Противостояние

Хлопнула дверь, и Гермиона весьма грубо опустила Драко на больничную койку. Она стояла возле кровати и обдумывала, что скажет мадам Помфри о случившемся. Драко поморщился от резкой боли. — Что случилось? — в дверях показалась главная медсестра Хогвартса в ночном халате и чепчике с лампой в руке. Гермиона молчала, не в силах что-либо сказать. — Упал… — разлепляя ссохшиеся губы, произнес Драко. — Как это — упал, мистер Малфой? — лампа осветила его лицо, и мадам Помфри охнула. — Вы же знаете, что я должна буду уведомить вашего декана о случившемся? Она принялась хлопотать над ним, убирая кровь. Драко ничего не ответил. — Мисс Грейнджер, спасибо, что доставили сюда мистера Малфоя, но вам пора идти. Больному нужен покой! — сказала она, подталкивая Гермиону к выходу, а сама отправилась за лекарственными настойками. — Хорошо, — Гермиона в нерешительности схватилась за ручку, ожидая чего-то. — Вали уже, Грейнджер! — донесся хриплый голос Малфоя. Гермиона выскочила за дверь и с такой силой хлопнула ею, что зазвенело в ушах. Ярость внутри клокотала, желая найти выход, захотелось вернуться и влепить хорошую оплеуху, прямо как на третьем курсе. При этой мысли она улыбнулась — он уже получил от Рона. Гермиона медленными шагами побрела в гостиную. Было далеко за полночь, хотелось только двух вещей: есть и спать, и она даже не знала, чего хочется больше, ведь у нее и кусочка во рту не было за весь день. — Лабардан! — назвала она пароль Полной даме и та, сонно потянувшись, пропустила ее внутрь. В гостиной ходил из угла в угол Рон: волосы всклочены, кулаки сжаты. При виде Гермионы он остановился и вопросительно взглянул на нее. — Ну как? — Все хорошо, он сказал, что упал, — при этих словах Рон облегченно вздохнул и сел в кресло. — Думал, с ума здесь сойду от тревоги, все ждал, когда сюда ворвется профессор Макгонагалл, — он усмехнулся и прикрыл глаза. Гермионе захотелось прикоснуться к нему, провести пальцами по рыжим волосам. — Рон, давай не будем говорить об этом Гарри? — отгоняя навязчивые мысли, она опустилась в соседнее кресло. — Почему? — удивился Рон и уставился на Гермиону. — Ну, у него и без того сейчас проблем много, — замялась Гермиона, — а если рассказывать, почему ты избил Малфоя, придется сказать обо всем. Даже о том, ну, что он нес… — она умоляюще посмотрела на него. — Ладно, давай не будем, — наступила неловкая тишина, поленья трещали в камине — Ну, я тогда пошел спать…? — он покраснел, а его взгляд, напротив, говорил о желании остаться. Но она ничего не ответила, вместо этого виновато улыбнувшись. — Я тоже, пожалуй, пойду, — они одновременно поднялись и неловко столкнулись. Драко оставили в больничном крыле на ночь. Мадам Помфри заботливо убрала кровь, залечила образовавшиеся гематомы, и после всех манипуляций дала ему такое желанное обезболивающее. После чего, шаркая тапочками, удалилась в свой кабинет. Комнату заливал лунный свет. Он отчетливо видел стены, расписанные разными картинками, и другие больничные кровати. Слизеринец не был здесь со времен третьего курса, когда на него напал гипогрифф. Тогда он думал, что умрет, — Мерлин, каким же наивным сопляком он был. Драко снял одежду и переоделся в больничную пижаму. Он сел, подоткнул под спину подушку и принялся прикидывать новый план. Темный Лорд не будет долго ждать его успеха — вполне возможно, он скоро призовет его, чтобы узнать, как продвигаются дела. «Тупая Кэти Белл, не смогла справиться с таким простым заданием». Гриффиндорское любопытство до могилы доведет. Он ухмыльнулся. Но ведь, по сути, это он виноват в том, что она чуть не умерла. Драко узнал об этом по дороге на завтрак, от этой новости неприятно скрутило живот, дыхание перехватило и на минуту показалось, что он умрет от чувства, что пульсировало где-то в груди. Вина тягучей паутиной разливалась по его телу; доселе неведомая, она душила его, заставляя дышать глубоко-глубоко. Он пулей выскочил из замка, рывком ослабив галстук. Ему было глубоко плевать, что на улице вовсю шел ливень, а он в одной рубашке. Насквозь промокший, он поднялся на Астрономическую башню, где завывал ветер, сел на грязный пол и закурил. Курил до тех пор, пока не стало легче. Голова закружилась, появилось ощущение тошноты. Пусть лучше так, чем что-то чувствовать. Губы дрожали и посинели, кожа приобрела сероватый оттенок. Он зарылся руками в волосы и больно за них потянул. Сколько еще людей должно пострадать? СКОЛЬКО ЕЩЕ? Он закричал в диком отчаянии, от адской боли, с которой приходилось жить каждый гребаный день. Он кричал, срывая связки, он кричал, пока в легких не закончился воздух. Ему вторил гром, заглушая крики. Вода хлестала по лицу, смывая боль. До чего же он докатился? До чего ему позволили опуститься? Драко силой воли отогнал воспоминание, закрыл глаза, и в его сознании появилась Грейнджер. Он часто думал о ней в последнее время — и ничего не мог с собой поделать. После профессорского ужина он временами украдкой посматривал в ее сторону, сам в себе в этом не признаваясь. На уроках Грейнджер всегда что-то усиленно записывала в своей тетради, а волосы при этом ниспадали непослушной, каштановой волной, и она то и дело недовольно убирала их за ухо. За обедом или ужином всегда что-то с жаром объясняла Уизли и Поттеру, заливисто смеялась в ответ на их — он уверен — плоские шутки и вообще была такой по-дурацки счастливой. Когда Грейнджер читала газету, то на ее лице застывало тревожное выражение, и она машинально покусывала губу. Иногда ему на ум приходили совсем уж глупые мысли, вроде: «Интересно, а какое лицо у нее бывает, когда она спит или моется в душе?» Он знал, что никогда этого не увидит… Но иногда так приятно пофантазировать. Он перевернулся на живот и носом уткнулся в подушку. Драко и сам не понял, когда начал представлять Грейнджер обнаженной под тугими струями воды, которая омывала ее тело. Вот она моет свои волосы, и они становятся не такими объемными. Вот намыливает мочалку, и густая пена стекает по ее рукам, а потом и по телу, нежно касаясь гладкой и белой кожи. Пена прикрывает ее полную грудь с розовыми ареолами сосков. Как в замедленной съемке, поворачивается спиной, открывая его взору потрясающую задницу. Грейнджер, будто чувствуя его жадный взгляд, оборачивается и томно смотрит прямо ему в глаза, а полные губы произносят: «Драко». Мерлин… он зарычал в подушку. В штанах уже давно стало тесно, ткань плотно облегала его горячую, набухшую плоть. Ему срочно нужен секс, а то о грязнокровке мечтает, как тринадцатилетний парень. Нужна Пэнси или еще кто-то. Может, та девушка с Пуффендуя? Как там её? У них уже был секс, и вполне неплохой, но он даже не мог вспомнить ее имя. Мишель? Моника? Меган? Да, точно, Меган. Вроде она говорила, что ее двоюродная сестра — Гвеног Джонс, капитан «Холихедских гарпий». И, кажется, она состоит в клубе Слизней — точно, он вспомнил ее на ужине. Отлично, тогда завтра он найдет ее, и они вместе запрутся в каком-нибудь пустом классе. «Но это же не то…» — прошептал внутренний голос. «Да заткнись ты!» — рявкнул Драко на себя же. Он уже заметно успокоился, и еще немного поворочавшись, уснул, крепко обнимая подушку. План так и не был придуман, по крайней мере, не сегодня. На следующее утро Гермиона проснулась чуть позже остальных и второпях даже не причесала волосы. Это не оставил без внимания Рон, когда они шли на завтрак. — Гермиона, у тебя такие взлохмаченные волосы. Не успела расчесаться, да? — он хихикнул. — Рональд, может, еще спросишь, почистила ли я зубы? — гневно посмотрела на него девушка. — Извини, — пробурчал парень: он не любил, когда она называла его так. Чуть позади шли Гарри и Джинни. Она что-то пыталась ему втолковать по поводу матча по квиддичу, который должен был состояться в начале ноября, а Гарри лишь довольно улыбался. Когда они все сели за стол, Гермиона с такой жадностью налетела на еду, что друзья опешили. В одной руке она держала тост, а в другой вилку с яичницей. Если бы можно было есть ногами, она бы и их задействовала. — Надо быстро поесть, иначе опоздаю на нумерологию, — пробормотала Гермиона с полным ртом, увидев их удивленные лица. В пять минут она очистила тарелку и была такова. На завтраке Гермиона не заметила Малфоя. И сдвоенных уроков со Слизерином у них сегодня не предвиделось. Ах, что за чудный день! По дороге в Восточную башню, где находился кабинет профессора Вектор, коридоры становились пустыннее и тише. Гермиона наслаждалась дневным светом, заливающим пространство вокруг, в воздухе в причудливом танце кружились пылинки. Она начала напевать песенку маггловской группы, которую все лето крутили по телевизору, настроение было просто замечательным. Казалось, еще чуть-чуть, и она пустится в пляс.

Space girls — Say you'll be there

В тишине до Гермионы донесся странный звук. Девушка приостановилась и прислушалась: звуки доносились слева от неё. Любопытство взяло вверх, тем более до урока еще оставалась пара минут; ничего, если она посмотрит, что там случилось. Гриффиндорка завернула в тупиковый коридор, примыкающий к главному. Там, насколько она знала, были только какой-то чулан и старый кабинет, которым никто не пользовался уже долгие годы, если не столетия. Она тихо подкралась к чуть приоткрытой двери, возле которой стоял старый хлам. Звуки усиливались. Гермиона заглянула в щель и тут же зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть. В классе, на столе, боком к ней сидела Меган Джонс; голова ее была запрокинута. Гермиона сразу узнала пуффендуйку — они вместе изучали нумерологию. Руки Меган обвивали широкую спину какого-то парня и о, Мерлин, она знала эти светлые волосы. Кажется, у парочки все только началось. От увиденного Гермионе сквозь землю захотелось провалиться. Она медленно начала отходить от двери, но ногой задела ведро, и оно предательски загремело. Драко тут же посмотрел в ее сторону. Его глаза сузились от бешенства. Гермиона, красная как рак, поспешила ретироваться. Дверь с грохотом распахнулась. — СТОЯТЬ! — проревел Драко.