мой брат - айдол

      На следующее утро Анфиса проснулась к десяти из-за солнца, что мешало ей мирно спать. Пролежала так ещё какое-то время, и встав с кровати, сидела так на месте на протяжении минуты. В голову вдруг резко лезет вчерашний момент, вечер и разговор двоих, которое не позволяет нормально реагировать на случившееся, и лицо Анфис приобретает красный цвет, а перед ней стоял шкаф с зеркалом. Так школьница отчётливо видит смущенную себя. Закрыв лицо ладонью, девушка резко легла на кровать, начиная переворачиваться, из-за переполнившиеся эмоции внутри, что не в силах сдерживать их всех в себе. Быстро передвигается на мягкой поверхности,издавая странные удивленные звуки. Потому что всё ещё не верится. Будто это был сегодняшний сладкий сон, и она была бы за это благодарна Богу, но это правда, и Анфиса даже не знает, как поступить. У неё нет взаимных чувств к нему. Вообще.       Школьница хотела встать и переодеться, сняв с себя коротенькие шорты с топиком, как слышит через дверь чужие голоса нескольких людей, доносящиеся, кажется, из кухни. Кто-то в гости пришёл, что ли? В такое время? Снова какой-то кореец? Если так, то Анфиса готова умереть счастливой в этой жизни.       Всё же переодевшись, почему-то аккуратно без шума пытается открыть дверь своей комнаты. Выходит наружу, слыша голоса отчётливее с каждым шагом вперед. Дойдя на цыпочках до кухни, Анфиса поглядывает в бок через стену, замечая, что в гости пришли парень с девушкой, и они ни че так хорошо на английском общаются с Чимин, и мать тоже присоединяется к ним, иногда пуская смехи. Одна Анфиса ничего не понимает, но это не беда. Чимин вроде хорошо понимает русский язык.       Кажется, присутствие Анфисы заметила мать, которая иногда поглядывала в её сторону, и не только она. Чимин тоже. Невозможно не почувствовать нахождение любимого человека рядом. Он буквально это чувствует. Взгляд её.       Чимин положил приборы на стол, перестал есть или улыбаться гостям. Взял салфетки и вытер руки, откидываясь назад, на спинку стула, смотря именно туда, где, как считала Анфиса, её не заметят. Мать улыбается тому, что Чимин смотрит и ждёт, когда выйдет её дочь. Они кажется подружились, хотя непонятно как, потому что оба не говорят на одном языке, и буквально не смогут понять друг друга.       Чимин первый не выдержав, всё ещё смотря на бок, встал с места и направился в сторону ванной. Тогда Анфиса ничего не видела, так как спиной прислонилась к стене, дыша быстро. Она бы с лёгкостью подошла к ним и поприветствовала бы гостей, поговорила бы как всегда о её успеваемости и в какой класс она переходит, но чёрт, там сидит он. Это буквально ломает все её мысли, пугают, и заставляет почувствовать себя неуверенно. Потому что Анфиса не уверена, что подойдя к ним, именно, слишком близко к нему, сможет спокойно и смело улыбаться всем под взглядом Чимина, под его влюбленными в неё, под его улыбкой и надеждой, хотя Анфиса всё ещё не верит в сказанное им. Не верится, что айдол в неё мог почувствовать хоть малую влюбленность. Пфф. Но, почему сердце так колотится, и становится с каждой секундой страшно? Вместо радости и счастья? Непонятно.       Школьница успела сделать глубокий вздох перед тем, как увидеть спину парня, о котором Анфиса наполнилась свои мысли, почти ли не убивая себя. Чимин открыл дверь ванны и остановился на секунду. Он стоял неподвижно словно замер, а школьница, узнав его, глаза стали в форме банки, а сердце намеревается сломать ей ребра, потому что, блядь, так неловко. Это даже при том что, он на неё не смотрит, а что будет, если Чимин посмотрит на неё, прямо в глаза, с любовью, с чувствами? Что тогда? Это так напрягает, словно какой-то большой груз на её спине появилось ни с того ни сего. Почему от его признания так до чертовский страшно? Ах, да. Блядь. Он же… айдол.       Чимин держит ручку двери и оборачивается на проникшую в свои мысли Анфису, и встретившись с её взглядом, наполненным… страхом (?) Чимин даже не знает, что делать, что сказать, или как отреагировать. Это она так испугалась его, потому что он ей вчера признался? Из-за того, что он старше её и думает, что просто положил на неё взгляд, потому что она молоденькая девушка? Нет. Анфиса, возможно, сомневается. Она не должна так думать, или бояться Пака из-за его чувств к ней. Так не должно быть. Это всё искренно. Чимин правда влюбился. — Доброе утро, — шепчет Чимин на русском, чтоб другие не услышали, и читая по его губам, Анфиса кивнула, смотря вниз. Кажется, она палится, и её чувство можно прочитать по её же выражению лица, потому что только недавно Пак улыбался среди людей, что сидели за столом и, посмотрев на миг на Анфису, на её пугливое (?) состояние, его выражение лица тоже изменилось. Она думает, что сейчас портит их дальнейшее отношение. — Я… Это… Хо-хотела помыться и… ты встал… — заикается Анфиса, отстранённым взглядом, лишь бы не смотреть айдолу в глаза, — Прямо передо мной, — заканчивает школьница, кусая губы, теребя собственные руки до красноты. — Я твоё напряжение даже на себе чувствую, — приговаривает Чимин тоскливо, и Анфиса ещё больше ненавидеть себя за то, что так открыто проявляет свою тревогу внутри себя, — Перестань так пугаться, — горько говорить такое. Он не ожидал такой реакции с её стороны. Всё что угодно. Смущенные взгляды в его сторону, беглые глаза, её красные щеки, заикание, но точно не страх в её глазах. Что он натворил? Что ему теперь делать?       Парень, что сидел рядом со своей супругой, посмотрел набок и заметил Чимина, который просто стоял и будто бы смотрел в куда-то или в кого-то, и решив, позвать его, чтобы обратить внимание младшего двоюродного брата к себе. — Чимин-а, — протяжно зовёт его старший, — С кем ты там общаешься? — спрашивает он на корейском, и ждёт ответа, но он заметил, яркое отречённость в нем из этого мира.       Потому что он не сразу услышал его, просто стоял, проигнорив брата, всплыл в свои мысли и только после удосужился повернуться к Чанмину, выдавливая из себя неловкую улыбку. — Брат, ты звал? — спрашивает его Пак, подходя к старшему. Ему поскорее хотелось исправить ошибку, что он натворил ещё вчера. Исправить этот страх во взгляде, обратно на улыбчивые глаза, но ему ещё нужно время подумать. Поэтому отошёл от Анфисы, что всё ещё стояла с опущенной головой, не имея возможности хоть что-либо сказать.       Анфиса разочарована в себе. — Анфиса, ты тоже подойди, — так же зовёт свою дочь женщина, и Чимин мысленно чертыхается, но сажается на стул рядом с братом.       Хуже уже некуда. Школьница уже встретилась с чиминовым взглядом, поэтому нет смысла убиваться и не подходить к ним на этот раз. С её стороны это будет неуважительно, поэтому поправив волосы и стараясь улыбнуться, проходит через поворот направо вперёд, видя свою сестру, удивляясь. — Ми… Мира?! — шокировано удивляясь, воскликнула она, а девушка, что тоже посмотрела на нее, улыбнулась, встав с места.       Она подошла к сестренке и обняла её так сильно, потому что очень соскучилась. Прошел не месяц, не год, как раньше, а года так пять, что и заставило старшую сестру всплакнуться и прижать к себе любимую сестренку ещё сильней. Анфиса просто так не стояла, она тоже обняла Миру, подняв руки, слыша шептание возле уха. — Ты так выросла, — дрожащими губами проговаривает Мира, осматривая сестру, что улыбается до ушей. Старшая погладила школьницу по волосам, с добрыми слезами в уголках глазах, смотря на нее, и поцеловала в лоб. Видимо сильно соскучилась. — Я так соскучилась! — теперь же Анфиса обняла старшую за шею и их не смущало, что на них смотрели все присутствующие в кухни, за ними смотревшая на эту картину мать улыбалась и радовалась их встрече. — Как трогательно, — прокомментировал Чанмин, полностью наблюдая за своей женой, и как бы с сестрой.       И тогда, Чимин понял, что влюбился окончательно. Смотря, как Анфиса с трепетом обнимает свою сестру, как улыбается ей, как плачет слезами радости. Чимин понимает, почему она ему понравилась с первых минут. Она прекрасна. Пак опускает голову, прикрывает глаза и вздыхает, потому что это правда трогательно. Гости только недавно рассказывали, что пришли сюда, потому что Мира настаивала о том, что очень-очень сильно хочет увидеть свою сестру. Рассказывала, какой была на самом деле Анфиса в младшие годы, насколько она похожа на ребенка, какие у нее привычки, и как она относится к русским исполнителям. Оказывается, школьница не слушает русские песни, а только иностранских исполнителей. Ещё несколько лет назад, когда ей было девять, она поехала в деревню, и тут же приехав туда, пошла в магазин тети и почти ли не съела все запасы мороженных на что, конечно же, тетя злилась, но в ответ маленькая Анфиса делала страшное лицо, и руки подняв возле головы, произносила «грр». Как это мило. Так хочется услышать о ней, как можно больше, потому что слушая о ней, о её прошлом, он чувствует себя счастливо, и улыбается на все тридцать два зубов. Было бы круче услышать это от её уст.       Мысли Пака прервал не понимающий голос Чанмина, который смотрел вслед уходящих девушек, предупреждая свою жену, что её каша с чаем остынет (он хотел бы, чтобы Мира пила кофе, как и он, но к сожалению, его супруга не терпит кофе), но та его не послушала и все же ушла в гостиную, оставив парней с матерью Анфисы одних.       Женщина оглядела красивых парней перед собой, улыбается как-то щедро, спрашивая, не хотят ли они еще, на что обе одновременно хором ответили, что им достаточно, и братья улыбнулись, посмотрев друг на друга. — Если бы я не пришел, ты даже не подумал бы к нам придти? Зачем я тогда тебя приглашал? Ты же знал, что мы три дня назад тоже приехали в Москву? — спрашивает он, инстинктивно поднимая правую бровь и говоря это на корейском, на что женщина проигнорила его слова, не решаясь вмешиваться в их дела. Она дальше копалась в своем телефоне, будто бы перед ней не сидели звезда мира и не его брат. — Без обид, брат, но времени не было, — смеясь, отвечает Пак, потому что понимал, что в эту ложь Чанмин не поверит, и как ожидалось, тот ещё сильней нахмурился, вынуждая Чимина стыдливо перекосится на него. — Как странно, правда? — хмыкает он, — Или ты не выходил из этого дома несколько дней, только потому что боялся? — этот неожиданный вопрос заставил Чимина расширить глаза, — Боишься, что твои фанаты не дадут тебе времени отдохнуть? — теперь брат выдыхает сильно, потому что его догадки, возможно, правы, если посмотреть на лицо Чимина, — Ты значит не веришь в них? — окончательный вопрос Чанмина приводит Пака в сомнение в своих же мыслей.       Он не боится. Он верит в своих арми, они дают возможность ему хорошо отдохнуть, это они придают ему уйму сил, ведь в Париже он смог почувствовать себя как простой мальчишка Пак Чимин, а не айдол из BTS. Это же благодаря арми. Так что брат тут не прав. И к сожалению, Чимин не сможет рассказать правду о том, почему он не покидал это место ещё не разу, хотя бы не выходил на прогулки по вечерам, как он сам любит, только из-за Анфисы. Ему хотелось сидеть рядом с ней, хотелось болтать с ней, он жаждал времяпровождением со школьницей, и только недавно понял, что у него есть к ней чувства.       Он не сможет рассказать об этом своему брату. — Я верю в них, брат. Просто не хочется в последнее время ходить куда-то. У меня все-таки отпуск. И уверен, оно может закончится даже через неделю, так что я хочу успеть отдохнуть как следует. В Париже я уже как следует прогулялся, — улыбается Пак, стараясь, как можно правдиво произносить каждые слова, и Чанмин, кажется, поверил.       И слава Богу, ему в тот момент позвонили, и он извинившись, встал со стула, обращаясь к человеку из линий.       Чимин тоже встал, поблагодарив мать Анфисы, и пошел мыть руки.       В то время сёстра уже начали свои бурные рассказы между собой. Смеясь, почти ли не громко, падая от хохота на пол, потому что так приятно на самом деле общаться с близким человеком. С ней хочется быть собой, не хочется притворятся и, вообще, не стыдно никак за свои слова и за то, что ведет себя глупо и смеется по пустякам. По этим чувствам Анфиса очень-очень соскучилась. — Знаешь, я знала, что двоюродный брат моего мужа был на самом деле Чимином. Я ведь знаю, что ты тогда любила слушать их песни. Сколько тебе тогда было? — невзначай спрашивает, пытаясь вспомнить, а школьница отвечает завороженно. — Наверное где-то одинадцать лет? — Да. Тогда я очень сильно хотела рассказать тебе об этом, порадовать, но я только встречалась с Чанмином. Мы хотели пожениться, но мой отец нам не позволял, думая, что мы не сможем в конечном этого пожениться я не рассказала тебе об этом. Не хотелось давать тебе подлинных надежд увидеть его в будущем, как своего брата. — Ничего, — отмахнулась, улыбаясь. — Теперь я всегда вижу его. Каждая арми позавидовала бы мне. Я даже ему на диван удобную кроватку делаю, — улыбаясь, продолжает будто бы это какая-то великая работа. — Ммм. Слушай, я хотела бы узнать, — в тот момент Чимин выходил из ванной и направлялся в гостиную, и случайно услышал продолжение слов Миры, — У тебя же по отношению к Чимину нет никаких чувств? — этот вопрос заставило напрячься двоих: Анфису и Чимина, — Я понимаю, это странный вопрос. Возможно, он нравится тебе как айдол. Но я чисто из-за интереса.       Как не в день спросила об этом Мира. Анфиса хочет быстрее ответить, но она сама колебается. Ведь если скажет, что любит, это будет странно, а с другой стороны, если скажет, что только как артиста, то это сделает больно ей. Больно и Чимину. Ведь это может быть окончательным ответом Анфисы на его признание. Худшее, что могло случиться в жизни Анфисы. Она даже и представить себе не могла, что очутиться в таких обстоятельствах. — Мира, даже если я и полюблю его и он меня, мы не сможем быть вместе, — Чимина брат позвал, но Пак не хотел уходить, он хотел узнать, что она дальше ответить, но и услышав ответ, кажется его сердце не выдержит такой нагрузки, — Мы разные люди. Я… боюсь. Я правда боюсь, потому что, если узнают, то меня будут ненавидеть все из этой планеты. Буквально все из любых стран. Да и как вообще мы можем быть вместе, или полюбить его, как я смогу? Это все равно ничего не даст мне. Взаимных чувств. Только больно себе сделаю. Любить Чимина или кого-то еще из мемберов прекрасно и легко, но получить взаимность даже можно не мечтать, — с печалью в глазах отвечает она, а внутри так трудно. Школьница хочется начать встречаться с ним, ответить взаимностью, но из-за этих «серьёзных» проблем она не может, — Так что думать о таком как-то обсурдно. — Ты это сказала так, будто бы ты уже успела в него влюбиться, познала какую-то ересь, влюбившись, в него и теперь страдаешь из-за этой фигни. — И не говори, — закатывает глаза, — Это правда пугает, — и шумно сглатывает, заставляя Чимина раскрыть рот. Вот что. Вот в чем проблема.       Она не верит в его чувства, думает, что это ложь и ещё боится, что общество её может возненавидеть из-за того, что стала девушкой Чимина. Это значительная причина, и Пак её понимает. Как же хочется, чтобы Анфиса перестала из-за всего этого заморачиваться и в скором времени подойдёт к Чимину, и скажет долгожданное «да, хорошо». Он был бы счастлив, но парень не сможет стать эгоистом. Только не рядом с ней.       Гости ушли под вечер, все решили проводить их до прохожки дома, обняв и поцеловав в щеку, сказав теплое «хорошей вам дороги». Мать Анфисы ушла, чтобы закрыть дверь в коридоре, а Чимин и школьница остались одни перед дверью дома. Анфиса устало зевнув, отворачивается от двери и встречается Чимином, что смотрел вперёд. Она не смотрела на него слишком много времени, поэтому прошла вперёд перед ним, а Чимин с верху наблюдал, как она уходила, развернувшись в комнату.       Так как школьница положила руки на шею, разминая его, Пак подумал, что она устала , или это место у неё болит. После того как Анфиса зашла в гостиную, Чимин последовал за ней, увидев, что она собирается присесть, говорит: — Ты была так счастлива, — говорит он, присаживаясь рядом, Анфиса села на маленький диванчик, поэтому Чимин сместился только на подушечках дивана, что немного приподнимает парня. — Это было так заметно? — спрашивает она, положив подбородок под руки, смотря на айдола. — Сколько вы там не виделись? С сестрой? — интересуется Чимин, смотря на ученицу. — Пять лет, если не больше. Она была для меня как вторая мать, — приговаривает Анфиса, убирая руки и теребя их, пытаясь вспомнить прошлое, — До одиннадцати лет. А после она пропала. До этого происшествия Мира всегда была со мной. Помогала мне учиться, готовить, вместе ходили по паркам. Она даже со мной слушала ваши песни, — улыбаясь, вспоминает все это школьница, смотря в одну точку, а Пак её слушает, и в какую-то минуту он стал притягивать собственные руки в её сторону, — А после… Она исчезла. Я не слышал о ней ничего. Мой отец молчал, когда я у него спрашивала. Он очень сильно злится, когда я ему вспоминала о его племяннице, — продолжает школьница нахмуренными глазами. Чимин же неосознанно берет в свои руки левую Анфисы, и дальше глазами и ожиданием в них просит продолжить. Школьница мимолетно на это посмотрела и решила не вникать в то, что парень взял её длань в свои.  — Я не знаю. Моя мама тоже мне не отвечала. Пять лет прошло. Я ночами плакала, ведь близкий мне человек не сказав и слово ушла, даже родители молчали об этом. Я только недавно узнала, что Мира вышла замуж три года назад, — опускает голову, прикусывая губы, — И её в моей семье и, вообще, наше семейное дерево, братья, бабушка девушка, все они не потдержтивают мою сестру. Им будто бы плевать на чувства Миры. Это так глупо. Она же не виновата. что полюбила именно его. Парня из другой национальности.       Пак её понимает. Он крепко держит руки младшей в своих и гладит, успокаивает её своим присутствием, и Чимин опускается, положив локоть на ногу, чтобы их головы были на одном уровне. Чимин смотрит ей в глаза, а в руках держат с теплотой её длань, и почему-то это так приятно и одновременно успокаивающее. Чимин слушает дальше. — И все это из-за того, что он кореец, — в этот момент ей хотелось обматериться, она реально много раз за последние недели говорила плохие слова и ненавидела решение своих родителей, и других близких родственников, но вместо матов она прикусила голову, качая головой, закрывая глаза, и чувствует влагу, — Я даже дозвониться до неё никак не могла. И… Я просто люблю её, и была так рада, что наконец-то встретилась с ней. Так что не смейся, — заканчивает Анфиса, улыбаясь тупо, и из глаз немного слез текут к щекам, а этого не заметить айдол не смог. — Не плачь, — утешает её Пак, приближая руки Анфисы, что обхватил своим и целует, а после сам же вытирает мокрые дорожки, заглядывая ей в глаза. — Извини. — С кем не бывает, — поднимает уголки губ, — Слёзы счастья? — Да. Это точно, — кивает.       Анфису пугает неожиданный хлопок входной двери, и она резко убирает руки от Чимина, и кашляет, отодвигаясь, а Чимин же почти в мыслях голым кулаком бьет дерево. — Что с вами не так? — спрашивает она, входя в гостиную, замечая, что они немного изменились в настроений, — Чего такие унылые? Устали? — на что она получает кивок от Чимина, а мать же предупреждает Анфису, чтоб побыстрей ему накрыла на диван постельное белье, а то вот какой усталый. — А где твоя сестренка? — спрашивает шепотом Чимин, когда женщина ушла, и так же,как недавно, приблизившись, опустился локтем в свое колено, смотря на школьницу.       Недавно это расстояние выглядело пустяком между ними, но теперь, оказавшись в этой ситуации снова, ей кажется, это близость между ними недопустимое. — Эмм… — ученица отскакивает немного назад, — Она сейчас у бабушки. — О. Понятно. — улыбчиво отвечает Чимин и дышит шумно.       Идея о матах все еще присутствуют в голове Анфисы. И не сбавляют никаких оборотов в данный момент. Чимин когда-нибудь перестанет так её смущать? Или находиться слишком близко, чтоб почувствовать хоть какой-то близкий контакт с ней? Это когда-нибудь прекратиться вообще?