***
О, утро начинается не с кофе. Конкретно это мое утро началось с жуткого похмелья, лёгкой крепатуры и тяжёлой мужской руки, лежавшей поперек груди и перекрывшей возможность обеспечивать лёгкие кислородом. Кхх, дыша-а-ать... М-мать моя Беатриче, такого утра в этой жизни у меня ещё не было - чтоб болело, хрипело, да ещё и мутило, будто меня из джинс перед стиркой вытряхнуть забыли, ну просто блеск. Попытка перевернуться, отдавшаяся тяжестью во всем теле, и зашевелившееся под боком тело намекнули, что ночь так же была неебически уникальной. Мгновение спустя парень убрал свою лапищу и душераздирающе зевнул, а во мне резко проявились задатки гениальной актрисы, ибо тараканы ненавязчиво прокрутили на внутренней стороне век порнографическое слайд-шоу в турбо-промотке. Не то, чтобы я смутилась - я, блять, не я, если это было не охуенно - скорее напрягало, что главная роль досталась не просто красавчику-блондину, а ебанному(теперь уж точно) профессиональному убийце из весьма условно-дружественной организации. Скуало сел на кровати и, тихо матерясь сквозь зубы, попытался разодрать спутавшуюся шевелюру, закрывшую обзор, и я сосредоточила все моральные и физические силы на том, чтобы позорно не заржать, спалив всю контору. Почему-то ни в одном прочитанном романчике с длинноволосыми самцами никто не писал, что "густые, блестящие и шелковистые" патлы лезут в рот и нос во время поцелуев, забиваются куда надо и не надо, а после бурной ночки выглядят не меньшим вороньим гнездом, чем у любой девушки. Поэтому грозный и сурьёзный ещё вчера вечером, Варийский капитан спросонья напоминал ободранного дворового кошака, особенно если учесть, что спина моими усилиями у него сейчас должна быть просто в мясо. Хотя не думаю, что он на это пожаловался бы, хе-хе-хе... Глаза приходится зажмурить, тщательно контролируя ритм дыхания и пытающиеся дрожать веки, чтобы Скуало - я чувствую, как ты пялишся, падла! - не просек, что я давно уже не сплю. То, что мы не представлялись сами, и что ночью в души низменнейших порывах и алкогольных парах меня не узнали, совсем не гарантирует сохранение моего инкогнито при ясном утреннем солнышке. По изменению освещения, ну и где-то на уровне осязательных инстинктов ощутила, что парень наклонился ближе, едва ли не навис, ух, ну и жуткий он, если честно. Э-хе-хе, милый, хороший, а давай ты просто оставишь меня в покое и укатишься к херам?... Нос что-то резко защекотало - катись в Ад, гребанный акулий причесон! - и чтобы не чихнуть пришлось зарыться носом в ворот так и не снятой за ночь толстовки, изображая сонные ворочания. Нашивка на капюшоне неприятно вдавилась в щеку, и целый легион истекающих вместе со мной холодным потом мурашек промаршировал по спине - ну вот что я за дура такая вчера была?! Да сними он с меня эту кофту, мигом увидел бы запоминающееся тату и мелкие полоски гладких на ощупь шрамов! Великолепно, блять! Да я шпиёнка века, Господи прости! Реборн бы мне за такое штурмовую винтовку по самый курок в зад засунул и провернул бы. Приподнявшееся одеяло запускает прохладный утренний воздух, что не облегчает мне задачу - под пристальным острым взглядом и так тяжко оставаться расслабленно-спокойной. А за тихий хмык и открывшийся бравому капитану вид становится стыдно, и за это же хочется сделать смачный фейспалм. Ну вот чего стрематься после такой-вах-какой ночки, а?! Или это загадочная магия утра после попойки и вывертов женской логики?! Ну голая, ну кровь - можно подумать, он ни того, ни другого раньше не видел. Кхе, сарка-а-азм... Л-лять, привычка закатывать глаза сейчас чуть нахрен не спалила хозяйку, ситуацию спас сам Скуало, видимо, решивший, что налюбовался не самым, надо сказать, эстетичным зрелищем. Минута, потраченная варийцем на одевание и, собственно, уход из комнаты, была самой неебически долгой минутой в моей жизни - и, стоило его шагам утихнуть, я расплылась на кровати, как просроченное желе - такая же стремная бесформенная субстанция, дурно пахнущая, малопривлекательного оттенка и с большими сомнениями в разумности. Это ж надо было вчера так нажраться, чтобы подгадить самой себе?! Меня же спас случай, чисто случай! Хреново удачное стечение обстоятельств, из-за которого Скуало не стащил с меня верх, возможно, единственная причина, по которой этот исполнительный товарищ всю ночь занимался мной в интимном плане, а не в киллерско-профессиональном. Хе, помнится, я жалелась на удачу? Повторюсь, но... это же гребанная издевка судьбы, чёрт! - Извините, - м-мать мою!... Мармону в должники. Уф, заглянувшая уборщица чуть не обеспечила себе дополнительное мытье полов путем моего испуга, а также получила эксклюзивную возможность отравиться собственной слюной - это вы, тётенька, ещё того, что под одеялом не видели, так что нехрен так кривиться. А то ещё помрет от своей же желчи - и что мне, самой тут следы "неземной страсти" отмывать?! - Ваш... спутник уже ушел, и аренда номера истекла. - Да, хорошо. Через пару минут выйду, - хе, это за кого меня приняли? Учитывая этот взгляд, как бы не за прошмандэ, но... блин, и в душ уже не успею, а жаль. Мдя, хреново, но не критично. После заданий и не с таким видоном, бывало, шарилась. А мнение посторонних я на хую вертела, уже последние несколько лет как (да что сказать, я даже один раз сообщение Реборна проигнорировала! И осталась жива, между прочим!) - так что пусть катятся со своими выразительными заминками баварской колбаской да с высоты Эйфелевой башни. - Подождите за дверью. Стоило двери закрыться, как одеяло не очень чистым ковром-самолетом спланировало на кресло, а я вскочила, чтобы тут же шлепнуться обратно. Вторая попытка встать была более удачной, хотя ноги и подрагивали - а неплохо укатал Сивку итальянский мачо (ну Скуало же этнически итальянец? А мачо они все по определению). Бросила взгляд вниз - ё-ё-ёп, хрен ли я вообще встать умудрилась?! Кхе, экий страстный мущ-щ-щина мне попался, хе-хе-хе... Ну, неплохо-неплохо - кровь почти отсутствует (за что пламени, конечно, сердечное спасибо - с красными потеками вид вообще был бы криповый), но живописные отпечатки кое-чьих не в меру цепких пальцев красочно синели и розовели не только на бедрах, но и на лодыжках, собственно, не оставляя никого в неведении - а не в ладушки ли мы полночи играли? Подтянув рукава, увидела то, что и ощущала - на запястьях у меня теперь модные синие браслеты, а оттянутый ворот продемонстрировал, что и на груди имеется пара отпечатков. Мда... Радует, что в течении нескольких часов они пройдут - не радует общее состояние пожеванной коровой тряпки. Наприключалась, блять, на все доступные места... Ну чтож, неплохо встретила Новый Год, главное, чтобы жизнь меня в нем каждый день столь же искренне не "возлюбляла". Чёртовы кроссовки искала дольше зарождения Вселенной и поисков оказавшихся в плафоне люстры трусиков под звучные красочные эпитеты от работящей высокоморальной уборщицы по ту сторону двери. Недовольная тетка в коридоре была царски проигнорирована, по ступенькам я изящно скатилась, трижды подвернув ноги (хруст суставов заглушил даже мой матерный "восторг") и смачно влепившись в косяк, крохотный зал ресепшена преодолела наскоком, до мокрых трусишек перепугав персонал помятой рожей и авангардной прической в стиле Колтун Обыкновенный, входную дверь вынесла, не заметив, только противный звон потревоженного колокольчика прошил болящую голову, и получила в награду яркие, жизнеутверждающие солнечные лучики. Которые прямо, блять, сквозь сетчатку глаз прожгли несчастный похмельный мозг! Больно ж, твою мать. Помимо локального Ада для похмельного бомжика, улица встретила абсолютно незнакомым пейзажем одинаково-обычных домиков и осуждающими взглядами всех до единого прохожих женского пола. Могу поспорить на тросточку старичка Девятого, где-то недалеко расположился рынок или церковь, иного объяснения запредельной концентрации бабулек на квадратный метр я не представляю. Причем, каждая, блять, старушенция или тетка меня едва животворящим крестом не осеняла, а вот святой водичкой точно бы плеснули, окажись она под рукой. Какое их сучье дело, вообще?! Вот чем дольше живу, тем все больше не люблю людей. Впору порадоваться, что Бьянки в мафии с рождения, чесслово - вот сейчас доползу до дома, соберу себя из этих проспиртовавшихся ошметков человека и рвану мочить козлов на очередном задании от Емицу-чтоб-ему-всралось-Савады. То есть, задание это, конечно же, от Вонголы, и содержание в нем будет чем-то наподобие "наиболее безболезненно сгладить конфликт между сторонами", но, пхе, даже беременному ёжику понятно, что нет одной из сторон - нет и конфликта. Перфекто, и Внешний Советник мной доволен - это ли не жизнь? Эх... Лишь бы Реборн, язва души моей, опять не объявился. Благо, сейчас он вроде как у Каваллоне на заработках. Дино мне чисто по-человечески бесконечно жалко (школа жизни учителя в сравнении с методами преподавания моего "любимого" ну просто пончик к утреннему кофе, заплесневелый, окаменевший, но пончик, да), ибо садюга-репетитор, уже осведомленный о скорой смене подопечного, насел на бедолагу с утроенной силой и уже полмесяца как живет с ним под одной крышей и терроризирует 24/7. С неуклюжим блондинчиком я пересекалась исключительно в компании Реборна, и какого-либо душевного отклика у меня этот неловкий парень не вызывал, но, если учесть, что мелкий репетитор перед переездом ограбил меня на пару-тройку коробок домашней выпечки... Земля Дино серпантином, в общем. Зато выработает иммунитет к яду***
Скуало раздраженным жестом поправил растрепанную челку и дернул плечом, не ощущая привычной тяжести клинка. Источник прожигающего спину взгляда обнаружился в отражении витрины - жгучая брюнетка с коралловыми губками призывно эти самые губки облизнула, пересёкшись с ним взглядом, и, несмотря на нахлынувшее облегчение, капитан почувствовал, как у него нервно дернулся глаз. День начался всего пару часов как, а он уже трижды поймал на себе горящие взгляды, которые по привычке воспринимались как потенциальная угроза и заставляли напрячься в преддверии драки - и каждый раз это оказывались херовы бабы. Меч Скуало, в попытке прикинуться гражданским, вчера оставил в особняке, а теперь с одним пистолетом и парой запасных обойм чувствовал себя пиздец неуютно. Несмотря на это, капитан с трудом сдерживал довольный оскал, впервые за долгие месяцы он ощущал себя на свой двадцатиоднолетний возраст. После провального захвата Вонголы он добровольно похоронил себя в кабинете босса Варии под бесконечными грудами документации и аки лев схлестывался с вонгольским мусором за каждое задание, которое эти жадные ублюдки придерживали в попытке подчинить их независимый отряд. Чертова босса добрый старикашка Девятый заживо закатал в льдину, а Внешний Советник упрятал хер знает куда, порождая разброд и шатание среди рядовых. Мармон съебался с частью варийского бюджета почти сразу же после поражения, Принц был недостаточно умен (и адекватен) в силу соплежуйского возраста и сам требовал контроля, депрессия Леви-а-Тана усугублялась из-за похеренного им же запасного плана и потери Занзаса, а Луссурия, до знакомства с боссом даже не имеющий отношения к мафии, больше мешал бы в управлении разваливающейся Семьей. Четырнадцатилетний Скуало и сам раньше знал о власти лишь то, что она держится на силе, и просто на нитки расползался в попытке удержать Варию на плаву. Первые два года он провел как в ебанном Аду, вырубаясь в лучшем случае на три часа в сутки, и не сдох с голоду только благодаря насильно кормящему его Солнцу. Он не может точно утверждать, но, кажется, за это время он полностью поседел, благо что при его естественном окрасе шевелюры не видно. Критический этап, грозящий потерей независимости и дальнейшим роспуском, завершился поимкой иллюзиониста, первыми попытками отыскать их всратое Небо и шестнадцатилетием варийского капитана, который уже тогда ощущал себя на все тридцать. В следующие годы было полегче, по большей части за счет прошарившего в хакерстве Бельфегора, взявшего под контроль финансовую часть Мармона и вышколенных и запуганных подчиненных, даже дышать боящихся в сторону старших офицеров. Не то, чтобы капитан смог расслабиться, мудени из Вонголы и CEDEF продолжали вставлять палки в колеса и науськивать на них союзные Семьи, но внезапная смерть уже второго наследника несколько сместила их приоритеты, и Скуало даже удалось подшумок вбросить скорбящему Тимотео мысль отпустить приёмыша на волю. На волне эмоций ставшего сентиментальным в последнее время Девятого могло бы прокатить, но ублюдок Савада вовремя вмешался, припомнив и Занзасев мерзотный характер, и, собственно, причину заморозки. Скуало скрипел зубами, но сделать ничего не мог. Три года спустя то, что осталось от Фредерико похоронили в компактной коробке рядом с могилами Энрико и Массимо, и Скуало предпринял ещё одну попытку надавить на Девятого и вытащить-таки Занзаса из Колыбели. Внешний Советник ужом на сковородке вился вокруг старика, почему-то не единоразово упоминал Японию и кровь Примо, коей, Скуало знал, в жилах чертова босса отродясь не водилось, и мелко и по-крупному гадил Варии изо всех CEDEF-ских сил. Тимотео задумчиво кивал, соглашаясь с непонятными доводами и заставляя капитана нервно кромсать то единственное, что позволяла трогать клятва - челку, а после получал очередную ноту протеста со стороны варийцев и в раскаянии собирался освобождать приёмного сына вот-прям-щас. Весь последующий год Емицу, почти полностью передавший все свои обязанности заместителю, методично промывал мозг старикану, переселившись в особняк Вонголы практически на постоянной основе. Скуало, которому скинуть всю бумажную поебень было тупо не на кого, скрипел зубами, питался силой ненависти к блядскому Внешнему Советнику и отчетами рядовых и метался между двумя городами, чувствуя себя ебучим шариком для пинг понга. Девятый мялся, как пятидесятилетняя девственница, выводя невроз капитана на новые уровни, но сентиментальность старика таки победила - и, когда Скуало на руки выдали насквозь промороженный и при этом обожженный кусок мяса, он ахерел. Хотелось разъебать весь особняк, сумасшедшего старикашку, который с какого-то хуя решил, что э-т-о милосердней смерти, а особенно сильным было желание разрубить довольную рожу Советника - этот ублюдок аж светился от своих невъебенных планов и идей, даром что харю скрутил серьезную. Учитывая его славу Второго Императора Мечей и навыки, которыми это прозвище и заработал, один на один против Савады он бы мог потягаться, однако, помимо мусорных вонгольцев и всего CEDEF за спиной этого ублюдка, был ещё и подыхающий Занзас, поэтому капитан оперативно убрался из опостылевшего особняка с позолоченной лестницей, раздраженным рыком в рацию подгоняя медиков. Недели полторы Занзас, невзирая на дикое количество закачиваемого в него пламени Солнца и килотонны скармливаемых таблеток, мог только орать и биться в судорогах, но варийцы переносили это стоически - уверенность в том, что чёртов босс выкарабкается из этого дерьма, была у Скуало железобетонной. Хотя, конечно, и ложных надежд не было даже у боготворящего приемного сына Девятого Леви - ситуация была херовая от слова пиздец. На тот момент опознать босса Варии в сплошь покрытом кровящими шрамами теле можно было только по обломашимся цветным перьям и облезшему енотовому хвосту в волосах, разделившими с хозяином семь лет в ледяной тюрьме. На Луссурию было уже страшно смотреть - как и на весь отряд Солнца, раз уж на то пошло - а в ближайшем зарубежье не осталось ни одного светила медицины, не побывавшего у постели больного, когда чудо таки свершилось - состояние стабилизировалось и Занзас пришел в сознание, огласив спальню хриплым "мусор". Он был зол, как тысяча чертей, и беспомощен, аки новорожденный котенок - годы в статичном положении не прошли зря, и из всех движений он мог только вращать глазами да скалиться, изрыгая проклятия. А попытка зажечь пламя и вовсе чуть не похерила все старания медиков и варийцев, добавив несколько дней к бессознательному бреду. Признаться честно, в те дни они уже не так радовались его возвращению. За месяц чёртов босс достиг нехилого прогресса и заново научился держать ложку и самостоятельно подтирать задницу, компенсировав собственные усилия уничтоженными нервами подчинённых - орать на окружающих ему было ещё больно, поэтому лучшим способом привлечь внимание он считал разбитый о чужую голову стакан. Скуало понимал, что за семь лет просто неебически изменился и он сам, и остальные офицеры - как за это время поменялся Занзас, капитан представлять решительно не хотел. В лучших его ожиданиях он оставался тем же шестнадцатилетним озлобленным пацаном, мечтающим о кресле босса Вонголы и голове Девятого, каким был до пленения, в худших - окончательно слетал с предохранителей и остатков мозга, сойдя с ума, запертый в собственном теле. Реальность оказалась не сказать чтоб охуенной, совместив оба варианта - при оставшемся в подростковом возрасте теле, и так не медовый нрав босса окончательно пошёл по пизде, усугубляясь постоянными болями в незатянувшихся ещё ранах. Таблетки эта скотина пить отказывалась и перебинтовываться не давалась, одним взглядом запугивая медиков до усрачки, и Скуало уже порядком подзаебался вытягивать врачей из петли (за здоровье подопечного они, разумеется, отвечали собственными жизнями). Кстати, по прошествии нескольких недель Занзас сильно изменился - при кровящем шраме на полхари стремная рожа босса заметно вытянулась и стала взрослее, рубашки жали в плечах, а рукава не закрывали запястья. Луссурия авторитетно постановил, что тело босса наверстывает упущенное за годы семимильными шагами, из-за чего и не затягиваются его многочисленные болячки, и такое объяснение Занзаса неожиданно успокоило. Точнее, лучше он себя от этого вести не стал, но пилюли теперь жрал исправно и по степени забинтованности обгонял Тутанхамона. Вонгольские мудозвоны по пинку Девятого немного присмирели и уже не злобствовали, босс под чутким присмотром Луссурии и гражданских специалистов даже поссать не мог без хуевой тучи анализов, а документацией вполне можно было загрузить скучающего Бельфегора напару с Мармоном, поэтому при первой выдавшейся возможности Скуало впрыгнул в гражданскую одежду и смотался из особняка, справедливо полагая, что там отдохнуть не удастся - всем и, сука, каждому нужен будет его совет/помощь/наставляющий пинок и прочее. Первая возможность как-блять-на-зло предоставилась в сраный праздник, из-за чего приличные бары позакрывались и ему пришлось переться в обитель токсичной музыки, дорогого, но хренового бухла и обдолбанных подростков. Капитан матерно и громогласно выразил свою радость, но решительно шагнул в полуподвальное помещение - со всеми варийскими проблемами, боссовым освобождением и приведением его в порядок он уже чертову вечность не выпивал и не был с женщиной. Наметанный взгляд сразу отметил спрятанные в тени стен диванчики, с которых, в свою очередь, прекрасно было видно всех и вся, но - Скуало недовольно нахмурился - почти все они были заняты тискающимися парочками. Ничего странного в этом, впрочем, не было, и, если бы не вынуждено занятое место за барной стойкой, капитан и не обратил бы на этот факт внимания - сам он с удовольствием бы сейчас зажал какую-нибудь на все согласную девицу. В плане сексуальных предпочтений капитан привередой не был, хотя и - в силу сложившихся обстоятельств - мог каждый раз выбирать в борделях специально обученных всему девственниц, вчерашних детей или даже изнеженных смазливых мальчиков. Но, имея дело со шлюхами, Скуало предпочитал опытных, ухоженных и ласковых женщин, желая быстрее получить разрядку без лишней нервотрёпки и извращений - извращений Луссурии в подвалах и в написанных рядовыми через пень-колоду отчётах ему вполне хватало для разнообразия. С гражданскими девушками варийский капитан не спал ни разу, ибо какой бы охренительной не была его внешность (излишним самомнением он не страдал, но говорящие взгляды противоположного пола были замечены и льстили) и как бы он не сдерживал свой характер, ни одна баба не дала бы ему в первые же минуты общения. Учитывая общую его заебанность состояния и катастрофическую нехватку времени, он и не задумывался о новых знакомствах - проверенных блядей хватало на погашение потребностей организма, и достаточно. Потому сейчас, повзрослевший и освободившийся, Скуало надеялся на что-то новое, приятная женская компания после месяцев в окружении одних мафиозных рож была желанной как никогда. Контингент клуба, дергающийся в клубах дыма и неоновых лучах прожекторов, вдохновения и желания решительно действовать не вызывал, и вариец недовольно поморщился, отпивая принесенный барменом средней паршивости виски. Скачущие на танцполе потные тела выглядели настолько отвратительными и неадекватными, что их хотелось просто разрубить, а жмущиеся по углам "невинные овечки" с искрами откровенного блядства в глазах заставляли испытывать чувство гадливости у отнюдь не брезгливого капитана, и Скуало с тоской подумал, что выстраданные минуты отдыха он безбожно просрал, хотя мог бы с гораздо большим удовольствием потратить их (и отобранные с боем у штатного***
На окраине Флоренции, в особняке Семьи Каваллоне Реборн в очередной раз прицельно метнул в своего пока ещё ученика трубочкой с кремом, оставившей за собой в воздухе ядовито-фиолетовую дорожку, параллельно вдумчиво изучая папку с отчетом о жизни двенадцатилетнего Савады Тсунаёши. - Либо ты закончишь с бумагами за полчаса, либо умрешь, Никчемный Дино. Поторапливайся, нам требуется завершить ещё много дел.