Она как одинокий лотос в море ясного огня.
Вань Инь помнит, как горела Пристань Лотоса. Вторая дева ордена Юнь Мэн Цзян снова отводит глаза от черных вод и, мягко оттолкнувшись руками от перил, разворачивается к ним спиной. Цзян Чэн нервно крутит на пальце Цзыдянь и пытается успокоить сама себя. У неё за спиной неокрепший после войны Орден, люди, что нуждаются в правящей руке и старшая сестра, у которой в глазах бесконечная печаль перемешана с тихой радостью от скорой женитьбы. Цзян Чэн возвращается в рабочий кабинет уставшая и с тупой болью в висках. На столе горят свечи, отбрасывая причудливые тени на стены и стеллажи со свитками. Вань Инь переводит взгляд на гору бумаг и прошений и думает, что ей нужно работать усерднее. Да, у них есть фундамент и рабочая сила, есть потенциал и после Аннигиляции к ним пришло несколько сильных людей из бродячих заклинателей. Но расходы превышают доходы, а подъем налогов сейчас лишь усугубит положение. Цзян Чэн крутит на пальце Цзыдянь и встряхивает головой, прогоняя легкую сонливость. Работать и снова работать. Клинок поет о крови и бликами пламени играет. Вань Инь смотрит как горит Пристань Лотоса и не может сдержать крик. На прожженной и укрытой пеплом земле лежат хладные тела родных людей, и где-то в глубине резиденции слышится треск молнии. Она бежит туда стирая босые ноги, пачкая ступни в золе и щеки в копоти. Только успеть. Только успеть бы... Тело матери падает к ёе ногам, глядя пустыми глазами в лицо младшей дочери с упреком и затаенной злобой. Цзян Чэн делает шаг назад и ком застревает в горле, пока теплые дорожки слез скользят по щекам. —Это он. Это всё его вина! — стальной голос режет по ушам и Вань Инь падает на колени, закрывая их руками. Но слова звучат словно где-то внутри головы, не спрятаться. Картинка плывет и голос матушки заменяет перелив флейты. Мелодия леденит душу, оставляя после себя всепоглощающую пустоту и безнадежность. Золотое ядро отдается жаром под ребрами, ядом растекается по венам и сжигает, сжигает, сжигает. Вань Инь снова кричит в голос, пока пейзажи вокруг пылают в пламени Диюй. Запах гнили пробивает нос и на руках снова пепел и ... Перед её лицом алый взгляд демона, что роднее не найти. Она тянется к нему всем существом, сгорает в собственной боли и вере к нему. А тот лишь смеется и исчезает в черной дымке. Цзян Чэн чувствует, как грудь прошивает острая боль, а лезвие Суйбянь орошает её собственная кровь.—Проснись! А-Чэн, очнись же!
А дальше Пустота... Она делает глубокий вдох и заходится в надрывном кашле, резко принимая положение сидя на кровати. Тело прошивает крупная дрожь и холодный пот липкой паутиной оплетает все тело. Она обнимает себя руками и пытается сфокусировать взгляд. Кошмар. Просто воспаленное сознание дает удар по изнеможенному телу. Вань Инь проводит рукой по лицу и, наконец, оглядывается вокруг. Родные покои кажутся холодными и несколько чужеродными. Цзян Чэн поджимает губы и снова крутит Цзыдянь на пальце и пытается вспомнить, как оказалась здесь. Последняя четкая картинка — прошение старосты из деревни на Юге их владений, о помощи с разбушевавшейся в лесах нечистью, а после запах сырой земли и горечи и темнота. Вань Инь выдыхает и спускает ноги с постели, отмечая, что на теле лишь нижние одеяния, и щеки покрывает легкий румянец. Тихий шорох заставляет тело снова напрячься и сделать резкий выпад в сторону тревожащего шума. Грохот падающих на циновки тел рушит ночную тишь, а тихий смешок, когда горячей кожи касается кончик кинжала, возвращает трезвое сознание. Вэй Ин под её рукой покорный и немного взволнованный. В темных глазах смесь облегчения и некой вины. Цзян Чэн облизывает пересохшие губы и убирает металл от чужой шеи. Вот так сюрприз. —Что ты здесь забыл? — голос сквозит холодом с нотками усталого разочарования и гнева. Тварь. Предатель. Ему бы шею свернуть или выставить вон. Ей бы горло ему перерезать и избавить Поднебесную от напасти под именем Старейшина Илин. Свежа еще та обида и щека горит от пощечины, пускай следа и не осталось. Все еще колит где-то под ребрами и действительно хочется разорвать все нити ведущие к нему. У Сянь смотрит на неё с жалостью и улыбается краешком губ. Вань Инь скалит зубы и кольцо на пальце трещит разрядами, освещая полумрак комнаты фиолетовыми вспышками. —Что. Тебе. Надо!? — рычит она,занося руку для удара, но мужчина ловко перехватывает её запястье и меняет положение. Цзян Чэн ловит ртом воздух, ощущая запах горечи и шелк волос, небрежно мажущих по щеке. Запястья горят от жесткой хватки чужих рук, но дать отпор почему-то никак не получается. Ей бы собрать силы и оттолкнуть Вэй Ина прочь. От Пристани. От Дома. От Себя. Он поломал слишком многое, он растоптал что осталось. Он эгоист, с комплексом героя и... — А-Чэн — он шепотом зовет её по имени, наблюдая, как зрачок топит в себе стальную радужку. Следит за дыханием женщины под ним и наклоняется ниже — А-Чэн... — Заткнись. Замолчи. Убирайся! — она снова дергается, награждая оппонента ударом тока по телу, но Вэй Ин только шипит и накрывает её тело своим. От темных одежд пахнет огнем и сырой землей. Горячее дыхание совсем близко, а у нее в глазах обида и влажный блеск. Она кусает дрожащие губы и отворачивает голову в сторону, позволяя фиолетовой ленте окончательно слететь с растрепавшихся волос. Они короткие, чуть плеч бы коснулись, но от них пахнет сладко и на ощупь они немного жесткие. У Сянь помнит, как помогал собирать их в высокую прическу, слушая сонные возмущения Цзян Чэн. Помнит, как ласкал пальцами короткие пряди, целуя перепачканные щеки и ловя пустой взгляд. Вань Инь под ним дышит рвано, её колотит от ярости и бессилия, но Вэй Ин решает рискнуть. Он отпускает её руки и ласково касается пальцами кожи. Поворачивает чужое лицо к себе и гладит по скулам, мажет большим пальцем по приоткрытым губам. Женщина под ним открылась с иной стороны. Сильная, восставшая из пепла, она сейчас похожа на фарфоровую статуэтку. Немного сколотую, небрежно испачканную чужими руками, но такую живую. Драгоценную. У Сянь приникает к чужим губам, крадет её дыхание и замирает. Чужие руки тянут ближе, тонкие пальцы тянут за пряди волос, комкают черные одеяния. Вань Инь отчаянно кусает его губы, молчаливо роняя слезы, пока У Сянь ведет руками по её телу, прижимает ближе, приподнимая над полом. Она закрывает ладонью рот и откидывает голову, когда чужие ладони проходятся по внутренней стороне бедер, а второй рукой гладит его лицо. Он целует девичьи пальцы и смотрит черными глазами голодно и жадно. Она тянет полы его одежд, а он снимает с её плеч лишнюю ткань. У Вань Инь кожа шрамами расписана и мужчина сцеловывает их, крепко прижимаясь губами к каждому. Она тянет его на себя оплетает ногами и грубо сминает губы в поцелуе. В ней нет грации и той туманной нежности. У Цзян Чэн за спиной тысячи душ и сожаления с благодарностью перемешаны в гремучую смесь. Вэй Ин низко рычит оставляя на ключицах кровавый след, а после сбито шепчет проклятия и признания в любви. У них все не как у людей. Они никогда не умели правильно, но кажется, что так даже лучше. Они лежат на сбитых простынях, вжимаясь в тела друг друга. У Сянь играет её волосами, пока Цзян Чэн пытается бороться со сном. Вэй Ин смотрит куда-то сквозь и думает, что проиграл сам себе. У него на плече засыпает любимая женщина, в чьей груди горит его золотое ядро. У него в руках малышка А-Чэн, расцветающая дурманом соцветий Лотоса. Мужчина целует её макушку и клянется найти выход. Для них. Для Неё. Вань Инь, слушая чужое сердце, думает, что у неё есть еще призрачный шанс на простое, человеческое счастье. Она пробьется, прогрызет себе этот пусть. Как велика бы не оказалась цена.