***
Годами позже «Кит Харрингтог», знающий психологию, социум, быт и всё что угодно из онлайн-книжек и благодаря собственной проницательности, создающей впечатление богатого личного опыта, разъяснил Солониной, что терять старых людей и обретать новых — нормально; что только так, в постоянном движении, в постоянных изменениях, люди и выживают. (Галину напрягло слово «выживают» вместо «живут»). Иначе — смерть, сначала духовная, затем физическая. Иначе — «STOP», торможение, уход назад, к пещерам с наскальной живописью, и неспособность принять новое время, с новыми проблемами, но и новым счастьем. К добру или к худу, Галина Солонина, девушка, бывшая для «Кита Харрингтона», Андрея Богатырёва, подругой, пожалуй, даже лучшей и уж точно давней подругой, по мышлению и чувствам зачастую была не похожа на него. Вот и тогда после его слов она не была согласна с Андреем, как и не была готова забыть людей, когда-то оставивших след в её сердце. Да, с тех пор прошло много времени. Ребята повзрослели, поженились, завели семьи, уехали — приехали и... и много чего другого, и теперь, организовывай или нет встречу с ними со всеми где-то в парке или ресторане (как с повзрослевшими героями кинговского «Оно», только без Пеннивайза), в жизни не отправишь всех в тот самый лагерь, в те самые безвозвратно ушедшие дни. Смешно сказать, с этим не справилась бы даже машина времени! Фантастическая техника способна отправить назад тело человека, но не вернуть ему детство и те же самые, неповторимые детские чувства. Галина вдруг осознала свою проблему, но «Кит» уже опередил её в личном сообщении. «Твоя беда не в том, что ты кого-то помнишь, — написал Андрей, — а в том, что у тебя нездоровая тяга к прошлому. Люди обычно так не зацикливаются. Прошло — они двигаются дальше». И хотя в психологической проблеме смешного ничего не было, Галина хохотнула, надеясь, что сквозь интернет-сеть Богатырёв почувствует этот полный благодарности смех, и написала: «За что я тебя люблю, так это за то, что ты умеешь выслушать мой бред. Мой личный психолог))». Андрей ответил, что никакой он не психолог, и серьёзно, сообщений на семь, расписал преимущества специалиста перед собой, а Галина, читая ответ друга, испытывала облегчение. Да, у неё, лично у неё, была проблема. Но не было никакой проблемы в том, чтобы просто помнить и любить людей, которые когда-то были детьми и подростками; чтобы, заводя новые знакомства, руководствоваться поговоркой «Старый друг лучше новых двух». Не зря же её придумал народ. И уж точно не потому, что кто-то из него, народа, зацикливался на прошлом.***
Комната светлела на глазах. «Щёлкнул» момент, разделяющий смутную ночь и славное утро. Галина решила дождаться маминого пробуждения. Она, устав стоять, легла рядом с мамой, на общую кровать, и уставилась на окно... Она смотрела на окно долго, очень долго, когда, наконец, увидела ночное, чёрное море. Пугающие тонны и толщи воды в одном лишь свете луны казались вязкой нефтью. В «нефти», как сапоги в болоте, погрязли высокие корабли. — А вот там, — сказала Галине оказавшаяся рядом незнакомка в джинсах и шубе, — Успенский собор. Приглядевшись, Галина увидела, что море уходит далеко влево (сторону света она не поняла), а чёрная вода принадлежит вовсе не морю, а заливу, похожему на Днестровский. Поэтому-то с другой стороны и виднелся берег. На нём прямо перед глазами высился харьковский Успенский собор, едва ли не самый любимый Галиной архитектурный памятник. Его золотой купол мелькнул слева, мелькнул справа, маленький, блеснул где-то дальше, в глубине тёмной зелени. Повсюду находился Успенский собор! Словно кто-то его отксерокопил. (Для поздних годов подошло бы выражение «Распечатал на 3-D принтере»). — Так его сильно много, — неизвестно кого укорила Галина. Девушка пожала плечами. — Давай ждать маршрутку, — предложила она. — Я никогда не ездила на маршрутках. Наверно, на них можно попасть в аварию. Галина могла бы дальше поговорить насчёт надёжности маршруток, но тут её сердце наполнилось страхом. Дыхание перехватило. Один из кораблей оказался пиратским! Белый череп, нарисованный поверх двух белых, перекрещенных костей, ухмылялся на чёрном, будто кусок неба, флаге. Галина и незнакомка знали, что они находятся так далеко, что заметить их можно разве что в подзорную трубу и то — если смотреть достаточно внимательно. Но, увы, каким-то чудом (и чудом не для них!) пираты тут же увидели будущих жертв. Злорадствуя и в прыжках выхватывая шпаги и кинжалы из ножен, они быстро спускались на сушу и так же быстро мчались к перепуганным девочке и девушке. — Я не могу бежать. У меня двойка по физкультуре! — заволновалась Галина. В действительности по физкультуре у неё была девятка по двенадцатибалльной системе. Тут подъехала маршрутка. Сама по себе, без водителя. Пираты уже приближались. Один был страшнее другого. Между крепкими белыми зубами сверкали золотые коронки. На плечах сидели чучела попугаев. А может, попугаи-мертвецы... От одной мысли об этом мурашки танцевали по спине. Ветер, развевающий банданы и треуголки, хватающий за подолы плащи из парусины, создавал впечатление врага, который, как пират, способен кого-то захватить, помучить, убить. Убить... Чтобы не терять времени, Галина запрыгнула в маршрутку, пустила в салон девушку и со словами «Я защищу тебя!» поехала по дороге вдоль моря. Ей попадались камни и кочки, но машина ехала — и это главное. Одна беда — пираты, каждый на своих двоих, почти достигли маршрутки. Неудивительно. Что есть четыре колеса той, которая и водить-то как следует не умеет, против ног тех, кто может и бежать, и прыгать, и плыть, и держать в страхе моря и океаны (да и сушу) всего земного шара? — Что же делать?! Что делать? — Они видят нас, пока мы едем вдоль моря. Надо свернуть на параллельную дорогу, — посоветовала девушка. — Только там зомби. — Ничего страшного, — будничным тоном ответила Галина. Когда она свернула и оказалась между пятиэтажек спального района, с характерными переполненными мусорными контейнерами и неровными, узкими дорогами, пираты отстали, но взамен им появились зомби. Они шатались, как пьяные, и рычали низким утробным голосом. И, конечно, вызывали страх, но какой-то странный: вроде как их нужно бояться, и голова старалась рисовать жуткие образы, но образы эти тут же расплывались, оставалось тупое осознание возможной опасности. Галина знала, что нужно открыть двери маршрутки. Непонятно, зачем, ведь зомби могут напасть, но нужно. Когда она это сделала, её спутница выскочила из маршрутки и... пропала. — Куда же все пропадают?! — заволновалась Галина. Зомби, чтобы не мешать ей думать, тоже ушли. Девочка оставила руль и выбралась из маршрутки. И тут на фоне пятиэтажек она увидела перед собой Виту Селютину, Настю Дядык, Юлю Кузнецову и маму. Их появление было самым логичным происшествием среди сюрреалистичного сюжета. — ... пропустила зарядку, — отрывком услышала Галина от Насти. — Что-то снится, — со смехом сказала Юля. — Завтрак проспишь! — почти в один голос сказали мама и Вита. Галина поднялась и протёрла глаза. Вокруг неё не было ни зомби, ни пиратов. А вот мама и подруги были! А ещё было очень-преочень светло. Часы показывали постыдно большое время. Нужно было быстро отойти в туалет и одеться, чтобы успеть на завтрак. У Галины не хватало сил, сюжетные сны всегда оставляли её выжатой, как лимон, да и двадцатое число на календаре удручало. По той же самой причине. Но тут девочка подумала, что у неё осталось не всего лишь восемь дней, а аж целых восемь дней! И в конце концов что страшного именно в двадцатом числе? То, что единица в десятках сменилась двойкой? Подумаешь! Зато двадцатое июня — это день фантиков и весёлых стартов. Скучно не будет. А ещё день скульптуры на песке. Разве можно начинать его вялой и в дурном настроении? Галина пулей вскочила с кровати. У неё сразу появились силы.