Dynasties

За дни, проведенные в темнице, Локи уже успел отвыкнуть от золотого великолепия Асгарда. Блеск и фарс слепили ему глаза. В тронном зале собрался весь свет асгардской и ванахеймской знати. Дамы шуршали подолами богатых платьев и демонстрировали прически, собранные по всем веяниям моды. Мужчины вели светские беседы в парадных костюмах и непременно держали в руках кубки с элем или медовухой. Вечер только начался, и законы приличия еще соблюдались. Однако как только закончится официальная часть, лучшие представители двух миров превратятся в пьяных животных. И вот тогда под шумок можно будет улизнуть с этого «праздника жизни». Локи сидел по левую руку от матери за длинным столом, где собрались царский род Асгарда и Ванахейма. Лениво потягивая эль, он изучал людей. Ванов было легко отличить от асов по более простым одеяниям. Ванахейм был зеленым миром, покрытым бескрайними лесами и усыпанным глубокими озерами. Первоначально, когда девять миров только зарождались, Ванахейм был разделен между несколькими большими племенами горных, лесных, полевых и побережных дикарей. Предки ванов жили под открытым небом, нигде надолго не останавливаясь. Они возделывали землю, занимались скотоводством, создавали орудия из примитивных предметов, охотились, носили драконьи шкуры, разводили большие костры и устраивали дикие пляски под чернично-звездным небом. И всё было замечательно, если бы однажды не произошло столкновение племен. Начались кровавые распри, которые длились так долго, что в междоусобной войне сменилось несколько сотен поколений. Ванам понадобились миллионы лет, чтобы прийти к осознанию необходимости одного сильного правителя над всеми племенами. Разумеется, решалось все не честным голосованием, а кровавыми поединками, где вызвавшиеся в цари добровольцы резали и рубили друг друга. Оставшийся в живых становился вождём над всеми. Отсюда и взял начало весь царский род Ванахейма, а значит, и его дорогой жёнушки. Со временем на месте шатких шалашей был воздвигнут огромный каменный замок, а драконья кожа сменилась на бархат, сатин и шелк. Внешне поменялось многое, однако Локи смотрел на гостей Асгарда и осознавал, что от своих предков-дикарей ваны ушли недалеко. Никакие шелка и драгоценности не могли скрыть их далёкость от высшего общества. — Вечер сегодня дивный, — проговорила Фригг, улыбаясь Герд и глубоко вдыхая теплый воздух, проникавший из открытых дверей балкона. — Как раз в такие вечера и стоит проводить обряды обмена приданым. Я слышала, в Ванахейме это хороший знак. — Дожди там бывают гораздо чаще, чем в Асгарде, — Герд слегка скинула расшитый платок, оголяя блестящие золотом плечи. На удивление, лицо её обычно жёсткое и суровое приобрело некую мягкость в очертаниях. Однако от взгляда Локи не скрылась толика нервозности в ее действиях. — Поэтому свадебные обряды в погожие дни становятся ценнее. Никаких предубеждений. Просто вопрос удобства, — она развела руками и улыбнулась настолько искренне, насколько была способна. — Уже пора начинать, — Один хмурился. — Вечер хоть и прекрасный, но длится вечно не может. — Да и гости уже захмелели, — заметил Тор, ставя огромную и уже пустую кружку на стол. Локи проследил за его действиями и закатил глаза. Он был уверен, что именно брат и будет первым, кто напьётся больше всех. — Мы бы начали, — вкрадчиво проговорил Локи, поворачивая голову в рогатом шлеме, — вот только невесты все ещё нет. Надеюсь, она всего лишь опаздывает, а не целенаправленно пропускает это… мероприятие, — Локи ухмыльнулся, уловив, как нижнее веко Герд неспокойно дернулось. — Такого удара мое сердце не выдержит, — и Локи приложил ладонь к груди. Голос его был спокойным, но в нём сквозила такая ирония, что все за столом разом почувствовали себя неловко. Мать посмотрела на Локи молящим взглядом. Он устало отвернулся, снова устремляя свой взор в зал, где служанки носились между столами с круглыми тарелками запеченной оленины. — Не волнуйтесь, мой принц, — Фрейр не поднимал глаза на будущего зятя, поглощенный отрезанием куска от сочного бифштекса. Он выглядел усталым. Казалось, ничего больше в этом мире не трогало его. — Ваше сердце останется целым, — он отправил кусок в рот, быстро пережевывая. — Она обещала прийти. — Несомненно, — Локи склонил голову. — Однако её новая фрейлина почему-то находится здесь, а вовсе не рядом со своей принцессой. Кажется, помогать собираться на пиры — всецело её обязанность. Как только королевская семья Ванахейма прибыла в Асгард, Фригг тут же начала хлопотать о благоустройстве гостей. Для принцессы Сигюн она подготовила целую свиту из молодых и не очень фрейлин, которые должны были ходить за царевной по пятам и подтирать ей слюнки, когда потребуется. Сигюн долго и упорно отказывалась от такого подарка, уверяя, что может позаботиться о себе сама. Однако суровый взгляд Герд вынудил принцессу пойти на компромисс, и она согласилась забрать себе всего одну помощницу. Ткнув наугад, Сигюн заторопилась в свои покои, где могла спрятаться от незнакомцев и родственников. Так молодая рыжая Уна стала фрейлиной принцессы. — Уна! — Герд жестом подозвала фрейлину. Длинные рыжие волосы служанки красиво переливались золотом и бронзой при ходьбе. — Разве ты не должна помогать принцессе Сигюн собираться? — Герд улыбалась, но взгляд её недобро блестел. Казалось, она готова была вцепиться молодой фрейлине в горло и разорвать ее как голодная гончая крольчонка. — Принцесса изъявила желание собираться сама, — Уну враждебный настрой королевы не смутил. — Она сказала, что готовит сюрприз для своего будущего мужа и будущей семьи. Герд на глазах похолодела и выпрямилась как струна. Она снова накинула свой платок на плечи, кутаясь в него, словно бы сейчас в тронном зале с потолка посыпался снег. Фрейр и Фьёльнир многозначительно переглянулись и тоже напряглись. — Что за сюрприз? — раздраженно процедила Герд. — Она не посвятила меня в такие подробности, ваша милость, — отчеканила Уна, сцепляя руки пред собой и склоняя голову, показывая свою покорность. — Я могу сходить и проведать принцессу, если вы желаете. — Ступай, — Герд нетерпеливо махнула рукой. — И поторопи её. Нельзя заставлять гостей столько ждать. Уна присела в быстром реверансе и плавно исчезла в пестрой толпе. Локи усмехнулся. Королевская чета находилась в Асгарде уже два дня, однако свою будущую жену он видел только однажды и только издалека. Он не усмотрел её лица. Вся она предстала перед ним одним белым маленьким пятном, но этого хватило, чтобы это белое пятно стояло у него в глазах как бельмо весь последующий день. А потом она спряталась в предоставленных ей покоях и не вылезала оттуда без острой надобности. Те «счастливчики», которым все же довелось увидеть её, говорили, что принцесса Сигюн «хорошенькая». Локи на это безразлично пожимал плечами. Будь она красивее даже своей знаменитой тетки, богини любви Фреи, которая тоже была здесь и сейчас разговаривала со своими дочерьми, для Трикстера принцесса навсегда останется клеткой. Белой и живой. Среди гостей волной прокатилось шевеление. Люди завертели головами, странный ропот прогулялся по залу. — Что происходит? — Фьёльнир вытер салфеткой свои капризно-детские губы и привстал. Гул затих, и на его место пришли плавные звуки лиры. Толпа расступилась, открывая обзор на широко распахнутые золотые ворота. К ним навстречу, одетые в странные кожаные и чешуйчатые одежды, шли люди. Локи напрягся. Змеиное чутье не предсказывало ничего хорошего. Яркий свет в тронном зале приглушили. Осталось гореть только несколько факелов, создавая ощущение, будто бы где-то совсем рядом развели костер. По золотым стенам расползлись темные, уродливые тени. Люди остановились, не дойдя до королевского стола несколько шагов. Воцарилась тишина. Она была почти осязаема. Локи слышал чужое тяжелое дыхание и плавный шелест балконного тюля, раздуваемого ветром. Все ждали. Неожиданные гости резко вскинули головы и тонкие девичьи руки. В зале дрогнули и дружно ахнули, возбужденные удивительным зрелищем. Локи прищурился. Он видел белое среди серой и зеленой кожи, в которую были обличены молодые девицы, похожие на гигантских ящериц. Они обступали принцессу кругом и прятали за своими телами. Но тут забили барабаны, и девушки расступились, пропуская Сигюн вперед. Белые волосы распущены, а в них вплетены крошечные красные цветы, топ из толстой кожи, плотно обхватывающий талию и открывающий вид на полоску живота, юбка из грубой шерстяной ткани с неровным ободранным подолом и тяжелые охотничьи сапоги. Она смеющимися и дерзкими глазами оглядела королевский стол, задерживая взгляд на женихе, а затем присела в реверансе, склоняя голову и опуская пушистые ресницы. — Сигюн, что происходит? — Фрейр напрочь забыл про свою тарелку. Суровый взгляд словно прожигал дырку в собственной дочери, а Герд и вовсе стала белее полотна. Фьёльнир не знал, куда деть свой взгляд, Фригг удивленно распахнула глаза, Тору происходящее казалось веселым, и только Один сохранял невозмутимость. На вопрос отца Сигюн не ответила, лишь только сузила глаза и лукаво улыбнулась. Принцесса дождалась полной тишины, а когда все гости затихли, она раскинула руки в стороны и быстро закружилась вокруг свой оси. Грубая юбка торопливо взметнулась за ней. Бой барабанов постепенно превратился в рокот, им вторила лира. Остальные, одетые в племенные одежды люди, обступили Сигюн и тоже закружились в диком танце. Они ритмично ударяли в ладоши, изгибались, били сапогами оземь и затяжно и громко пели старую ванахеймскую песнь о великом морском змее Ёрмунганде, что поселился в самом большом и глубоком озере Ванахейма, и его невестах, которых ему приносили в жертву, чтобы избежать его гнева. Они кружились в диком танце, словно поклоняясь божеству, призывая его. А Сигюн, которая олицетворяла принесенную в жертву невесту, вскидывала руки и голову, высоко вздымалась, крутила талией и бедрами, трогала их ладонями и так отчаянно и смело смотрела на принцев, королей и королев, что кровь била в виски. Мужчины тяжело дышали, оттягивали вдруг ставшие тугими воротники и незаметно вытирали вспотевшие ладони. Женщины краснели, прожигая принцессу и её свиту осуждающим взглядом. Тор привстал, разгоряченный хмелем и разворачивающимся зрелищем. Казалось, на эти пару мгновений он забыл свое имя, свой титул и свою смертную. Локи же с трудом удавалось это выносить, и он несколько раз порывался встать и уйти, однако любопытство приковывало его к стулу. Его невеста вправду была «хорошенькой», хоть и руки у нее слегка полноваты, а рост непозволительно маленький для богини, тем более царских кровей, но каждое её движение будоражило его и злило. Потому что в качестве злобного змея выступал он, Локи, и несчастную невесту приносили в жертву именно ему. Тут музыка резко прекратилась, и Сигюн остановилась, часто и тяжело дыша. Волосы её прилипли к телу, чуть поблескивающему от выступившего пота. Она бросила на королевскую семью последний колючий взгляд, прикрыла глаза и откинулась назад, падая прямо в руки подбежавшей к ней дикой свите. Они подняли неподвижную принцессу над головой, а затем присели на колени прямо напротив королевского стола, принося Сигюн как подношение. Несколько долгих секунд стояла оглушающая тишина, а потом Тор опомнился, широко заулыбался и захлопал в свои огромные лапищи. Следом за ним весь зал разразился аплодисментами. Сигюн подняла голову, а затем плавно спрыгнула с рук своей маленькой труппы. Девицы тоже выпрямились и склонили головы в поклоне перед царём Асгарда. Они робели, опасаясь гнева Одина, и потому кучковались за хрупкой спиной единственного человека, который мог бы их хоть как-то оправдать. Когда аплодисменты стихли, все взгляды обратились к Одину, восседавшему на своем богатом стуле все так же невозмутимо. Ноздри Герд широко раздувались от гнева, Фрейр играл желваками, а Фьёльнир сидел мрачнее тучи. — Когда я был ещё ребёнком, — наконец заговорил Один старческим, но царским голосом, — мой дед рассказывал мне о мире, где люди жили под открытым небом, пили драконье молоко и разговаривали с духами природы как со старыми друзьями. Ребёнком я мечтал, что когда-нибудь увижу вольное племя, но сделать этого мне так и не довелось… — Один медленно обхватил жилистыми пальцами свой кубок и поднял его. — До сегодняшнего дня. — За принцессу Сигюн! — громко вскричал Тор, высоко вскидывая свою кружку со стекающим по бокам пивом. — И за вольные народы! Локи буквально ощутил, как расслабленно выдохнули Фрейр, Герд и Фьёльнир. Они наполнили свои кубки и под гром аплодисментов осушили их в один глоток. Локи понял, что подобные финты Сигюн выкидывала частенько, и не всегда они заканчивались так удачно, как сейчас. Принцесса благосклонно кивнула, а затем махнула своей маленькой труппе, и девицы рассыпались по залу как мелкие жучки. Сигюн всем телом ощущала злой, обжигающе-холодный взгляд чужих глаз, но в сторону будущего супруга решительно не поворачивалась. Подобрав подол своей драной юбки так, что из-под нее показались острые коленки, Сигюн подозвала Уну и присела в глубоком реверансе перед Одином, обещая вернуться с минуты на минуту. — Ваша дочь устраивает очень неожиданные и смелые сюрпризы, — раздраженно поджимая губы, проговорил Локи. — Боюсь, это так, — Фрейр высоко поднял брови, словно бы бросая Локи вызов. — Вам придется привыкнуть. — И это будет несложно, — Фригг улыбнулась, всеми силами пытаясь разрядить обстановку. — Ведь к хорошему привыкаешь быстро, а её маленькое представление было изумительное. Верно, Локи? — рука матери накрыла его ладонь сверху и сжала пальцы. Локи стиснул зубы и окинул ее раздраженным взглядом. Он чувствовал себя словно собака на поводке, которую хозяин одергивал время от времени. — Разумеется, — принц натужно улыбнулся. — Но ей стоит быть осторожнее. Её своенравность может сыграть с ней злую шутку однажды. — Уверена, вы сможете найти на нее управу, — Герд задумчиво водила пальцем по узорчатой золотой вилке и смотрела на нее с плохоскрываемой свирепостью, словно бы она была повинна во всех проблемах королевы. Локи криво ухмыльнулся, но больше ничего не сказал, занявшись грушей в вине, которая лежала в его тарелке с самого начала вечера. Щеку жгло. Это лёгкое покалывание сопровождало его всюду, как фантом. Каждый раз оно появлялось, когда кто-то упоминал о вздорной беловолосой принцессе. Он возненавидел ее еще в детстве, а сейчас и вовсе думал, что готов придушить будущую жёнушку собственными руками. Никто не показывал этого открыто, но посыл, спрятанный в её танце, не понял разве что слепой. Они не успели даже пожениться, а девица уже во всеуслышание выказывала свое презрение к нему, пыталась выставить дураком и опозорить. Однако она совсем не отдавала себе отчета в том, с кем связалась и что ждёт её, когда она станет его законной женой. И на этот раз ни одно неожиданное превращение в мышь её не спасет. Принцесса вернулась, одетая в платье из нежно-розового шелкового шифона. Волосы белой пеной ложились на её голую спину. Уна поправила тянущийся за Сигюн шлейф и ободряюще улыбнулась ей. Один тоже заметил свою невестку и поднялся, ударяя копьем о мраморный пол. Звенящая тишина установилась сразу же. Гости, казалось, опасались лишний раз шевельнуться. Они отступили, освобождая площадку, где еще недавно отбивали ритм сапоги Сигюн и ее дикой свиты. Фрейр, Герд и Фьёльнир вышли на свободное пространство, Локи, Фригг и Тор встали напротив них. Все глаза выжидающе устремились на принцессу Ванахейма. Спеси в ней поубавилась, а адресованная Уне легкая улыбка завяла. Несмелым шагом, но с гордо расправленными плечами она подошла к своей семье. Бросив быстрый и враждебный взгляд в сторону будущих родственников, она остановилась рядом с братом и взяла его под локоть. Они переглянулись. Локи хмыкнул. Один остановился между семьями и посмотрел сначала на одну, затем на другую. — Сегодня, — голос царя раскатился над головами глубоким эхом, — мы все собрались здесь, чтобы провести священный обряд обмена приданым между Сигюн, дочерью Фрейра, и Локи, — он ввинтил пристальный взгляд в Трикстера, — сыном Одина. Локи еле удержался, чтобы не рассмеяться ему прямо в лицо. Еще недавно этот же человек смотрел ему в глаза и кричал, что Локи — выродок Лафея, которому на роду было написано сдохнуть голодным и холодным во льдах Йотунхейма. Слуги подтащили несколько ларцов к ванахеймскому королю и всего один тот, что был самый красивый, отдали в руки Локи. — Сигюн, дочь Фрейра, — обратился Один к принцессе. — Покажи же нам свое приданое. Сигюн подошла к самому маленькому из ларцов и открыла его, пытаясь скрыть дрожь в руках. В нем блестели своим великолепием золотые серьги, браслеты и цепочки. Все украшения, которыми владела принцесса. В другом сундуке, самом большом, находилась её аккуратно сложенная одежда из шелка, сатина и бархата. Она открывала ларцы один за другим, показывая кучу ненужного, по мнению Локи, барахла, которое женщинам было необходимо для уюта и красоты. Единственное, что удивило его — это лук и колчан со стрелами, которые тоже были в её приданом. Локи нахмурился, думая, что после свадьбы оружие нужно спрятать от нее подальше, ибо обиженная женщина или женщина вообще способна на любую подлость. Он ухмыльнулся. Когда она закончила, настала очередь Локи подносить ей дар. Глупые традиции с обменами даров его раздражали. Он чувствовал себя клоуном. И потому без лишних слов он одними большими пальцами открыл ларец. Сигюн с опаской заглянула внутрь. Локи мог кожей почувствовать то, как ужасно некомфортно ей тут было. Внутри лежал гребень для волос ручной работы. Он был похож на маленький золотой веер, украшенный белыми камнями и жемчугом. Он выглядел настолько дорогим, что даже Сигюн было страшно к нему прикоснуться. — Гребень, изготовленный лучшими ювелирными мастерами Асгарда специально для вас, принцесса, — проговорил Локи. От звука этого голоса Сигюн пробрал холод. Она выпрямилась, отрезвленная его звучанием и прочистила горло, по привычке сминая пальцами юбку платья. — Благодарю вас, мой принц, — так же подчеркнуто вежливо сказала Сигюн, приседая в реверансе. Локи смотрел на неё сверху вниз тяжелым, неподъемным взглядом. Её тело сковывало под прицелом этих зелёных глаз. Ей казалось, что еще немного, и её расплющит под этой незримой тяжестью. — Приданое твоё велико и богато, принцесса Ванахейма, — Один встал между ними, закрывая Локи обзор. Сигюн незаметно выдохнула. — По давней традиции, я должен спросить отца невесты, устроил ли его дар, принесенный женихом и согласен ли он отдать свою возлюбленную дочь в семью жениха. Все понимали, что вопрос этот скорее был формальным и ничего не решал. Но Сигюн посмотрела на Фрейра с надеждой наивного ребенка, и сердце его болезненно сжалось. Заминка повергла всех гостей в замешательство. Герд взяла мужа под локоть и сильно стиснула его руку. Фрейр ничего не сказал, лишь тяжело кивнул в знак своего согласия, и тронный зал разразился аплодисментами. Настолько оглушительными, что Сигюн захотелось зажать уши и закричать от отчаяния. Она едва подавила желание убежать прочь. Свадьба состоится. Теперь она окончательно и бесповоротно обречена стать женой тирана и монстра в обличии красивого молодого принца.