащённо дыша. Перед её лицом пронеслось что-то мелкое, похожее на пулю, поэтому, когда осознание приходит к ней, она лишь сильнее прижимается к голубоглазой. По её лицу стекает слеза и она обнимает Гарднер. Та успокаивающе хлопает её по спине, и тихо, нежно, — прямо как её мамочка — шепчет на ухо: — Давай, мы с тобой уже не такие и маленькие, так? Тебе нечего бояться, что если ты возьмешь меня за руки и мы быстро пробежим вперёд? Я обещаю, всё точно будет хорошо. — Угу, — Иб подаёт ей руку и они вместе подходят к пропасти. Рейчел выдыхает и, всё ещё улыбаясь, произносит: — Главное, не смотри вниз и, когда я досчитаю до пяти, беги только вперед. — Да, хорошо, я запомнила. — Итак, один, два, три, четыре… Пять! — обе тут же срываются с места и быстро бегут по верёвкам. Пули всё еще летят сверху вниз, но, к большому счастью, не задевают их. Спустя несколько долгих для них секунд, Иб с Рей оказались прямо у двери, тяжело-тяжело дыша. — Получилось. Я же сказала, что мы справимся, так? — голубоглазая блондинка несколько раз гладит младшую по голове, а потом поворачивается к Заку и Гарри, которые пытаются прыгать по платформам, но в итоге каждый раз возвращаются назад. — Знаешь, мы бы могли им помочь, но мне кажется, что… — Зак не в настроении, так? Да, мне тоже так показалось, поэтому давай просто пойдем? — Конечно же! Они снова берутся за руки — так будет намного легче и не сильно страшно, думают обе — и открывают дверь, проходя уже в другую комнату.***
— Чёрт, снова слишком далеко! — опять топает ногой Айзек, тихо ворча и матерясь. — И что нам делать? — они пытались пройти к двери уже очень много раз, но всё всегда было бестолку: либо они возвращались в начало, либо прыгать было просто некуда. Они пытались разделиться и прыгать в разные стороны, пробовали большую кучу вариантов, но всё равно ничего. Краем глаза парень замечает, как закрывается дверь на стороне девочек. — Сука, даже они выбрались! Сука, сука, сука, сука! Вот и что нам, блять, делать?! — Просто успокойся, Зак, — Гарри кладёт руку на его плечо. — Ты выглядешь усталым, может, отдохнём чуть-чуть? — Отдохнём? — Ага. Вернёмся в начало и немножко посидим, давай? — Ах, хорошо, я действительно как-то сильно устал… — Вот и славненько, — улыбается мужчина и, как бы невзначай, берёт другого за руку, направляясь к стенке. Они садятся очень даже близко — это нервирует Фостера, но он молчит и лишь хмурится, прикрывая глаза. Гарри поступает точно так же, но, в отличие от маньяка, он улыбается. — Если честно, я рад, что встретил тебя тут. — Чё? — Говорю, рад, что встретил тебя. — Ой, заткнись, а. Как можно нормально отдыхать, когда ты что-то бурчишь? — он легонько бьёт его в плечо. — Я же говорил, что не люблю ложь. — Ха-ха-ха, хорошо. Вот только Гарри ведь не солгал…