Но, как только он поднес маску к лицу, достаточно близко, чтобы ничего не видеть, Лори молниеносно схватила лежавшие у его ног ножницы, к которым она уже протянула руку, и рывком вскочила на ноги. Холодное железо обжигало ей пальцы, возможность была единственная, но Строуд снова не могла решиться — прямо как позапрошлой ночью. И только сейчас, собираясь собственноручно воткнуть в живого человека острый предмет, она поняла, насколько легко было, по сравнению с этим, спустить курок…
Но спасительные секунды были утеряны — Майкл уже надел маску. Увидев твердо стоявшую на ногах Лори, он тут же недоверчиво сощурился: уж слишком разителен был контраст между тем полным мольбы выражением, с каким она только что на него смотрела, и тем недобрым взглядом, который прямо сейчас был на него направлен. Строуд свела за спиной руки и быстро попятилась от Майерса прочь.
— Я не пойду с тобой! Ты меня понял?! Не смей меня даже трогать!
Но он не услышал ее слов и решительно направился в ее сторону. В голове Лори за долю секунды вспыхнула идея. Она бросила взгляд на ведущую в подвал дверь — единственное место, где она еще могла от него закрыться, — и со всех ног к ней кинулась. Но Майкл перехватил ее почти мгновенно и рывком развернул к себе, планируя закинуть ее себе на плечо ногами вперед. Лори хотела ударить его по лицу левой рукой, но он быстро перехватил ее кулак и с силой его сжал, выкручивая книзу. Его глаза горели неподдельным гневом, грудь часто вздымалась. Внутри Строуд все вмиг окаменело; время для нее остановилось, но медлить было нельзя. Обманный маневр сработал, и Лори, не колеблясь ни секунды, со всей силы, на которую только была способна ее правая рука, всадила ножницы Майерсу в глаз. Майкл резко от нее отпрянул и, согнувшись, схватился за место удара. Это был первый раз за все это время, когда он сдавленно застонал от боли…
Почувствовав свободу, Лори, не оглядываясь, бросилась к спуску в подвал. Заскочив внутрь, она с грохотом захлопнула дверь и дрожавшими от страха пальцами на ощупь закрыла щеколду. Света на лестнице не было, и Лори пришлось буквально лететь в темноте по бесконечной веренице ступенек, крепко цепляясь свободной рукой за перила. «Вот черт! Черт, черт, черт!» — лихорадочно шептали ее губы. Она ежесекундно оборачивалась, путалась в собственных ногах, спотыкалась и все сильнее прижимала к груди окровавленные ножницы.
Соскочив с последней ступеньки, Лори вскрикнула от острой боли в ноге, но тут же зажала себе рот и как можно скорее ринулась в сторону самого темного угла, куда почти не проникал свет тускло горевшей где-то вдалеке лампочки. В то же мгновение дверь наверху стала с треском содрогаться от направленных на нее ударов и, не сумев долго сопротивляться, резко отворилась нараспашку.
Мгновенно среагировав, Лори заскочила за груду деревянных ящиков и нагроможденных друг на друга коробок и плашмя бросилась на пол, краем глаза заметив напротив себя небезызвестный ей шкаф… Вслушиваясь в глухой звук спускавшихся по лестнице ботинок, она старалась не дышать и все сильнее зажимала себе рот рукой, закусывая до боли пальцы. Шаги вскоре замерли, и среди повисшей в воздухе тишины отчетливо послышалось прерывистое дыхание Майерса. «Спустился», — подумала Лори и, холодея от ужаса, зажмурила полные слез глаза.
Сердце колотилось как сумасшедшее; Строуд казалось, что его биение эхом раздавалось по всему подвалу, выдавая ее местоположение. Воздуха предательски не хватало, но Лори не позволяла себе сделать глубокий вдох, панически боясь быть рассекреченной. Майкл пошел в противоположном от нее направлении и остановился напротив перегородившего ему дорогу шкафа — до слуха Строуд тут же донесся грохот сброшенных с полок ящиков. Лори вздрогнула всем телом и лишь сильнее вжалась в пол. «Долго лежать на одном месте нельзя, — думала она, судорожно ища решение. — Сейчас он начнет перерывать каждый угол, и нужно будет как-то незаметно перемещаться. Но как?!» Необходимо было продержаться до приезда полиции, но сколько времени у нее было в запасе, прежде чем Майкл ее обнаружит? Несколько чертовски коротких минут?!
Долго прятаться в четырех стенах невозможно — Лори это отчетливо понимала и начинала все сильнее трястись от колотившего ее изнутри страха. Сердце совсем обезумело от обилия адреналина в крови и неистово проламывало ребра. Собравшись с силами, Лори задержала дыхание и медленно поднялась на ноги, все еще не разгибаясь в полный рост.
Из-за плохого зрения и тусклого освещения перед глазами все плыло, но контуры предметов Строуд все-таки улавливала: в пространстве перед ней Майкла не было, но она прекрасно слышала, как он уже в соседнем отсеке раскидывал по углам вещи, пытаясь найти ее среди них. Времени на покрытие расстояния между ними могло хватить на то, чтобы выскочить из своего укрытия и броситься обратно к лестнице, но что дальше?! Куда ей следовало бежать? Все двери в доме были или выбиты, или забаррикадированы, окна — заколочены. Лори до боли закусила губу. Решаться нужно было уже сейчас, но она абсолютно не знала, на что именно!
«Ну конечно же! — в ту же секунду вспыхнула у нее в голове спасительная мысль. — В подвале ведь тоже есть окна! Пусть маленькие и на уровне земли, но пролезть вполне можно. Уж их-то он не стал бы заколачивать». Представив, где она сейчас примерно находилась относительно расположения комнат, Лори предположила, что была где-то в районе гостиной; следовательно, нужно было выйти из своего укрытия и побежать либо налево, либо направо. Но налево было дальше и более рискованно — Майкл как раз был в той стороне, оставался вариант с окном, выходившим на главную дорогу.
Пока она рассуждала, грохот приблизился и стал значительно громче. Лори стиснула зубы, чтобы не застонать от боли, и быстрым шагом захромала в намеченное ею место, каждую секунду нервозно оглядываясь назад. Первые несколько метров она прошла успешно, но потом, в очередной раз оглянувшись, наступила на валявшийся на полу инструмент и, оттолкнувшись для следующего шага, невольно отбросила его ногой назад. Послышался скрежет заскользившего по бетону металла. Звуки за углом прекратились; Майкл прислушался и уже через мгновение безошибочно направился в ее сторону.
Лори похолодела и с ужасом поняла, что осторожничать больше не было никакого смысла: она выдала себя и теперь была у него как на ладони. Даже будучи неоднократно раненным, Майкл был в разы быстрее ее, и потому каждая потерянная на бездействие секунда могла стоить ей в конечном итоге жизни.
Лори рваными всхлипами заскулила от страха и, не оборачиваясь, со всех ног бросилась к дальней стене подвала, уже не заботясь о том, сколько шума производила каждым своим движением. Она слышала, как Майкл размеренно ее настигал, и стала на ходу опрокидывать после себя вещи, в который раз надеясь хоть чем-нибудь затормозить его неизбежное приближение…
Обогнув множество препятствий в виде нуждавшейся в ремонте мебели и обилия различных ящиков, Лори наконец достигла стены и с ужасом задрала голову. Продолговатое окно находилось на недоступной для нее высоте, нужно было на что-нибудь встать, чтобы до него дотянуться. Строуд в спешке стала хватать попадавшиеся ей под руку ящики с инструментами и пыталась как можно скорее поставить их друг на друга.
За ее спиной послышался грохот от раскидывания по сторонам разбросанных ею вещей; Майкл шел напролом и гневно избавлялся от малейшей преграды, отделявшей его от пытавшейся сбежать сестры. Лори инстинктивно обернулась и, увидев его окровавленную маску, по которой ручьями бежала из пустой глазницы кровь, с удвоенным рвением стала устанавливать наверх последний тяжелый ящик.
— Я тебе не дамся! — дико прокричала она и, машинально схватив лежавшие на полу ножницы, быстро полезла наверх. — Я лучше умру, чем буду жить с тобой!
Лори с трудом переводила сбитое дыхание и лихорадочно улыбалась какой-то кривой, неестественной улыбкой, периодически искажавшей ее губы. Внутри нее как будто что-то щелкнуло: больше не было смысла сдерживаться и притворяться. Все ее мысли были сосредоточены на собственном выживании, на том, что сейчас у нее была
реальная возможность
освободиться — и на этот раз уже точно последняя. Ни о какой игре и тактике речи больше быть не могло.
— Ну же, еще чуть-чуть! — Лори схватилась руками за подоконник и хотела было подтянуться, но вдруг с ужасом ощутила на своей лодыжке железную хватку Майерса. Она громко вскрикнула и стала яростно брыкаться, пытаясь свободной ногой со всей силы ударить брата по окровавленной маске.
— Ублюдок недоношенный! Может, тебе и второй глаз для симметрии выколоть?! — со злостью выплюнула Лори и с размаха ударила Майкла по тянувшей ее вниз руке; его хватка на мгновение ослабла. — Пусти меня! Я тебя ненавижу!
Она из последних сил попыталась подтянуться, сдирая ногти в кровь, но борьба была явно неравная. Майкл перестал осторожничать и мощным рывком скинул ее с ящиков, заставляя проехаться лицом по каждому из них. Лори с душераздирающим криком упала на пол, попыталась встать, но была тут же повалена обратно упавшими на нее ящиками — по всему подвалу эхом разнесся грохот рассыпавшихся инструментов. Ее голова гулко ударилась о бетонный пол, пару раз судорожно дернулась и, наконец, замерла без движения.
Майкл заметил, что она больше не сопротивлялась, и лишенным всякой осторожности движением вытащил ее из-под завала. Перевернув сестру на спину, он пристально оглядел ее разбитое в кровь лицо и остановил взгляд на неестественно распахнутых глазах. В его голове в тот же миг что-то щелкнуло:
Так не должно было быть
Но времени на раздумья не было, нужно было торопиться, у него еще был шанс покинуть дом незамеченным! Нельзя было медлить ни секунды. Майкл, не выпуская ножа, взял Лори на руки и, шатаясь от большой потери крови, грузной походкой направился в сторону выхода. Он крепко прижимал к себе ее обмякшее тело и отчетливо ощущал, что она не дышала.
Так не должно было быть
Поднявшись по лестнице на первый этаж, он еще раз заглянул ей в лицо: ее глаза были все так же безжизненно открыты. Из большой раны на лбу, не переставая, шла кровь; видимо, была рассечена вена.
Так не должно было быть
Майкл не мог ощущать ни страха, ни волнения, но на этот раз нечто очень похожее на тревогу, скребясь, закралось ему в душу. У него было собственное восприятие смерти: убивая, он испытывал нездоровое удовольствие от процесса и никак не мог разделять общепринятого взгляда на завершение жизни, ценность которой он совершенно не понимал. К умершему от его рук человеку он мгновенно терял всякий интерес, смерть была для него не более, чем результатом получения удовольствия, конечной точкой его наслаждения. Он сам не раз собственноручно нес ее другим — так почему тогда должен был сожалеть об этом?
Когда четырнадцать лет назад ему в стенах клиники сообщили о смерти матери — единственного дорогого ему человека, которого он когда-то любил, — Майкл ничего не почувствовал. Ее кончина была для него чем-то нереальным: он не видел, как это случилось, не видел ее бездыханного тела. Весть о ее смерти была для него очередной пустой фразой доктора Лумиса, в которую его детский мозг не смог вложить никакого смысла.
Но вот Лори… В случае с ней он
видел ее смерть, держал на руках ее труп, смотрел на ее окаменевшее лицо, не слышал ее дыхания… На этот раз все было более чем реально, но осознание смерти почему-то все еще к нему не приходило. Для Майкла она по-прежнему была живой Лори, его сестрой, той, бок о бок с которой он планировал прожить всю свою жизнь, воссоздав хрупкое подобие их некогда целой семьи. Нет, она не умерла. Она просто временно была
не здесь. Вот он унесет ее отсюда, найдет для них новое убежище, подальше от людей, подальше от ее прошлого, и она снова придет в себя. Возможно, все-таки смирится со своей новой жизнью и окончательно перестанет его бояться.
Но лицо Майкла вдруг осунулось пуще прежнего; в единственном глазу мрачным блеском вспыхнуло голубое пламя. Он вспомнил последнюю фразу Лори. Последнюю фразу в ее жизни, которую она адресовала
ему.
«Я тебя ненавижу» — какие страшные и безжалостные слова…
Где-то глубоко внутри вдруг что-то неожиданно кольнуло и мучительно затрепетало, медленно умирая в агонии. То была надежда, и, как только она погасла, рассыпавшись пеплом у него на руках, душу Майкла окончательно затопила смолисто-черная ненависть. К себе, к людям, к целому миру…
Теперь он все понимал и больше не строил каких-либо надежд. И как только этот переломный момент произошел в его надломленном диагнозами сознании, Майкл перестал о чем-либо думать в принципе и больше ничего не чувствовал. Абсолютно, совершенно
ничего. Даже на какой-то момент обострившаяся физическая боль в ранах внезапно сошла на нет. Он перестал осознавать себя. В его существовании больше не было цели. Мучительные пятнадцать лет его жизни лежали сейчас мертвым грузом у него на руках, и он совершенно не знал, что с ними делать. Он просто стоял и неотрывно смотрел на мертвое лицо сестры, ради воссоединения с которой он, не задумываясь, убил тринадцать человек. Тринадцать невинно загубленных жизней проложили ему дорогу к его неосуществимой мечте, но четырнадцатой внезапно легла сама Лори, став для него единственной непреодолимой преградой, с которой он ничего не мог поделать.
Ему больше не к чему было стремиться, незачем было скрываться. Он перестал понимать, что происходило вокруг, и потому беспрепятственно позволил полицейским штурмом взять дом. Десяток снайперских винтовок было направлено в его сторону, но Майкл все так же недвижимо стоял возле двери в подвал и крепко держал на руках уже окоченевшее тело Лори, совершенно не чувствуя его веса.
Ему приказали ее отпустить — но он ничего не услышал. Тогда кто-то к нему приблизился и осторожно вырвал нож из его окостеневшей хватки — Майкл этому не препятствовал. Казалось, он мог позволить им делать с ним все что угодно. Но, когда несколько офицеров попробовали забрать у него труп Лори, он молниеносно схватил за горло ближайшего из них и поднял его в воздух, продолжая крепко прижимать к себе сестру другой рукой.
В ту же секунду послышались выстрелы. Майкл зашатался, но так и не разжал сведенных судорогой пальцев. Истекая кровью от многочисленных ранений, он продолжал все в том же леденящем кровь молчании держать на весу уже мертвого офицера и все сильнее сжимал его сломанную шею, пока наконец контрольный в голову не заставил его замертво рухнуть на пол.
Упав, Майкл по-прежнему не выпускал из своей хватки Лори. Она лежала на его широком плече лицом к нему и все с тем же стеклянным выражением широко распахнутыми глазами смотрела куда-то вдаль. Ей больше не нужно было убегать, не нужно было бояться, не нужно было плакать, не нужно было к чему-то стремиться — ее брат уже позаботился о том, чтобы ей в принципе больше
никогда ничего не было нужно.
Тринадцать жизней было положено на достижение голубой мечты Майкла Майерса. Тринадцать жизней! ради мечты, которая теперь сама никому не была нужна…
