🌌🌌🌌
Альфа лениво разлепил сонные глаза без всякого желания вставать с теплой постели. Из приоткрытого, но благо зашторенного окна проникал легкий теплый ветерок, лижущий обнаженную татуированную спину. Тонкий луч света принял бордовый окрас от стен и простыней, отдаваясь одним из миллиона оттенков красного в глазах. Намджун оглядел приватную комнату борделя, а может, клуба — он сам и не помнит, — и поморщился от боли в пояснице: ночка выдалась бурной. За последние десять лет он и забыл, что такое грубый насыщенный секс. Но вчера, видимо, в полной мере кто-то помог ему вспомнить. Сам альфа помнит лишь гонку, парня, который наезжал за него за якобы жульничество — кстати, весьма симпатичный, — море алкоголя, разговоры ни о чем и знакомство с новым владельцем дорог. Потом поцелуй, проворные ручки на своем теле, капля неловкости и нерешимости, снова поцелуй — на этот раз более страстный и глубокий, — красивое тело и высокие стоны, невероятные бурные два часа секса и долгий сон, от которого теперь затекли все мышцы. Намджун морщится, трет виски одной рукой ㅡ вторая покоится под спящим рядом спутником ㅡ и пытается вспомнить малейшую деталь разговора с той шлюхой, которая его уболтала. Но ничего, вот совсем. Альфа приподнимается на локте, достав его из-под шеи спящего парня, и кончиками пальцев гладит смуглое плечо, спускаясь вдоль руки к локтю и кисти, переходит на живот и поднимается к груди, подмечая, что его вчерашний спутник в потрясной физической форме. Альфа ведет по его щеке и убирает длинные черные пряди за ушко, поверхностно целуя хрящик и мочку, полностью увешанную серебряными большими кольцами. И тут, кажется, приходит осознание. Он помнит этот пирсинг, который жадно кусал и вбирал в рот прошлой ночью, помнит длинные волосы, что лезли постоянно на лицо, скрывая за собой красивый глубокий взгляд глаз цвета темного шоколада в тусклом ночном освещении; помнит накачанную грудь и плечи, идеальный пресс и модельную фигуру, стройные сильные ноги, которые разводил в стороны, и потрясную гибкость парня, громко выстанывающего его имя и просящего глубже. Помнит того альфу, которого неумышленно ослепил, помнит нового владельца дорог и лучшего гонщика, помнит шлюху, с которой спал. Помнит, что все это один человек. И он, мать его, альфа. Намджун, блять, трахнул альфу. В сознание липким неприятным осадком пробирается жгучий душу стыд от содеянного. Что такого могло случиться, что он согласился переспать с альфой? Как нужно было напиться, до какого состояния, чтобы совершить такое? Намджуна тошнит от самого себя. Противно. Хочется бежать отсюда без оглядки, запереться в особняке на десятка два замков и залезть в горячую ванну, где вода кожу до красного цвета распарит; смыть с себя всевозможные следы этой ночи, смыть запахи, царапины, засохшую сперму и въевшиеся под кожу засосы, после чего облиться ледяной водой со льдом, сознание отрезвить, устроить самому себе контрастный душ из укоров и ругани, чтобы не повторить этого снова. Да только вот позор смыть никак не получится. Намджун с ужасом отдергивает руку от красивого лица, словно ее облили кипятком, и медленно высвобождает вторую из-под спящего альфы — благо тот даже не дергается. Старший надевает на себя с трудом найденную одежду, в спешке даже не заметив, что футболка вывернута наизнанку, и так и не найдя белье, еще раз осматривает Чонгука — кажется, именно так его зовут, — пристально впивается в него взглядом, прислушиваясь к собственным чувствам: вроде, ничего. Кроме уважения к новому титулованному стритрейсеру и дикого отвращения к себе. Намджун долго думает, как поступить: просто уйти или разбудить? Оставить несколько купюр на прикроватной тумбочке, чтобы уколоть побольнее и не дарить надежд? Но нет, не стоит. Пожалуй, лучший вариант ㅡ слинять по-английски, не оставляя контактов и не попадаясь в будущем на глаза. Что альфа и делает: тихо выходит из приватной комнаты, оставляя после себя лишь тяжелый шлейф кислого яблока.🌌🌌🌌
Хосок едва переставляет ноги, лениво плетясь за своими друзьями к выходу из школы и устремив взгляд в пол. Под ногами мелькают кафельные плитки и носки ботинок спешащих по домам учеников, вокруг так шумно, что впору самому начать кричать, чтобы все успокоились, однако это точно будет бесполезным. Крики раздражают, давят на виски и душу, и Хосок чувствует себя, откровенно говоря, паршиво. В тот вечер он был зол на Чимина за его отношение к нему, в тот вечер он был зол на весь этот мир за то, что центр его Вселенной, любовь всей его жизни в ответ к нему таких теплых чувств не питает. И если уж смотреть и разбираться досконально, то Чимин в этом не виноват. Он простой человек со своими пристрастиями и чувствами, желаниями и предпочтениями, и то, что в Хосоке ему нравится лишь соблазнительное красивое тело, вполне в порядке вещей. Он не обязан любить его или отвечать взаимностью просто потому, что Хосок к нему такие чувства испытывает. Он ничем ему не обязан. И Хосок это разумом понимает, но сердцем ㅡ нет. Там тьма и боль, с каждым днем все больше растущие, всепоглощающее непонятное чувство. То ли обида, то ли безысходность, то ли собственная ненужность ㅡ непонятно. Но оно есть и растет, и это страшно. Хосок хочет любить и хочет быть любим тем, кого любит, понимает, что не всегда это возможно, и его ситуация вполне обычная, но принимать, осознавать не хочет. То, что он влюбился в Чимина, полюбил его всей душой и сердцем, альфу обязанным не делает ни в каком смысле. То, что он любит, ㅡ его личная проблема и ничья больше, из которой выхода он не видит. А вот новые неприятности создаются автоматически. Хосок не знает, зачем и почему рассказал в тот день Тэхену информацию о Чонгуке, выдал его имя и внешность, вот совсем не знает. Просто в состоянии аффекта, потому что был невероятно зол... расстроен, сломлен. Сначала все было отлично: Чимин ласково целовал его, обнимал, заказывал выпивку и обсыпал комплиментами, его глаза горели желанием и страстью, но в них не было ни капли любви, что Хосок понял позже. Он давно размышляет: а почему? Почему так несправедливо? И хоть ответ прост ㅡ это жизнь, ㅡ смириться с ним омега не может. Чимин его в тот вечер разбил, сломал, вывернул наизнанку, назвав вроде ласково, игриво «шлюшкой», но это засело в сердце темным пятном, ведь по сути так оно и есть. Хосок для Чимина шлюха. Альфа приезжает, когда ему угодно, делает с ним все, что ему угодно. Жестко трахает, терзает его тело, избивает, иногда приятно ласкает и обнимает. Возможно, в тот вечер он сказал это в шутку, однако слова задели омежье сердце вовсе не шуточно. Они лезвием искусно заточенным прошлись изнутри, вскрыли каждую венку и каждую артерию, лишив крови и всей жизненной силы. Даже от воспоминаний Хосоку до сих пор больно. Хочется в голос кричать, волосы на голове рвать, на стену лезть, умереть ㅡ не чувствовать всепоглощающей боли. Чимин его не любит. Хосок утирает слезы рукавом свитера, что натянул по самые костяшки пальцев, и спускается по ступенькам перед зданием, даже не поднимая взгляда. Друзья начинают толкать в плечо и что-то быстро говорить, но омега слышит все сквозь толщу воды, в которой тонет уже третий день и всплыть не может. Или не желает. Перед школьными воротами стоит серебристый астон мартин во всей своей красе, поблескивая начисто вымытым корпусом на солнце. Ученики невольно заглядываются на симпатичного альфу, никто даже представить не может, что это омега, максимум ㅡ бета, и на его тачку, пуская слюни. Парень вальяжно поправляет волосы и широко улыбается спешащему к нему смущенному Хосоку. Тэхен подхватывает его в свои объятия и коротко целует в носик, из-за чего люди вокруг начинают толпиться и доставать телефоны. Щеки Хосока становятся аккурат под цвет его волос, он не может забыть прошлого раза, когда за ним заехал Чимин на лаферрари, после чего все еще неделю обсуждали «похождения маленького скромного Чона». Хосок обнимает в ответ любимого хена и без раздумий отвечает на поцелуй, когда мужчина настойчиво просится языком к нему в рот. Омежка зарывается пальчиками в пепельные волосы и с нежностью тянет их, отчего старший тихо стонет в поцелуй, пуская по их губам вибрацию, а по телу Хосока толпы мурашек, сводящих с ума. ㅡ Тэхен-и... хен, что ты тут делаешь? ㅡ тихо спрашивает омежка, встав на носочки и прошептав эти слова старшему на ухо. ㅡ Маленький, мне нужна твоя помощь. Прокатимся? ㅡ Тэхен отвечает с нежной улыбкой, с какой смотрит на Хосока всегда и только на него. Ведь он единственный, кто пробуждает в Тэхене такие теплые, а самое главное искренние чувства. Старший омега открывает для него пассажирскую дверь и помогает сесть в низкий автомобиль, занимая место рядом, за рулем. Он без лишнего слова заводит двигатель и умело выезжает со школьного двора, выворачивая руль одной раскрытой ладонью. Хосок смотрит на него с открытым ртом: для него всегда машины являлись какой-то особой страстью. Сам он не помнит, но, наверное, все началось в детстве с мультика «Тачки», потом плохие парни в «Форсаже», а позже — самый любимый негодяй на всем свете, показавший ему, что такое настоящие гонки. Хосоку всегда нравилось смотреть, как Чимин водит свое авто. Аккуратно, с особой осторожностью и неподдельным профессионализмом, искусно отточенным за не одну декаду. Для Хосока вождение автомобиля ㅡ особое искусство. А еще его рык, запах бензина и моторного масла, охлаждающий ветерок на скорости... Он просто мечтает научиться водить так, как это умеет Чимин. Альфа для него пример для подражания во всем, но в машинах ㅡ особенно. Он очень редко позволяет проехаться по трассе на каком-нибудь стареньком хендай, посидеть за рулем лаферрари ㅡ непозволительная роскошь, а привести его в «N20» на гонку вообще за гранью фантастики. Но несмотря на все это, в тот вечер Чимин все же привел омегу в клуб, о чем теперь он мечтает просто забыть, а лучше ㅡ повернуть время вспять и ничего не рассказывать Тэхену. Тэхен. Хосок никогда не задумывался, насколько красив он за рулем. Хоть и прикупил астон совсем недавно, за это время успел сблизиться как-то с ним, ведь авто ему идет просто безупречно. Его длинные пальцы изящно обхватывают кожаный руль, за крепкой спиной слышится мягкий рык двигателя, острый взгляд карих глаз устремлен четко на дорогу, изредка соскакивая на зеркала заднего вида и очень часто ㅡ на Хосока. Когда Тэхен смотрит на него, на розовых губах появляется мягкая улыбка с ноткой какой-то гордости что ли, ведь сейчас младший омега сидит в школьной форме, идеально выглаженной белой рубашке, завязанной синим галстуком, прячущимся в жилет. Хосок выглядит бесподобно, строго, красиво, умно и возбуждающе. Пожалуй, для него это лучший образ, что он надевал когда-либо. Они едут уже минут пятнадцать, и, оглядываясь по сторонам, омега, кажется, начинает понимать, куда именно. На лицо невольно просится довольная улыбка, и он сжимает руку хена, покоящуюся на колене. Тэхен сплетает их пальцы и кидает на Хосока быстрый взгляд, поняв, что тот догадался, куда старший везет его. Они часто ездят в это место просто так или чтобы поговорить, провести вместе время или отпраздновать какое-то событие. Так что Хосок не удивлен, что Тэхен везет его на окраину города, в маленькую кафешку, где готовят самые вкусные блинчики во всей Корее. В салон проникает легкий теплый ветерок через небольшую щелочку в окне на пассажирском сидении и треплет Хосоку красные волосы, отбрасывая их на хитрые довольные глаза. Он укладывается головой хену на плечо и блаженно прикрывает глаза, вкушая неповторимый аромат лилии, смешанный с мягкими нотками gucci bloom. Тэхен поглаживает его по тыльной стороне ладони большим пальцем и случайно задевает костяшку, удивившись грубости кожи на участке. Хосок едва слышно шикает от боли, но от старшего, как известно, скрыть ничего невозможно, так что Тэхен без спроса переворачивает его руку, поднимая манжет рубашки до кисти, и с ужасом обнаруживает содранные до красных следов костяшки на пальцах. Он недовольно хмурится и покусывает губу, хватая руль обеими руками и сдерживая злобный рык, зная, что тот Хосока пугает. Омежка прислоняется всем телом к двери, сворачиваясь на сидении маленьким комочком, и прячет обе руки под манжеты рукавов, понимая, что уже поздно. Тэхен паркует авто на привычном месте, у крайнего левого окна кафе, и глушит двигатель, корпусом поворачиваясь к младшему. ㅡ Покажи, ㅡ старается говорить холодным приказным тоном, но с Хосоком получается это довольно плохо, потому что на него Тэхен может злиться максимум полминуты. Омега нехотя вытягивает руки вперед, и старший задирает рукава рубашки сразу по локти, оглядывая хрустальную кожу на предмет новых повреждений. Руки худые и почти идеальные, лишь немного незажившие царапинки и маленькие желтые синячки, оставленные давно. В тот вечер Хосоку несказанно повезло ㅡ Чимин был нежен, за что омега ненавидит себя еще больше: любит только сильнее, жалеет о предательстве. ㅡ Ну и кто же стал твоей жертвой? ㅡ насмешливо спрашивает Тэхен, поглаживая одной рукой худые запястья, а кончиками пальцев другой стесанные костяшки. ㅡ С-стена, ㅡ честно отвечает Хосок, стыдливо уводя взгляд. Конечно, Чимина он избить не может, вот и вымещает злость на невинных обоях. ㅡ И чем же она так тебя расстроила? ㅡ Тэхен, как и ожидалось, больше не злится. Нет, ему, конечно, очень хочется отругать Хосока за то, что тот делает с собой, но еще больше хочется отругать причину всего этого. ㅡ Это не она... ㅡ мямлит омежка, и так прекрасно понимая, что Тэхен осознает ㅡ стена не при чем. ㅡ Хосок-а, я устал. Сколько можно калечить себя из-за него, малыш? Ты не только себе больно делаешь, ты и мне больно делаешь, понимаешь? ㅡ ласково и тихо говорит Тэхен, поднося ладони мальчика к лицу и оставляя поцелуй на каждой красной от засохшей крови костяшке. У Хосока, кажется, даже жжение с них пропадает от мягких касаний. ㅡ Хен, я... я люблю его и ничего поделать с этим не могу, ㅡ выдает омега тошнотворную правду, которую хочется забыть, стереть из памяти, избавиться от бесполезной никчемной любви, которая не дает ничего хорошего. Тэхен молча кивает, прекрасно понимая всю ситуацию и свое положение, в котором сделать ничего не может. Он выходит из машины и открывает для Хосока дверь, помогая и ему выйти. Сразу же блокирует астон мартин и берет младшего под руку, ведя в сторону закусочной. Тэхен задумчиво закусывает губу, по тысячному разу прокручивая в голове возможные варианты, ни к чему не приводящие. Он даже имени этого ублюдка не знает, ни малейшей детали о внешности. А вечные страдания Хосока, бесконечные слезы и синяки на теле уже снятся в самых жутких кошмарах, от которых Тэхен просыпается в холодном поту. Ничто никогда его так не тревожило, как Хосок. Никого никогда он так не любил, как Хосока. А все потому, что Хосок ㅡ не только его главная слабость, но и его главный источник силы. И позволять ему страдать Тэхен больше не намерен. Он уверен: избавит Хосока от этого ублюдка, и все будет нормально, жаль, что придется разбить маленькое омежье сердце, но Тэхен почему-то думает, что это лишь подростковая влюбленность, даже не подозревая, что в его маленьком мальчике давно таится настоящая, искренняя, первая и самая невинная любовь. И если что-то случится с Чимином, Хосок просто-напросто не переживет. Да, можно подумать, что он мазохист, раз любит такого подонка и прощает ему все деяния, все насилие, но, черт возьми, это любовь, и ей не прикажешь. Она зла, жестока и по большей части непонятна. Она зарождается из ниоткуда и без причин, она не нуждается во взаимности или в каких-то одобрениях. Она просто существует. И тем самым либо приносит проблемы, либо делает жизнь яркой и счастливой ㅡ кому как повезет. Хосок из головы не может выкинуть мысли о Чимине. О том, что он предал его и его лучшего друга, о том, что любовь его безответна и бесполезна, о том, что им никогда не суждено быть вместе, что Чимин никогда не полюбит его, и о том, что своей любовью он приносит страдания Тэхену, как бы смешно это ни звучало. На себя Хосоку плевать, если честно. Он ради своего альфы вытерпит любую боль, любое несчастье, для него сделает все, и он ко всему привык, что Чимин с ним делает. Но больно из-за взгляда Тэхена, из-за его чувств и переживаний. Он волнуется за Хосока, ему тяжело смотреть на истерзанное тело и угрюмое лицо, он желает своему мальчику только лучшего, хочет его огородить от бед, но каждый раз получает лишь тонны новой отборной боли, любезно предоставленной Чимином и тщательно «профильтрованной» Хосоком. Омега погружается в свои мысли и даже не слышит, как Тэхен делает заказ. За все время он изучил все привычки младшего, так что полностью уверен в том, что все выбрал правильно. Официант бесшумно удаляется, и Тэхен сжимает хосокову ладонь в своей, подбадривающе улыбнувшись. У омежки чуть приподнялись уголки губ и тут же снова опустились обратно, навевая тоску на обоих. Когда Хосоку грустно, Тэхену тоже. ㅡ Что случилось, малыш? ㅡ тихо спросил он, осторожно потрепав Хосока по руке. ㅡ Н-ничего, ㅡ тот махнул головой, чтобы волосы спали на глаза, прикрыв собирающиеся скатиться слезы, и выпустил подобие улыбки, загоняя проблемы и переживания подальше. Для Тэхена. Для Тэхена он сейчас должен быть сильным. И ни в коем случае не рассказывать ему, что жалеет о том, что сдал информатора, ибо старший омега и так сейчас слишком близок к Чимину. ㅡ Хорошо, тогда... Котеночек, нам надо серьезно поговорить, ㅡ как-то скомкано выжал из себя Тэхен и, отпустив ладонь Хосока, своими протер лицо, запуская длинные пальцы в пепельные волосы, оттягивая и шипя от отрезвляющей боли. ㅡ Помнишь, ты рассказал мне про кое-кого? ㅡ в голосе слышится неловкость и даже какая-то слабенькая дрожь. Тэхен пытается говорить осторожнее, чтобы лишний раз не нервировать омежку. ㅡ Да... я сказал тебе имя. И откуда я его знаю, как с ним связан и прочее, я тебе не расскажу, мы договаривались, ㅡ резче, чем следовало, напомнил Хосок, бросая быстрый напуганный взгляд на официанта, принесшего две порции блинчиков с черникой. ㅡ Я помню, родной, но мне нужно знать немного больше. Хотя бы как он выглядит, чем еще занимается, где часто бывает. Ты же, я так понимаю, знаком с ним хорошо, раз знаешь о нем этот секрет? ㅡ Тэхен мысленно проклинает себя, потому что на Хосока давить не хочется. Но приходится ради его же безопасности, ведь если он не достанет информатора, Намджун... Намджун доберется до всех, кто Тэхену дорог, а такой человек всего один. ㅡ Хен, я... я правда не могу, ㅡ Хосок закусил нижнюю губу, отодвигая свою тарелку с так и не тронутым обедом. ㅡ Я... боже, ㅡ омега потер виски, пытаясь отрезвить напрочь затуманенное сознание. Прямо сейчас он продолжает врезать в плоть Чимина острые ножи, все глубже и глубже, а до сердца его остаются считанные миллиметры. ㅡ Тэхен, зачем тебе это нужно? ㅡ Малыш, если я не найду этого человека, другой отнимет у меня все, а мое все ㅡ это ты, понимаешь? Я не могу подвергать тебя опасности, мне нужны знания об информаторе, крошка. Пожалуйста, ㅡ Тэхен снова сжал его руки, на этот раз обе, в своих, с надеждой смотря в большие молочные глаза напротив. Хосок имеет право знать правду, пусть она его и пугает, он имеет, блять, чертово право. ㅡ Его зовут Чон Чонгук, ㅡ выдохнув и сжав руки хена до боли в стесанных костяшках, начал Хосок, ㅡ ему двадцать два года, он... м-м-м... альфа. Высокий, с темными длинными волосами и большими пирсингами в ушах. Он часто тусуется в «N2O», это клуб, где собираются стритрейсеры, гоняет там на деньги и является лучшим гонщиком, ㅡ каждое слово приносит невероятную боль. Хосок разрывается, находясь меж двух огней. Игра с ними никогда ни к чему хорошему не приводила и не должна была, и вот теперь приходится платить по счетам. Сердце пронзает липкое мерзкое ощущение по имени «предательство», и омега с трудом себя сдерживает, чтобы не поморщиться. ㅡ Хосок-и, солнышко, скажи, пожалуйста, откуда ты его знаешь? Почему ты так уверен, что информатор именно он? ㅡ Тэхен смотрит с нескрываемым скептизмом, приправленным неслабой заинтересованностью. Он чувствует, что давит на Хосока, отчего невероятно больно обоим, но по-другому поступить не может. Не может рисковать Хосоком. ㅡ Тэхени-хен... я... я... ㅡ омега спрятал лицо в ладони, не в силах больше сдерживать слез из-за огромного морального давления. С одной стороны его любимый хен, самый лучший, самый добрый, как родной отец, брат, парень, муж и все-все на свете, а с другой... а с другой ㅡ чертов Пак Чимин. Горячо любимый Пак Чимин. И будь проклята эта любовь, ведь Чимин в разы перевешивает. ㅡ Больше я сказать не могу. Я просто знаю. А верить мне или нет ㅡ дело твое, ㅡ с несвойственной для себя резкостью заявил Хосок, залпом осушая стакан воды, стоящий рядом с его едой. Аппетита нет совсем, так что он на блинчики даже не смотрит. Кажется, впервые они приобрели такой горький вкус печали и слез, хотя обычно приносили обоим омегам уйму радости, когда они, счастливые, приезжали сюда. Хосок в себе запутался. Ладно, в тот вечер он был обижен на Чимина, потому и позвонил Тэхену, выдав секретную информацию, но сейчас-то что? Почему он так легко ему все рассказал? Омега себя за это ненавидит. А ведь главное, Чонгук вообще не виноват, но страдать будет больше всех. Из-за чего? Из-за глупой хосоковой неразделенной любви. Лучше бы он вообще ничего не говорил, тогда бы враги Тэхена нашли бы его и убили. Ну, а что? И ему, и Чимину легче, никто болтать не будет. Тэхена, конечно, жалко, он-то Хосока невесть как любит, но и с идеальным исходом истории не бывает. Хосоку страшно. Взгляд поднимать не можется, говорить не хочется, целовать Тэхена ㅡ мерзко, Чимина ㅡ стыдно. Хосок впервые так сильно хочет умереть.🌌🌌🌌
Чонгук с улыбкой приоткрывает глаза и растягивается в полный рост на смятой постели, морщась от звука хруста собственных костей. Тело затекло после крепкого сна, отдаваясь легкой окаменелостью в мышцах. На руках и груди поверх татуировок остались красные полосы от простыней, а на щеке — след от подушки. Волосы растрепались, не желая укладываться, но хотя бы перестали путаться в пирсингах. Альфа просунул одну руку под подушку и свесил вторую с кровати, ложась на живот. Все ниже пояса приятно горит и тянет, Чонгук счастливо вспоминает вчерашний новый опыт, жалея, что не застал рядом спящего Намджуна. Альфа был настолько хорош, что Чонгук даже запомнил его имя, и теперь внутри теплится надежда о повторении вчерашней потрясной ночи. Он оглядывает комнату и в красках вспоминает каждую деталь, каждую частичку красивого лица и вкус хмельных мягких губ, жадно выцеловывающих его тело. Чонгук закусывает свои, наслаждаясь оставшимся едва ощутимым привкусом яблока, и блаженно прикрывает глаза, стянув с себя одеяло. Прохладный утренний воздух лижет полностью обнаженное тело, унимая жжение, оставляя лишь приятную растянутость и сладкое желание повторить это все погрубее. Смятые красные простыни и комната в БДСМ-стиле напоминают о том, что надо работать и о вчерашнем сообщении от Тэхена о новой жертве. Что-то делать сегодня Чонгуку не хочется от слова совсем. Вчера он выиграл достаточно денег и сжег приличный слой резины, но вместо того, чтобы сегодня заниматься своей «малышкой» в гараже, ему приходится работать. Альфа устало мычит, словно недовольный маленький ребенок, и тянется к телефону, когда тот коротко вибрирует. Он с трудом поднимает с пола смятые джинсы, едва дотянувшись до них, и высвобождает смартфон из кармана, морщась от резкого яркого света дисплея. Сначала буквы не хотят складываться в слова, но когда все же Чонгук читает сообщение, ему хочется зарыться под одеяло и ничего не делать, отказываясь верить в происходящее: «Я знаю, что ты в N2О. Через 20 минут туда как раз подъедет нужный человек. Встретишься с ним на парковке.» Серьезно? Прямо сейчас, когда на часах ранние, для Чонгука, двенадцать утра, ему надо вставать, одеваться и куда-то идти? Альфа садится на постель и сжимает в руках свои волосы, зажмуривая глаза до боли. Чертово похмелье дает о себе знать, Чонгук совсем не помнит, сколько выпил, но точно уверен, что невероятно много. Голова гудит просто адски, а во рту ㅡ Сахара, и в комнате, как назло, ни капли алкоголя. Альфа смотрится в фронтальную камеру, подмечая, что впервые выглядит настолько отвратительно: щеки опухли, глаза красные и сонные, губы высохшие, грубо искусанные и сильно болят, вся шея в засосах, а лицо в целом, мягко говоря, «смятое». Одеваясь и спускаясь вниз, к танцполу, Чонгук чувствует себя позорной шлюхой. Рубашка измята, не желает заправляться в джинсы, застегнута пуговицы на три от силы, волосы растрепаны и стоят в разные стороны, каждый шаг доставляет хорошо ощутимую боль, от которой не поморщиться невозможно, так еще и его природный запах смешан с чужим, тоже альфьим. Персонал смотрит косо и с осуждением, взглядом открыто выражая непонимание, чем такого статного альфу не устраивают омеги. Но Чонгук, будучи собой, затыкает разом всех, бросив на барную стойку несколько купюр и стукнув кулаком сверху: ㅡ Виски. Много, ㅡ выходит с рыком, и сонный после утомительной ночи бармен спешит исполнить просьбу дорогого клиента. Он отдает сразу целую бутылку вишневого бурбона, зная, что это его любимый, и скрывается с глаз долой, боясь волны внезапного гнева. Чонгук залпом прикладывается к горлышку бутылки, выпивая приличный глоток, и, даже не поморщившись, выходит из клуба, громко хлопнув дверью. Привычное утро. Обеденное солнце приятно греет кожу, когда Чонгук выходит на улицу. Погода уже какой день стоит теплая, без дождей, радует прохладный легкий ветерок, хоть как-то защищающий от жары. Машина наверняка нагрета до невозможности, так что Чонгук пока садиться внутрь не хочет, просто поднимая водительскую дверцу. Из салона сразу вылетает в лицо раскаленный сжатый воздух, томившийся там добрых часа четыре, и машина, кажется, делает долгожданный глубокий вдох, наслаждаясь проветриванием. Чонгук забрасывает на пассажирское сиденье недопитую бутылку виски и прячет голову в скрещенных на крыше ламбо руках, пытаясь угомонить надоедливую пульсацию в висках. Даже алкоголь не помогает. Видимо, вчера в клубе и на гонке много кто курил, и Намджун, скорее всего, тоже промышляет отравлением собственного организма никотином, отчего Чонгуку нехорошо вдвойне. Он давно думает, что пора бросить пить, а в клуб хоть иногда надевать маску, чтобы очищать себе воздух, но если до второго руки не доходят, то первое кажется просто невозможным, особенно когда твой друг ㅡ Пак Чимин ㅡ самый отважный, можно сказать, алкаш на районе. Он пьет и не пьянеет, всегда веселый и за любую тусовку, за что Чонгук его и любит. Если бы не он, альфа не был бы тем, кем является сейчас. Чонгук мило улыбается своим мыслям, облокачиваясь на машину, думая, что она снова спасает его. Уже который раз. Он помнит, с чего все начиналось... Как впервые сел за руль, как починил какую-то старую угнанную тачку, не без помощи Чимина, и учился на ней водить. Как с ней же выиграл первый в своей жизни заезд на триста метров и забрал авто у соперника. Как с помощью новенького выигранного порша поднимал деньги и три года назад купил ламбо, став лучшим на этих улицах с ней. Она прошла через многое, видела его улыбки, слезы, даже несколько омег и альф прокатила, но ни с кем в ней Чонгук не спал. Просто не мог, считал, что не заслужили. Он ламбо любит, как члена семьи, как родного человека. У него с этой машиной особая связь, которая понятна будет далеко не всем, даже не каждому автолюбителю. Чонгук провел более двухсот часов, роясь у нее под капотом и думая над улучшениями, а сколько с ней откатал считать бесполезно. Он практически живет этим. Эмблема быка выгравирована на сердце, по крови пущено моторное масло, а вместо кислорода ему ㅡ моторный рык и скорость, жажда к которой не уменьшится никогда, какую бы он ни развивал. Альфа усмехается себе под нос и хлопает ладонью по черной горячей крыше, решив взглянуть на время. Стоять на жаре и ждать неизвестно кого ему изрядно надоело. Прошел ровно час, хочется домой, в душ и дальше спать, чтобы ночью снова приехать сюда, заняться любимым делом. Чонгук забросил телефон на переднее сиденье, рядом с бутылкой, и, не садясь в машину, завел двигатель, чтобы опустить стекла. ㅡ Ламборгини хуракан? Неплохой выбор, ㅡ окликнул низкий голос со стороны бара, и Чонгук вскинул голову, смотря на незнакомца. Омега с пепельными волосами спустил очки на нос и подмигнул, выдавливая улыбку. ㅡ Получше, чем у некоторых, ㅡ съязвил в ответ альфа, оценивающим взглядом окидывая стоящего напротив парня, а следом его тачку. ㅡ Но спасибо, астон мартин тоже неплох, знаешь ли, ㅡ комплименты Чонгук делать никогда не умел, так что это, пожалуй, высшая похвала от него, которая только может быть. ㅡ Удачи на дорогах, ㅡ бросил он, собираясь сесть в машину, но омега, заблокировав двери своей, сделал шаг навстречу и вытянул вперед руку, приказывая остановиться. ㅡ Подожди, Чон Чонгук. На этом наш разговор не окончен, ㅡ басисто пропел он, возвращая очки на место, и направился к бару, демонстративно виляя бедрами. Чонгук догадался, что это тот самый омега, которого сегодня ночью придется драть, и он впервые не против. От сучки так и разит пафосом и роскошью, цветочный природный аромат мешается с парфюмом от gucci, а сочные бедра и аппетитная задница так и манят к себе, обтянутые белоснежными джинсами с красно-зеленой полоской сбоку, кстати, от того же самого gucci. ㅡ А ты вообще кто? ㅡ с обаятельной улыбкой спрашивает Чонгук, блокируя двери ламбо и спешно направляясь за омегой, готовясь шлепнуть его ладонью по заду. ㅡ Ким Тэхен, ㅡ обернувшись, бросил тот, и открыл дверь бара, ступая одной ногой на порог. ㅡ Ну, чего застыл? Идем, Гук-и. Чонгук остановился на полпути, как вкопанный. Это и есть Ким Тэхен, который искал его? И блять, как он нашел? Как понял, где его сейчас искать? У Чонгука дрожь по коже. Идти на встречу с ним страшно. Что он еще может, если без труда вычислил самого скрытного человека в городе? А самое главное ㅡ как он это сделал? Альфа тряхнул головой и зачесал ладонью волосы, стоя посреди парковки с полным непониманием происходящего. Даже головная боль отошла на задний план. Что ему теперь делать и как выкручиваться, он не представляет. Очевидно, Тэхен знает все. Чонгук следует за омегой внутрь и застает его сидящим за барной стойкой и потягивающим какой-то алкогольный напиток, судя по цвету ㅡ ром. Альфа с опаской его оглядывает с ног до головы, никак не понимая, как можно быть таким. Он омега, но чуть крепче, сильнее, выглядит устрашающе, серьезно и невероятно красиво, даже роскошно. Светлая кофейная рубашка небрежно расстегнута сверху на три пуговицы, облегая подтянутое тело, заправлена в белые приталенные джинсы, подчеркивающие аппетитные бедра. Завершают образ новенькие кроссовки от gucci, натертые до блеска, и большие серьги в ушах с красным камнем ㅡ Чонгук не сомневается, того же бренда. Тэхен весь пропитан роскошью и богатством, от него так и веет элегантностью, его взгляд невероятен, притягателен, до невозможности пронизывающий. Чонгук таких омег никогда не видел. Он нервно сглатывает, подходя ближе и подсаживаясь на стул рядом, коротко махнув рукой бармену, что сразу же подает ему вишневый бурбон. Тэхен прыскает, оценив выбор альфы, и демонстративно отпивает из своего бокала дорогой ром, слизывая кончиком языка приятную алкогольную сладость. Чонгук начинает нервно ерзать на стуле и перекидывает ногу через другую: черт. Та еще сучка, надо признать. Джинсы в паху резко стали давить, а в голове проснулся стук в двойном размере; и похмелье не отпускает, и возбуждение давит. Рядом с Тэхеном Чонгук чувствует себя, мягко говоря, неуверенно. Какой-то дикий зверь: непричесанный, растрепанный весь после долгого сна, с перегаром, но все равно до жути обаятельный. Альфа залпом осушает свой бокал и тут же просит повторить, ведь нервы хоть немного, но унимаются от алкоголя. ㅡ Чего тебе надо от меня? ㅡ заговаривает Чонгук, видя, что Ким к делу переходить не собирается. Он словно выпить с другом пришел: сидит себе расслабленно, потягивает ром и изредка улыбается, поправляя темные очки в пепельных волосах. Проходит всего несколько минут, но Чонгуку кажется, что вечность. Он не любит ждать и просто терпеть не может, когда кто-то так нагло, как Тэхен сейчас, тратит его время. Но он вынужден признаться, что сучка заинтересовала его не на шутку, и омега, черт бы его побрал, как-то читает это, чувствует и назло Чонгуку медлит, допивая последние капли рома. ㅡ Я хочу, чтобы ты работал на меня, ㅡ коротко выпалил наконец Тэхен так, словно сказал о погоде за окном. Чонгук округлил глаза и усмехнулся, поражаясь такой детской наивности. ㅡ И все? Нет, ㅡ отрезал он, выпив новую порцию виски и, с грохотом отставив бокал на стойку, направился к выходу, как ни в чем не бывало. ㅡ Людям будет интересно настоящее имя информатора, Чонгук-и, ㅡ попросив бармена повторить заказ, продолжил Тэхен, словно и не слышал ответа, а альфа по-прежнему сидит рядом, ㅡ вот уж они разозлятся, когда узнают, что их сдала какая-то шлюха. Выстрел. И четкое попадание. Чтобы о нем кто-то знал, Чонгуку никак нельзя. Это смертельно опасно в данной ситуации. И, черт бы его побрал, у Кима есть все возможности одним движением руки лишить Чонгука жизни. Альфа усмехается, стоя на полпути к выходу, к Киму спиной. Сучка права ㅡ он в ловушке. Херово, очень херово. Чонгук никогда не думал, что его так легко поймают. Он возвращается на свое место у бара и раздраженно смотрит на работника, который сразу же отдает ему бутылку бурбона без лишнего слова. Чонгук делает несколько больших глотков и швыряет ее в полку с другими бутылками, разбивая так штук тридцать. ㅡ Сука! ㅡ альфа подскакивает с места и переворачивает стул, улетающий в сторону пустого танцпола. ㅡ Тише, Чонгук-и. Мне, конечно, говорили, что ты не умеешь держать контроль, но чтобы настолько, ㅡ парирует Ким, не скрывая ехидной улыбки. ㅡ Чего. Ты. Блять. Хочешь?! ㅡ на весь бар с рыком заорал Чонгук, быстрым шагом подходя к невозмутимо сидящему Тэхену. Альфа навис сверху, тяжело дыша, но тот даже не шелохнулся. ㅡ Я же сказал, Чонгук-и, работай на меня, ㅡ повторил Тэхен, отставив свой бокал на стойку, и кивнул Чонгуку на другой стул рядом. Альфа сел, все еще раздраженный, сжимая ладони в кулаках, что на руках заиграли вены. ㅡ Я хочу предложить тебе выгодную сделку. ㅡ И в чем же моя выгода? ㅡ Чонгук интересуется напрямую сразу, ведь другой выход вряд ли у него будет. ㅡ Тебе не нужно будет больше скрываться. Тебя будут знать только мои люди, у тебя останется постоянное место работы. Не придется спать со всеми подряд, ㅡ пожал плечами Тэхен, перечисляя довольно весомые плюсы. ㅡ И работать будешь с тем, что любишь, ㅡ Ким подмигнул и попросил бармена, который так и не посмел уйти, повторить ему ром. ㅡ И сколько ты будешь платить? ㅡ Чонгук недоверчиво посмотрел на омегу, искренне не понимая, зачем ему все это. ㅡ Точно больше, чем ты получал от меня до этого, ㅡ в этом Тэхен уверен. Как он считал, платили Чонгуку сущие копейки, так что заинтересовать его в финансовом плане никогда не казалось проблемой. ㅡ А какая же тебе с этого выгода? ㅡ не унимается с вопросами Чонгук, ища подвох. ㅡ Подумай, Чонгук-и, иметь информатора очень полезно. Я всегда буду знать, что на меня никто ничего не нароет, ведь ты в своем деле был лучшим, ㅡ Тэхен напрямую отвешивает комплименты, надеясь, что это заденет чоново самолюбие. Может, он этого и не показывает, но тоже очень волнуется. ㅡ А с чего ты так уверен, что я не сдам тебя? ㅡ Потому что тогда я даже не стану убивать тебя, а просто расскажу людям, кто ты такой, и они сделают все за меня, ㅡ и это главный козырь Тэхена. Если Чонгук не согласится, он его сдаст. Значит, выхода другого нет. ㅡ Что мне надо делать? ㅡ словно почти согласился, Чонгук взял пустой бокал, теребя его в руках, и взглянул на Кима исподлобья, не скрывая злости в глазах. ㅡ Ничего из того, что ты не любишь. Недавно я выкупил эту землю, а ты, я смотрю, хорошо тут освоился. Вот и продолжай следить за районом, чтобы все было лучше некуда, ну и, соответственно, докладывать, кто о чем говорит. Но о том, что ты работаешь на меня, никто знать не должен. Продолжай гонять, веселись, делай все, как обычно, но лишнего сказать не смей, ㅡ Тэхен всем своим видом показал, что причины данной просьбы озвучивать не собирается, что у Чонгука по телу прокатилась едва заметная дрожь. Альфа рвано выдохнул, чувствуя тяжелый взгляд Тэхена на себе, и запустил пальцы в свои волосы, с силой оттянув их. Улизнуть потом тоже не получится ㅡ Ким все продумал. Надо признать, он хорош, и Чонгук в глубине души даже проникся уважением. Но бросить все так резко он не может. Он не понимает, где случилась «утечка», откуда ушла информация, как вообще можно было его вычислить. Ведь он столько лет скрывался, так идеально продумывал каждый раз все до мелочей, так что могло же все-таки пойти не так? Ответ тут один, и Чонгук об этом думать совсем не хочет. По телу ползет ненависть и жгучая обида, хочется выть. Потому что тяжело просто невероятно. Тяжело, когда предают близкие люди. ㅡ У меня есть время подумать? ㅡ уже почти смирившимся голосом спрашивает Чонгук, покручивая в руках пустой бокал из-под виски. Ким довольно ухмыляется себе под нос и слезает со стула, медленно направляясь к выходу. ㅡ Даю тебе ровно сутки, время пошло, ㅡ омега плавно виляет бедрами, удаляясь и скрывая широченную победную улыбку. ㅡ Классный зад, ㅡ зачем-то хмыкает вслед Чонгук, буквально слыша, как Тэхен начинает злиться. Альфа остается в клубе, раздумывая над происходящим и по новой вливая в себя безмерное количество алкоголя. Из головы не выходит образ роскошного омеги, сегодня заставившего изрядно понервничать. С Чонгуком такого никогда не было. Он не ощущал настолько мощи чьего-то взгляда, не видел таких омег, как Тэхен, и уж никогда не думал, что способен, или способен захотеть, прогнуться под противоположным полом. Но Ким перевернул все стереотипы с ног на голову одним махом. Он абсолютно не такой, как другие. Конечно, с виду Тэхен похож на обычного пафосного богатого омежку, полного только свойственных этому роду заморочек, но на самом деле это совсем не так. Стоит ему начать говорить или бросить мимолетный взгляд, он кости ломает, заставляя прогибаться в молитвенной позе, себе подчиняет без особого труда и напряга, словно владеет любым человеком, как марионеткой. Он властный, статный, опасный, даже какой-то по-дикому строгий и пугающий. У Чонгука от взгляда орехового и ухмылки волшебной по телу дрожь такая, какой не было от чертового Намджуна прошлой ночью. И как бы тяжело ему ни было признать, Ким его просто поразил, сразил в нокаут. Чего же не скажешь об альфе. Он Тэхена уже начинает бесить. Омега всей душой и сердцем понимает, что это для его же блага, для сохранения прежде всего хосоковой жизни. Что он обязан сработаться с информатором и отделаться потом от Намджуна с помощью его, но... блять. Этот Чон Чонгук та еще чертовка. Банальный, заносчивый альфа, жаждущий нагнуть его побыстрее. Признаться, Тэхен до последнего думал, что информатор ㅡ омега, и Хосок просто ошибся, но, видимо, прогадал. Альфа-шлюха, кто бы мог подумать, так еще и строит из себя короля банкета. Кима нереально бесит. Он протяжно рычит и матерится в голос, сжимая пальцами руль до побеления костяшек, и бьет кулаком по сигналу, недовольный внезапной остановкой, хотя это всего лишь дневная пробка и тут он ничего поделать не в силах. Тэхену стыдно, что он так реагирует, что он вообще реагирует на какую-то дешевую шлюху, но по-другому ему почему-то не можется. Чонгуку хочется показать, что он главный, что он тут босс, и что он заправляет всем. Что с ним, как с другими омегами, текущими от одного его взгляда, не получится, что он совсем не такой, как они. И Тэхен этот порыв сдерживать не в силах. Теперь не терпится начать работать с информатором.🌌🌌🌌
Холодный воздух касается разгоряченной груди, заставляя ее покрыться мурашками. Омега приоткрывает пухлые губы в усталом немом стоне, жадно хватая ртом воздух. Обмякшее тело содрогается после только что полученного оргазма и растекается бесформенной лужицей, тая на кофейного цвета простыни огромной кровати. Его тяжелое дыхание заглушает бешеный сердечный ритм, постепенно становится холодно, но натянуть одеяло сил нет от слова совсем. Потная кожа бликами отражает яркий солнечный свет, заполнивший дорого обставленную комнату особняка. Он ложится на худую красивую фигуру, лаская приятным теплом сквозь панорамное стекло. Солнце сменяется густой тенью, когда высокий альфа подходит к окну, держа в руке тлеющую сигарету, от которой струится тонкой серой лентой клубистый кудрявый дым. Первые рассветные лучи переливаются на чернильных татуировках, увивших собой накачанный торс и крепкие жилистые руки, и обрамляют силуэт, делая мужчину похожим на светловолосого ангела. Только душа у этого ангела черная. Омега приподнимается на локте и лижет кончиком розового языка свою нижнюю губу, в открытую любуясь красотой мужского тела. Капельки пота стекают по татуированной спине и линии позвоночника, явно выделяющейся среди рельефных мышц на лопатках, что изредка вздымаются, когда альфа затягивается травящим никотином. Дым струится по комнате, щекоча омежьи рецепторы, и тот поглубже втягивает воздух, вдыхая запах кофейной сигареты. Тяжелый никотиновый осадок першит в горле и неприятно лижет небо, но парню нравится, и он больше вытягивает длинную шею, жаждя втянуть дурманящий аромат сигареты, смешавшийся с потом, последствиями секса и природным альфьим кислым яблоком. Намджун сосредоточенно смотрит в окно, стряхивая пепел прямо на пол и туда же отправляя оставшийся от сигареты окурок. Солнце слепит глаза, греет широкую грудь и плечи, и альфа дышит. Впервые за последние десять лет он вдыхает невероятный свежий запах земли, солнца, ветра, сигарет, омежьих тел, теплого чая и вкусной еды, запахи бензина и машинного масла, денег и наркотиков ㅡ запах свободы. Он тонким шлейфом оседает на кончике языка, дразнит носовые рецепторы, дурманит разум и пьянит сознание. Лучший запах всех времен, который на воле ощущается совсем иначе, нежели в заключении, одиночной камере, откуда выпускают на прогулку раз в неделю, а то и в две. Ни с чем несравнимое дуновение ветра ерошит волосы, солнце нежно припекает лицо, листья ласково шепчут незамысловатую мелодию. Этот вкус, неповторимое ощущение чистой воды из подземного родника, прохлада, свежесть, дающая жизнь. Казалось бы, чего в этом ценного и необычного, привычные вещи для каждого человека... Но не для Намджуна, просидевшего десять лет в каменном заточении колонии строжайшего режима за сбыт, фальшивки на бумагах и еще семь статей, честно приписанных ему. Он каждую помнит наизусть, считает все промашки, чтобы больше таковых не допустить. И главная из них ㅡ Ким Тэхен, которого он намерен стереть с лица земли, беспощадно ухмыляясь в его смазливое личико, от вида которого в Намджуне вспыхивает не просто ненависть ㅡ гнев, его, словно кислота, разъедающий изнутри. Он ухмыляется себе под нос, сминая в зубах фильтр сигареты, которую прикуривать уже бесполезно, и бросает ее на пол, прямо в кучу пепла, ведь теперь может себе позволить жить красиво. ㅡ Намджун-а, иди ко мне, ㅡ ласково мурчит парень на его кровати, разводя длинные модельные ноги в стороны, ни капли не стесняясь своей очаровательной наготы. Альфа ухмыляется диким зверем и нависает над ним сверху, жадно припадая грубыми поцелуями к песочной шее. Омега постанывает от удовольствия и громко кричит, когда Намджун заполняет хорошо разработанный проход одним резким толчком, выбивая искры из глаз от боли, смешанной с первосортным кайфом от какого-то наркотика, вкрученного в вены в лошадиной дозе. Альфа беспощадно терзает тонкую кожу на шее, оставляя кровавые отметины, которые еще долго не заживут, грубо трахает течного омегу уже битые четыре часа, ведь с ночи они так и не ложились. Упивается его сладкими стонами собственного имени, острыми ноготками, оставляющими на спине и бедрах красные полосы, хорошо разработанным, но узким телом, модельной внешностью и пухлыми губами, ласкающими его накачанную грудь и плечи, заставляет голос срывать и забыть собственное имя ㅡ берет по максимуму от новой жизни, от данного свыше второго шанса, ведь спасибо, что не закрыли на всю жизнь. ㅡ Я его уничтожу, ㅡ с рыком альфа кончает прямо внутрь, не потрудившись покинуть обмякшее тело, и падает на кровать, взяв с тумбочки пачку сигарет, закуривая очередную. Кофейный никотин струится по горлу, смешиваясь с природным альфьим ароматом, и парень рядом находит силы вытянуть шею и лечь рядом с Намджуном, ему на плечо, сладко мурлыкая на ушко: ㅡ Ты такой напряженный... уничтожать кого-то собрался... тебя надо расслабить, ㅡ омега седлает накачанные бедра, ерзая на них и заново вызывая стояк, массирует сильные плечи и призывно кусает собственные губы, смотря прямо в голодные глаза напротив. ㅡ Он забрал у меня все, я заберу все у него, ㅡ спокойно отвечает Намджун, протягивая омеге сигарету, и тот делает глубокую затяжку, выпуская едкий дым в лицо мужчины. ㅡ Но сейчас у тебя все есть, ㅡ не соглашается юноша, обводя взглядом огромную комнату особняка, и медленно толкается бедрами, кривя губы в ехидной полуулыбке. ㅡ Благодаря тебе. Но если бы ты не сориентировался, я бы лишился всего, что имел. Многие мои люди сейчас не хотят и вспоминать, что знали меня, многие перешли в его банду. Фактически, мне все приходится начинать сначала, благо у меня хорошая основа, ㅡ вслух раздумывает Намджун, поглаживая омегу по бедрам, ㅡ а значит, надолго это не затянется. И ты мне в этом поможешь, ㅡ он притворно мило улыбается парню над собой и вводит в него три пальца, заставляя выгнуться в спине и простонать. ㅡ Да, детка? ㅡ Д-да, Намджун... ㅡ стонет парень, начиная двигаться на длинных пальцах, но альфа тут же убирает их, испустив веселый смешок. ㅡ Не так быстро, шлюшка, ㅡ он снова поглаживает по упругой заднице, наслаждаясь модельными параметрами давно полюбившегося ему тела. ㅡ Тэхен будет думать, что наша сделка состоится, но этому не бывать. Я просто подберусь максимально близко и грохну его, а твоя задача ㅡ контролировать внешние факторы, ясно? ㅡ Да, но... что за сделка? ㅡ парень недоуменно склонил голову, подумав, что мог упустить в их плане. ㅡ Он предлагает мне информатора. Говорит, классный чувак, во многом поможет, но... ㅡ Намджун, ты что? ㅡ перебил омега, округлив глаза. ㅡ Он прав. Информатор сейчас чуть ли не главная фигура в городе, его каждый хочет заполучить. А если он будет у тебя, ты представляешь, что ты сможешь, ㅡ Намджун приставил указательный палец к омежьим губам, призывая заткнуться, и провел тыльной стороной ладони по его скуле, задержав дыхание. Красивый. Очень. Ровная гладкая кожа, чистый голос, потрясное тело, большие глаза. Намджун никогда ни на какого омегу так не смотрел, как на этого, а почему, сам не знает. ㅡ Тш-ш-ш, ㅡ после недолгой паузы начал он, продолжая поглаживать юношу по щеке. ㅡ Он лишил меня десяти лет жизни. Я лишу его оставшейся, ㅡ пока еще спокойно повторил он, взглядом показывая, что разговор закрыт, и продолжать его не стоит. ㅡ Возвращайся на улицы сегодня же, и не смей облажаться, ㅡ заключил альфа, отпихнув юношу от себя, и встал с кровати, натягивая джинсы. Омега цокнул языком, укрываясь одеялом и обиженно смотря вслед уходящему мужчине. Как жаль, что течка заканчивается, а ничем, кроме нее, Намджуна он не привлекает. Омеге грустно от этих мыслей, ведь с этим альфой ему хочется не просто течки проводить, его любить хочется, себя ему всего подарить, а он лишь нагло плюет в душу, ноги об нее вытирает, пользуется симпатичным телом, искусно ломая таившиеся в нем чувства, даже не подозревая об этом.🌌🌌🌌
Звук хлюпающей смазки разносится по комнате и отдается от стен, оставаясь счастливым заводящим осадком на ушах альфы. Чимин грубее двигается в податливом теле, насаживая резче и чаще на себя, подмахивает бедрами и сладко рычит в унисон хриплым громким стонам сверху. Окно из-за внезапного порыва ветра резко распахивается и сбивает с подоконника кружку кофе, слетающую на пол и разбивающуюся вдребезги со звонким стуком, но даже это не отвлекает парочку. Ветер их хватает за волосы и полосует нещадно по потным телам, но те не думают останавливаться, полностью увлеченные друг другом. Чимин завороженно смотрит на омегу сверху, оставляя на его бедрах красные, под цвет волосам, синяки, не отпускает дальше, чем на полмиллиметра, наслаждаясь потрясным телом сполна. Его стоны и стиснутые зубы, побелевшие от этого губы, зажмуренные глаза сводят с ума, подстегивают, весь он, как наркотик ㅡ заставляет увеличивать дозу. Хосок перед собой ничего не видит. Он чувствует подступающий оргазм и крепче сжимает пальцами чиминовы плечи до хруста, обильно изливаясь им на животы с громким именем альфы на губах. Голову сразу же заполняет противный стук в висках и волны новых душащих мыслей, не покидающих его даже в такие пикантные моменты. Он не слышит, как Чимин просит его слезть, переходя на рык, и чуть ли не спихивает Хосока с себя, не дав случиться сцепке. Омега, словно получив отрезвляющую пощечину, резко встрепенулся и, кажется, только что увидел Чимина перед собой. Альфа пристально смотрит, даже как-то расстроенно, ведь лицо Хосока такое, будто ему ни капельки не понравилось и вообще только что произошло что-то обычное. И он такой уже давно. С того самого последнего проведенного с их компанией вечера в клубе. Хосока словно подменили, он сам не свой. Больше нет постоянных смс Чимину и ожиданий ответа от него, нет смеха и улыбок, нет горящих оленьих глазок, в которые альфа так любил смотреть и улыбаться, пока Хосок отворачивался и не видел. Нет в нем больше того, что было всегда. Словно что-то его тревожит, грызет ночами и не дает покоя. Чимин наблюдает всю неделю, пытается понять, разузнать, спросить. Но Хосок молчит. Он всегда все альфе рассказывал по собственной инициативе, делился каждой мелочью и новым успехом, а теперь... теперь ничего этого нет, и Чимин, кажется, скучает. В Хосоке больше нет любви к нему? Альфа приподнимается на локте и поворачивается к младшему, убирая мокрые красные прядки ему за ушко. Хосок еще подрагивает после оргазма, а тело, остывая, покрывается мурашками, и альфа с заботой кутает в одеяло, не скрывая во взгляде обеспокоенности. Омега отвечает недоверчивостью и удивлением, подтягивая одеяло до носа: Чимину впервые не все равно на него? Нет, в это Хосок верить отказывается. Таких, как этот альфа, перемены не настигают никогда, к сожалению. ㅡ Малыш, что случилось? ㅡ внезапно шепчет Чимин, приблизившись к омежьему лицу и ласково поцеловав аккуратный носик. Хосок, словно испугавшись, спрятался под одеяло почти полностью, выискивая подвоха. Неужели, Чимин и правда волнуется? Такое вообще бывает? Даже если так, ему Хосок рассказать не может ни в коем случае. Кажется, альфа его убьет, возненавидит, растерзает сначала взглядом, а потом руками, выламывая ему кости. И пусть лучше бьет, пусть кричит и уничтожает, превращает в ничто, лишь бы не смотрел ненавидящим, непереносящим взглядом. Хосоку непривычно видеть у Чимина на лице беспокойство и волнение, зато усмешка и притворная ласка ему как родные. И, пожалуй, это Хосока пугает. ㅡ Детка, ты можешь мне рассказать. Может. Блять, конечно, может. И очень хочет. Но только не правду, ее нельзя. Приятно, что Чимин волнуется. И видно, что по-настоящему, искренне. Хосок такие вещи очень легко различает, но все равно непривычно. Но Чимин заметил изменения. Заметил, что Хосок ушел в себя, стал меньше писать и звонить ему, а при встречах не проявлял особой радости. Но будь это его воля, он бы так никогда не поступил. Он Чимина всем сердцем любит, всем своим существом, разве мог бы он альфу игнорировать? И Чимин, как никто другой, знает это. И заметил. Впервые заметил что-то, касающееся Хосока. А у того впервые появился секрет от альфы. ㅡ В-все нормально... просто течка выпадает на период зачетов, волнительно немного, ㅡ соврал первое, что пришло в голову, Хосок и отвернулся от альфы на другой бок, глотая тихие слезы. Сердце болезненно колет и сжимается от каждого лживого слова, от каждого вздоха рядом с Чимином. Хосок собственноручно воткнул остро заточенный нож в спину тому, кого до беспамятства любит, а теперь приходится проводить с ним время и мило улыбаться, якобы ничего не происходит. И, господи, лучше бы Тэхен заставил. Приказал бы все разузнать при информатора и сдать ему его, чем так. Хосок виноват в этом сам. Сам принял такое решение, сам заточил нож и воткнул его, сам наступил на горло своей любви. Сам поставил Чимина на линию огня. Ведь теперь, когда Тэхен знает так много, ему тоже может немало достаться, о чем Хосок в тот вечер точно думал в последнюю очередь. Но ему не на кого злиться, кроме себя. Себя терзать и медленно убивать, называть предателем, ощущать собственноручно вырванное сердце любимого у себя в ладонях. У Хосока по щекам текут слезы. Он должен все сам рассказать Чимину, должен. Но не сейчас. Он еще не готов. Страшно, что может сделать с ним этот альфа в гневе. А сейчас... сейчас он такой заботливый, взволнованный, впервые показывает Хосоку свою любовь, разве может омега прервать это? От себя и своих мыслей становится мерзко. Сказать он не может, потому что боится любовь Чимина спугнуть, да, конечно. Только ее там никогда и не было, фальшивая она. И черт возьми, Хосок знает, но так хочется насладиться этим хоть раз. Использовать Чимина. ㅡ Эй, крошка, ㅡ альфа прильнул сзади и ухватил за плечо, нежно поцеловав холодную кожу, ㅡ не стоит так сильно волноваться. Мы можем и эту течку провести вместе, а зачеты сдашь потом, Хосочек... ㅡ Чимин провел носом по изгибу шеи, вдыхая свежий аромат клубники, его самой любимой ягоды. ㅡ Хосок, выходи за меня. Неловкая тишина прервалась громким омежьим кашлем. Хосок, кажется, чуть не выплюнул легкие. Он думает, что ему послышалось, что это шутка какая-то, сон в конце концов, но... нет. Да не может быть. Омега поднял пугливый взгляд вверх, смотря в любимые глаза, ожидая увидеть в них привычную издевку, насмешку, дикое желание и адский огонь, черт возьми. Но никак не... любовь? Чимин прикусил нижнюю губу и погладил омегу по волосам, открывая чистый лоб и осторожно убирая красные прядки за ушко. Он попытался улыбнуться, но вышло натянуто и неловко, как-то скомкано. Молчание его тоже напрягает, пусть Хосок хоть что-то скажет, даже чертово «нет», и то легче будет, но только пусть не молчит. А он молчит. И Чимина прожигает взглядом. Смотрит пристально, неверяще, в глазах шок, удивление, непонимание ㅡ всего альфа прочесть не успевает. Хосок склоняет голову в бок и вскидывает бровь, как бы переспрашивая и уточняя, точно ли хотел сказать Чимин то, что сказал. Тот кивает медленно и, не выдержав, рвано едва слышно выдыхает, боясь услышать отрицательный ответ. ㅡ Чимин-и, что? ㅡ шепотом переспрашивает Хосок, прикрывая ладонью рот, и широко улыбается, смахивая свежие слезы с щек. ㅡ Хо, пожалуйста, ㅡ альфа тоже улыбается, видя счастливое лицо любимого, и сажает его на себя, облокачиваясь спиной об изголовье кровати. Гладит по спине и красные волосы перебирает меж пальцев, улыбается глазами-щелочками и тихо шепчет в самые губы: ㅡ Выходи за меня. Хосока пробирает крупная дрожь. Он не дает Чимину поцеловать себя, давит ему на плечи и прислоняет обратно к спинке кровати, махнув головой, словно что-то обдумывая. Мысли бурей проносятся в голове, а глаза застилает пелена слез. Что вообще происходит и с чего бы это? ㅡ Чимин, я... я не понимаю... ㅡ Хосок-и, блять, что непонятного? ㅡ в привычной грубой манере перебивает Чимин, и омега даже радуется, что все по-прежнему, вроде как. ㅡ Да, я не романтик и комплименты делать не умею, не организовываю свиданий и не дарю подарков. Да блять, я вообще не сахар, если уж по-честному, но... Но, Хосок, я тебя люблю и предложение сделать нормально не могу. Но, черт, выходи за меня, прошу, ㅡ Чимин обхватил омежье лицо руками и вытер большими пальцами горячие слезы, обеспокоенно вглядываясь в кофейные молочные океаны в глазах, полных обожания. Хосок быстро и часто закивал, хриплым голосом, почти без звука пища «да-да-да» и прильнул губами к альфьим, сбивчиво целуя, дрожа всем телом. Чимин крепко обнял за талию, стараясь успокоить трясущегося омежку, и прижал к себе, разорвав сладкий поцелуй, к которому сейчас оба были точно не готовы. Хосок до сих пор в себя прийти не может. Чимин никогда своих чувств не показывал, не говорил о них и слова и вообще, кажется, Хосока не любил. Он не знает, как это показывать и как можно просто так говорить об этом, он не умеет проявлять любовь как надо, с цветами и шоколадом, со всякими нежностями; он ее проявляет по-своему, очень странно, но проявляет. И Хосок до последнего верил, что это все же любовь. Видимо, не зря. Он за альфу цепляется всем телом и до сих пор не верит, что тот так нежен и осторожен с ним. ㅡ У меня нет для тебя кольца, но... ㅡ начал было Чимин, но Хосок поднялся и, коротко поцеловав, приложил указательный палец к его губам, мотая головой: ㅡ Какая разница, Чимин-и? Не стоит, это неважно. Просто ты... ㅡ Хосок, нет. Важно. И так нельзя, ㅡ улыбнулся альфа, теперь самостоятельно заткнув младшего, и снял с себя серебряную сережку-кольцо, осторожно надевая на тонкий длинный пальчик омежки. ㅡ Позволь мне хоть раз быть романтичным, хотя бы так, ㅡ Чимин сам от себя рассмеялся, и Хосок следом за ним, любуясь серьгой на руке. Необычно, но вполне в духе Чимина. Он всегда относился серьезно к деталям в важных вещах, так что неудивительно, что он и тут нашел выход. Сережка идеально села на палец, что радовало и смешило обоих, и только лишь Хосок подумал, что, должно быть, это судьба. В отличие от Чимина, он был тем еще романтиком, так что такие мысли будут преследовать его еще долго. А Чимин ㅡ это просто Чимин. Он собственник, так что пометить Хосока кольцом стояло одним из первых дел в его списке. Да, пусть его проявление любви странное, но омеге оно нравится, ведь все же не каждый додумается до такого. И в глубине души он верит, что в Чимине хоть капля, но есть настоящей романтики. ㅡ Чимин-и, я люблю тебя, ㅡ в надежде пробудить эту редкую личность шепчет Хосок и обнимает щеки альфы ладошками, утыкаясь своим маленьким носиком в его, коротко поверхностно целует и прикрывает глаза, наслаждаясь ласками рук альфы его тела. ㅡ Ложись спать, Хо. Утром поговорим, ㅡ отвечает Чимин, хлопнув по попе, и омега закатывает глаза. Ну, в принципе, что еще он ожидал? Видимо, такое бывает раз в тысячу лет и то ㅡ на несколько минут. Но Хосок все равно счастлив. Рядом с любимым, в его объятиях, теперь зная, что его любовь небезнадежна и взаимна. Счастлив до того момента, пока не вспоминает о вечере в клубе. Теперь еще больнее, что даже дышать тяжело. Чимин, оказалось, любит, так почему признался именно сейчас, в такой неподходящий момент? И как теперь омега должен в глаза ему смотреть? Как он может улыбаться, когда знает, что предал того, кого до безумия любит, того, кто, черт возьми, любит его? Хосок садится на кровати с широко распахнутыми глазами и хватается за горло; кажется, он не может больше дышать.🌌🌌🌌
Полупустая бутылка виски одиноко стоит на столе, источая легкий алкогольный шлейф, уносящийся в полураскрытое окно. Легкое дуновение ветра ерошит смоляные волосы, пробирается сквозь, до самой кожи головы, щекочет полуобнаженное тело, заставляя покрыться мурашками. Скрытая во мрак квартира тайно молит хозяина, чтобы не так громко, чтобы не крушил на этот раз так сильно, но, кажется, напрасно. Чонгук стеклянными глазами смотрит в пустоту, бездумно вливая в себя горячительный напиток, ощутимо обжигающий глотку. Он тянет свои волосы и трет лицо ладонями, стараясь прийти в себя, вернуться к реальности, да все попытки тщетны. Как? Как он мог так жестко проебаться, что его вычислили? Ошибок быть не может — он всегда работает чисто, — пропуски недопустимы, так откуда? Откуда такая утечка информации? Чонгук не понимает, как в один момент, словно по щелчку пальцев, он мог лишиться власти. А вместе с ней и всего остального. Еще пару часов назад он был одним из самых опасных людей в городе, владел сокровеннейшими тайнами и секретами, имел кучу козырей в рукаве, управлял всем, как марионеткой в умелых руках, держал людей в страхе и под жестким контролем; информатор был у всех на слуху, а теперь... а теперь управляют им. Он не понимает, как могло так произойти. Не понимает, где допустил ошибку, промахнулся, что-то сделал не так. Не понимает, как его вычислили. Теперь все, что имеет он, будет иметь и Тэхен, ведь Чонгук полностью в его власти так же, как когда-то были его собственные подопечные. Тэхен загнал в ловушку, умело расставил сети и поймал драгоценного глупого зверька, не давая тому и шанса на спасение. Надавил на нужную точку, бросил козырную карту, спустил курок, попав точно в цель ㅡ не убил, а смертельно ранил. Еще пару часов назад Чонгук держался на плаву сам, без чьей-либо помощи, за свою, пусть и тонкую, палочку, что не давала утонуть. А теперь Тэхен ее отнял, взамен подавая руку, которую не принять Чонгук не может, ибо выхода другого нет ㅡ вода тянет на самое дно, откуда уже не выбраться. Тэхен руку тянет и лукаво улыбается, ехидно смеется, понимая, что в этом бою победа за ним, как теперь и во всех последующих. Он каким-то образом узнал все самое главное. Какая ирония: отнял информацию у информатора и грозится ее выставить на всеобщее обозрение. Шантажирует. Ведь если выставит, Чонгука убьют максимум через полчаса. Врагов у него, как капель воды в том самом море, откуда Тэхен предлагает выбраться с его помощью. Чонгук барахтается, поддаваться не хочет, но с каждой секундой уходит только глубже, ближе ко дну, где ждет стая голодных пираний, жаждущих крови человека, лишившего их денег и власти. И выхода другого нет, разумом Чонгук понимает, но принимать не хочет. Он с рыком подскакивает с дивана, хватая недопитую бутылку виски, и яро швыряет ее в стену, попадая четко в плазменный телевизор, разбивая вдребезги. Сметает со стола бокал, какие-то бумаги, ручки, коробку от пиццы, фантики от еды и прочий хлам, стремительно разлетающийся по комнате. Гнев и ярость завладевают бесконтрольным разумом и телом, заставляя крушить: Чонгук переворачивает стеклянный кофейный столик, разбивая его и царапая паркет, воет во весь голос и волосы на голове рвет. Больно. Липкая ненависть ползет по телу противной змеей, обвивается вокруг трахеи и сжимается, перекрывая доступ кислороду. Алкоголь ненадолго избавил от нее, заглушил жгучую боль от предательства близкого человека, но он лишь простое обезболивающее, только что закончившее свое действо, дав волю тому самому чувству, выжигающему все внутри. Чувству преданности. Оно, как самый сильный яд, высасывает энергию, кромсает душу, как самый острый кинжал, вскрывает сердце, как самый мерзкий и подлый человек, топчет в пыли и ломает искусно. Чонгук Чимина ненавидит. Человека, которого он считал другом, братом, человека, который был для него всем ㅡ поддержкой, помощью, весельем и грустью ㅡ с раннего детства, человека, которого теперь он хочет убить. Альфа не понимает, за что с ним обошлись так мерзко и подло, чем он мог так насолить, что самый близкий ему человек сдал его. Чонгуку хочется курить. Ведь говорят, что сигареты расслабляют. Он брал одну-единственную в пятнадцать лет, на день своего рождения, когда Чимин откуда-то достал. Тогда-то и проявилась у младшего эта непереносимость, что с тех пор его и от запаха сигареты тошнит. Чонгук помнит, как ему было плохо после того, как он скурил пару штук вместе с Чимином, как друг успокаивал его и обещал отмазать от предков, разрешил у себя остаться на ночь и не отходил от его кровати до самого утра, ведь приступы тошноты настигали Чона чуть ли не каждые полчаса. Скорее всего, это врожденная аллергическая реакция, но тогда они этого не знали, а слухам, что сигареты убивают, верили очень хорошо. Чонгук помнит, как боялся уснуть и не проснуться, как сжимал руку хена и плакал, думая, что умрет. Чимин всегда был рядом. Не только тогда. И когда родители Чонгука избивали его. И когда его надо было от ментов отмазать. И когда помочь с тачкой... черт, с его первой в жизни тачкой разобраться, которую парни угнали со штрафстоянки, вычистили и «поставили на колеса». Когда Чонгук первую гонку выиграл, Чимин был рядом. И когда родители умерли, он тоже был рядом. Чонгуку хочется кричать. Гнев отпускать не думает, и альфа снова поднимается с дивана, продолжая крушить комнату: он берет с пола давно выпитые