* * *
Чхве Минсу никогда не ошибается, он управляет сотней людей, знает всегда их болевой порог и прекрасно может заставить любого подчиняться. Его годами учили этому, в нём заложено столько знаний, сколько обычному человеку не выдержать, потому что он создал все эти эксперименты, это его дети, и Чхве прекрасно знает, как их укротить. Мишка взбунтовался, а этому обязательно нужна причина. Мимо Минсу не проходит ни одна несчастная мышь, даже эта, что стоит перед ним и трясётся. Ей было приказано не разговаривать с животным, только камеры засекали всё, каждый раз, когда она была слишком дружелюбна и позволяла себе лишнее. Чхве закрывал на это глаза, потому что животному нужна была иллюзия дружбы и доверия, чтобы теперь нажать на этот рычаг и распахнуть дверь в душу этому отродию. — Животное больно, — Чхве указывает на экран. Женщина не смотрит туда, она не глупая и знает, что её могли привести только по одной причине. — Вы разговаривали с ним перед тем, как состояние ухудшилось, так скажите на милость, что произошло с «ноль пять ноль» за какие-то пару дней, что сейчас он отказывается от еды? — Не поймите меня неправильно, господин, — она смотрит в пол, сжимает в руках своё длинное платье и жуёт свои губы. Чхве знает, что на ней кредиты, внуки и муж, который сильно болен. Ей нужна эта работа и деньги как воздух, но её сердобольность играет против бедной соловушки. — В последний раз с ним разговаривали именно вы. Я говорю это, чтобы напомнить, как он молил о помощи и кричал тогда за дверью, — она несмело поднимает глаза, а Минсу хмурится. — И? Чхве прекрасно помнит, как зверь сошёл с ума, стоило ему покинуть комнату, как вопил и ужасно позорил перед молодой девушкой, которая итак достаточно сильно любит вопить о справедливости. Она так некстати явилась за подписью документов, а животное вдруг начало спектакль. Это «спасите» выжглось у него в черепушке головной болью, когда девчонка, несчастная хилая студентка, рванулась спасать бедного медведя, только её успели перехватить и увести куда подальше. Эта ситуация помотала, потому что пришлось сказать девчонке, что зверь одичал, давит на жалость хитростью и обманом, показать видео, где «ноль пять ноль» ломает кости сотруднику и только после этих долгих убеждений отпустить её. — Вспомнили, да? Там была девушка, и.. как бы вам сказать... Медведь уже взрослый, у него есть потребности разного рода, а она.. понравилась ему, — женщина пятится, замечая, как хмур мужчина, она не хочет попадать под раздачу, а тот всё темнее и темнее своей аурой накрывает обстановку в комнате и молчит. — Зверю нужна самка? Неудивительно, я об этом не подумал. — Не любая, а та девушка, понимаете? Чхве стреляет в неё злостным взглядом, он хочет испепелить её на месте, потому что несусветный бред несёт эта женщина. Та девушка вышла отсюда с таким воинственным видом, что будто прямиком пошла в полицию. Проблем с законом у лаборатории нет, но всё равно разбираться не хотелось бы ещё и с законом. Она полна чувства справедливости и самоотверженности, так что если они приведут её к медведю, то она точно попытается найти способ его вытащить. У Минсу начинает болеть голова от этих мыслей. Чёртов медведь нашёл, кого выбрать, неужели ему не хватит любой другой самки, но что-то подсказывает, что это не сработает. Мужчина смотрит на камеры, такими темпами «ноль пять ноль» умрёт или придётся насильно кормить его препаратами, делать капельницы и поместить под надзор. Чхве точно этого не хочет, потому что потратил уйму лет, чтобы вырастить такой прекрасный экземпляр, такие прекрасные гены могут передаваться и в следующие эксперименты, и всё это окупается неплохим количеством денег. Медведь не помрёт и овощем тоже не станет. Просто нужно качественно обозвать миссию для девки. — Как связаться с этой самкой? — С той девушкой? У нас есть номер её университета, а фамилию можно узнать там, где утверждали документы на практику, — говорит женщина. Чхве недооценивал её ум, она кажется сообразительной. — Так узнайте, вызовите её сюда. — Но, господин… — Что?! — настроение ни к чёрту, этот день добавил лишь ненависти ко всему в копилку под соусом болящего головы, но Минсу пытается держаться, ему так часто срываться вредно, но всё равно постепенно погибающий эксперимент, самое лучшее творение его жизни, совсем не радует. — У меня нет доступа к секции… Документация, архивы, данные. Минсу готов сам себя ударить, что не подумал об этом. Он берёт листок, чиркает на ней пару слов и подпись, подсовывая женщине. — Идите в пятый отдел, дайте им это, они оформят доступ и всё нужное, но чтобы завтра эта тварь была у меня.* * *
Чхве пытается быть вежливым, он обычно таким не занимается, но это особый случай. Так качественно управлять людьми может только он, потому что сейчас собирается надавить на самые больные точки этой девушки, и её убеждения будут работать на него. — Вы уже видели эксперимент «ноль пять ноль», — мужчина улыбается, кивая в знак благодарности на принесённый чай. Он видит всё ту же женщину, что и вчера, думая, что ей слишком сильно повысил квалификацию. — Да, и не буду скрывать – то, что вы делаете, бесчеловечно, — она сидит так, будто в любую секунду готова бежать и спасать несчастных зверят, на лице отвращение, а Минсу даже смешно с этого пыльного цветочка, который даже о жизни ничего не знает. — «Ноль пять ноль» заболел, — отпивает чай мужчина, глядя на то, как девушка фыркает, скрещивая на груди руки. Она ведёт себя дерзко, это немного раздражает. — Неудивительно. Вы позвали меня, чтобы посмотреть, как я буду жалеть его? Простой жалости здесь недостаточно, — в её словах горечь, она бессильна перед системой, и Чхве прекрасно это знает. Стены его башен уже много раз подвергались атаке, глупая студентка ему более чем по зубам. — Вы умнее, чем я ожидал. Вы правы, жалости недостаточно, но и вы должны понимать, что выпустить его на волю будет самым глупым решением. Ни один доктор не знает его физиологию, чтобы вылечить, люди будут лишь пугаться его клыков, и я ещё не говорю о том, что он может озвереть и ранить невинных людей. Он не приспособлен к жизни вне этих стен, его развитие не соответствует ни одному стандарту, он не сможет работать, контактировать с другими людьми и жить. Девушка фыркает. Она всё прекрасно понимает, но видно, как много слов она сдерживает, чтобы не сказать их в ответ. В её глазах горит огонь справедливости, который вспыхивает другими, более приятными исходами. Чхве прекрасно знает, что они есть, он не глупый, но сейчас главная задача – заставить мораль работать на них, а не против. — Я знаю, что вы думаете. Но давайте представим, сколько государство выделило на этот эксперимент денег, — Минсу видит, как округляются глаза девушки, и позволяет себе ухмыльнуться. Наживка проглочена. — Да, государство спонсирует это, каждую неделю мы присылаем отчёты, иначе как бы мы вам заверили бумаги на практику? Мы не конторка в подполье, факт самой экскурсии говорит о нашей открытости, поэтому мы решили принять волонтёров для помощи. Подумайте, если бы сейчас мы отпустили «ноль пять ноль», справились бы вы? Удержали бы зверя в случае опасности? Прокормили? Смогли бы вернуть все потраченные на него деньги? Я чувствую, что нет, потому что это медведь со своими особенностями поведения. В наше время люди и за собакой не могут усмотреть. На данном этапе у эксперимента есть всё необходимое, но не хватает внимания. Думаю, вы прекрасно могли бы оказать помощь ему здесь, изнутри. Она отрицательно качает головой, а Минсу устал, он уже готов свернуть ей шею, принести тушу медведю и закрыть их вдвоём. — Поймите, люди в престарелых домах находятся там не потому что их насильно держат, а потому что нет другого выхода, и люди могут только на добровольной основе приходить к ним и скрашивать каждый день. «Ноль пять ноль» в такой же ситуации, а мы, зная ваше большое сердце, хотим дать шанс помочь. — Господин, а можно я на пару слов заберу у вас Т/и? — отвлекает уже знакомая женщина. Лезет, где не нужно, и начинает раздражать. — Минута, не больше, — мужчина отходит, глядя издалека, как она садится рядом, смотрит в глаза девчонке, берёт её руки в свои и делает сердобольное лицо. — Намджун умирает, — Чхве всё прекрасно слышит и фыркает. Он говорил то же самое, только почему-то ей девка верит быстрее. — Если ты не поможешь, он умрёт. Сам или ему помогут – уже вопрос времени, так что твой ответ очень сильно повлияет на его жизнь. Женщина оставляет девушку одну, уходит, а та сидит пару минут, смотря на свои колени, и думает. — Так его зовут Намджун? — раздаётся слабое блеяние от неё. — Наверное, — пожимает плечами Чхве, чувствуя, что согласие уже в кармане. — Я готова ему помочь. Он чувствует запах, как только открывается дверь, в неверии поднимает голову, ощущая, как болит вся шея от неподвижной позы. Намджун смотрит и не верит своим глазам, ему кажется, что его уже усыпили и только так он может видеть ту самую девушку, которая назвала его чудесным. Единственное, что позволяет понять о реальности происходящего, это ужасный голод, боль в мышцах и головокружение. Она смотрит как на слабого, больного, испытывает жалость, а Намджуну стыдно за свой вид: весь сжатый, жалкий, грязный. Она пахнет свежим воздухом, всё той же хвоей, что рецепторы снова толкают к голодному урчанию. Намджун сейчас хотел бы вдоволь пожевать шишек, да чего угодно, на самом деле. — Привет, — робко начинает она. Странно, что дверь не закрывается, Намджун настороженно смотрит в проём, но не чует той сильной вони от ненавистного мужчины. Девушка боится, она пока не подходит, а ноги ощутимо трясутся. — Неужели я такой страшный? — после долгого молчания голос хриплым громом раздается в комнате, а девушка дёргается назад. От этого жеста у Намджуна в груди что-то больно режется, болит. — Нет, ты не страшный, — её голос дрожит. — Лжёшь, — Намджун думал, что когда встретит её, то прижмётся всем телом, будет в ногах у неё просить спасения, уткнется в её тело и будет нюхать долго запах родного дома. Он хотел так много, столько всего, что от желания разрывалась душа, он желал даже того, о чём пока сам не знал, но это «нечто» было настолько велико, что крупицами разбрасывало его черепушку. — Хорошо, — она выдыхает, а плечи опускаются. Девушка подходит на один шаг и садится напротив медведя, наконец, заглядывая в его глаза. Она кажется спокойнее, но изрядно измученна. При мысли, что её тоже могли пытать, у Намджуна в груди снова просыпается рычание, он уже готов пойти откусить им всем голову, если они хоть пальцем притронулись к девушке. — Я тебя боюсь. Совсем немного, потому что ты сильный, а я слабее и не смогу убежать, если ты разозлишься. Мне сказали, что ты озверел, поэтому это нормальное опасение, но я правда хочу узнать какой ты, стать ближе и попытаться помочь. — Я не трону тебя, — Ким фыркает, тоже расслабляясь. Наконец, он понимает, как сильно болят его плечи, как затекли ноги и как же он голоден. Медведь не знает, сколько времени он провёл вот так, отказываясь от всего, хотя бананы пахли просто убийственно вкусно, когда их принесли, но тогда шевелиться совсем не было желания. — Мне передали, что ты можешь выйти отсюда в свою комнату, а там мы поговорим, хорошо? Намджун немного кривится, потому что она разговаривает с ним как с умственно отсталым, будто он с трудом понимает человеческую речь, но не удивительно, потому что каждый здесь думает, что у него нет мозгов. В его комнате ничего не поменялось. Киму внезапно становится странно в своей же обители, он резко хочет передвинуть стул, стол, украсить стены, кровать сделать выше и больше, а из окна добавить больше света. Намджун не понимает своих порывов, потому что любой из них осуществить невозможно, и из-за этого его плечи обречённо опускаются. Он кусает губы, в растерянности стоя посередине комнаты. — У тебя здесь мило, — говорит девушка, садясь на стул, будто это самая удобная вещь на свете, а Намджун хочет предупредить, что однажды сломал коготь об него, но потому думает, что подобные проблемы её не потревожат. Намджун видит, как пристально она его разглядывает, так ещё никто не делал с ним, потому что там не безразличие, не желание узнать результат очередного опыта, а интерес именно к нему, ко взгляду, эмоциям, жестам. Она пробирается вглубь, где нет эксперимента «ноль пять ноль», а есть Ким Намджун, человек, который может превратиться в медведя. Внезапно хочется прикрыться, отвернуться, под кожей снова вспыхивают огоньки и иголочками прокалывают ему щёки. — У меня к тебе столько глупых и некультурных вопросов, — смеётся она. Намджун заинтригован, он смотрит на её милую улыбку, озорные глаза и застывает. «Вау, так вот в чём прелесть этого человеческого оскала» – он никогда не задумывался о началах этой эмоции, зачем они растягивают свой рот и показывают зубы, а теперь просто оторваться не может от её лица. Оно светлеет, становится ярче и похоже на чудо природы, никак иначе, потому что неправильно так сильно преображаться от одной несчастной улыбки. — Тебе можно спрашивать что угодно, — Намджун садится на кровать, смотря на девушку, и она спрашивает. Её интересует очень многое и, на самом деле, ещё никто не интересовался Намджуном так сильно. Будто он особенный, без этих приписок, что он из пробирки, а будто он просто интересный, очаровательный, словно важное золотце, которое достигло так много. Намджун узнаёт, что девушку зовут Т/и, представляется своим именем и страшно вспыхивает, когда она произносит его вслух. Имя Намджуна у неё на губах кажется на вкус как мёд, медведю становится сразу в горле так сладко и хочется довольно прорычать, плямкать ртом и кататься на спине в удовольствии. Это так сильно заскользает в сердце, щекочет там и снова выходит из Кима лёгкой застенчивой улыбкой. Ким сжимает колени вместе, смотрит, не отрываясь, на девушку, и почти поет по-медвежьи ей серенады, пока та рассказывает бесконечно много о мире снаружи, злится на людей, которые его пытают. «У неё такая милая морщинка между бровей» – Намджун в восторге хочет повалить девушку, носом тыкаться в лицо, нюхать, тереться, а ещё кричать громко низким тяжёлым завыванием и фырчать ей на ухо. Желаний так много, это так резко, что Ким тратит почти все силы, чтобы держать себя в руках. Ему кажется, что она жёстко сидит, и подкладывает свою подушку. Он убирает непослушные волосы с лица и с такой неохотой отстраняется. Ким отвечает на все вопросы, каждый из них забавный, но так приятно от них. Т/и спрашивает, что Намджун любит есть, а тот удивляется. Его никто об этом не спрашивал никогда. Разве он может любить что-то кушать? Ему дают только то, что нужно, достаточное количество пищи для трудового дня, обычно там нет вкуса, небрежный кусок мяса, вода. Его не спрашивают, что он любит, никогда не интересуются, что он хотел бы поесть, но проблема в том, что Намджун многое не пробовал, его познания остановились на ягодах, мясе, рыбе и мёде, которыми его однажды угощали. — Наверное, люблю бананы. Она смеётся. Эти чудесные звуки исходят из её рта, что Намджун хочет повторить их, но думает, что это будет как-то неуместно. Это не похоже на реакцию того мужчины, который с отвращением сравнил его с обезьяной, эта девушка безумно яркая и приятная, она прикрывает рот, откидывается назад, что Джун кидается вперёд, пытаясь её словить, но понимает, что девушка не падала, а спокойно держалась за край стола. Смех внезапно прекращается, она смотрит во все глаза на Намджуна, разглядывает его всего, что безумно оголяет вновь его чувства. Ким провожает взглядом тот момент, как сначала она поднимает руку, чтобы зарыться в его волосы, провести по затылку и положить ладонь на шею. Ким прикрывает глаза на секунду, медленно моргает, блаженно растягивая губы. Его руки всё ещё напряжены, держат её за талию, но он не собирается менять позу, пока его достаточно не потрогают. Она ведёт пальцем по носу, чтобы прихватить губы и пальцем обвести контур. Намджуну приятно знать, что она сейчас смотрит на губы, на приоткрытый рот, потому что от осознания этого что-то жаркое пронзает с самой макушки до ног. Намджун хочет, он так сильно хочет чего-то, что сам не понимает, как мощно в его теле сейчас витает желание, только руки сами не знают, что делать, так что медведь просто опускается к шее и нюхает. Он носом ведёт от верха, до самого низа шеи, хочется куснуть плечо, лизнуть ушко, всю девушку вылизать, на самом деле, особенно лицо. Она застывает в его руках, слушает, как жадно дышит хвойным запахом Намджун, как отчаянно он тянет её ближе за талию, как шумно он возится, обнимает крепко и трётся носом, всей головой, плямкает и начинает облизывать. Намджуну дурно от запаха, голова кружится и даже неудобная поза в наклоне не мешает. Он лишь подхватывает девушку, заставляет встать, чтобы он мог вдоволь уткнуться в шею, волосы, плечо. В груди пухнет что-то большое, что-то взрослое и, кажется, что где-то Киму чего-то нельзя, но всё равно хочется. «Больше. Хочу» – рычит в груди у Кима. «Недостаточно» – болит в голове фраза, потому что он не знает, что творится и почему так больно и жарко так стало нюхать человека. Он никогда не касался людей прям так, а эта девушка в его руках хрупкая, дрожит, но медведь не чует страха, она лишь ближе жмётся, открывая всё больше шею медведю. Хочется куснуть неимоверно, прикусить за холку, или же лизнуть щёку. Намджун на выдохе издаёт странные звуки, потому что тело будто сломалось, оно всё горит, жар такой, как при болезни, но ему наоборот не хочется прекращать, пока руки держат крохотное создание. Намджун переходит к лицу, мажет языком по щеке, фырчит, потому что с его слюной девушка пахнет просто думаняще, переходит к самым пахучим местам, пока во рту появилось необычно много слюны. Он всё же лижет за ухом, потом переходит на ушную раковину, посасывает мочку и прикусывает её. Т/и стонет, срывается на выдохе и руками нежно отталкивает. — Подожди, Намджун. Мы.. мы ещё даже не знакомы толком, — она посмеивается, улыбается как-то странно, а медведь просто часто дышит, отпуская её тело из рук, внезапно чувствуя их безумно пустыми. «Значит, у людей не принято вылизывать при первой встрече» – Киму понятно, он снова кусает губу и отворачивается, не зная, что сказать. Он просто не знал. Он вообще, оказывается, не понимает многих вещей и особенно реакции своего тела. Оно горит, Ким чувствует повышенную температуру и хватается за лоб, пугаясь, что снова подхватил простуду. — Кажется, я заболел. Нужно позвать врачей, температура моего тела выше нормы, — взволнованно бормочет Ким, когда идёт к двери, чтобы позвать персонал. — Намджун, — она смеётся, хватая за руку. Кожа тут же начинает гореть и медведь зыркает на девушку в страхе. Это странно, не больно, но мурашки пробегают по его телу, везде ощущается слабость, а странное «Хочу больше, мне недостаточно» – не исчезает из головы, а только усиливается, Намджун уже хочет схватиться за свою черепушку и кричать в пустоту: «Да чего ты, чёрт возьми, хочешь?». Он не понимает, пришла эта девушка и тело Кима внезапно сломалось. — Всё хорошо, это нормальная реакция на.. близость. — Близость? — Намджун знает слово «близко», но теперь это говорится со странной окраской, понятной только людям, и это настораживает. А ещё странно, что девушка краснеет и уводит взгляд. Она пахнет хвоей и Намджуном, но не так сильно, как хотелось бы. Ким хочет облизать с ног до головы, чтобы быть довольным, но пока он наблюдает, какая она растрёпанная от рук медведя, а взгляд странный, тёмный и немного несконцентрированный. — Это.. — Время посещения окончено, госпожа. Прошу на выход, — просит работник Т/и, и вы оба вздрагиваете, пойманные на чём-то запретном, а та делает шаг наружу, но тормозит в последний момент, оглянувшись на растерянного Джуна. Она улыбается и всё же возвращается, чтобы обнять крепко, твёрдо, прижаться головой к его груди и оставить на одежде свой запах. — Это была тоже близость, да? Потому что моё тело горит ещё сильнее. Она не отвечает, лишь смеётся и машет перед выходом рукой на прощание.