Любовь, как спасение от погибели

      «Когда-то Земля являлась процветающей планетой. Люди жили в своё удовольствие, ни в чём не нуждаясь, не задумываясь о проблемах всемирного масштаба, не спешили умирать и заполняли собой всё больше пространства на круглом шаре. И всё шло замечательно, ничего не предвещало беды, пока однажды, в один прекрасный день Солнце, которое освещало собой всё вокруг, не стало палить сильнее, разогревая землю и воздух до восьмидесяти градусов, выжигая собой целые города, высушивая водные поверхности земного шара, превращая плантации овощей и фруктов в сухие заросли. Оно уничтожало всё живое, и за короткий промежуток времени некогда Голубая планета стала одной сплошной пустыней.       Люди вымирали друг за другом: организм не выдерживал такой температуры. Спустя семь «горящих» дней половина населения Земли была просто стёрта с её лица. Повезло только тем, кто успел укрыться в бункерах, станциях метро, подвалах, но таких счастливчиков было не так уж и много. У жителей больших городов выбор в укрытиях был невелик, а потому многие просто ждали своей участи в своих же квартирах, умирали в своих же автомобилях в попытках убежать, спрятаться от палящего солнца, совсем не задумываясь о том, что даже техника в такую погоду не собиралась работать. Куда больше возможностей имелось у людей в пригородных зонах, однако и там тоже оказалось очень много погибших. Остальная половина человечества, которой удалось выжить, состояла в основном из членов правительства, великих учёных, медицинских работников, госслужащих, певцов и актёров, иных высокопоставленных лиц, богачей и их слуг. Доля же обычного, среднестатистического населения среди спасшихся была ничтожна мала, но и они стали ценны в эти непростые времена.       За массовой гибелью человечества стояла и другая проблема: морги были переполнены, крематории выжжены дотла, а мест для захоронений становилось меньше и меньше. Правительствам пришлось создавать братские могилы, но и они не сумели поместить в себя такое количество людей. Со временем трупы оставляли в одной куче, не зная, как ещё обеспечить захоронения. Сжигать тела было запрещено: из-за повышенной температуры власти опасались, что огонь охватит площади вокруг и не оставит после себя ничего живого. Этот запрет обошёлся большой ценой: из-за горы непохороненных мёртвых тел по всей планете начала ходить чума, источником которой были бактерии, формирующиеся при разложении останков.       Учёным пришлось бросить все силы на разработку вакцины, которая могла бы уничтожить чуму, но болезнь прогрессировала, и любое лекарство, предложенное великими умами планеты, не справлялось с уничтожением болезни. Оставшиеся в живых размышляли, как осадить этот недуг, охвативший Голубую планету. В конце концов, после долгих раздумий, споров, научных доводов и моральных принципов человечеству пришлось принять непростое решение: создать искусственный вирус, при взаимодействии с которым чума обретала новую, менее слабую форму прогрессирования. На создание этого вируса у учёных ушло более полугода, пока они не нашли нужную молекулу, приводящую чуму в «спящее» состояние.       К тому времени, когда «лекарство» было разработано, большая часть населения планеты была погублена. Искусственный вирус являлся последней надеждой человечества на долгий застой развития чумы и остановки многочисленных смертей по земному шару. После запуска вируса в окружающую среду, его молекулы поразили бактерии чумы, и болезнь действительно замедлила своё развитие.       На тот момент казалось, что проблемы человечества исчезли, однако наука просчиталась: созданный вирус при взаимодействии с чумой мутировал и эволюционировал в более страшный недуг и получил название «Вспышка». Суть этой болезни заключалась в том, что бактерии, созданные Вспышкой, проникали к человеку в организм и поражали головной мозг. Последствия этой болезни были ужасны: человек со временем становился неуправляемым, все присущие ему инстинкты самосохранения, память разрушались под действием Вспышки, и, в конце концов, человек сходил с ума, пытаясь убить всех живых существ на своём пути. Но были и люди, которые справлялись с вирусом и не были подвержены болезни. Таких счастливчиков называли «иммунами».       С тех пор, как Вспышка стала постоянным жителем Земли, люди разделились на два вида: иммуны и шизы. Последние выглядели не столь привлекательно: с самого рождения у них по всему телу тонкими сплетениями вилась россыпь чёрных вен, которые брали начало внутри организма; глаза представителей этого вида человечества не имели своего оттенка, у них не было ни зрачка, ни радужки, только лишь чёрные белки, которые наводили ужас на любого здорового человека; кровь у шизов была не красного или алого оттенков, а такая же, присущая всему организму, чернота текла по венам заражённого. Таких нездоровых людей помещали в созданные изоляторы, где впоследствии…»       — Соня, ты точно уверена, что такое детям можно читать на ночь? — бровь парня изогнулась в немом удивлении, однако девочка с веснушками на лице и милой тёплой улыбкой ответила совсем спокойно:       — Если ты не будешь читать, то прочитаю я. Так что, какая разница, — детский голосок совсем не подходил под сказанную фразу, но эта юная манипуляторша умела уговаривать. Умела состроить красивые голубые глазки, улыбнуться маленькими розовыми губками, умела очаровывать. Да так, что отказать ей в её же просьбах было практически невозможно.       Соня, состроив милую гримасу, откинула светлый локон назад слишком пафосно, и молодой человек, сидящий с книгой напротив, нахмурился, задумавшись о том, где это его младшая сестрёнка научилась таким движениям, но мысль покинула мозг так же быстро, как и пришла, потому что Соня смотрела выжидающе на брата. Поэтому, оставив все мысли на «потом», парень продолжил, пропуская несколько слов в последнем предложении абзаца, где он остановился: всё же ребенку такое знать не положено.       «Однако Вспышка имела свойство эволюционировать, и со временем сама болезнь уступила человеку право выбора. Она уже не поражала мозговую деятельность в считанные дни, а развивалась настолько медленно, что шиз мог жить в нормальном состоянии, точно так же, как и здоровый человек, в среднем до двадцати пяти лет, в редких случаях до тридцати от роду, и только потом сойти с ума. Болезнь настолько отступила, что бактерии Вспышки уже не поражали организм взрослых людей, но нашли себе жертву в виде плодов беременных женщин. Шиз мог родиться в абсолютно здоровой иммунной семье. Здоровая мать, которая вынашивала плод, была неспособна своим иммунитетом защитить два организма, и поэтому бактерии выбирали себе наиболее слабого — дитя.       Вы наверняка спросите: как же так получалось, что бактерии Вспышки проникали в организм абсолютно здоровой женщины? Ведь всем известно, что Вспышка перестала передаваться воздушно-капельным путём.       Дело было в том, что Вспышка могла попасть в организм иммуна и просто оставить там свой след, никак не отразившись на самом иммуне лично в силу его способности противостоять бактериям.       За время изучения Вспышки учёные выделили ряд обстоятельств, из-за которых у иммунов могли появиться бактерии в организме. Среди наиболее частых причин выделяли незащищённую половую связь с заражённым человеком. Если мужчина или женщина вступили в такую связь в любой период своей жизни, то бактерии сразу же поселились внутри их организма и оставались там вплоть до того момента, пока не находили выход. То есть в случае с женщиной — это была беременность, бактерии тут же переключались на плод и оставляли организм беременной в покое, а в случае с мужчиной — повторная половая связь.       Ещё одной причиной появления Вспышки в теле иммуна являлось донорство. Бывали случаи, когда только заражённый мог стать донором для умирающего человека, поэтому врачи принимали тяжёлые для них решения и порой переливали заражённую кровь в тело здорового человека. Однако иммунитет у таких людей был куда сильнее и впоследствии болезнь их не одолевала. Единственной проблемой становилось то, что после получения крови заражённого любая женщина и любой мужчина получали стопроцентную вероятность рождения будущего ребёнка с синдромом Вспышки.        После многолетних исследований Вспышка стала лидером в списке заболеваний, обогнав ВИЧ и туберкулёз вместе взятых.       Рождаясь нездоровыми, многие дети теряли родителей, потому что те, по той или иной причине, не могли смириться с тем, что их ребёнок заражён. Детей, от которых отказывались и у которых не находилось других опекунов, перевозили в специальные учреждения, где они были окружены заботой и полным воспитанием в них личности.       Шизам прививались навыки поведения в обществе, они получали социальный статус, имели такие же права на медицину, учёбу, работу, как и иммуны. Каждый шиз состоял на специальном учёте в медицинском учреждении по своему участку и раз в месяц проходил обязательное бесплатное обследование на выявление каких-либо отклонений. Тех шизов, у которых Вспышка развивалась быстрее, ставили на особый контроль, чтобы не допустить печальных последствий в виде массового убийства людей.       Учёными и по сей день изучается Вспышка. Всемирная организация под названием ПОРОК ищет лекарство от смерти, пытается найти выход для больных людей, чтобы подарить им жизнь, но пока их результаты по поиску вакцины не увенчались успехом».       — Перейди к той части, где исцелением является любовь, — Соня перебила парня и мечтательно вздохнула. Молодой человек поглядывал на младшую сестру и никак не мог понять, откуда пошли эти повадки. В голове закралось подозрение, что Соня явно чего-то насмотрелась по телевизору.       — Соня, не перебивай. Мы условились: я читаю, ты — слушаешь, — Соня на эту фразу надула губы, а парень закатил глаза на поведение сестры. Может, стоило сказать родителям о её закидонах? Побыть немного ябедой? И неважно, что разница между ним и Соней составляла десять лет, это совсем не мешало ему сообщать старшему поколению о выходках младшей сестры.       Парень молчал, действуя Соне на нервы, и той пришлось сдаться:       — Ладно-ладно, извини. Я больше так не буду, — снова этот щенячий детский взгляд, перед которым, конечно же, сложно устоять.       — Другое дело, — парнишка улыбнулся и вернулся к прерванному занятию.       «Помимо поисков общей вакцины учёные изучили и психологическую сторону человека, заражённого Вспышкой. Ему предлагали познакомиться с рядом людей, так или иначе, подходящих предпочтениям заражённого, и начать с ними более тесное общение.       По результатам нескольких тестов заражённый находил себе пару в лице иммуна либо такого же шиза, последний случай происходил гораздо чаще, и вместе они вырабатывали определённую энергетику, которую раньше в народе называли любовью.       Любовь — есть химия, как говорилось во многих исследованиях. Организм, получая определённый гормон «эндосерофамин», включающий в себя три известных гормона счастья, излечивался от вируса навсегда. Счастье, получаемое шизом из-за объекта его страсти, любви, должно было быть такой силы, чтобы её хватило на уничтожение недуга в теле. Это открытие делало жизнь проще, но вместе с тем в мире было зафиксировано всего лишь несколько случаев, когда заражённый находил истинную пару и получал такие нужные гормоны для выздоровления. На сегодняшний день это исследование остаётся неизученным, скорее даже мистическим, потому что, если бы оно действительно носило эффективный характер, то все уже были бы здоровыми».       Молодой человек прервал чтение, мельком глянув на настенные часы. Большая чёрная стрелка ровно стояла на цифре одиннадцать, а минутная уже показывала десять минут двенадцатого.       — Ого, крошка, — парень захлопнул книжку по истории развития вселенской катастрофы и встал с мягкого кресла, стоящего рядом с маленькой кроватью, на которой, уже укрывшись розовым одеялом, лежала Соня. — Нам давно пора отдыхать. Родители не погладят меня по голове, если увидят, что ты до сих пор не спишь зубами к стенке.       Соня смотрела на брата сонными глазами, но упрямо хотела возразить, что ещё могла бы продержаться, ведь считала себя достаточно взрослой, чтобы не спать в столь поздний час. Только вот она одна из семьи думала, что является самостоятельной девочкой.       Парень положил книгу на письменный столик, стоящий в противоположной стороне от кровати, и подошёл к сестре. Наклонился и поцеловал её в лоб, от чего она тут же зажмурилась: на самом деле ей безумно нравилось, когда старший брат уделял ей много внимания.       — Доброй ночи, моя принцесса, — сказал парень и уже намеревался уйти, как девочка вдруг схватила его за руку. Молодой человек перевёл взгляд на её маленькую, чистую руку и поблагодарил небеса за то, что она не болеет. Для неё такой участи он точно бы не хотел.       — Я верю, что ты найдешь свою любовь и получишь так нужный тебе эндо… — она запнулась, пытаясь вспомнить такое трудное, научное название, услышанное совсем недавно. Но её попытка оказалась неудачной: для детского мозга слово являлось настолько сложным для запоминания, что ей оставалось только грустно вздохнуть и сказать: — Ну, ты меня понял. Тебя полюбят. Ты же такой классный. Ты обязательно поправишься, Ньют.       Ньют улыбнулся. Настроения спорить с сестрой и ломать её надежду — у него не было. Он никогда не верил в чушь про то, что любовь являлась его спасением. Скорее всего, его ждала такая же участь, как и всех остальных. Осталось только дождаться нужного времени. И он с этим смирился.       — Ох, Соня, ты ещё такая маленькая, — Ньют глядел на Соню чёрными глазами, но у девочки не было страха перед внешним обликом старшего брата. Она любила его таким, какой он есть. И всегда верила в лучшее, за что Ньют её и обожал.       Парень пожелал ей хороших снов и вышел из комнаты Сони. Закрывая за собой дверь, молодой человек взглядом зацепился за свои оголённые руки, по которым тонкой струёй лились чёрные вены. Они были словно паутиной, любовно сплетённой пауком: начинались маленьким кругом в середине, а потом расстилались по всему телу, показывая случайным наблюдателям, каким опасным мог быть хозяин этих вен, и что в один прекрасный день он станет тем самым пауком, жаждущим заманить в свои сети жертву, и не дай Бог кому-нибудь попасть в его лапы.       Ньют покачал головой, отгоняя эти негативные мысли. Нет смысла гадать, что с ним будет. Его судьба уже определена. То, что он дожил без особых отклонений до семнадцати лет, уже не могло не радовать. Если так и дальше пойдёт, то, может, ему разрешат пожить и до тридцати лет. А потом всё равно смерть. Всех в конце она ждёт, несправедливо только, что кому-то предначертано прожить восемьдесят-девяносто лет, а кто-то умирает в самом расцвете сил. Но у каждого свой путь, и Ньют никогда не завидовал здоровым людям: им повезло, и он был за них искренне рад.       Парень прошёл чуть дальше по коридору, прислушиваясь к звукам внизу, однако в ответ услышал только тишину, а значит, родители ещё не вернулись с корпоратива. Ньют сделал ещё несколько шагов вперёд и открыл дверь в свою комнату, думая о том, чем хотел бы заняться в оставшееся время до сна, но в голове, как назло, не было никаких идей.       Молодой человек слишком быстрым шагом прошествовал мимо шкафа цвета слоновой кости с зеркалом в полный рост, потому что терпеть не мог останавливаться напротив него ввиду того, что первое, что он видел — это своё отражение. Нет, Ньют не боялся себя, но смотреть на чудовище, каковым он себя считал, ему было неприятно. Поэтому каждый раз путь до ванны он преодолевал стремительно. Хоть там его тоже ждало зеркало, но оно было поменьше, и его отражение бросалось в глаза не так ярко. Однако лицо, как бы Ньют не хотел, спрятать он не мог.       Как не мог ничего сделать и с зеркалом. Оно было встроено прямо в стену, снять его не получилось бы и при желании, если только разбить, но Ньют не хотел расстраивать родителей и казаться неуравновешенным, — любое нервное поведение вызывало волну подозрений, — и зеркало не трогал.       Зайдя в ванную комнату, Ньютон осмелился посмотреть на себя. Ничего нового он там, конечно, не увидел. Всё то же чудовище смотрело на него из отражения: глаза — бездонные чёрные озёра, на глубине которых покоился страх и что-то неизведанное; на одной щеке расположилась такая же паутина чёрных венок, чуть меньше, чем на руках, но тоже приносящая своё в черты лица; волосы пшеничного цвета были похожи на воронье гнездо — за вечер Соня успела их потрепать; тонкие губы серовато-бледного цвета, которые практически всегда были зажаты в одну плоскую полоску, сейчас были бледнее обычного.       Оценивая свою внешность, иногда Ньют думал, что в целом был симпатичным шизом, если это слово, вообще, применимо к его виду. Он замечал, как на него заглядывались другие заражённые, замечал, что они не прочь были бы создать с ним пару, — многие верили в исцеляющую силу любви, — но вот была не задача: Ньюту никто не нравился. И даже не был симпатичен в общем смысле этого слова. Он привык видеть в себе только чудовище, а полюбить чудовище никто не сможет. И либо Ньют влюбится не взаимно, либо не влюбится вообще: это был его девиз по отношению к любви.       В остальных аспектах жизни Ньют был обычным подростком: он учился в школе, в его классе не было разделения на здоровых и больных, все получали знания одинаково. Люди научились уживаться с заражёнными, не тыкать в них пальцами, не шарахаться. Всё человечество смирилось с тем, что теперь они разделены на два вида. И все надеялись, что когда-нибудь для больных людей придёт спасение.       Ньют имел и здоровых, и заражённых друзей в своём окружении. Его многие любили за простоту, доброту, отзывчивость, за то, что он никогда не оставит в беде и будет верно идти до конца. И, пожалуй, он действительно заслуживал счастья. Он заслуживал получить ту самую вакцину, он заслуживал, чтобы его полюбили.       Убегая от разных мыслей, Ньют ещё раз осмотрел своё отражение, скривился и открыл кран с холодной водой. Как только первая струя начала течь из металлической трубы, Ньют с силой брызнул на отражение в зеркале, чтобы капли застыли на его поверхности и закрыли собой чудовище.       Он обречён на одиночество. Его никогда не полюбят.