Медведь

— Намджун? — девушка вытирает руки о полотенце, оглядывает с ног до головы медведя и хмурится. Намджун готов поклясться, что у него сейчас торчат уши, он их прижимает к голове и, наверное, выглядит так, будто что-то натворил. Впрочем, чувствует он себя так же, просто Джин его послал, приказал действовать или хотя бы поговорить с Т/и, потому что так продолжаться не может. — Джин приказал, цитирую: «Потрахайтесь уже наконец или я тебе яйца откручу», — говорит медведь, хватаясь инстинктивно за свой причиндал. У него начинает болеть всё в паху от этих слов, и хотя в лаборатории его пытали, но мошонку не трогали. Возможно, потому что она нужна для продолжения потомства, но раз у людей это не в приоритете, то они не дорожат этим органом, в отличие от медведя. Наверное, всё отражается на его лице, потому что девушка смеётся и хлопает Намджуна по плечу. — Дыши, всё хорошо, Джин шутил, говорил образно. Если ты не хочешь этого, то мы не будем делать ничего, понимаешь? Ты помнишь, что я тебе говорила? Без твоего согласия больше никто не будет ничего с тобой делать, — она заглядывает в глаза Намджуна, это всё немного смущало, но бесконечно подбадривало. Есть в ней это незримое спокойствие, скрытое под ласковой улыбкой, её словам начинаешь верить ещё до того, как они будут сказаны, Т/и кажется мудрой и опытной, хотя Намджун узнал, что она младше его на пару лет. — Но я хочу… Лучше бы Намджун молчал. Теперь он хочет зарыться в земле от своих же слов, но он не мог пропустить это. Он должен быть с ней честен; если бы он сказал, что её не хочет, это оскорбило бы её как самку, и, очевидно, лгать тоже глупо, Намджун пока не научился хорошо себя контролировать. — Хочу, но ты должна знать, что меня очень тянет к тебе, моё животное внутри очень хочет детей от тебя, хочет пометить, назвать своей, утащить в лес и ухаживать. Позволь сосредоточиться и объяснить, хорошо? — Надмжун трёт глаза, он не планировал признаваться во всём возле ванной, отходит на пару шагов в коридор и трясёт головой. Говорить очень сложно, до сих пор медведь воспроизводит в первую очередь мысленный ответ, а долго говорить не привык. Намджуну проще показать звуками, мимикой или действиями, а слова ему даются трудно, потому что через них не выразить чувства, не показать, как сильно всё внутри и нежно. Это очень хрупко, тонко, как нечто незримое понимается на интуитивном уровне. — Говори, нам давно нужно всё сказать как есть, — она усмехается, но сначала манит ладонью Намджуна к себе в спальню, точнее в спальню Джина, которую у него отобрали. Этот парень уже жаловался, бурчал, но ничего менять в своей жизни пока не хотел. Сейчас он тоже был недоволен, но ушёл, оставил их двоих наедине и приказал потрахаться. Намджуну будет даже стыдно, если они не выполнят указ хозяина их берлоги. Джин самый старший среди них, Намджун принимает его за вожака, хотя не уверен, есть ли это у медведей, но незримое уважение и послушание самого старшего у него есть от волков, животное нутро иногда смешивается и там появляются новые устои, потому что он был воспитан как животное, а какое именно – всем было плевать. — Джин рассказал мне о сексе и зачем вы занимаетесь им, я понимаю это, но всё же моё внутреннее животное не принимает человеческих странностей, так что дай объяснить, что я чувствую. Я хочу нюхать тебя, оставить на тебе свой запах, хочу метить всю территорию вокруг, чтобы Джин не оставлял на тебе даже мимолётный аромат. Мой медведь хочет от тебя потомство, семью, быть рядом. Я унюхал тебя среди всех остальных, потому что ещё ни один запах не был таким вкусным и родным для меня. Ты разбудила во мне очень много чувств, о которых я даже не знал. Сейчас я тоже не понимаю, как назвать всё то, что у меня к тебе появилось; как животное, я хочу с тобой завести семью, а как человек, просто хочу обнять и, возможно, поцеловать, потому что не могу поступить с тобой грязно из-за глупых инстинктов. Я не хочу тебя заставлять, хотя очень хочу.. заняться сексом. Под конец голос Надмжуна потухает как слабый огонёк, парень опускает голову, скрепляет пальцы в замок и выгибает. Он не смотрит на неё, боится увидеть реакцию, потому что после всех этих грязных фантазий и откровений она захочет сбежать. Люди вольные, они не привыкли привязываться, тем более так быстро. Для них найти пару по запаху звучит глупо и несерьёзно, Джин показывал ему фильмы, там говорится о том, как нравится человеку смех, улыбка, глаза, но какой в них толк, если запах не тот, если не хочется облизать с ног до головы? Какой смысл влюбляться в смех, если этот человек не подойдёт и не скажет ласково «Джуни» до мурашек по спине?.. — Мишка-дурачок, — она смеётся коротко и по-доброму, поучительным тоном говорит и подходит. Она берёт лицо Намджуна в свои руки и поднимает его. Смотрит медведю в глаза, улыбается аккуратно, приподнимая уголки губ, наклоняет голову в сторону и приподнимается на носочках, чтобы дотянуться до его губ. Намджун не закрывает глаза, он просто смотрит на то, как она приближается и сначала просто прикасается своими губами к его. Аккуратно, постепенно надавливая, она делится теплом своего рта, на выдохе его раскрывает и посылает горячий воздух в рот Надмжуна. Т/и его давно не целовала, с того самого раза перед побегом. Он всё ещё помнит, какая она ценная в его руках, какая маленькая и хрупкая, тогда он не хотел заканчивать мгновение, а сейчас ему страшно начинать. Ещё свежи воспоминания той злости и страха, которые были после поцелуя, Намджун вспоминает прощание и хочет скулить. Она так нежна с ним и аккуратна, вытаскивает язык и ласково проводит по нижней губе медведя. Запах его слюны смешивается со слюной Намджуна. Каждый раз это приносит сильное удивление, потому что вкусно, сладко, правильно. У Намджуна уши становятся торчком, кончики подрагивают вслед дрожащему телу. Он от поцелуев ощущает себя слабым и неумелым, облизывает её верхнюю губу, нижнюю, а слюны во рту всё больше и больше, потому что вкусно. Она – самый вкусный десерт на свете, она даже лучше, чем бананы, и теперь для медведя недостаточно слюны, он хочет смешивать её во ртах друг друга, оставить на шее, на груди, на промежности. Теперь он точно знает, что хочет её всю измазать в своих феромонах, тереться о неё и ворчать с наслаждением. Его мощная лапа сгребает тонкую талию, прижимает к себе под тихое охание. Намжуну нравится то, как она поражается его силе, с какой лёгкостью он может её поднимать и сжимать в своих руках. Она ещё не знает, насколько он сдерживается, потому что в голове крутится: «Возьми на руки, повали на кровать, сожми её талию, кусни плечо». Намджун борется, но так трудно противостоять самому себе, когда она жмётся, распахивает рот и дышит вместе с ним этим поцелуем. — Я тоже этого хочу. Хочу заняться с тобой сексом. Намджун внезапно понимает, что особенного в этом действии, потому что даже в словах таится интимность, тишина и общее дыхание, это признание лучше, чем множество слов, что он сам сказал до этого, потому что они оба хотят. «Я могу её раздеть» – тихим восхищением шепчет в голове собственный разум. «Могу поцеловать, где только захочу». С ней это действительно похоже на близость, потому что ближе уже некуда, она жмётся грудью в медведя, своей мягкой и чувствительной, она пахнет возбуждением и слюной Намджуна, но её недостаточно. Из-за этого он рычит, подкидывая её за бёдра вверх, и скидывает на кровать. — Что рассказал тебе про секс Джин? — Т/и притягивает его за шею ближе, мажет по губам даже когда Намджун пытается ответить, ему всё ещё неприятно говорить такие слова, но раз для людей это норма… — Он сказал надеть презерватив и вставить член в твою… — Понятно, — неестественно высоким голосом девушка перебивает медведя, отчего-то у неё расширяются глаза и сжимаются губы. — Учитель хренов, — рычит девушка и привстаёт с подушек. — Это плохо? Намджун отрывает руки от её талии, встаёт на колени, потому что готов встать с этой кровати и оставить её. Она кажется злой, неужели Джин его обманул? Этот парень не должен обманывать, он хороший друг и не должен так поступать. От этих мыслей и тихой паники у Намджуна прижимаются уши, руки тянутся за спину, в горле уже давится скулёж. Он не хотел всё портить, только не с ней. — Это нормально, успокойся, ладно? — она вздыхает, Намджун понимает, с ним трудно, он не раз видел такую реакцию на свои глупые вопросы, но сейчас важный момент, и он волнуется как никогда. Его сердцебиение участилось, температура поднялась и каждая эмоция ощущается острее. — Я хочу тебя лизнуть, — звучит подбито и печально, Намджун на грани перед тем, как заскулить. Он очень много думает когда дело касается этой девушки, потому что любое движение в её сторону безумно важно, а лизание её шеи успокаивает. — Лижи на здоровье, боже, милый мой, — она сводит брови на переносице, тянет руки и цепляется за чужую шею, чтобы обнять. Прижимает к себе, её лицо выражает нежность перед тем, как она сама отталкивает, чтобы серьёзно заглянуть в его глаза. — Х-хочешь, я разденусь для тебя? Видеть её неуверенной странно. Эта девушка всегда была примером, но не в этот раз. Теперь она напоминает самку, которая нуждается в том, чтобы кто-то взял на себя ответственность. Она, наверное, устала уже учить всему Намджуна, а медведю самому некомфортно, что его считают почти младенцем. Намджун гулко сглатывает и кивает. Сколько нерешительности, стеснительности и доверия он видит в её глазах. Ему самому это ощущается крупными мурашками по позвоночнику. Она пахнет волнением, немного страхом, неужели это такой важный шаг для людей? Намджун словно в перевёрнутом мире, где раскрывает душу отсутствие одежды, пока он сам ходил голый слишком часто, чтобы считать это чем-то особенным. Она встаёт, неуверенно слезает с кровати и поворачивается лицом к медведю. Волнение толкает её прочистить горло без причины, увести взгляд и вздохнуть. Она цепляется за свою футболку, под ней даже не видно её фигуры, хотя и без этого Намджун понимает, что она маленькая для него. Уже хочется сказать, что ей не обязательно это делать, они могут подождать, не обязаны подчиняться Джину, если она боится. Страх с возбуждением в одном аромате накапливают слюну во рту, его инстинкты говорят защитить девушку, уберечь от опасности и трахнуть. Она хочет этого сильно, нюх даже человеческий хочет уже нырнуть между её ног, и даже в одежде Т/и обнажена для Намджуна. Под её майкой ничего нет, она сдёргивает резко свои широкие штаны вниз и остается совсем голой. Намджун вдыхает долго, сглатывает, не моргает. «Так вот что в этом такого..» – понимание приходит быстро; понятно, почему Джин не мог объяснить словами, в чём именно интимность момента лишения одежды и последующего процесса. Она перед ним стоит, и всё в её теле ладное и правильное, для Намджуна особенно, потому что запах раскрывается ещё сильнее, он ближе к нему, ничего не препятствует его распространению. Её соски торчат; лапы тянутся сгрести это маленькое тельце себе, Намджун подмечает, что у Т/и длинные ножки и милый пупок. Она не знает, куда деть свои руки, не поднимает взгляд от пола, где лежат её вещи. Без одежды она выглядит ещё чище, правильнее, откровеннее. Намджун желает схватить её, сжимать в своих руках, пока не растворит всю в себе, пока не соединит их тела в одно целое. — Я могу облизать? Она кивает. Хочется теперь облизать не только шею, а покрыть её полностью запахом. Особенно на животе, он кажется мягким, теплым, аккуратным. Медведь встаёт сам, потому что видно, как девушка растеряла всю смелость вместе с одеждой, ком в горле до сих пор болит, потому что она хрупкая, хрустальная, кроткая, для Намджуна самая идеальная, она создана для него, потому что иначе каким образом его ладони так хорошо ложатся на чужие плечи? Он ведёт к ладоням и переплетает пальцы. — Ты мне веришь? — настало время Намджуна быть самцом, хотя бы что-то в этом мире он должен сделать так, как сам считает правильным. Она всегда казалась для него самой сильной и даже не знала, что медведь чует её страх, а теперь Намджун дожидается её кивка, чтобы поступить так, как должен. — Тогда разреши сделать всё как я хочу, хорошо? Она снова кивает. Ким немного не понимает, откуда у него столько уверенности, ведь его желание, неизвестно, будет ли приятно для девушки, но видно, что в этой ситуации она больше не может казаться всезнающей, её сомнение и лёгкий страх выдают её волнение. Джин говорил, что для людей это важный момент и он чувствуется, так что Намджун постарается. — Ложись на спину, — Ким кивает на кровать и сам пока раздевается, краем глаза следит за тем, как она подтягивается на руках к изголовью и зачарованно наблюдает за ним. — Прости, из меня плохой учитель, — вздыхает Т/и. Её руки трясутся, ещё одно напоминание о том, какая хрупкая перед ним самка. Она – лучшее сокровище, которое Намджун мечтает спрятать для себя и не показывать никому. — Когда я учила тебя дрочить, я.. это другое. Тогда они не были раздеты, они не смотрели в глаза друг другу, за ними следили камеры, и нужно было выполнить цель. Теперь это по обоюдному желанию, и даже несмотря на то, какая девушка всегда смелая и знающая, в этот раз он чувствует, что должен быть тем, кто ведёт и успокаивает. — Говори, если я делаю что-то не так, хорошо? Намджуна научили, что всегда нужно пользоваться словами, сообщать, если что-то не так, поэтому он использует эту фразу для неё. Он планирует делать то, что действительно хочет, в его рту слюны уже немеренно, постоянно приходится сглатывать, а голос сам понизился до низкого рычания. Клыки не удлинились, но он подавляет желание куснуть, которое становится всё больше и больше, они будут смотреть в глаза друг другу. Сначала он ведёт рукой от плеча к груди, берёт в ладонь, мнёт довольно, ощущает её теплоту и без одежды всё совсем не так. Это её грудь, под которой бьется сердце, от дыхания она поднимается и опускается, соски тут же вскакивают и цепляются за лапу. Намджун сглатывает и ведёт дальше. Живот её мягкий, бархатный, словно крылья бабочки. Ниже – самое пахнущее место, именно там Намджун хочет вылизать, но оставляет на потом. От его рук на теле она начинает дышать чаще, кажется, что боится, но страхом не пахнет. Девушка приоткрывает рот и внимательно следит. Долгожданная шея. Родной запах, уже знакомый, из тысячи разных ароматов этот для него до визга прекрасен. Намджун глубоко вдыхает, отрывается и смотрит в её глаза. Больше девушка не переживает, не чувствуется страх, а только интерес и ожидание. Намджун хочет кричать. Ещё никогда он во всю глотку не хотел вопить, а потом бегать. Не зная, куда деть эту энергию, он целует её. Глубоко, залезает языком в рот, облизывает дёсна, зубы, врывается и работает челюстью, подхватывает её подбородок и сам направляет, наклоном головы всё глубже её раскрывает и тает от её языка навстречу. Она отвечает ему, двигает губами, сама облизывает и хочется охать от её отдачи. Намджун в её слюне, отрывается от рта, чтобы улыбнуться широко, что даже глаза почти закрываются.