Некромант

      Если мы вернёмся к неожиданно найденной мной книге под названием «Memento mori», то обнаружим пометки из прошлого, оставленные моим отцом. Имя отца было не сложным — Марк Антоний (1. знач. в комментарии), описание внешности отсутствовало, а единственный сохранившийся рисунок был размазан и испорчен. Он воскрес на территории Египта от какого-то не шибко осторожного ритуала, а до смерти являлся римским генералом и погиб в тот же день, что и Клеопатра, совершившая самоубийство — в тридцатом году до нашей эры: к слову, они были любовниками, которые в своё время привлекли к себе не мало внимания. После воскрешения отец бежал в Испанию где прожил несколько столетий, обретя настоящую любовь — мою маму. Множество страниц оказались вырванными, но остались заметки и последние пятьдесят с лишним страниц были посвящены личным заклинаниям Марка. Из заметок можно было вырвать клочки полезной информации, и пару моментов из жизни, наиболее интересным из которых было моё имя, которого я никогда не знал, и коим являлось Хонс (2. знач. в комментарии). Так же были различные описания того, как его уважали в обществе, а так же было сказано, что он являлся одним из самых могущественных некромантов. В моём сердце во время прочтения вспыхнула гордость, даже слегка подавившая боль об утрате. Утрате… Множество вопросов останутся без ответа: почему все упоминания о моей матери вырваны, почему отец не спас деревню своей магий, и откуда, чёрт возьми, эта книга появилась в моём убежище — загадка. Но всё же кое-что полезное из этой книги я извлёк — два очень мощных заклинания: вызов Луны и сила Луны. Первое, как можно догадаться, использовалось, чтобы обратить движение небосвода вспять и затмить Солнце Луною. Отец обладал мощной магией, но даже её не хватило, чтобы воспользоваться заклинанием. Второе же заклинание процеживало энергию Солнце через Луну, смешивая их воедино и обрушивая на хрупкую Землю.       Солнце стояло высоко и пробивалось лучами сквозь узкие каменные окна галереи и единственную трещину в деревянной купольной крыше. Мраморный пол блестел, словно поверхность весеннего озера в знойную погодку, которая, кстати говоря, и стояла в данный момент времени. Первым провёл атаку Чародей. Он не использовал силу сущности, считая это для себя унизительным в битве со столь ничтожным врагом, и зарядил в меня огромным огненным шаром. Я стоял неподвижно, словно лысая каменная скала, терпя жар от пылающей на мне мантии и ужасного ожога на плече. Не успел я опомниться, как Чародей отправил второй исполинский смертоносный шар в мой адрес, но, будучи довольно натренированным, я словил атаку и попытался перенаправить в противника, но, вопреки ожиданиям, убийственное заклинание пробило деревянный потолок галереи и, пролетев приличное расстояние вверх, рухнуло на сражающиеся под нашими ногами бессмертные полчища. Эти шары были исполинских размеров и отняли у Чародея огромное количество энергии, заставив его уйти в глухую оборону, а его гордость не дала ему использовать бездонную энергию сущности. Воспользовавшись затишьем, я сконцентрировал тёмную мощь в запястьях и направил её в только что сделанное самим Чародеем отверстие, произнося заклинание, написанное моим отцом. Луна закрыла собой могучее Солнце, Чародей заметно насторожился, несмотря на его колоссальных размеров эго, а я тем временем почувствовал прилив сил и усыпал защиту Чародея своим любимым заклинанием — ударом пяти стихий. Материя была разорвана и в эту дыру влились четыре стихии, изнутри уничтожающие защиту. Магический щит рассыпался в пух и прах, и я, воспользовавшись моментом, направил цепную молнию прямо в грудь Чародея. Если бы не его зачарованная шёлковая мантия, но уже стал бы больше похожим на перегоревший стейк, чем на могущественного мага. Чародей ударил о землю ладонью, вызвав мощный толчок, который сбил меня с ног. Слегка подняв голову, я увидел, как Чародей взмахивает рукой, на которой сущность заливалась множеством цветов. Резким взмахом он направил сущность на меня, и она раскроила мне грудь и бедро. Рана была бы смертельна для человека, но я — Некромант, и я выстоял против глубочайших порезов не проронив ни звука. Воссоздав теневой щит, я подставил его под очередную атаку сущности, предупреждая очередные смертоносные раны. Мощь сущности можно было преодолеть только хитростью, и я настроил полярность защиты на врыв при разрушении. Эффект не заставил себя долго ждать, и мощный толчок ударил мага о каменную стену его же башни. Пока враг приходил в себя, я начал взывать к Луне, обращая гневные слова из заклинания в покрытое мглой небо. Огромный столб, состоявший из спиралевидных толстых лучей света и тьмы обрушился на тело Чародея, снеся прочную магическую башню словно песочный замок, отправив его в гущу сражения двух воинств, которые тоже были выжжены мощью двух основ мироздания.       Одним сильным прыжком я приземлился возле выжженного заклинанием участка земли, охватывающего около сотни миль, дабы удостовериться, что Чародей погиб и моя месть свершилась. Зрелище было неприятным даже для меня: из тысяч ран лилась кровь, отдававшая ярким белым светом, из множества обугленных ожогов сочился тёмный дым, а из глаз лилась яркая багровая кровь, подобно водопаду, резко преломляющему мощную реку. Я вознёс руку, чтобы избавить своего противника от страданий и от жизни раз и навсегда, но, вопреки всем законам всех Вселенных, Чародей нашёл в себе силы на последнее заклинание — он высосал мою магию, оставив меня ни с чем, и сущность, всё ещё обвивавшая его пальцы, но, видимо благодаря содержащейся в ней моей сущности, отказывающаяся излечивать его отвратительное тело, круговым движением вырезало моё сердце, которое я успел схватить в падении, через силу сжав его в ослабшей до невозможности руке. Чародей издал последний вздох и покинул этот мир, так ничего после себя не оставив — магия уничтожила башню до основания. Я же не расстроился такой участи, а наоборот, был преисполнен полного восторга. Пустив солёную толстую слезу, смешавшуюся в полёте с кровью, я грохнулся на землю, прошептав окровавленными губами последние слова в своей жизни — «Я иду к тебе, Вероника»