Rainbow

       Я стоял под дверью квартиры, так и не решаясь переступить порог. Не то, чтобы я боялся предстоящего разговора с Кагами, просто не хотел, чтобы этот забытое мне чувство испарилось, как только я переступлю порог квартиры. Подобного я не испытывал с того момента, как уехал из дома.        Решившись всё-таки не входить, я надел куртку, что до этого держал в руках и развернулся, чтобы прогуляться. Но, как только в нос ударил знакомый запах, я тут же потерялся во всём, чём только мог. Голова закружилась и ноги в буквальном смысле подкосились. Удар был такой силы, будто мне и в реальности кто-то хорошенечко припечатал.       Это был запах Моей Леди. Или Маринетт, а может быть, Маринетт и есть миледи? А если Маринетт просто использует те же духи, что и Леди? А если нет и Мари и есть моя леди? Что делать тогда? Но ещё в школьное время я отчетливо видел, как Маринетт и Леди Баг стоят рядом. Хотя, её запах, понял я только сейчас, отдает выпечкой и, быть может, она пахнет именно так, потому что её родители пекари? — Успокойся, если с таким лицом зайдешь домой, Кагами заподозрит что-то неладное, — сказал Плагг, появившись прямо перед моим лицом. — Мы не домой, Плагг, — серьезно ответил я, намереваясь во что бы то ни стало узнать сегодня, верны ли мои догадки. Ведь так хотелось верить, что Маринетт и есть Моя Леди, потому что они обе так прекрасны… — Ну да, давай, залети к ней домой посреди ночи и устрой допрос с пристрастием. Да она от испуга сознается в том, чего не делала, — с сарказмом ответил он. Возможно, Плагг был прав, но так хочется как можно быстрее подтвердить свою догадку. Но если так, не говорит ли это о том, что я последний идиот из всех? Она же все школьное время была рядом, а я даже подумать не мог, что она моя Леди? — Иди домой, Дон Жуан, — продолжал подначивать меня Плагг.        Я ответил ему виноватой улыбкой, а после вновь повернулся к двери и на этот раз открыл её. На пороге стояла Кагами с чемоданом. — Я думала, что у тебя хватит смелости не вешать это на меня, — холодно сказала она, а затем включила свет. — Что происходит? — Спросил я, тут же возвращаясь в реальность. Не то, чтобы я не понял, что она собирается уходить, просто, прибывая в шоке сказал первое, что пришло в голову. — Я расстаюсь с тобой, разве непонятно? Я надеялась, что мое отношение поможет тебе сделать это первым, но, похоже, ты так ничего и не понял. — Подожди, давай хотя бы поговорим об этом, — попросил я, испугавшись. Да, я ничего к ней не чувствовал, но привязанность порой бывает сильнее всяких чувств. И вот так с ходу мириться с тем, что она решила меня бросить — совсем не входило в мои планы. — О том, что твоё сердце ни на секунду не принадлежало мне? — Спросила она. Я замер, понимая, что она даже не церемонится и бьет по больному. — Но я был влюблен в тебя, — признался я. — Я тоже, но ты никогда не любил меня, я чувствую это, — она подошла ко мне и положила холодную руку на мою щёку, — нужно было давно это сделать. Такие отношения только убивают нас, — сказала Кагами. Казалось, в эти минуты она говорила больше, чем за всё время наших отношений. — Я надеюсь, ты найдешь того, кто заслужит твою любовь, — тихо сказал я, положив свою руку поверх её. — Я надеюсь, ты не потеряешь время зря и не упустишь её, — ответила Кагами. Я непонимающе взглянул на неё, потому она продолжила: — Этот вонючий сыр, что ты хранишь в комнате с паролем даты первого задания с ЛедиБаг, слишком уж бесил меня. Не волнуйся, я никому не скажу. — Буду очень признателен, — улыбнулся я в ответ, убирая её руку со своей щеки. Её словам можно было верить. — Спасибо за всё, — сказала она, а после тихо прикрыла дверь.        Надо было выбирать между тем, к чему привык и тем, к чему тянет*, и Кагами сделала выбор за меня. Нужно было быть решительнее, нужно было сделать это раньше и не перекладывать всё на неё. Я должен был быть сильнее. Нет ничего удивительного в том, что Моя Леди до сих под не обращает на меня внимания. Ей нужен тот, на кого она может положиться, тот, то не задавая вопросов решит все её проблемы, а не я.        В квартире не осталось ни одной вещи, напоминающей о Кагами. Она всё спланировала и подготовилась заранее. Она забрала всё, даже ту фотографию, единственную за четыре года наших отношений. А может быть выкинула. Скорее второе, но даже так, это всё сделала она сама, не оставила после себя ничего. Только несколько блеклых воспоминаний. Я не был удивлен, лишь подавлен.        В таком состоянии я провел около двух дней, пока не настала моя очередь патрулирования город. К удивлению, акум больше не стало, потому моя работа заключалась лишь в том, чтобы наблюдать за горожанами. Преступность тоже спала, скорее всего это из-за усиленного патруля улиц полицией по случаю появления маньяка. Но даже так становилось совсем уж скучно. Люди были напуганы, только и всего, акумам нечем питаться, потому я просто гулял по крышам, частенько натыкаясь на Маринетт. Тут и там, нехотя, но я всё же следил за её очаровательной неуклюжестью. Задумавшись, она могла спокойно врезаться в столб или идущего на неё человека. Потому я решил, что было бы неплохо помогать ей и по возможности убирать препятствия с её пути, только вот это пару раз чуть ли не стоило мне жизни. Особенно в тот момент, когда её отец заметил меня рядом с ней. Похоже, он ещё не остыл после того превращения.       Как ни странно, но воспоминания о прошлом дали мне толчок к переезду в новую квартиру. Она находилась достаточно близко к той кофейне, в которой Маринетт покупала кофе, потому я часто видел её из окна, сносящую очередной куст. Нет, я переехал сюда не для того, чтобы видеть Мари как можно чаще, совсем нет, просто, ну, планировка квартиры очень понравилась. Просторная прихожая, оттуда по коридору налево кухня, а на право ванная и спальня. Прямо большая гостиная и милый балкончик, выходящий прямо к кофейне. Но это ЧИСТОЕ совпадение. А ещё отсюда легче добираться до учебы. В общем, совершенно не для того, чтобы каждое утро следить за тем, как Маринетт покупает кофе.

***

      На днях я копался в телефоне и нашел фотографию Марнетт, ту самую, которую сделал на той вечернике у Алекс. На секунду перехватило дыхание, ведь она была бесспорно идеальна. Прекрасная, точеная, хрупкая в свете луны, но такая, что хочется сокрыть в объятиях, сжать так, чтобы сломать, чтобы никому больше не отдать. На первых парах я ужаснулся своим мыслям. Сломать, чтобы никому не отдать? Я не в праве мечтать о таком. Потому я забросил эту фотографию, но удалить не поднялась рука. Меня хватило ровно на один час и тридцать семь минут, а после я вновь вернулся к ней, потому что эта фотография не отпускала взгляд, она не просто тянула, она тащила к себе, не оставляя самоконтролю ни шанса. Я смотрел, долго и пристально, изучил каждый пиксель этой несносной фотографии, мог воспроизвести её мысленно, во всех подробностях. Настолько она была неоспоримой. Потому я решил, что подобная фотография, наводящая наваждение, может попытать счастье на экзамене у мисс Дороти и оказался прав. — Интересно, — первое, что она сказала после пяти минут разглядывания фотографии, — это же Маринет Дюпен Чен? — Да, мадам, — ответил я, почему-то, отдав фотографию в чужие руки, мне тут же захотелось её забрать обратно. Никогда не считал себя собственником, потому подобные мысли безусловно пугали. — Это фотография… — затихла мисс Дороти, пытаясь подобрать слова, — она не хочет, чтобы её продавали, — всё понятно, никакого автомата, — но от того она и ценна. Любой коллекционер выложит всё, что у него есть, чтобы получить её. Или её, — она указала на Маринетт. Ну уж нет, это слишком. — Мадам? — Попытался я привести её в чувства. — Ах да, Адриан, бесспорно, это автомат. За все время преподавания в встречаю настолько запоминающуюся фотографию лишь во второй раз. Первой, кстати, была Маринетт. Как удивительно разворачиваются события, оба фотографа и обе фотографии… — Что вы хотите этим сказать? — Спросил я. Не то, чтобы я не догадывался, куда она клонит, просто не мог поверить. — Она не рассказывала, что на её фотографии? — Женщина взглянула на меня поверх очков. — Нет, пока что, — ответил я, — а что там? — Раз уж владелец хранит тайну, то кто я такая, чтобы рассказать её? — задала риторический вопрос она, — Ах да, что насчет тебя? Могу ли я выставить эту фотографию на конкурс?       Я замер, не хотелось, чтобы видел её кто-нибудь ещё, но, с чего вдруг? Почему я так ревностно относился к тому, что мне не принадлежит? — Если Маринетт не будет против, тогда делайте, что хотите, — ответил я, протягивая зачетку преподавателю. Почему-то всё тело заполнило неприятное, гадкое ощущение, будто я продавал её, обменивал Маринетт. И это ощущение не отпускало меня ровно до того момента, как я увидел эту фотографию в холле. Значит Маринетт не ненавидит меня, значит всё хорошо.       Ещё через неделю относительно привыкнув к своему свободному одиночеству, я практически пришел в себя, действительно осознав, насколько нас тяготили отношения. В то же время я думал о Маринетт больше, так и не набравшись храбрости и заглянуть к ней. Естественно, из-за похождений маньяка (отличного оправдания своему поведению, которое я придумал сравнительно недавно), я провожал её домой, незаметно, когда встречал на своих патрулях, но не более. Своим привычкам она не изменяла. Всё так же покупала кофе в одной единственной кофейне, наблюдала за людьми, сидела в парке, рисовала эскизы. Она жила своей профессией и это воодушевляло. Оказалось, её неуклюжесть объяснялась постоянным прибыванием в своих мыслях.        В среду третьей недели, находясь в патруле, я уселся на одной из крыш у довольно заполненной площади. Кажется, намечался какой-то концерт. В толпе я невольно заметил Маринетт, она стояла вместе с Альей. Настроение немного улучшилось, стоило мне увидеть улыбку Мари. Они о чем-то весело болтали с Альей, а потом со сцены я услышал голос Луки. Теперь всё понятно, они пришли на его концерт. Странно, но за эти две недели я ни разу не видел их вместе, и, кажется, кот проводил с ней больше времени, чем её возлюбленный. Хотя, не значит ли это, что таким образом она хочет помириться с ним? Или они просто пришли с Альей на концерт? Простое совпадение? А если нет? Если она пришла к Луке? Если да, то я не смогу забрать её себе.        Забрать? Когда я начал думать о таком? Скорее не забрать, а присвоить, нет, она же не вещь какая-то. Но, в любом случае, как это ни назови, а мне хотелось обладать ею, мне одному. Странное чувство, неведомое мне ранее. Возможно, в своих мечтах я идеализировал её, потому она привлекала столько моего внимания.       А если она не хочет того же? Точнее она наверняка не хочет того же, тогда, может быть, она хочет обратно вернуться к Луке? А всё, что она наговорила у Аликс — грубость со злости? и тогда лучше её не трогать, ведь если она его любит, то и мешать не нужно, но почему-то так хочется. Ведь, увидев её сейчас, моё тело само двинулось ей навстречу. Смешно, не правда ли? Я чуть с крыши не свалился, засмотревшись на её улыбку, но в конце концов я решил остаться на месте и посмотреть, что же будет.        Через час к ним подошел Лука, а мне хотелось схватить его за шкирку и подвесить на самый верх Эйфелевой башни. Когда он подошёл, настроение Мари тут же испортилось и она попрощалась с Альей. Они отошли в проулок, куда по крыше пробрался и я, а после о чем-то увлеченно начали ссориться. Маринетт держалась от него отстранённо, а он размахивал руками и что-то кричал. Я даже не пытался разобраться, потому что понимал, что это мне на руку. В конце концов, видимо, получив ответ, который не ожидал услышать, Лука крепко схватил Маринетт за руку. Моё тело двинулось быстрее, чем я успел даже подумать и уже через секунду я стоял между ними, одной рукой мягко отодвигая Маринетт за талию назад, а другой с силой сжимая запястье Луки, призывая его отпустить Мари. — Если не можешь быть джентльменом, то не будь хотя бы свиньёй**, — в привычной манере Кота проговорил я, а затем повернулся к Маринетт, — Принцесса, тебе повезло, что я в патруле. — Всё хорошо, можешь уже отпустить его руку, — сказала она, кладя на моё плечо свою дрожащую ладонь. Похоже, это напугало её сильнее, чем могло показаться. Я отпустил его руку, заметив на той красный отпечаток.Даже не заметил, что схватил его так сильно. Похоже, будет синяк. — Не вмешивайся не в своё дело, Нуар, твоя помощь здесь лишняя, иди займись своими делами, — ответил Лука, зло поглядывая на меня. — Лука, послушай, хватит ходить за мной, я с первого раза всё поняла, — спокойно проговорила Мари. — Но я люблю тебя, — не стеснялся в выражениях он, а я даже немного сочувствовал ему. — А что люблю я? Что мне нравится? — Спросила она, видимо, они забыли, что я стою между ними. Он опешил, не в силах ответить, — Вот именно, ты не меня любишь, ты любишь то, что тебе удобно рядом со мной, потому что я знаю о тебе всё и подстраиваю всю свою жизнь под тебя. Ты потребитель, Лука. Прекрасный музыкант, отличный друг, но ужасный потребитель и эгоист. Любой рано или поздно устанет от таких отношений. — Но, ты же… Ты же не можешь бросить всё вот так… — Сказал Лука. А я вновь поймал себя на мысли, что мне жаль его, уж слишком разбитым он казался. — Нет, я сказала тебе всё, что хотела, — ответила Маринетт, я никогда не слышал в её голосе столько решимости, — Кот Нуар, не мог бы ты проводить меня к дому? — С удовольствием, принцесса, — ответил я, поднимая её на руки и, отсалютировав Луке, поднялся при помощи шеста на крышу.        Как только она оказалась в моих руках, я почувствовал уже знакомый запах. Она покрепче схватилась за мои плечи, когда я сделал первый прыжок. До её дома оставалось минуты три прыжков по крыше, а потому я решил разбавить нашу прогулку разговором. — Посмотрите направо, за теми замурчательными крышами скрывается Лувр, — попытался поднять ей настроение я. Мари повернула голову и грустно улыбнулась, — а здесь у нас ржавые крыши, а если посмотрите прямо, то ничего, кроме крыш домов вы не увидите, — продолжал я. — Странный у тебя юмор, Котёнок, — ответил, а Маринетт. Я удивился, ведь кроме Моей Леди меня не часто так звали. — Мы рождаемся с криком, умираем со стоном. Остается только жить со смехом***, — ответил знаменитой цитатой я. — Грустно звучит, — ответила Мари. — Мне казалось, что мой юмор звучит для тебя грустно, — ответил я, добавив немного самоиронии, — но это не делает меня менее великолепным. — Ну, сейчас всё звучит достаточно грустно, — поделилась переживаниям она. — Что случилось между вами? — Решился на разговор я. Она вздохнула, видимо, собираясь с силами, чтобы рассказать мне. — Мы решили взять паузу, потому что он изменил мне, ну, не в обычном смысле этого слова, а поцеловал другую. По собственной воле, даже не игре. Он сделал это, потому что захотел. Я понимаю, что слава меняет человека, но чтобы так… Да и потом, всё обдумав, я пришла к выводу, что, вроде бы, хватит. Встречаться с ним только потому что когда-то что-то испытывала, а потом просто побоялась его оставить — глупо. Я этим только испорчу жизнь и ему и себе, — она помедлила, прежде, чем продолжить, а я понял, что она гораздо сильнее, чем кажется, — Лука прекрасный человек, но он всегда был на своей особой волне. Он никогда не относился ко мне плохо, но всё же я считаю, что подобные поступки прощать не следует. — Это тяжело слышать, — сочувствовал я, — но думаю, судьба решила, что он не тот, с кем тебе стоит делить жизнь. — И правильно, я и сама неплохо справляюсь. Хватит с меня парней, — ответила Мари. Мы прибыли к дому её родителей. Я поставил её на асфальт. — Любовь бежит от тех, кто гонится за нею, а тем, кто прочь бежит, кидается на шею, — процитировал Шекспира я. Она улыбнулась. Невероятно красивая улыбка, полная печали, но такая прекрасная. — Только хотела это сказать. А, откуда ты знаешь, куда нужно было меня доставить? Мне казалось, что в последний раз, когда мы виделись, я говорила о том, что переехала, — спросила Маринетт. А я замер, казалось, на вечность. Так глупо спалиться. Нужно придумать что-то. Что-то правдоподобное, чтобы она не поняла, что я слежу жа ней почти каждый день. — А, охрана, понимаешь? Сейчас объявился маньяк и я подумал, что было бы неплохо присмотреть за девушками его типажа, и недавно видел, как Адриан подвез тебя, так что вот, ха-ха, — ответил я, отводя взгляд в сторону. На табличке висела надпись «Закрыто». — Вот как, — ответила Маринетт и повернулась, по всей видимости, чтобы открыть дверь. — А почему пекарня сегодня закрыта? — Спросил я, улавливая знакомый аромат выпечки, так же пахло и от Маринетт и от Леди Баг. Может я зря себя накрутил? Ведь пекарня её отца безумно популярна и многие ходят сюда, проводят много времени за столиками первого этажа. — Родители ушли в театр. На самом деле они думают, что я сижу дома, так что нужно поскорее вернуться, — хихикнула она. Кажется, её настроение немного улучшилось. Что же этому помогло? — Может быть, я составлю тебе компанию до прихода родителей? — Решил не терять шанс я. — Если вдруг тебе понадобится жилетка — моя с колокольчиком, — ударил себя по колокольчику я и тут же пожалел. Выглядело это глупо. — Ну, если тебя это не затруднит, — сказала она, открывая двери и пуская меня.        Когда я зашел в пекарню, то этот запах стал ещё сильнее. Она попросила меня подняться в её комнату, а сама пошла в ванную. Воспользовавшись моментом, я накормил Плагга сыром и трансформировался обратно. Немного подумав, я уселся на её диван, стараясь выглядеть как можно более непринужденно. — Расслабься, — попросила она, как только увидела меня, — не стоит сидеть так напряженно. — Может быть, мне так удобно, — пожал плечами я, однако откинулся на спинку. Маринетт поставила на столик круассаны и чай, а потом села рядом. — Ну, какие планы у тебя дальше? — Спросила она, поднимая кружку и грея о неё пальцы. — Может посмотрим кино? — Предложил я, желая побыть с ней подольше. — Мои родители скоро вернутся, так что можешь идти и патрулировать дальше, — ответила она, — я уже в порядке.       Знаю, принцесса, что ты стала сильной, знаю, что и без меня со всем прекрасно справишься, но, пожалуйста, дай мне побыть рядом с тобой ещё немного, ведь я так не хочу уходить, пусть это и покажется навязчивым. Каким богам нести жертву, чтобы ты позволила мне побыть рядом с тобой? Почему мне так хорошо с тобой? Так спокойно и уютно, будто я дома? Будто все мои чувства и мысли находятся там, где нужно? — Но, если хочешь, можешь остаться, места достаточно. Единственное — не попадайся моему отцу на глаза, — попросила она, а я, получив желаемое, без слов плюхнулся на диван, подзывая Маринетт к себе. — Могу промурчать для тебя что-нибудь успокаивающее, — сказал я. Она села рядом и я положил свою голову на её ноги. Приятно, маловато места, но, на удивление, достаточно удобно. Она включила ноутбук и мы начали смотреть одну из комедий, что нам посоветовали в поисковике. — Удивительно, ты всегда появляешься в самый подходящий момент, — начала разговор она, когда фильм стал уж совсем нудным, а я начал клевать носом. — Ну, я в любом случае нахожу путь к моей принцессе, когда чувствую, что нужен ей, — решил слегка пофлиртовать я. Попытка — не пытка. Щёки Маринетт покраснели, и она, закрыв их, состроила мне умилительную рожицу. — Ну хватит меня смущать, — произнесла она, отводя взгляд. — Ты очень красивая, Маринетт, — произнес я, она вздрогнула. — Что-то не так? — Я… Я просто не привыкла к таким комплиментам, — ответила она, заливаясь краской пуще прежнего. Я удивился, ведь думал, что она всегда была в центре внимания и, раз так, то обязательно должна была получить иммунитет к комплиментам. — Если ты меня сейчас не заткнёшь, то я обязательно вывалю на тебя целую кучу комплиментов, — предупредил её я, — ты так замурчательно выглядишь, так мило муррщишь нос, когда чем-то не довольна, — начал я и готов был продолжать до бесконечности, но она прикрыла моё лицо подушкой. — Всё, я поняла, не стоит тебе вообще давать возможность говорить.        Мы смеялись, а потом дурачились, напрочь забыв про фильм. Такой Маринетт я ещё не знал. Она была какой-то знакомой и незнакомой одновременно. Столько жизнерадостного блеска в её глазах я не видел никогда, она буквально искрилась ею. Такая удивительно раскрепощенная рядом со мной, манящая, чарующая. Её движения, такие плавные, но в то же время уверенные, завораживали, а я всё больше находил в ней схожих черт с моей Леди, но, чем больше я их видел, тем сильнее уверялся в том, что интересуюсь ею не потому что она, возможно, Моя Леди, а потому что она Маринетт и потому что я был так глуп, что упустил её когда-то. Чувствуя себя настоящим глупцом я осознавал, что с каждой минутой влюбляюсь в неё всё сильнее. И противостоять этому чувству больше совершенно не хотелось. И тут меня пробрало. Кагами горила не о Леди, она говорила о Маринетт, но... Но логики в этом нет...        Я не понял, когда она уснула, запомнил только, как её ресницы перестали дрожать. Мы лежали на полу, поговорив, казалось бы, обо всём. Её родители давно пришли, но, услышав, что дочь дома, подниматься не стали. Почувствовав, что теперь я здесь точно лишний, я поднял её на руки и уложил в кровать. Она была слишком легкой, потому, скорее всего, и не ела нормально.        На следующий день я пришел к ней поздно вечером, она пустила меня без вопросов. Возможно, даже ждала моего появления. В это и хотелось верить. — Как дела, Mon trésor? **** — С порога задал вопрос я, — Творческий беспорядок? — Никак не могу подобрать гамму цветов для новой коллекции, — ответила она, усаживаясь за стол, — скоро сдавать выпускную работу, а я ещё не начала шить. — Могу, как настоящий кот, опрокинуть пару банок с краской, может быть поможет? — Предложил я, крутя в руке свой хвост. — Может ещё на колени мне ляжешь и помурчишь, котёнок? — Спросила она, улыбаясь в бумаги. Явно не ожидала, что я сделаю это и потому… — Могу и так, — ответил я, падая рядом с ней на колени, а руки и голову укладывая ей на ноги. Она запустила пальцы мне в волосы бессистемно пропуская их сквозь пальцы, задумалась. Уютно, слишком уютно, чтобы захотеть уйти. Внезапно я услышал, как что-то завибрировало, или даже затрещало, словно костер. — Ты мурчишь? — Ошеломленно проговорила Маринетт. Я открыл один глаз, разве я? — Ты мурчишь, котенок! — Почему-то обрадовалась она, выпуская из руки карандаш и приступая к почесыванию моего подбородка.        И я мурчал. Действительно, без преувеличений, как кот без всякого достоинства, мурчал, лежа у неё на коленях. Что за позор?!        Вскочив с её ног, чувствуя себя невероятно смущенным и униженным, я отошел подальше, чтобы она не слышала, проклиная всеми словами, что только знал, Плагга, ведь именно он издавал все эти звуки. — Стой на месте, — сказал я, когда она встала со стула и попыталась подойти, явно задумав неладное. Я приложил руку к груди, чувствуя, как та вибрирует. Чёртов Плагг. — Кота загнали в угол? — Спросила Мари, а в её глазах заплясали недобрые огоньки. Она встала и сделала шаг навстречу ко мне, я огляделся, чтобы найти пути к отступлению, однако единственный находился за её спиной, да и уходить так рано мне не хотелось, потому я просто пятился, но даже это не помогало мне уйти, ведь она, со своим чертовски заводящим хитрым взглядом, наступала куда быстрее. — Упс, — проговорила она и коснулась моей груди и я, по привычке отступил но, не ожидая препятствия в виде её кровати, потерял равновесие, и упал на кровать.        Маринетт не заставила себя ждать, тут же залезая на меня сверху. Соблазнительная поза. Мари пытается доминировать? Интересно, зная, что я Адриан, она поступила бы так же? — Я уже потерял остатки гордости, делай, что хочешь, — сказал я, закрывая руками лицо. Эта картина была уже через чур, особенно тот самый разрез, открывающий прекрасный вид на её грудь и форму розового лифчика.        Маринетт, к моему удивлению, лишь приложила ухо к моей груди и, запустив руку в мои волосы, продолжила пытку. Её поза была совершенно неестественной, словно кошка в мае. Хотелось бы оказаться не под ней, а, быть может, за? — Если и унижать меня, то только на моих условиях, — сказал я и, убрав руки от лица, прижал её к себе. Если она получает удовольствие, то почему я не могу этого сделать? Она не возразила, а только удобнее устроилась в моих объятиях, не останавливая свои пытки. — Мне нравится, как ты мурчишь, — тихо проговорила она, продолжая бессознательно гладить меня. Относится ко мне, как к большой домашней зверушке. — Я сильный герой, а не домашняя кошечка, — буркнул я, — мурчание словно слабость. — А я так не считаю, ты очень милый и очаровательный, — сказала она. — Это ты милая и очаровательная, — ответил я, стягивая резинки с её волос. — Нет, ты, — принялась дразнить она, забавно. — Ты милая, Маринетт, — сказал я, пропуская прядь её волос сквозь пальцы. Как в рекламе, они беспрепятственно делились на пряди и скользили между пальцами. Прекрасно.        Ещё через день я вновь появился на пороге её комнаты. Дверь балкона была поднята, потому я без труда пробрался в комнату и сел на кровать. — Ждала меня? — Спросил я, когда она вышла из ванны. В домашнем, такая милая, с красной от пара кожей, она смотрелась безумно привлекательно. — Оставила дверь открытой на случай, если бездомный кот решит заглянуть, — ответила Маринетт. — А если бы маньяк зашел? — Спросил я, слегка разозлившись, ведь это и впрямь могло произойти. — Я бы с ним справилась, — ответила Мари, показывая свои несуществующие мышцы. — Ты с банкой огурцов не справилась вчера, о каких маньяках может идти речь? — Спросил я. Маринетт подошла и встала напротив меня. Я обнял её, уткнувшись лицом в её живот. От неё приятно пахло шампунем и ею, никаких сладких нот. Она потрепала меня по волосам, но даже не сдвинулась с места, а мне не хотелось её отпускать. Необычно было чувствовать такую невыносимую потребность с в близости с кем-то. За этот короткий срок я плотно к ней привязался и потому пытался так же привязать её ко мне, неосознанно, конечно. — В темноте все кошки серы, — ответила Маринетт, дергая мои накладные уши. — Знаешь, принцесса, кот из дома — мыши в пляс, — передразнил её я, поднимая голову, но натыкаясь только на её грудь и выглядывающие из-за неё глаза. Когда её фигура стала настолько сексуальной? — Но кот ведь дома, — ответила она. Кот дома, как же сладко это прозвучало для моих ушей. Так прекрасно, что нестерпимо захотелось жить вместе.       Капля с её волос упала мне на щеку. Холодная. Она стерла её большим пальцем. Никогда бы не подумал, что чьи-то касания могут быть настолько приятными. Никогда бы не подумал, что старая любовь может вернуться с такой удивительной простотой, будто и не уходила вовсе. — И всё же, закрывай все двери и окна на замок, — попросил я, а в мыслях пронеслись глаза второй жертвы. Ни за что не прощу, если взгляд моей принцессы потухнет. — Хватит переживать, я не настолько беспомощна, — почему-то разозлилась она. Возможно, не один я её опекал и потому ей надоело? Но у неё нет суперсил, как у меня, чтобы защитить себя. — Я не переживаю, а забочусь. Кто ещё приютит черного кота, если не Маринетт? — Попытался сбавить её злость я, а потом в голову пришла грандиозная идея, — бери плед, — попросил я.        Мари, не понимая, но потакая, отошла от меня и взяла плед. Я встал рядом с ней и, раскрыв его, укутал её с головы до ног, а после, взяв на руки, выполз на балкон и, выбрав точку опоры, поднялся на шесте так, что крыши стали размером с ладонь. — Полетаем, Мари? — Предложил я, хватаясь за шест удобнее, чтобы Мари видела то же, что вижу я. — Что ты придумал? — Спросила она, одной рукой держа плед, а другой обхватив меня за шею. — Посмотри по сторонам, не чувствуешь прилив вдохновения? — Спросил я, глядя на неё.        Маринетт задумчиво посмотрела в даль, туда, где блестела эйфелева башня. С нашей высоты было видно и идеальную темноту ночь и яркую полосу алого неба, скрывающего заходящее солнце. Я видел, как она оживленно вертела головой из стороны в сторону, как в её взгляде мелькали идеи, я видел, как она радовалась и видел, что поступил правильно. — Котёнок! — Позвала она меня, засмотревшись на тонкую алую полосу у самого горизонта, — я, кажется, всё придумала, пошли в комнату.        Мы прибыли в комнату и следующие три часа она работала над костюмами без отдыха. Не уверен, спала ли она вообще, но по итогу она буквально уснула у меня в руках. Так вот и сидела, облокотившись спиной на мою грудь и тихо посапывала.        Понимая, что в такой позе все конечности у неё затекут, я осторожно переложил её на кровать и, поддавшись соблазну, на минутку прилег рядом. Ей снились кошмары, каждую ночь. Я знал это по её поведению, однако каждый раз смотрел на неё будто по новой. Словно на незнакомку, с интересом и трепетом я наблюдал за ней, боясь лишить даже такого сна. Смотрел на её нежную, белую кожу, тонкую шею, открытые ключицы, темные, блестящие волосы и не мог остановить поток безумных фантазий. Её идеальные, слегка пухлые губы так и манили поцеловать, и хорошо, что глаза были скрыты за пеленой сна и пышными ресницами, одна из которых лежала на её щеке. Видимо, упала, когда Мари терла, как ребенок свои глаза, борясь со сном. Осторожно, чтобы не разбудить, я снял ресницу с её щеки, загадав за неё желание, но из-за перчаток костюма не сумел почувствовать прикосновения, как надо, потому, отбросив все страхи, я придвинулся ближе и поцеловал её.        Не знаю, как правильно описать то, что я почувствовал, это не просто «её губы идеально подходили моим» это что-то гораздо большее. Именно в этот момент все дороги моей жизни сошлись, именно сошлись на ней. Этот поцелуй, ощущение её хрупкого тела рядом со своим, её прохладных губ на своих, переплетение наших запахов — это всё буквально пробудило меня. Все происходило не дольше двух секунд, но в этот момент я понял, что ни за что не отпущу её, что судьба специально нас развела, чтобы я смог осознать это. Я попросту нуждаюсь в ней, как не нуждался ещё ни в ком, даже в Моей Леди. Маринетт за этот короткий промежуток времени заняла всё мое сердце и, похоже, без особого зазрения начала занимать и все мысли. Страшно, что в один ужасный момент я могу попросту помешаться на ней, если ещё не сделал этого. Но я ещё никогда и ничего не хотел так сильно, как полного осознания того, что она моя. Что она чувствует то же, что и я, что она будет со мной, моей девушкой. Только вот для неё рядом был Кот Нуар, а не Адриан, потому пора заканчивать с появлениями в маске и переходить к настоящей личности. Адриану нужна Маринетт.