Медведь

— Урод, — скалится Намджун и бьет кулаком в челюсть парню, не сильно, скорее еле задевает, потому что у того хорошая реакция. – Задолбали, — рычит низко, клокочущий звук исходит из самых низов, перемешивается с его голосом и на выходе сбивает с ног своим гневом. — Мишка огрызается? – в комнату входит мужчина, от его запаха у Намджуна предсказуемо щекочет в ноздрях, и он обильно чихает, вокруг себя оставляя слишком много слюны. — Это что за новое говно? – тыкает Ким рукой в парня в перчатках, который стоит в стороне с отсутствующим выражением лица. Мужчина в халате поворачивается на своего помощника и ухмыляется. Отвратительно, гадко, мерзко и грязно. Это прекрасно подходит к тому, что с Намджуном хотят сделать. — Ты уже взрослый мальчик, пора подумать о потомстве, ноль пять ноль, — с нажимом говорит мерзкая особь, у него воняет изо рта мертвечиной, от этой помеси запахов медведю дурно и хочется толкнуть эту мразь лапой, прижать к стене и слушать, как ломаются его ребра. «Я знаю, как делается потомство. Это совсем не так происходит» — он смотрел передачи о животных, он не глупый, чтобы знать, что в особый период у самки наступает течка, и тогда медведь прекрасно будет знать в какую дырку пихать свой детородный орган. Запахи, инстинкты, агрегат Намджуна будет заводить потомство только когда ему будет это нужно. — Нам нужна твоя сперма. Хочется сплюнуть. Смачно харкнуть в этого ублюдка. Сперма? Что за дерьмо? Они собрались выкачать ее из его члена? Намджун фыркает, дышит глубоко и уже больше по-медвежьи грузно. Его давно так не злили, их лица такие знающие, что хочется врезать, но его никогда и никто не касался там. Пусть Намджун ходит в туалет этим органом, он прекрасно знает, что ему член еще пригодится, но не в таких обстоятельствах. Что-то большое и горячее обжигает его при мысли, что будут трогать, из-за этого хочется откусывать головы и убивать, потому что это настолько личное, такое никому Джун не позволит трогать. Они могут его бить, топить, морить голодом, сбривать шерсть, но прикасаться к его члену, зачем вообще им это нужно? — Да ты весь ощетинился, ноль пять ноль. Посмотри, да у тебя все волосы дыбом! Так не хочешь, чтобы чужие руки трогали твой член? Да, ты мужик, ноль пять ноль, но только знаешь что? – мгновенно веселое настроение сходит с лица мужчины, уголки его губ падают, оставляя неприлично длинные щеки колыхаться. – Мне плевать. Достаньте мне его сперму, живее, самка не может так долго ждать! У Намджуна леденеет кровь. Это не похоже на чувство, когда ему хотели отрезать палец, здесь его будто облили чем-то холодным и липким, пригвоздили к месту, чтобы даже коленки не слушались, а внутри медведь его избивает, рычит, воет, царапает легкие, из-за чего даже не хочется дышать, глядя, как парень натягивает новую пару перчаток. Намджун не видит другого выхода, кроме как перевоплотиться. Против медведя они ничто, пусть даже усыпляют, делают что хотят, а потом сажают в одиночку, главное Намджун не будет ощущать этого позора. Когда его привели в эту комнату, уложили на кушетку, связав основательно, он ожидал боли как всегда, привычно думал о лесе и вкусных шишках, о девушке, о траве, но внезапно холодная рука полезла в его штаны. Это так неожиданно и неприятно, что Намджуну резко захотелось вывернуть кожу, умереть, убить, оторвать ту половину тела, к которой посмели коснуться. «Там» — у него что-то настолько неприкосновенное и откровенное, что руки сами чуть не сломали кушетку, освобождаясь от веревок, а на ногах вздулись мышцы, несмотря на давление в связанных местах. «Это» трогать чужие не будут, они не посмеют, и от холодных рук сразу захотелось избавиться, снять кожу, отмыться, очиститься, и в груди больно давит от странного чувства ненависти к себе и фантомным прикосновениям. В образе медведя Намджун пару раз вопит, бьет огромной лапой в бок, не рассчитывая силу удара, потому что парень улетает на пару метров, но Киму не жаль, он бы еще эти мерзкие руки откусил, только вот первым делом принимается намываться. Он знает, что можно сходить в душ, только в этот раз почему-то хочется как можно чище и быстрее избавиться от воспоминаний, как его схватили за член. Медведь моет себя бережно, пыхтит и кряхтит, буркает что-то на своем, потому что звуки недовольства все равно лезут из груди, а парень медленно подходит сбоку, у него трясутся ноги, а еще он думает, что медведь его не замечает. Если бы, в этом тупом помещении не так много места, чтобы было где разгуляться, а еще его запах страха лезет в ноздри и немного бесит. «В штаны ко мне лезть ты не побоялся» — Намджуну вообще не понятно, почему ему не приходят на помощь, такой стручок не справится с лесным зверем, такого и сожрать можно за несколько минут. — Чувак, — взвизгивает парень, тыкая пальцем в шерсть медведя. Намджун хотел бы сказать, что нихрена не почувствовал от его обрубка, но просто фыркает. – Я… мне нужно все равно это сделать. «Тоже будешь говорить что-то про кредиты, детей и страх увольнения?» — Намждун поворачивает голову, шевеля своим носом при обнюхивании. Воняет парень латексом перчаток, химикатами, но в целом не так смердит. — Он же меня убьет, если я не выполню приказ. Намджун завывает и буркает, запрокидывая голову к потолку, а после качает головой. «Я так и знал» — медведь тяжело вздыхает, снова смотря в глаза парня. У него нет номера, букв тоже не имеется. Он вообще одет в белую майку и светлые брюки, тощий немного и лупоглазый. «Нет, ты серьезно хочешь сейчас надавить на жалость?» — что-то на этих мыслях отразилось на морде медведя, потому что этот парень опускает плечи и снимает свою вонючие перчатки. — Окей, слушай, ноль пять ноль, тебя же так зовут? «Намджун, вообще-то» — Хватит рычать, я не понимаю. «Нахрена тогда спрашиваешь?» — Короче, мне плевать, вот честно. Я делаю, что мне говорят, но что-то мне кажется, даже если я сейчас откажусь, они приведут армию, привяжут тебя, под дулом сраного танка будут тебе дрочить и достанут эту треклятую сперму, усек? Ты ведь здесь не в первый день, знаешь как все это работает, — парень устало вдыхает, смотря на тележку, где обычно лежат инструменты. Сегодня там салфетки и смазка. – Ты думаешь, я хочу этого? Дрочить гребанному парню? Или вообще зверюге? Я не зоофил, к сведению. — Намджун, — раздается за спиной парня. Тот вздрагивает, что неудивительно. После превращения голос у медведя все еще со страшным басом и хрипами. — Что? — Меня зовут Намджун, а тебя? — Это ты решил начать предварительные ласки? – выгибает бровь парень. «Блин, я и половины слов не понимаю, что он несет?» — Намджун просто сжимает губы, прикрывая ладонями член, и садится на кушетку. — Меня зовут Джин. Доволен? Теперь мы знаем имена друг друга и соберем твою сперму в большую пробирку. Хотя я не понимаю, почему дали такую огромную, будто реально рассчитывали, что я готов лапать хуй медведя. — А можно попросить тебя об услуге? – Намджуна бросает в жар только от того, что он собрался просить у парня. Он старается не смотреть на Джина, но чертово зрение все равно улавливает легкое движение брови в вопросительном жесте. – Есть девушка, ее зовут Т/и, просто она единственная… — О господи, так вот в чем проблема, кэп! – восклицает парень, обращаясь к кому-то, но никого больше нет в комнате, из-за этого медведь даже оглядывается, но все равно ничего не видит, а потом почти бьет себя по голове, потому что наверное этот человек говорит камерам. – Ну конечно ты хочешь, чтобы тебе подрочила подружка, может, даже под порно, без камер, в кресле со спущенными штанами. Бро, как я тебя понимаю, эти медики вообще не думают своей головой. Как у тебя вообще должен встать, если ты привязан, и парень лезет в трусы, если ты не фетишист, конечно, — после своей тирады парень уходит, даже не дождавшись ответа, но правильно, потому что Намджун так и сидит на кушетке, болтая ногами в воздухе. «Кажется, он нормальный, но все равно не понимаю, что за бред он несет» Ким не знает, что сказал этим людям Джин, но его уводят в другое место, это даже не улица или его комната, это не место с телевизором, а где-то выше, там больше света, есть огромные окна с одной стороны коридора, и медведь позволяет себе посмотреть наружу. Там машины, здания, такие же люди. Возможно, Намджун хотел увидеть лес с большими деревьями, много кустарников и зеленую траву, но вид даже разочаровывает, потому что снаружи точно также как и внутри, будто не видел из окна своей комнаты, что ничего не отличается. - Не понимаю, какого черта Чхве выполняет все твои прихоти, животное, но только попробуй не выполнить, что от тебя требуется, мы снесем тебе голову и твоей девице, - гаркает на него мужчина с оружием и прикладом вталкивает в комнату. Намджун хотел бы спросить, что от него требуется, потому что ему как-то никто не сообщил, поэтому он оборачивается, чтобы произнести вопрос, но дверь с грохотом захлопывается. - Привет, - за спиной родной голос, от его звучания у Намджуна поднимаются волоски на руках, приятно покалывает в затылке и хочется завилять хвостом. Хвостик у его медведя совсем маленький, но собачьи инстинкты все равно как-то впитались в его человеческую сущность. – У тебя ушки, - говорит она и показывает на свою макушку, явно обозначая, где у Джуна они появились. Ким прижимает их к голове и трогает, будто впервые в жизни такое произошло. Почему-то хочется их убрать, но тело не слушается и наоборот они торчком стесняют его перед девушкой. Она улыбается, снова зажигается как огонек и переливается ярким светом. Намджун думает, что если ей так нравятся его ушки, то, наверное, это не совсем плохо, так что убирает руки, которыми прикрывал мохнатые отростки. - Я ими не слышу, - показывает на голову, - аномалия, это единственное, что отходит от нормы, - про оскал и зубы Намджун не хочет говорить, несмотря на то, что она, кажется, уже такое видела. – Я слышу этими ушами, - показывает на свои человеческие и слишком сильно тыкает в себя пальцем, почти ранится. - Осторожней ты, - она говорит это с такой теплотой в голосе, с улыбкой и прищуренными глазами, где в щелочках сверкают светлячки. Теперь Намджун может оглядеться по сторонам, замечая красивый шкаф, комод, вазу на небольшом столике, пару кресел и кровать с небольшими тумбочками по краям от нее. Эта комната похожа на дворец, она огромная, вся коричневая как шерсть медведя, но такая светлая из-за больших окон. Красиво, Намджуну никогда не говорили, что есть такие места, но здесь слишком идеально, будто можно смотреть, а трогать нельзя. - Я хочу поговорить с тобой, - девушка успела стать серьезной, пока Ким с интересом разглядывал все вокруг, это не радует, поэтому уши сами прижимаются к голове, а в желудке неприятно тянет. – Да, тема не очень приятная. Намджун бы так и стоял, если бы девушка сама не потянула его к кровати. Она мягкая, пружинит, такая высокая, но Намджуна беспокоит лишь ее глаза, которые пронзительно смотрят прямо на него. Хочется уйти или хотя бы отвернуться, ему не по себе теперь вот так находиться перед Т/и. - То, что делают с тобой эти изверги, ужасно. Так быть не должно, но помочь я пока не могу никак. Я могу лишь облегчить тебе жизнь, но ты прекрасно знаешь, что они все равно добьются своего и заставят тебя делать, что они говорят. Мне сказали, что им нужен генетический материал, его они из тебя все равно достанут, так что лучше это сделаю я, а не кто-то чужой, да? Мне сказали, что ты сам меня позвал. Т/и гордо улыбается, смотря на открытое лицо медведя. Ким вспыхивает сразу, дергается, сжимая ладонями свои колени, и кивает. - Ты очень мило смущаешься, - улыбается снова, отходя на пару шагов, кусает подушечку большого пальца, оглядывая комнату вокруг. Намджун тушуется, потому что он знает, что ему нужно сделать, но при мысли, что нужно показать свой член ей, кружится голова. Ему не спокойно с этими мыслями, а девушка сама пахнет чем-то кисловатым, дышит неровно, все еще мучая свой палец. Намджун смотрит на свои руки, ему нужно достать из члена сперму, только как это сделать без самки, потому что он даже не посмеет тронуть Т/и из-за этих мерзких ублюдков. Пусть лучше он сдохнет, чем будет поддаваться животным инстинктам. Становится жарко, душно, Намджун не понимает, почему так резко становится плохо, потому что все его жизненные показатели были в норме, ничего не предвещает беды и совсем странно как мысли нарушают обычные процессы организма, повышая его температуру. Ким чешет уши, на их фоне пальцы кажутся холодными. - Ты мне доверяешь? – девушка дергает свои же пальцы, не смотрит на медведя и это редкость, когда она отказывается заглянуть в глаза. Ее лицо красное, таким розовеньким Намджун ее еще никогда не видел, и это оказывается так красиво. - Только тебе и доверяю, - медведь не узнает свой голос, такой хриплый и низкий, не свой какой-то, из-за чего сразу хочется оправдаться, что он сам не понимает, что сейчас творится с ним, почему голова будто опухла, под коркой черепушки у него прорвало горячие источники, а уши все еще полыхают. - Как же это неловко, - он трясет головой, приводя себя в чувство, глубоко вдыхает и потирает руки. Кажется, она нервничает, но из-за чего? Намджун ничего не делает, боится пошевелиться, а она пока даже не смотрит. – Ты раньше когда-нибудь делал это? - Делал что? – Намджун мог бы просто ответить «Нет», не мучить ее, но на самом деле немного интересно, про что она спрашивает, потому что пока неизвестно, что вообще девушка будет предпринимать, потому что если это спаривание, то Ким откажется. В прошлый раз она оттолкнула его с вылизыванием, а продолжение рода слишком большой шаг. - Ну… трогал себя? Вот черт, ты мастурбировал? – она прикрывает руками лицо и обреченно стонет. – Как же стыдно. Она прячется, а Намджуну хочется убрать ее руки, потому что она еще сильнее розовеет, скукоживается вся, присаживаясь на корточки, и качает головой. Ким не понимает, если честно. Слова знакомые, да и он точно может сказать, что не делал пока ничего для продолжения рода, ничего постыдного, у него и в голове не было, что когда-то от него это потребуют. - Нет. Это слово мне не знакомо. Она делает очень странное лицо и издает сомнительные звуки. Это похоже на жалость с улыбкой, ее тон повысился, из горла вышел странный писк, а губы сложились трубочкой. - Какой же ты невинный и очаровательный. Намджун правда пытается не улыбаться примерно три секунды, а потом все равно растягивает губы и опускает взгляд в пол. Его еще никто не называл очаровательным. Он еще не отошел от того, как его назвали чудесным, а тут еще комплимент. Намджун правда не заслужил, он не понимает, за что его так хвалят, ведь он совсем ничего для этого не делал, но как же растягиваются широко его губы, в горле даже что-то жмется такое нежное и бойкое, а в груди горит. - Хорошо. Блин, у меня никогда такого не было, - Т/и охает, снимая свою кофту с длинными рукавами, оставаясь в одной майке. Она грызет нижнюю губу, и Намджун честно хочет попросить ее перестать себя калечить, он не хочет быть причиной ее травм. «У меня тоже такого никогда не было» - хочется ответить и сбежать, но тело все окоченело и не слушается. В медведе сейчас костерчик жжется в груди от предвкушения, с другой стороны ему хочется это сделать, потому что пахнет она все еще прекрасно. – Ты разрешаешь мне тебя трогать? Будешь выполнять все, что я скажу? Намджун кивает. У него пульс ощущается где-то между ног, так странно это чувствовать, потому что сидеть немного неудобно. - Смотри, Намджун, сейчас я сяду за твоей спиной и буду направлять, а ты просто доверься мне, - она залезает на кровать с каким-то тюбиком в руке, приближается к нему медленно, это понятно только по усиливающемуся запаху. Намджун хочет снова уткнуться в чужую шею. – Ох боже, у тебя уже встал, - медведь оборачивается, прослеживая ее взгляд до своей ширинки и норовит прикрыть то, что так удивило. - Это плохо? Она смеется. Тихо, немного нервно и коротко, но совсем немного расслабляет. Намджун вспоминает слова Т/и о доверии, он просто должен сделать все, как она говорит. - Это хорошо, Намджун. Что тебе так понравилось? - Ты.