***
После того, как Тереза ушла на встречу с Брендой, Томас попытался поспать, однако его попытка провалилась крахом: сон ни в какую не шёл, заупрямившись, как ребёнок перед дверьми детского сада. Томас ворочался с бока на бок, принимал различные позы, но ни одна из них не принесла ему такой желанный сон. А, может, дело было в кофе, которым он злоупотребил за завтраком, и тогда тут было некого винить, кроме самого Томаса. Провалявшись в кровати больше часа и поняв, что Морфей не придёт за ним, чтобы показать своё царство, Томас решил, что небольшая пробежка по району могла ему посодействовать. Погода на улице как раз располагала к занятию спортом: солнце не парило, а небо даже затянулось небольшими, светло-серыми тучами. Томас переоделся в спортивную одежду и вышел из дома. Вдохнув свежего воздуха, он почувствовал, как ему стало полегче. Вокруг стояла тишина, изредка нарушаемая проезжающими машинами, что было странно для выходного дня, но Томас не придал этому никакого значения. Он спустился с крыльца на тротуар, покрытый серыми бетонными плитами, не создававшими между собой рисунка, и начал путь от дома до аллеи каштанов, который составлял около пяти километров. Однако для Томаса это была привычная дистанция, поэтому парня не могло напугать такое расстояние без остановки на передых. Пробежав километр, Томас не встретил ни единой души, и это его даже насторожило: ни мам с колясками, ни детей на велосипедах, роликах и скейтбордах, да, даже бездомных животных поблизости не обнаружилось. Что за странный день такой… И только завернув за угол, Томас понял, что произошло. От увиденного ему пришлось резко притормозить. — Твою мать, — прошептал молодой человек, потому что прямо перед ним, в метрах пяти-шести от силы, стоял обезумевший шиз. По его лицу стекала свежая кровь, — кого он уже успел прикончить, Томас предпочитал не задумываться, — а глаза горели сумасшедшим огнём, в которых точно не осталось ничего разумного. Томас понимал, что головной мозг шиза окончательно разрушился под гнётом болезни, а посеревшее лицо и проступающие вены на нём были первыми признаками безумства. И пока Томас рассматривал это исчадие ада, шиз очевидно увидел в нём свою новую жертву и теперь стремительно начал двигаться в сторону парня. Томасу стало жутко и страшно: ведь не каждый день на него нападали шизы. — Твою мать, — повторил он сам себе, а ноги уже развернули его в обратном направлении. Нужно было бежать как можно быстрее, нужно было спрятаться и вызвать службу спасения, пока этот псих не убил ещё кого-нибудь. И Томас кинулся со всех ног в сторону своего дома, а шиз прибавил скорости и не отставал от парня. «Господи, Боже мой. Мне только этого не хватало», — думал про себя Томас, попутно отмечая предметы на улице, которыми можно было закидать шиза. И почему оружие для обычных граждан было запрещено? Томас повернул на другую улицу и забежал за первый дом, чтобы отдышаться. Так быстро он, пожалуй, ещё не бегал. И пока Томас дал слабину в виде отдыха, шиз по запаху нашёл его и, чуть было, не вцепился за ворот футболки Томаса, вытягивая свои гнилые руки за тот самый угол, за которым прятался бегун. Томас отшатнулся от него, а волна паники немного захлестнула голову. Пришлось бежать от шиза, выбегая на проезжую часть, в надежде встретить людей, но как назло, вся улица была пуста. Шиз бежал за ним. «Какой настойчивый однако», — не к месту мелькнуло в голове у Томаса. — Помогите, — во всё горло крикнул Томас, и эхо его голоса разнеслось по пустой улице. — Кто-нибудь, спасите, — Томас крикнул снова, но результатов мольба о помощи не принесла. Шиз был на хвосте, однако Томас не забежал ни в один из домов, потому что подвергать опасности чужих людей ему не хотелось. Бегун свернул в проулок и, не заметив проросшего под тротуарную плитку корня дерева, носком кроссовка зацепился за препятствие и упал на дорожку. Колени и ладони тут же прострелила сильная боль — они стёрлись до крови из-за падения — а голова начала кружиться от страха, потому что, обернувшись, Томас увидел перед собой шиза. Вблизи он выглядел ещё страшнее, и Томас был уверен, что, если он останется в живых, шиз станет его кошмаром. Подняться с тротуара не было сил, смотреть, как шиз подбирался всё ближе — тоже. И казалось, что пришла пора смириться с неизбежным, принять скорую смерть, как вдруг Томас заметил, что в шиза прилетела металлическая серебряная крышка от местных бочков для мусора, ударяя его по голове, а потом справа, со стороны Томаса из другого проулка выбежал парень, и Томас даже начал радоваться такой удаче, но, присмотревшись к нему, понял — это ещё один шиз. Однако выглядел он более человечно, чем преследователь Томаса. — Беги, я разберусь с ним, — Томас услышал голос с британским акцентом, который приятно ласкал слух, и ему показалось неправильным оставлять этого «здорового» заражённого, но молодой шиз, как будто бы прочитав мысли Томаса, предупреждающе зашипел: — Ну же, уходи. Ты с ним не справишься. Томас хотел возразить и предложить помощь, но потом увидел, как «больной» шиз пришёл в себя после удара и завыл во всё горло, что кровь от этого вопля застыла в жилах. И последнее, что Томас видел перед тем, как встать и убежать: это добрые чёрные глаза того заражённого и дёрганную улыбку, когда Томас вник его совету. Убегая с места событий, Томас запоздало понял, что не поблагодарил своего спасителя, и попросил всевышние силы лишь о том, чтобы тот парень оказался в порядке.Глава 2.
16 августа 2019 г. в 14:01
«Кто есть заражённый в наше время? Это несчастный шиз, даже не человек в простом понимании, который постоянно ведёт борьбу за своё психическое состояние. Зная всю историю, кажется, что власти тех поколений принимали верное решение, выпуская искусственный вирус в свободное плавание, но каким образом можно было так глупо допустить ошибку, не заметив очевидного? Кто эти профессора, которые создали «Вспышку» и позже спрятались на других материках? Вы знаете? Вот и я не знаю.
Нигде не звучат восторженные лозунги про них, никто не празднует даты их рождений, никто не называет в честь них улицы, им даже памятники не возводят. Всё наследие, которое мы от них получили — это болезнь. Многие мои коллеги, в том числе и я, считают, что чума бы прекратилась со временем, но её судьбу, как и судьбы многих, предопределили парочкой заседаний в мировом совете. Эти господа решили за всё человечество, решили, что всем станет лучше. И что мы получили? Земной шар, кишащий чудовищами, которые в любой момент могут сойти с ума и прикончить всех на своём пути. Этого мы хотели для наших детей? Разве такого светлого будущего они заслужили? Разве шизы могут жить спокойно, как здоровые люди, не опасаясь самих себя? Нет, господа товарищи, мы на это точно не подписывались.
А что ПОРОК, подумаете вы, читая это. Организация по спасению своих задниц, одним словом. Проведя множество исследований, ПОРОКу не удалось приблизиться к поставленной цели, как говорится в официальных отчётах, а так ли это на самом деле? Финансирование этой организации происходит из наших средств, из средств, которые люди отдают государству, именуя это налогами.
Неужели за столько лет ПОРОК не получил хотя бы долю того лекарства, которое могло бы спасти заражённых? Я в это определённо не верю. Они разработали вакцину и толкают её только в своих рядах, тем самым проводя среди населения так называемую «чистку», чтобы наша планета не была перенаселена, как в те времена, когда солнце спалило её поверхность полностью, не оставляя практически ничего и никого живого вокруг.
ПОРОК — это зло, и я призываю вас, мои собратья…»
— Снова читаешь эту чушь из жёлтой прессы? — женский голос разрезал установившуюся тишину в гостиной. Молодой человек, сидящий в кресле, слегка дёрнулся от шума, а потом поднял взгляд на источник звука и увидел перед собой свою девушку. Та только что проснулась, и её вид всё ещё был сонным и домашним. Пряди кудрявых волос торчали в разные стороны, веснушки проявились сейчас сильнее, чем днём, на лице не было косметики, что делало его ещё моложе. Пижама с героями из мультиков слегка помялась, говоря о том, что хозяйка любила поворочаться во сне. Руки были скрещены на груди в ожидании ответа собеседника, а цепкий взгляд синих глаз, — они действительно отдавали синевой, — выискал признаки бессонной ночи.
— Да лежала тут, вот и взял первое, что попалось, — парень закрыл газету, даже не запомнив страницу — эта статья всё равно была ничем не примечательна и являлась очередной пропагандой плохих речей от людей, обиженных жизнью. — Завтракать будешь? Я испёк блинчиков, — молодой человек встал с кресла и подошёл к своей даме, чтобы поприветствовать её утренним поцелуем, однако она подставила только щёку.
— Томас, — вышло больше ворчливо, чем ласково, — ты же помнишь: после водных процедур. Во рту много микробов, — не говоря больше не слова, она развернулась в ту сторону, откуда пришла, и отправилась по направлению ванной комнаты.
Томас вздохнул. Иногда эти правила хорошего тона его раздражали. Очень часто хотелось не задумываться об этих мелочах, как чистка зубов или обязательное принятие душа, а просто отдаться инстинктам в желании повалить, взять, поцеловать.
Тереза, несомненно, была практически идеальной девушкой, начиная от фигуры и заканчивая поведением в быту, и порой Томасу казалось, что для него она совершенна, что он заслуживал рядом с собой человека попроще. Но Тереза любила его, всегда помогала и поддерживала, а разве не это важно в отношениях? Томас был уверен, что именно взаимопонимание и уважение — залог счастья двух людей. И он был также уверен в правильности своего выбора. Тереза знала, что хотела получить от жизни, была уверена в себе и целеустремлённа. И Томас готов был отдать ей многое, стать для неё самым лучшим и преданным спутником. Он уже давно решил, что женится на Терезе, ведь считал её своей истинной парой.
— Земля вызывает Солнце, — перед глазами щёлкнули два женских пальца с короткими, аккуратно остриженными ногтями без цветного лака, которые покрывал лишь тонкий слой прозрачной укрепляющей жидкости, предназначенной для поддержания ногтевой пластины.
Томас моргнул и посмотрел на Терезу.
— Прости, задумался. Ты что-то говорила?
Тереза прищурила глаза, но комментировать задумчивость Томаса не стала.
— Я говорила, что ванна освободилась, и ты тоже можешь умыться. А я, так уж и быть, заварю нам чай к блинчикам, — Тереза провела пальцами по левому плечу Томаса, которое было скрыто под тканью домашней футболки, и улыбнулась с долей кокетства.
— Кофе, — слишком резко поправил её Томас, а потом чуть спокойнее добавил. — Мне кофе, пожалуйста.
Тереза быстро стала обеспокоенной: улыбка сразу исчезла, в глазах весёлые эмоции сменились на тревожные.
— Ты снова плохо спал? — на этот вопрос Томас пожал плечами, как бы говоря, что это уже привычное дело за прошедший месяц.
Самое смешное было то, что бессонница началась как раз в тот момент, когда они с Терезой решили съехаться вместе, и Томас, нередко в шутку, задумывался, а не знак ли это. Его давнишний друг Минхо точно был уверен, что сама судьба намекала Томасу, но однако Томас был непреклонен в своём выборе. Ведь он и Тереза учились в одной школе и знали друг друга с самого детства, а история их знакомства была не иначе, как судьбоносной встречей.
Как-то раз Тереза, будучи совсем маленькой, потерялась в торговом центре. В это же самое время Томас с тётей и дядей, которые являлись по совместительству его опекунами, тоже гуляли по магазинам, когда нашли запуганного ребёнка в отделе с посудой. Тереза тогда сильно плакала от страха, и Томас проникся этим и поклялся сам себе, что будет защищать эту девочку всегда. И с тех пор они стали неразлучны и росли вместе: учились в одной школе, проводили рядом друг с другом свои дни, а когда пришло время для первой любви у Томаса, то ей, несомненно, стала Тереза. Из неё выросла красивая девушка, о которой мечтали многие, но сердце она отдала другу детства — тому, кто всегда был рядом и не давал её в обиду. Разве не о таком принце мечтала каждая девушка?
Томас и Тереза были похожи: оба до безумия любили химию и биологию, изучали каждую доступную им информацию и очень преуспевали в этих науках. Оба любили читать, любили одинаковую музыку, любили одинаковую еду, любили, когда день был распланирован до мелочей.
И когда Томаса посещали мысли о знаках судьбы и прочей лабуде, он старался гнать их, старался не верить в существование каких-то намёков свыше.
Он встал с кресла и побрёл в ванную комнату. Зайдя туда, он взял зубную щётку и стал так тщательно чистить зубы, чтобы не осталось ни одного микроба. Закончив утренние процедуры, Томас пошёл в сторону кухни. Зайдя туда, молодой человек увидел, что Тереза уже накрыла на стол — ещё одна хорошая черта этой девушки заключалась в хозяйственности.
На круглом столе с красно-белой, в мелкий квадрат скатертью его теперь ждали не только блины. Рядом с ними появились сметана, варенье, сгущёнка — любой вид поливки на вкус — и две чашки: одна с чёрным чаем с запахом бергамота, а другая с кофе, который, как верил Томас, обязательно должен был его взбодрить после бессонной ночи.
При виде этой домашней атмосферы Томас первым делом подошёл к Терезе, уже сидящей за столом, и всё-таки сделал то, чего его с утра лишили: поцеловал девушку в губы, но не настойчиво, а легко и нежно. Тереза пошевелила губами в ответ, так же даря утренний поцелуй, а затем они оторвались друг от друга, и Томас тоже сел за стол, оказавшись напротив Терезы. Кофе так и манил чарующим ароматом, поэтому Томас не удержался и сделал пару глотков: внутри сразу стало горячо, чёрная жидкость потекла по горлу вниз, устремляясь в желудок, а все органы, казалось, согрелись от этого тепла.
— Уже на следующей неделе мы снова будем работать в ПОРОКе. Я так жду этого. Ведь что ещё может быть более занимательным, чем провести лето за исследованиями, — Томас, услышав мечтательный голос Терезы, едва не подавился куском блинчика, но вовремя проглотил его.
— А как же каникулы? — голос Томаса был сиплым из-за большого куска, но Тереза этого, кажется, не заметила, пребывая в своих грёзах о предстоящей работе.
— Каникулы? Я не планировала каникулы в этом году, милый, — Тереза улыбнулась и похлопала глазами, которые выражали искреннее удивление, так и задавая немой вопрос: разве мы собирались в этом году в путешествие?
— О, вот как. Что ж, — Томас поджал губы и ощутил неприятный укол где-то внутри. Получалось так, что все их разговоры о совместном отдыхе были просто пустой болтовнёй?
Томас изрядно напряг память, пытаясь вспомнить, когда Тереза ему чётко сказала, что они никуда не поедут, но в воображении всплывали картинки того, что его девушка точно бы хотела где-нибудь отдохнуть. Томас же всё спланировал: они должны были поехать на искусственный водоём, находящийся в глубинке Америки, и там он собирался сделать ей предложение… Он и кольцо присмотрел, и денег на всю поездку отложил, получается…
—… и я сегодня пойду по магазинам с Брендой, — он услышал окончание фразы, но теперь ему было не до этого. Его только что опрокинули с отдыхом точно так же, как мошенники кидали своих жертв на деньги.
— Бренда не ходит по магазинам, — Томас сказал эту фразу машинально, а сам внутри старался успокоить ущемлённое мужское достоинство.
«Стараешься, стараешься, а потом тебе это всё выходит боком», — сетовал он про себя.
— Твоей сестре не помешает выглядеть немного женственней, — парировала Тереза, и одному Богу было известно, как ей удалось уговорить двоюродную сестру Томаса на походы по магазинам.
Бренда была одной из тех девушек, которые не признавали косметику, длинные ногти, длинные волосы, юбки и платья. Ей по душе приходились штаны, причём разных фасонов и кофты, напоминающие мешки, которые обычно разгружали рабочие. Она не следила за модой, не обсуждала женские штучки, не стремилась завести себе отношений: ни со своим полом, ни с противоположным. Она жила здесь и сейчас, а планов на будущее не строила. А ещё она любила шизов. Они прямо тянули её к себе, как магнит; среди её друзей в основном все являлись заражёнными, что приводило в ужас её родителей, — опекунов Томаса, — от такого окружения.
Томас же в жизнь сестры старался лезть как можно меньше. Кто он такой, чтобы указывать ей, с кем водиться. Хочет дружить с шизами — пусть дружит.
Само же отношение Томаса к этому виду человечества оставалось настороженным и недоверчивым. В его молодой жизни шизы сыграли не последнюю роль. Когда Томас был совсем ребёнком, родителей убил, сошедший неожиданно с ума, друг семьи. Он был заражённым, но отец и мать Томаса не опасались его и учили Томаса с детства относиться к таким людям с добротой и теплотой. А потом в один прекрасный день их не стало. Томас искренне старался не ненавидеть шизов, потому что по мере взросления понимал, что заражённые не виноваты в своём несчастье. Он винил людей, допустивших такой вирус на Землю.
А потому, устраиваясь на стажировку в ПОРОК, Томас преследовал только одну цель: во чтобы то ни стало применить все свои знания для получения той самой, целебной сыворотки. Он не хотел, чтобы у кого-то случилась такая же трагическая утрата, как у него.
— Милый, ты сегодня явно не выспался, — Тереза дотронулась до лежащей на столе руки молодого человека и слегка сжала её, привлекая к себе внимание. Томас посмотрел на девушку и в ответ провёл большим пальцем по плавному изгибу её руки, там, где заканчивался указательный и ещё не начинался большой палец. Кожа у Терезы была мягкая и приятная на ощупь, и касаться её — одно удовольствие. — Может, пойдёшь с нами?
Но Томас отрицательно помотал головой. Он не настолько соскучился по Бренде, чтобы видеть её в выходной день.
— Я только буду вас тормозить. Поэтому прогуляйтесь женским коллективом.
Тереза ему улыбнулась, допила чай одним глотком и встала из-за стола.
— Я пойду собираться. Мы договорились встретиться ближе к одиннадцати.
Томас кинул взгляд на настенные часы, которые показывали полдесятого утра, и покачал головой. Ох уж эти женщины. Вечно им на сборы требуется много времени.