Ангельская милонга

Нынешний Азирафель сделал пару шагов к прилавку, пока длился крошечный перерыв между композициями, и разложил книги перед собой. В настоящем, где так и не случился Армагеддон, ангел понимал, о чем улыбался Кроули, когда тот, прошлый ангел, не мог разобраться. О чем была его помощь, и даже о чем была ссора в парке Сент-Джеймс в тысяча восемьсот шестьдесят втором году. Почему же он не вспоминал ничего этого, пока музыка ему не напомнила? Азирафель провел пальцем по отваливающемуся от старости корешку. Что он еще решил тогда забыть? Ангел улыбнулся зазвучавшему пиццикато. После Апокалипсиса он вспомнил, как сильно обиделся на людей в начале двадцатого века. Так сильно, что после окончания Второй мировой войны игнорировал их моду, культуру и образ жизни. Только еду и литературу продолжал изучать, поскольку от них отказаться не мог. Но в Апокалипсис эти дети… да и все люди вдруг доказали ему, что он поступил совершенно неправильно. Целое столетие слов, звуков, хороших добрых мыслей, выраженных вне литературы, он пропустил. Азирафель не мог не попытаться догнать время и наверстать все, что не увидел и не услышал в своем приступе неуместного снобизма. И вот он начал с танго. Азирафель слушал и продолжал улыбаться. Потому что это было танго. Люди сделали ему такой замечательный подарок на отмену Конца Света: оно продолжало жить до сих пор и оставалось собой. Таким, каким ангел его полюбил. Кроули явился на порог книжного в сияющий полдень, так что, стоя в дверях, выглядел абсолютно черным силуэтом на золотистом светящемся фоне. Силуэт безошибочно узнавался по длиннющим ногам и походке, которую невозможно ни с чем перепутать. Как только демон вошел в магазин, трое бродящих по нему покупателей, напротив, стали стремительно выходить, будто вспомнили, что утюг дома выключить забыли, все разом. Ангел улыбнулся ему. Эта встреча после долгой разлуки была лучше, чем прошлая: ангел помнил, который сейчас год (шел тысяча девятьсот пятьдесят второй), мог творить добро и у него снова был его собственный демон. Демон, который не заглядывал в гости целых семь лет, так что Азирафель успел соскучиться почти так же сильно. — Привет, ангел! — поздоровался Кроули, облокотившись на прилавок, за которым стоял Азирафель, щелкнул пальцами — и дверь за последним покупателем захлопнулась, звякнув колокольчиком. — У меня к тебе есть важное дело. То есть, просьба. Нет, никакого зла творить не нужно. В крайнем случае — безобразие, да и то мелкое… Азирафель против воли заволновался. Он отлично помнил, что в долгу перед Кроули. Неужели это та самая возможность сделать что-то хорошее, или хотя бы нужное для него? — Все, что захочешь, — искренне сказал он. Кроули поднял брови и смотрел так на Азирафеля секунды три, а потом отрицательно мотнул головой. — Нет, соглашайся только если сам захочешь. Иначе не интересно, — возразил он, а потом вид у него сделался торжественно-довольный, и он принялся объяснять: — Вообще-то мне это для работы нужно. Я нашел новый самый непристойный танец, и мне совершенно необходимо его освоить. Ну, словом, я подумал, там делают достаточно всякого ногами, чтобы тебе могло понравиться. А я был бы избавлен от необходимости путаться в этих самых ногах с каким-нибудь посторонним смертным… или смертной… В общем, избавлен, — на этом месте Кроули выложил перед Азирафелем пластинку с фото улыбчивого мужчины в шляпе. Судя по надписи, его звали Карлос Гардель[16]. Ангел выслушал Кроули, медленно приходя в восторг с каждым словом. Это было даже лучше, чем собственноручно приготовленный торт! Во-первых, придется постараться — гавот Азирафель долго учил — а значит, он почувствует, что отдал достаточно большую часть долга. Во-вторых, выходит, им нужно будет проводить время вместе за общим увлекательным занятием! Ангел был и правда готов на любой танец. Даже на вальс, если смертные опять решат, что держать даму за талию — это непристойно. Он с любопытством уставился на пластинку и на человека на ней. Потом пригляделся к нему пристальней и увидел, что тот уже на Небесах. И что его музыка при этом продолжает звучать, особенно на другой стороне земного шара. Значит, хорошая. — Конечно, я согласен! — с радостной улыбкой сказал Азирафель, подняв взгляд на Кроули. Брови демона снова взлетели вверх: по всему, такого быстрого согласия он совершенно не ожидал. Но он справился с удивлением довольно быстро и следом за пластинкой достал и выложил на стол еще и книгу. То есть, скорее, брошюру, но достаточно большую, чтобы Азирафель всерьез задумался, как именно Кроули устроил у себя в пиджачном кармане искривление пространства, чтобы все туда складывать. Возможно, ангелу тоже не помешал бы такой карман — он вполне вмещался в лимит на чудеса. — Вот, я подумал, что почитать тебе будет удобнее, для начала, — деловито сообщил Кроули, ткнув пальцем в книгу. Иллюстрация на обложке изображала танцующую пару, в довольно изящной выгнутой позе, а название было написано на испанском языке: “Tango para todos”[17] звучало как что-то очень доступное и популярное. Да и вся брошюра в целом выглядела соответствующе. Азирафель взял ее в руки, внимательно оглядел ее со всех сторон, принюхался к типографской краске и к рукам людей, которые прикасались к книге до него. Все это было очень интересно и увлекательно. Ангел еще раз взглянул на рисунок и уточнил: — Это танец для мужчины и женщины? Мне нужно стать женщиной? — ему было все равно, но он хотел знать, на какой центр тяжести ему настраиваться. Кроули после этого вопроса принялся разглядывать Азирафеля очень задумчиво, или даже, пожалуй, вдумчиво, а ангел в ответ непонимающе вскинул брови. — Это танец, в котором, в сущности, нет никакой разницы, — ответил демон, но свое созерцание не прекратил. — Этим он, в том числе, очень хорош. И очень неприличен. Ну, по мнению людей. — он подпер рукой подбородок и продолжил смотреть на ангела. — О, как это прекрасно! — еще сильней восхитился Азирафель. —Танец, в котором нет никакой разницы! Невероятно! Может, смертные нарочно сочинили его для ангелов и демонов? Как здорово, что ты меня познакомил с этим… явлением. Ангел схватил книгу с прилавка и уселся за стол, чтобы поскорее ее прочесть, почти не обратив внимания на то, что Кроули продолжил стоять и на него смотреть, а потом развернулся за ним следом — и принялся смотреть дальше. Он ведь и до этого смотрел. — Я сейчас, — пообещал он демону и махнул рукой вглубь магазина. — Чай только разогрел, и там где-то еще бутылка шардоне стояла. Бургундское, очень приятное. Угощайся. — А-ага, — протянул Кроули, но сразу никуда не ушел, а стоял и глазел еще какое-то время, пока ангел вчитывался в первые страницы. — Ладно, пойду поищу шардоне… если я там заблужусь, ищи меня между «Кентерберийскими рассказами» и «Сирано де Бержераком», в алфавитном порядке[18]… — наконец сообщил он, когда ангел добрался уже до восьмой страницы, и ушел вглубь магазина. Шардоне стояло прямо на чайном столике, возвышаясь над пыльным сервизом костяного фарфора, который Азирафель держал непонятно для чего. Они с Кроули редко пили здесь чай, а больше к Азирафелю никто не заходил. За столиком во всю стену простиралась географическая карта Южного полушария, а окружали его стеллажи с разнообразными картами, атласами и глобусами. Некоторые из них не походили на Землю даже отдаленно. А вот разогретый чайник был совсем не тут. Хотя Кроули мог найти его, если бы искал. Азирафель нарочно заколдовал чайник, чтобы он оказывался в разных местах магазина. Вместе с удобным креслом и вазой с печеньем. Когда у тебя есть такой чайник, то каждое чаепитие превращается в приключение и можно внезапно найти книгу, которую очень давно не перечитывал, и хорошо провести время. Хотя вино было несложно отыскать, ангел не собирался оставлять Кроули наедине с ним, вином, надолго. Он очень хотел приступить к занятиям, а потому прочел брошюру за полчаса. Мог бы и быстрее, но он сосредоточенно представлял некоторые па и пару раз даже вставал с места, чтобы повторить. Все равно подобные вещи лучше всего постигаются на практике, так что на теорию лучше не тратить слишком много времени — так он решил. Ангел только не удержался и все же прочел предисловие с кратким рассказом о происхождении танца. Очень уж ему было любопытно, как люди додумались до парного танца, в котором нет разницы, какого пола танцующие. Все-таки мышление людей, как правило, очень ограничено их… бинарностью. Так что обычно танец двоих — это танец мужчины и женщины. С удивлением и умилением ангел прочел, что танго первоначально было танцем двух молодых парней, которые соревновались за внимание дамы. Как… как павлины! Якобы, девушка должна выбрать из них того, кто ей больше нравится, разбить пару танцующих мужчин и продолжать танец. Так что танго было танцем-схваткой, в некотором роде. Ангел ощущал в нем что-то очень первобытное — для людей. Даже когда танцевали мужчина и женщина, в нем все равно оставалось много агрессии, той самой, из времен, когда в представлениях людей первобытный человек таскал на одном плече огромную дубину, а на другой — покоренную девушку. Вспомнив Адама, который так бережно и нежно вел Еву за руку, Азирафель заулыбался странице еще умиленнее. Танго — про любовь, что бы ни писали в этой смешной популярной брошюре. Просто люди стеснялись говорить о светлых чувствах. Написать про вопиющую неприличность танца, намекающую на содомию, не стеснялись. А вот поведать о том, что в этом танце разговаривают влюбленные, для них казалось слишком смущающим. Как всегда. Продолжая улыбаться, Азирафель отправился на поиски Кроули. Тот нашелся на полу между двумя глобусами. Он лежал на животе, беспорядочно болтая в воздухе ногами, справа от него стояла початая бутылка бургундского, а перед ним лежал атлас. Подойдя, Азирафель обнаружил, что тот открыт на странице «Фауна Мадагаскара». — На Мадагаскаре живут лягушка-помидор и листохвостый геккон, — сообщил Кроули, подняв взгляд на ангела. — Ты случайно не помнишь, кто делал Мадагаскар? Хочу знать имя того, кому я смертельно завидую… Ангел стал честно вспоминать. Про животных он не знал, а вот про растения вполне мог ответить. — Если тебе поможет, я отвечал за флору. Там есть огромная такая пальма, она больше нигде не растет. Бисмаркия — кажется, так ее люди называют. Кроули торопливо отлистнул страницу назад и ткнул в атлас длинным пальцем. — Эта! Отличная! И еще баобабы… С ума сойти, ты делал Мадагаскар! — демон снова вскинул голову, и Азирафель обнаружил, что у того на лице застыло выражение радостного удивления, и сам изумленно уставился на это редкое зрелище. Кроули улыбался, слегка приоткрыв рот. Это выражение было отчего-то знакомо ангелу, но он никак не мог ухватить нужное воспоминание за хвост. Демон, тем временем, захлопнул атлас и вскочил с пола, подхватив и его, и бутылку с вином. — Ну нет, тебе я не могу смертельно завидовать, могу только гордиться знакомством с тобой. Почему я раньше никогда не интересовался Мадагаскаром как следует?.. Как я мог это пропустить?! Азирафель сконфуженно улыбнулся, неловко отведя взор. Он совершенно не заслужил таких прочувствованных слов! Все ангелы что-то делали до Начала времен, в этом не было ничего такого, особенного. Сам Кроули, бывший ангел, делал тогда намного больше — Азирафель знал и видел. Демон был слишком добр к нему, как всегда и непонятно почему. Но этого ангел решил ему не говорить — Кроули не всегда нравилось, когда его называли добрым. Ангел пока не выявил закономерность и не понимал, когда тот нормально отреагирует, а когда не очень. — На Земле много удивительного, — ответил Азирафель на последнюю часть его тирады, все еще не зная, куда деваться от смущения. — И за пределами Земли. Немудрено пропустить. Он снова глянул на демона и махнул в сторону основного зала, где стоял граммофон. — Я вот танго пропустил, а оно отличное! Пойдем пробовать? — Тебе понравилось! — продолжая пребывать в состоянии странного энтузиазма воскликнул Кроули, подбросил атлас вверх, и тот сам влетел на полку, где ему было положено стоять. — Пойдем! — и заспешил к граммофону широкими шагами, так что ангел за ним едва поспевал. По пути Азирафель стащил с плеч пиджак и оставил его на вешалке. Танго по описаниям выглядело очень подвижным танцем, поэтому лучше было остаться в рубашке и жилетке.