Медведь

- Привет, - Намджуна усаживают на стул, снова привязывают, а перед ним стоит тот самый главный мужчина, воняет все также, смотрит с омерзением, но пытается выглядеть дружелюбно. Каждый разговор Намджуна с ним, каждый его визит ничем хорошим не кончался, так что Намджун весь напрягается, внимательно следит за каждым движением и улавливает запах другой, знакомый, почти невзрачный и обычный, но какой-то уже родной. - Обычно со мной не разговаривают, прежде чем пытать, - Намджун растягивает вежливо губы, повторяя гримасу мужчины, чтобы также сыграть в странную игру с притворствами. Ким уже понял, что люди много эмоций пытаются спрятать, делают вид, что все хорошо и врут друг другу постоянно. Это кажется таким глупым для медведя, потому что игра в маски совсем не интересная, его инстинкты животного противятся каждой мысли, что нужно, к примеру, скрыть боль. «В чем смысл? Если тебе больно, то нужно сказать об этом, иначе можно умереть» - Намджун ломает голову порой над людскими привычками, пусть он сам человек, но как же некоторые повадки его отпугивают. - Я пришел поговорить, - мужчина садится напротив, сцепив руки в замок, все еще смотрит пристально, внимательно следит за Намджуном, пока тот просто ждет. Ким пока просто принюхивается, не может разобрать, кого еще он чует, хочется превратиться в медведя, чтобы отчетливее опознать запах. – Учуял знакомый запах? Здесь был работник ноль семнадцать, после его неудачной попытки пожалеть тебя, его теперь используют в некоторых других целях, о которых тебе лучше не знать. Намджун узнает теперь этот запах. Ничего необычного, но все равно он прекрасно помнит того доброго парня, который пожалел его и первый поговорил. Ким натягивает жгуты на руках, пытаясь на автомате освободиться, его ноги напрягаются, а рот опять не закрывается из-за медвежьих клыков. - Ты сдавал свою сперму, ты же в курсе, что это значит? – мужчина не обращает внимание на рык, а Намджун в себе пытается успокоить лезущее наружу нечто, что печет его грудь, будто хочет вырваться, сломать ребра, руки сжимаются в кулаки и охота перегрызть кому-нибудь глотку. Перед глазами все будто окрашено красным, поднимается под кожей до самой головы и вскипает бурлящая вода, а мужчина закатывает глаза и вздыхает. – Ноль пять ноль, отвечай и не заставляй снова бить тебя током. - Думаю, чтобы делать мне больно, тебе не нужен повод, человек, - Намджун рычит, ощущая, как зрение меняется, он уверен, что сейчас его глаза черные полностью, потому что он видит почти как медведь. Ким щурится, раскрывает пасть и хочет сожрать этого гребанного ублюдка, - собираешься мучить всех, кто со мной добр? - Я наказываю всех, кто ослушается моего приказа, так что да, ноль пять ноль, отвечай на мой вопрос или я приглашу сюда для нас помощника. - Ты собираешься оплодотворить самку, я не тупой. - Это значит, что у тебя будут дети, Намджун. Ким должен был что-то почувствовать по этому поводу, только ему срать на самом деле, какой новый эксперимент они придумали. Возможно, это значит, что его кинут в утиль за ненадобностью, а может быть, заставят воспитывать этого детеныша. Намджуну меньше всего хочется иметь дело с детенышем от неизвестной самки. Ким думает, что это ребенок может родиться уродом, что самка может умереть при родах и неприятно лишь от одной мысли, что все вокруг этого мужчины являются расходным материалом. - Я должен радоваться? – медведь в грудной клетке немного рычит, Намджун все еще хочет погрызть чужих костей и похрустеть на зубах болью этого урода. На этого мужчину у его медведя только такая реакция, она нарастает каждую секунду разговора. - Потомство подразумевает ответственность, ноль пять ноль, ты должен понимать, что этот эксперимент очень важен. «Мы хотим тебе навязать чувство долга» - вот, что слышит Намджун и закатывает глаза, фыркает, что совсем не нравится мужчине. Медведю плевать, если честно, они сами забрали его семя, всунули в самку и ждут от Кима каких-то эмоций. Хочется смеяться от абсурда, все вокруг кажется как в глупой постановке. Зачем вообще этому мужчине оказывать такую честь и разговаривать с Намджуном? - Вы смотрели хоть одну передачу о медведях? – Намджун наклоняет голову вбок, щурится, а мужчина реагирует на вопрос тут же, дергается и кажется заинтересованным. Медведь знает, что ему не ответят, так что продолжает сам. – Вы столько лет меня исследуете, знаете наизусть каждый мой орган, каждый миллиметр тела, особенности регенерации и перевоплощения, но так и не подумали узнать больше о медведях? Самцы не испытывают привязанности к детям, я могу случайно им даже навредить, а самки всегда воспитывают детей в одиночестве. - Или ты просто хотел бы детей совсем от другой медведицы, я правильно понимаю? Твоя девушка придет сегодня, но я могу сделать так, чтобы она больше никогда сюда не попала, так что, ноль пять ноль, как только родятся дети, ты будешь с ними проводить время. Более того, если я прикажу, то ты будешь оплодотворять обычным способом ту, которую мы тебе предоставим. Ты понял меня? *** - Намджун, что с тобой? – Ким слышит знакомый голос, он узнает его в любое время и в любом состоянии, поэтому переворачивается на кровати и садится, поправляя волосы на голове. Он лежал, уткнувшись в стену, думал о том, как сильно хочет уйти, ему даже в собственной коже некомфортно, хочется снять ее и оказаться свободным, подальше от этого мужчины, от его угроз. Намджун хочет иметь возможность видеть Т/и каждый день и не бояться, что когда-нибудь он просто ей надоест. - Все нормально, просто отдыхал, - врет. Он намеренно стряхивает с себя меланхолию и заставляет себя поверить, что все нормально, снова поместить в кокон, где не задумывается о завтрашнем дне. Он делает это как люди, этот странный жест он совершил впервые, но перед этой девушкой, он не хочет показывать свою грусть, он наоборот собирается, выпрямляет плечи и поднимает выше голову. «Она пришла сегодня снова, нужно оставить чувство радости по этому поводу» - Ким просит себя не возвращаться к странным мыслям, потому что они доставляют ему боль в груди и рвение стремиться к невозможному. - У меня к тебе просьба, - она, кажется, не замечает, как Ким пытается себя собрать в кучу, крутит в руках телефон и смотрит вниз. Ее смущение немного настораживает, люди постоянно делают тяжелые паузы, прежде чем перейти к основному, потому что думают, что так будет проще, но основанная мысль от этого же не меняется. - Мне будет больно? – Намджун может перетерпеть многое, но об этом хочется знать заранее, потому что он понял из множества экспериментов, что самое ужасное в любой жизни – боль. - Что? Нет! Хотя… Не знаю, - она вспыхивает как спичка, тараторит, а потом снова понижает голос и опускает голову. – Боже, ты уже второй раз об этом спрашиваешь. Насколько же сильно они тебя мучают? Бедный мой Намджуни, - она качает головой, садится на корточки перед ним, забирая одну ладонь медведя в свои руки. Намджун смотрит как ласково она гладит его лапу, он не понимает, почему от такого бесполезного прикосновения начинает просыпаться все тело, появляется желание сгрести девушку в охапку и уткнуться носом в шею, шумно пыхтеть и сказать, что он со всем справится, потому что он сильный, честно-честно. «Она назвала меня своим! Она так ласково зовет меня по имени» - хочется прыгать огромной тушей, выть песни и ласково прикусывать ее шейку. Намджун в груди слышит медвежье ворчание, этот звук его тело издавало только один раз, когда ему дали попробовать мед. - Я никогда не сделаю тебе больно, слышишь? – девушка ладонями хватает щеки медведя, заглядывая в глаза, Ким невольно начинает улыбаться, расплющиваясь еще больше, из-за чего ее брови взлетают, а голос повышается на пару тонов. – О боже, какой же ты убийственно милый, Джуни, - стонет она, а Ким удивленно моргает. «Джуни» - в голове приятно повторять, медведь уже давно бы взвывал от удовольствия, ворчал и валялся на спине, нежась на земле. Ким снова издает удовлетворенный звук, его пугают эти урчания удовольствия из собственного тела, но она еще больше придвигается и не прекращает улыбаться. - Это предложение, а значит, после того, как я его скажу, ты можешь отказаться или согласиться, если хочешь. Тебя никто не заставляет. Намджун кивает, потому что она все еще держит его щеки. Это заставляет ее резко убрать руки от лица медведя. - Так вот, могу ли я посмотреть на твое перевоплощение? Намджун знает, что ему будет больно, но глядя в ее глаза, он не может отказать, а просто кивает, не отказывая себе в желании взять ее за руку. Он напрягается и даже не замечает, как становится иным, как его лапа уже не держит ее, а стоит на полу, снова рядом с ней это произошло легко и правильно, как сделать вдох. Ее глаза горят, когда дрожащая рука тянется к ушам. Обычно Намджун бы отстранился, но наоборот наклоняет голову и сам трется о ее руку. Урчит довольно, фырчит грузно на выдохе и не сдерживается, чтобы не лизнуть ее лицо. Она смеется и обнимает его необъятное тело. Медведь нюхает ее, прикрывает глаза, зарывается в волосы, шею, лижет, где достанет. Хочется схватить ее лапами, прикусить плечико, тыкаться носом, где пахнет сильнее всего, но Ким сдерживается. Она отходит на пару шагов и просит вернуться в человеческий облик. Намджун теряется, потому что уже в своем теле судорожно пытается прикрыть оголенные участки тела. Она смеется, улыбается, смотрит на него без смущения, пока Ким готов сломать стену и закопать себя в штукатурке. - Ты прекрасен, в теле медведя или человека, Намджун. Ты самый лучший на свете, достоин любви всего мира, понимаешь? Мне не хватит простых слов, чтобы описать, какой ты чудесный. - Ты тоже чудесная, - Намджун не сдерживается и после этого порыва окончательно погибает, запрыгивая на кровать и натягивая одеяло по самую голову. - Что сегодня? Яды? Ток? Препараты? – Намджун пытается что-то разглядеть со своего места, но не выходит. Снова прикован к кушетке, перед ним Джин, и это одновременно настораживает и расслабляет. Напрягают воспоминания о прошлом разе, потому что когда он вот так лежал, то Джин полез ему в штаны, что было не совсем приятно. Каждый раз в этих лабораториях Намджун только гадает, что именно выпадет в этот раз. Есть дни полегче, когда изучают его реакцию, бросают ему мячики или заставляют бегать в шкуре медведя, есть плохие времена, когда изучают предел болевого порога у медведя, после таких экспериментов не хочется ходить, дышать и в целом жить. К несчастью тело Намджуна восстанавливается очень быстро, так что на следующий день начинается все по-новой. Присутствие Джина делает его более разговорчивым, потом что этот парень кажется адекватным и нормальным, он отвечает Намджуну и даже не считает его тупым. Джин симпатизирует Намджуну больше всех, медведь понимает, что все действия этого человека происходят по приказу, так что парень ничего с этим не сможет сделать, но так хотя бы Ким думает получить сочувствие. - Сегодня я беру твою кровь и другие анализы, депрессивное ты существо, - морщится Джин, поворачиваясь к Намджуну со жгутом. – Думаю, тебя можно отвязать, снова бить меня по лицу ты ведь не собираешься? – ухмыляется Ким, завязывая жгут выше локтя. – Вау, вот это мышцы с ума сойти, - присвистывает Джин, щупая руку медведя. - Прости, - у Намджуна вырывается резкий выдох, он отворачивается в сторону, кусая губу. Ему стыдно, что тогда хотел разодрать в клочки этого парня. Его медведь слишком импульсивен, ведь он действительно мог обойтись без этого. Ким прекрасно помнит, что тогда был легкий след на выше линии подбородка у Джина, а тот, кажется, очень трепетно относится к своей внешности. Даже сейчас этот человек пахнет химикатами, нежными и не концентрированными. Так пахнут крема, их наносит каждый день он, ухаживает за своей кожей, которая кажется безупречной, гладкой, нежной. Намджун с интересом наблюдает за спокойными действиями парня, тот хмурится, бьет по руке и просить сжать кулак. - Ты недавно здесь начал работать? – Намджуну странно лежать и ничего не делать, он так редко видится с теми, с кем можно перекинуться парой слов, что его просто раздирает от желания поговорить хотя бы о чем-то. С тех пор, как к нему стала приходить девушка, использование слов стало нужно ему как воздух, не хватает тех жалких пары часов, чтобы выплеснуть все, что накопилось, теперь Намджун ощущает себя надутым шаром, который стремится спуститься к концу вечера. Помогают разговоры и физические нагрузки, он счастлив себя выпускать наружу, свои мысли, которые оказывается свободно улетают, делая его тело сводным и легким. - Давно, я ухаживал за роженицами, - Джин морщится, откладывая в сторону набранную кровь, но копошится с подносом, переставляет там небольшие склянки, гремит стеклом, но продолжает говорить. – Ты, наверное, не знаешь, но многие идут на это, потому что получают после хорошие деньги, но большинство из них умирают, - Джин вздыхает, смотря некоторое время на свои руки не моргая. – Они прекрасно знают о рисках, но идут на это. Еще есть много самок животных, которых пичкают спермой, это отвратительное зрелище, - Ким трясет головой, сбрасывая воспоминания. - Получается, ты пришел тогда за моим семенем, потому что это касалось самки и беременности? – Намджун понимает, сколько людей он еще не видел в этом месте. Сколько возможно добрых и хороших личностей может обитать вокруг него, а он за всю свою жизнь был ограничен только пытками и образованием. - Я и сейчас здесь по этой причине. Намджун, я продолжаю там работать, меня никто не переводил и когда самка забеременеет, наши встречи будут окончены, - Джин не дает надежды, сжимает свои губы и смотрит прямо в глаза Киму. «Забери меня отсюда» - хочется сказать Джину. Намджуна оставят снова в этом месте, не будут с ним разговаривать и смотреть как на человека, а не на животное. Опять новые лица, числа на бейджике вместо имен, вокруг то же единообразие недель и приближение к смерти. «Спаси меня, Джин» - хочется попросить, потому что Намджун не знает, к кому обратиться. Он понял, совсем недавно все осознал, что не хочет так жить, ему ненавистно свое существование в стенах этой лаборатории, потому что с приходом девушки он ощущает себя человеком. Не животным с тупыми инстинктами и ограниченными эмоциями, а многогранным и умным, человеком с множеством оттенков настроения и ощущений, со своими мыслями и желаниями. Спустя столько лет, понадобилось пара десятилетий, чтобы Намджун ощущал себя целостным. Он полностью чувствует себя человеком и до самого конца медведем. Теперь, когда он узнал, как к нему могут относиться, что у него на самом деле много разных желаний, он не хочет здесь быть, потому что это не жизнь. - Не скули, откуда у тебя этот звук вообще идет? – Джин склоняется к грудной клетке и слушает. Намджун не ожидал, что вырвется отчаянный скулеж животного, что он будет издавать звуки боли, как у собак, станет скулить, хотя у него ничего не болит. – Неужели ты ко мне привязался? «Да» - Намджун понимает, что это за слово и на себе сейчас ощущает его действие. Привязать можно веревкой или цепями, но его ощущения говорят, что он просто не хочет отпускать этого парня, ходит повсюду, как на поводке, а это значит, Намджун уже привязан, как преданный пес к своему хозяину. Видимо, ответ отражается у него на лице, потому что Джин кивает. - Да брось, серьезно? Чувак, это все из-за того, что я трогал твой член? Я не специально, ты же знаешь, да я же ничего хорошего тебе не сделал, да какого черта ты скулишь, Намджун! Прекрати делать свою вот эту морду! О боже, еще и эти уши, ты меня убиваешь, - Джин вскакивает на ноги, переставляя инструменты на тележке, поправляет поднос, а у самого уши краснее заката. «Убиваю? Я его убиваю?» - Прости, я не хочу тебя убивать, честно. Что мне сделать, чтобы ты не умер? – Намджун дергается, но вторая рука все еще привязана, он беспокоится, а Джин пугает еще сильнее, потому что стонет, откидывая голову назад, лицом к потолку. Такие стоны бывают от мук, так что Намджун еще сильнее дергает руку, пытаясь отвязать ее свободной, но Джин быстро выдыхает и возвращается к кушетке, чтобы развязать медведя. - Это образно, я буду жить, просто… Так говорят. Ты странный, искренний и милый. Не пойми меня неправильно, просто ты похож на наивного ребенка, поэтому это очаровательно, но пойми, мы оба здесь явно не те, кто может выбирать. Джин треплет его по волосам, чешет за медвежьим ухом, и это оказывается так приятно, что у Намджуна дергается левая нога. Все прекращается также резко, Джин прикладывает свою ладонь к губам, целует ее и отлепляет, раскрывая ладонь в сторону медведя. - Это воздушный поцелуй, не смотри на меня как на дебила, - с этими словами Джин покидает Намджуна, продолжая бурчать себе под нос. *** Джин прав, они действительно не могут выбирать, так что Намджун не удивляется, когда на ужин ему снова дают мясо. Сырое. Намджун устало вздыхает, смотрит на поднос пару секунд, прежде чем зарычать и бросить в стену. Он не может пихать это в себя, ему надоело подчиняться, но только через несколько минут у него урчит живот и он мгновенно жалеет о своем небольшом бунте. В комнату открывается дверь, Ким весь подбирается, думая, что это гостья, но внутрь заходит Джин, улыбается и проходит внутрь. - Джин? – Намджун думал, что больше не увидит этого парня, а он даже без пробирок, без халата. В обычных джинсах, только почему-то дырявых, и большой кофте с длинным рукавом. Намджун сначала не понимает, что этот парень здесь делает, а потом переключается на его ноги. «Что можно такого делать, чтобы так сильно порвать штаны?» - У меня закончился рабочий день, так что перед уходом я решил заглянуть к тебе, - он звучит бодро, пока не замечает неподдельный интерес медведя к своим коленкам. Тот тянет руку к торчащим ниточкам, но получает легкий удар по руке, - ша, куда лапы тянешь? Намджун поднимает непонимающий взгляд. Порой он даже не подозревает, какие большие и черные его глаза, похуже любого кота. - Ко мне скоро придет Т/и, - ляпает Ким и тут же прикусывает язык за свою глупость. Он должен показать Джину как рад тому, что его навестили, сделать так, чтобы парень захотел вернуться, а сам почти прогоняет его, хотя тот только пришел. - Что? Стесняешься меня показать своей девушке? – Джин на удивление улыбается, смотря как вскакивает Намджун, оглядывает по сторонам, снова испытывая стыд за свое жилище. Здесь никто не захотел бы остаться, особенно Джин, от которого пахнет как-то приятно. Намджун отвлекается от своих мыслей и начинает принюхиваться. Он громко втягивает воздух, а Джин смеется, прикрывая рот, отходит подальше, но медведь идет следом. - У тебя кончик носа смешно дергается. А еще эти уши, - парень показывает себе на макушку, обозначая положение, - они забавные, шевелятся. Намджун тормозит, проверяя свою голову. Все верно, медвежьи уши снова на макушке, в последнее время они стали все чаще появляться. Ким хмурится, немного рыкает на самого себя, потому что из всех органов, у него проявляются бесполезные уши. Ему бы не помешал медвежий нос с его нюхом, потому что человеческие рецепторы справляются не со всем. - От тебя пахнет, Джин. - Вкусно пахнет? - парень по-собачьи наклоняет голову вбок. Намджун думает, что Джин был бы хорошим лабрадором. - Вкусно. - Я надеялся, что тебе понравится, - Джин снимает лямки рюкзака с плеч, Намджун не замечал его, потому что пялился на дырки в штанах, а теперь понимает, что запах исходит именно от этой вещицы. – Здесь бананы, клубника, малина, арбуз, - Джин указывает на каждый кусочек в прозрачной пластиковой коробке и дает Намджуну. Там все нарезано, пахнет так, что слюны накапливается полный рот. Буйство натуральных запахов такое, что нос подрагивает. - Это мне? - Тебе конечно. Я не уверен, понравится ли тебе, о медведях не очень много информации так что… - Джин чешет затылок, смотрит вбок, так что не замечает, как с трепетом медведь ставит на стол угощения, их так много, что хватит на два раза. Ким подходит медленно и крепко обнимает Джина. Он хватает в охапку его за плечи, притягивает к себе с силой и благодарно выдыхает «Спасибо». - Ох, Намджун, так вот что значит «Медвежьи объятия», - смеется Джин, отстраняясь и заглядывает через плечо Кима на открывшуюся дверь. – А вот и твоя девушка. Пусть она тебя покормит сладким, а я пойду, - парень хлопает Намджуна по плечу и замечает мимолетную грусть медведя. – Эй, я буду стараться заходить к тебе после работы, - это приободряет.