Серена Уайтс и Чёрный Принц. (фанфик/гарри Поттер/часть 2)

Было теплое солнечное утро, еще не успевшее раскалиться и напасть своим удушливым зноем. Лето нынче выдалось очень жарким и в волшебном мире. Но надо отдать должное – ночь приносила прохладу, которой жаждал каждый, кто попал в объятия жары. В запретном лесу в самой ее глубине была расчищена прекрасная поляна под навесистыми вековыми деревами, за свисающими ветвями которых виднелась часть большого Черного озера. Сейчас тут должно состояться событие, о котором знали немногие, стать же свидетелями этого действа повезло еще меньшему количеству людей. Но воспоминание об этом событии – немаловажное сокровище для тех, кто стал его участником. Он стоял под наколдованной аркой, которую организовали самые высокие деревья. Они склонились над ними, будто живые, сплетя ветви, устроили маленький шатер. Несмотря на крепко сплетенные живые ветви сквозь них проникало не мало света. Этот образ – очень узнаваемый – длинная черная мантия, черные одежды, такие же угольного цвета волосы, обрамляющие лицо. Однако в этот день что-то в нем изменилось. Волосы не были всклокочены и будто вылизанные масляным языком, худое лицо и торс не были уже такими худыми. Аккуратный и явно счастливый (хоть старающийся изо всех сил не выказывать охватывающую его бурю эмоций – он, как всегда был сдержан) стоял напротив нее. Она – образ его мыслей и первой любви. Ее зеленые большие глаза устремлялись в его, растворяя тот холод черноты его зрачков, с которым он прожил всю свою жизнь. В руках она держала букет из белых лилий, оказавшихся её любимыми цветами. На ней было приятное белое платье, сменившее череду ее цветных, всегда скрывающихся под черной мантией. Сейчас нет, сейчас на ней не было той мантии – она была абсолютно открыта тому, перед кем стояла, намереваясь ему посвятить свою жизнь. Собственно, неизвестно, сколько ей оставалось от этой жизни, но она была счастлива пожертвовать их наконец. Так как за всю свою долгую жизнь ни разу она не хотела этого так сильно. Церемониальный служащий, дав сигнал, начал церемонию, в том виде, котором еще ему не приводилось никогда. Он видел много отчаянных, много молодых и много людей уже в возрасте, собирающихся вступить в брак. Он видел их глаза – влюбленные донельзя – но никто не отважился сделать это так, как эти двое. - Готовы ли вы к этому шагу? – спросил он не без беспокойства, но и не без восхищения, когда оба утвердительно кивнули. – Что ж, начнем. Руки, господа. Они протянули друг другу без всяких сомнений свои руки, как бы пожимая их при встрече, только за запястья. Церемониал достал палочку, из которой вылетела золотая нить и обвила пожатые руки. - Итак, Северус Снегг, обещаете ли вы, что всеми силами будете оберегать ее от любого зла и любой опасности? - Обещаю. - Обещаете ли вы, что не смотря ни на что не оставите ее, и придет ли нужда, беда, болезнь, вы продолжите о ней заботится? - Обещаю. - Обещаете ли вы, что будете ей вечным другом, даже если ваши пути запросятся разойтись? - Обещаю. – Снегг вслушивался в каждое слово, и каждое «обещаю» было взвешенным и осознанным. - Что ж, прекрасно. – Церемониал настороженно сменил направление вращения нити (оно шло от Снегга, теперь направлялось к нему). – А вы, Серена Уайтс, готовы ли вы обещать полную преданность своему избраннику и не сходить с вашего общего намеченного пути? - Да, я готова это обещать. - А готовы ли вы обещать, что не оставите его при первой же опасности или болезни, или нужде, но продолжите быть ему верной помощницей в тех целях, которые он перед собой и вами поставит? - Готова. Обещаю. - Обещаете ли вы быть рядом и делить с ним радость и горесть, романтику и быт всегда? И заботиться о тех детях, которых он вам подарит? – Она не была уверена в возможности осуществления последнего пункта, в связи с некоторыми обстоятельствами. Их знали все присутствующие (разве что кроме умудрившегося задать этот вопрос церемониала), поэтому немой вопрос у всех лег тонкой складкой на лбу. Тем не менее, прозвучало решительное «обещаю», после чего золотая нить, скреплявшая данный обет, крепко сжала скрепленные руки, как оковами и через мгновение исчезла. Далее на безымянных пальцах заблестели обручальные кольца, общая церемония была завершена. Снегг с жаром обнял Уайтс и поцеловал ее в лоб, будто обрел нечто неимоверно ценное. Церемониальный служащий с поздравлениями и улыбкой исчез. Минерва МакГонагалл и Драко Малфой стали единственными, кто увидел это собственными глазами. Оба были под сильным впечатлением. Оба хорошо знали Снегга, и эта картина сильно шла в разрез с образом, который они привыкли перед собой видеть. Однако, они понимали, что им движет, имели разную точку зрения, но это не помешало им искренне радоваться этому дню. Погода все еще была свежей, и все решили воспользоваться этим моментом для прогулки, вчетвером отправившись в сторону старой школы. Уже через несколько дней сюда начнут стекаться ученики, но сейчас она пустовала, величаво возвышаясь над пространством. Прогулка оказалась приятным занятием. Обе женщины наслаждались ею. Странная компания таких абсолютно разных и по возрасту, и по опыту, и по характеру, и по мировоззрению – но именно почему-то эти люди стали друг другу очень близкими. Было бы сложно объяснить, почему или как они ими стали. Не всех их объединяли совместно прожитые долгие годы, хотя и они тоже. Уайтс взяла под руку МакГонагалл, словно свою давнишнюю подругу. Они сблизились вдвоем, насколько это было возможно. Во всяком случае, для Уайтс это был единственный человек, которому она могла довериться полностью. За исключением Снегга, который стал теперь ей мужем – обстоятельство, не поддающееся никакому объяснению. Драко же тоже стал доверенным лицом. Он был недалеко во время последних событий, ему Уайтс уже доверяла свои рассказы, он был в курсе очень многого. Для него этот шанс, увидеть все собственными глазами, был привилегией, которую он очень ценил. Он не совсем осознавал, почему, но ему нравился тот факт, что его выделили из всех. Ни шумных праздников, ни громких объявлений. Для учеников школы она так и останется Уайтс. «Чтобы не путали профессоров Снегг» - такой вывод они сделали, хоть во всеуслышание они так и не вывели новость об их отношениях и свадьбе. И по тому, как они себя вели по отношению друг к другу на виду у всех, нельзя было сказать, что кто-то из них пылает искрометной любовью. Для всех это был привычный профессор Снегг, правда вернувшийся с того света неведомым образом, ставший так же директором их школы, и привычная профессор Уайтс, декан факультета Слизерин. За последние три года изрядно сменился преподавательский состав. В этом так же были новые изменения. Новый преподаватель заклинаний и декан факультета Когтевран прибыл в Хогвардс, как и полагалось в конце августа. Он со всеми был дружелюбен, всем понравился, даже Снегг ничего в нем не нашел, что могло бы сильно смутить. Правда с первого же взгляда его не взлюбила Уайтс, и она не могла объяснить причины. Хостер Брайк – так его звали. Она оказалась единственной, кто не располагал к нему доверием – даже ученики его полюбили. Он был достаточно молод, в целом, приятной наружности, высокий, среднего телосложения. Черты лица острые, и они-то вот уже менее приятные. Выделялись сильно скулы, впалые щеки придавали ему нездоровый вид. Короткие взъерошенные каштановые волосы, синие глаза, тонкие бледные губы. Носил он коричневый кожаный плащ, под которым всегда располагался изысканный костюм. Разговаривали эти двое, явно чувствуя друг за другом что-то, некую тайну, которую они оба скрывают. Недоброжелательность – это было их взаимным чувством. Теперь конкуренция началась не между слизерином и гриффиндором, а между слизерином и когтевраном. Новый декан со временем стал влиять на ребят очень виртуозно. И начались стычки уже между ребятами, а не преподавателями. Нет, это была тихая война, директор за этим следил строго. Но упустить шанс насолить или повыкрутасничать не упускал никто. Тренировки команд в игре квиддич могли даже дойти до драк. И удивительно было то, что гриффиндорцы начали вставать на защиту слизеринцев. Как-то раз во время большой перемены пятый курс факультета МакГонагалл вступился за первокурсников Уайтс. Это оказалось чревато особо строгим наказанием от директора, но все, включая и его самого, понимали, что справедливость должна была поступить иначе. Правда была на стороне заступников.