Sunflower

Когда родители Чимина говорят ему, что он выходит замуж, он может заставить себя думать только о том, что действительно, действительно не любит французскую кухню. Дело не в том, что он отказывается сосредоточиться на разговоре. Более того, разговор принимает такой неожиданный поворот, что его мозгу требуется ещё три минуты, чтобы осмыслить его, и за эти три минуты он откусывает кусок говядины, тушёной в красном вине, и решает, что ненавидит французскую еду. Но ресторан, в который его привели родители, смехотворно дорогой и расположен на верхнем этаже отеля с окнами, тянущимися до потолка. Вид довольно симпатичный, по крайней мере, перед ними раскинулись ночные огни Сеула. Хоть ему и не нравится еда, но и жаловаться было не на что. — Чимин? — давит мать, и его мозг, наконец, решает заработать. Его рот приоткрывается, что совершенно не подходит для атмосферы смехотворно дорогого ресторана на верхнем этаже смехотворно дорогого отеля. Он неторопливо откладывает вилку на стол. Оглядывается по сторонам, будто ему снится сон, и если моргнет, то проснётся в своей грязной двухкомнатной квартире, где Хосок всегда храпит слишком громко. Посетители ресторана продолжают есть и потягивать вино, ведя приглушенный разговор, и никто не исчезает. — Прошу прощения? — Чимин прочищает горло. — Ты же знаешь, что мы тесно сотрудничаем с семьей Мин ещё до твоего рождения, — говорит отец. — Единение имеет смысл. Чимин моргает. Единение. Брак. Вязка. Незнакомец… — Мы не обсуждали это до этой поры, но между нашими семьями всегда было это безусловное понимание, — добавляет его мать. — Их старший — альфа, а наш — омега. Это имеет смысл. Имеет смысл, имеет смысл, имеет смысл. Они всё время это говорят. Бесполезный мозг Чимина, кажется, не видит в этом никакого смысла.  — Так… так значит это Мин Юнги? Его мать вздыхает, как будто он туго соображает. — Он их единственный альфа-сын, так что да, это Мин Юнги. — Они уже согласились? — У нас был неофициальный разговор об этом, — пожимает плечами отец. — Мы официально встретимся в субботу. — Сначала мы хотели дать тебе знать, — добавляет его мать. Дать знать, а не спросить. Просто дать ему знать. Чимин вздыхает: он не может сказать, что не ожидал этого. Как омега-сын такой богатой семьи, он всегда знал, что его брак будет устроен так, чтобы их бизнес обеспечивался наилучшей возможной выгодой. Ничего другого он и не ожидал. Его младший брат, возможно, имеет больше влияния в деловой стороне, как альфа, но та же участь ждёт и его. — Он наследник Минов, — с сомнением говорит Чимин. — Я действительно ничего не знаю о бизнесе, я имею в виду… Мать отмахивается. — Тебе не нужно знать о бизнесе, ты будешь его омегой. Он не ожидает, что ты будешь участвовать в чём-то. Самое большее — ты будешь развлекать его гостей. — Что очень важно, — настаивает его отец, как бы желая убедиться, что Чимин не думает всё испортить. — Отныне всё, что ты будешь делать, будет отражаться на нём. Ты больше не будешь Паком, ты будешь носить фамилию Мин. Чимин откидывается на спинку стула — ещё один, наверное, отвратительный поступок в подобном месте. — Я могу с ним встретиться? Не то чтобы он не был знаком с ним раньше, но Чимин не посещает многие деловые начинания своей семьи. Обычно его оставляют в стороне от подобного. Тем не менее, он пересекался с Мин Юнги; как сказал его отец, у них были партнёрские отношения с семьей Мин всегда. Их бизнес-центры обеспечивают поставки медикаментов, думает он, и, возможно, они владеют несколькими больницами. Чимин видел Юнги краем глаза в детстве, хотя они никогда не говорили друг другу больше двух слов. Ну, это не совсем так. Однажды Чимина пригласили на обед в родительский дом, где среди прочих присутствовали члены семьи Мин. Он свисал с балкона, пытаясь дотянуться до кошки своей матери, когда Юнги перегнулся через перила этажом выше и спросил его, не идиот ли он. — Конечно, — успокаивает его мать. — После помолвки ты можешь встречаться с ним, когда захочешь. — Когда состоится помолвка? — В субботу, когда мы все встретимся. — В субботу, — повторяет Чимин. Надвигающаяся тревога давит на его плечи. — Они ведь не заставят меня бросить школу, да? — Ты думаешь, — отец усмехается, — они хотят, чтобы их сын женился на неграмотном? — Нет, — бормочет Чимин. — Как долго мы будем помолвлены, прежде чем поженимся? — Мы обсудим это официально с его родителями в субботу, — говорит мать, — но обычно это не занимает много времени. Мы не хотим затягивать с этим. Думаю, не более года. — Этого будет достаточно, чтобы подготовиться к свадьбе, — соглашается отец, и Чимин морщится, чтобы сдержать стон. Естественно, свадьба должна быть пышной. — Не гримасничай, — предостерегает мать. — Тебе повезло, что ты выходишь замуж за такого, как Мин Юнги. Любой бы пошёл на смерть, чтобы оказаться на твоем месте. — Да, конечно. — Доедай свою еду, — говорит отец. — У меня назначена встреча. Чимин вздыхает и возвращается к своей дорогой французской еде.

❦

Может быть, Чимин и старший сын одной из богатых семей Южной Кореи, но он никогда не чувствовал себя богатым наследником. Старший сын, рожденный омегой, — не самая идеальная ситуация для такой семьи, как его, поэтому они быстро увезли его к бабушке по отцовской линии после его рождения. Несмотря на то, что она провела большую часть своей жизни в роли матриарха семьи Пак, прежде чем передать наследство на эту должность своему сыну, бабушка Чимина была удивительно нормальной в старости. Она жила в маленькой квартирке и кричала на Чимина, если он тратил слишком много денег, и считала, что в дорогих ресторанах, где его родители в основном занимались бизнесом, душно. Он вырос, чувствуя себя вполне средним звеном общества, если не считать денежного пособия, которое родители давали его бабушке на его содержание — иногда он покупал себе солнцезащитные очки Ив Сен-Лоран, но в остальном он не чувствовал себя особенно богатым. Его родители тоже не вовлекали его в свои дела, учитывая, что он был омегой. После того, как его младший брат родился альфой, вся ответственность легла на Джихёна, а родители заботились о Чимине ещё меньше. Он почти полностью находился под опекой бабушки. Большая часть жизни Чимина прошла отдельно от мира его семьи. Он только иногда вникал в это, когда его родители утруждались пригласить его на ужин или коктейль-вечеринку. Так что он не совсем забыл, что однажды ему придется выйти замуж за какого-нибудь богатого альфу, за исключением того, что у него это, вроде как, вылетело из головы. И когда он врывается свою квартиру в вечер ужина, чтобы рассказать Хосоку, он мог сказать по выражению лица Хосока, что у него это тоже вылетело из головы. — Ч-что? — удивился Хосок, опасаясь уронить полный стакан воды из руки. Чимин сбрасывает оксфорды от Армани, которые он приберег как раз для ужина с родителями, и выхватывает стакан из рук Хосока. Он ставит его на стойку, оставив в целости и сохранности.  — Я выхожу за Мина, — повторяет он. — Мне это всё равно ничего не говорит, — говорит Хосок, хотя по-прежнему выглядит как олень, пойманный в свете фар. — Он, вроде как, очень богат и всё такое, — поясняет Чимин. — Большая семья, как у меня. Глаза Хосока расширяются ещё больше. — К-как у тебя? — он заикается и теперь выглядит явно напуганным. — Боже мой, неужели он… ну, понимаешь… Глаза Чимина расширились, как и у Хосока. Об этом он как-то не подумал. — Чёрт, — выдыхает он. — Ты прав, у него, наверное, даже татуировки есть… — Нет, — Хосок выглядит так, будто вот-вот упадёт в обморок. Чимин подводит его к дивану. Это совсем другое дело. Семья Чимина не просто богата. Они также темны. Чимин садится рядом с Хосоком, мнет свой шикарный костюм и со стоном откидывается назад. Затем он вскакивает, и еще одно осознание обрушивается на него. — Боже мой, я забыл спросить, сколько ему лет. — Погоди, я ещё не отошёл от его татуировок. — Я думаю, он старше, — в ужасе говорит Чимин, вспоминая времена, когда они виделись. — Он определённо старше. Что если ему, типа, около тридцати пяти? — Я не понимаю, что хуже: быть тридцатипятилетним или быть частью гребаной мафии, — голос Хосока понижается на последнем слове, и он оглядывается вокруг, как будто боится, что кто-то подслушает их разговор. — Формально я — часть мафии, — невозмутимо ответил Чимин. — Да, но ты… — Хосок издает какой-то сдавленный звук, отмахиваясь от него. — И он… — он издает ещё один сдавленный звук. — Да, — уныло говорит Чимин. — Он альфа-наследник. Он, наверное, прямо в центре всего этого. — По крайней мере, тебе нравятся парни постарше, — вздыхает Хосок. — Хорошо, но не тридцатипятилетние. Это уже слишком. — О, теперь у тебя есть предел? — Заткнись, — хнычет Чимин. Он плюхается на диван и разваливается на нём, свесив голову вниз. — Не могу поверить, что собираюсь замуж. Я должен организовывать его ебучие званые обеды и таскаться на мероприятия с ним, я, по сути, его статусная жена… Хосок похлопывает его по бедру.  — Ты определённо достаточно горяч, чтобы быть статусной женой. — Спасибо, — хмыкает Чимин. — Так когда же всё это кончится? — Мы обручаемся в субботу. — В субботу? — визжит Хосок. — Это ж через неделю! — Я знаю, — уныло говорит Чимин. Вся кровь приливает к его голове. Он надеется, что потеряет сознание. Может, когда он проснётся, весь мир исчезнет. — Что я вообще надену? Что люди надевают на помолвку? — Не мог бы ты просто надеть это? — интересуется Хосок с сомнением. — Это довольно модно, и твоя задница выглядит великолепно. — Какая разница, великолепно или нет? — говорит Чимин, размахивая руками над головой. — Он должен взять меня в мужья, независимо от того, хороша моя задница или нет. — Нет ничего плохого в хорошем первом впечатлении. — Он хоть оценит мою задницу, хён? — Если он этого не сделает, я сделаю это для тебя. — Хосок переворачивает его на живот и дважды шлепает по заднице, не обращая внимания на вопли Чимина. Чимин обмяк, наполовину свалившись с дивана, и вздохнул. Хосок тоже вздыхает. — Шутки шутками, — ворчит Хосок. — Но я действительно боюсь. Чимин воркует, садясь как следует и обнимая Хосока. Может быть, ему тоже стоит бояться, но до него ещё не дошло. И это выглядит для него немного по-другому, чем для Хосока. Хосок вырос в обычной семье; Чимин всегда знал, что выйдет за альфу, которого выбрали для него родители. — Может быть, он и хороший, — произносит Чимин, но слышит, в своём голосе сомнение. Проблема в том, что у Мин Юнги уже слишком много пунктов, чтобы Чимин не поверил, что он будет хорошим.       1. Он альфа. Когда альфы бывают по-настоящему хорошими?       2. Он альфа, наследник богатой семьи. Когда богатые альфы бывают хорошими?       3. Он альфа, наследник богатой криминальной семьи. Это говорит само за себя.       4. Однажды он сказал Чимину, что тот идиот. Чимин всё ещё злится из-за этого.       5. Судя по тому, что помнит Чимин, Мин Юнги на самом деле довольно горячий. Горячие люди обычно не очень хорошие (за исключением самого Чимина, но он особенный). — Если он не будет хорошим, я убью его, — фыркает Хосок. — Я не боюсь какого-то там босса мафии. Чимин усмехается. Хосок даже собственной тени боится. — На самом деле он не босс мафии. — Всё равно. — Всё будет хорошо, — твёрдо говорит Чимин, чтобы успокоить Хосока и себя. — Быть статусной женой может быть весело. Я могу заставить его купить мне всё, что захочу. Я просто должен хорошо выглядеть и распространять сплетни о его врагах. Я могу это сделать. — Ты можешь это сделать, — соглашается Хосок, хотя его голос всё ещё звучит расстроенно. Некоторое время они сидят молча, прижавшись друг к другу. — Мой маленький Чимини действительно выйдет замуж, да? — Не разводи сопли, хён. — Ты так молод, — всхлипывает Хосок. — Ты ещё даже не закончил школу. — Всё будет хорошо, хён. — Тебе придётся родить ему щенков. Чимин вздрагивает. — Ты должен меня утешать, а не напоминать о том, о чём я раньше не думал. — Прости, прости. — Я имею в виду, я люблю детей, — голос Чимина звучит тихо. — Ты был бы отличным папой. Снова наступает тишина, наполненная сомнениями, которые они боятся пролить на свет. Чимин выходит замуж. Он сглатывает, зажмуривая глаза, и крепче обнимает Хосока за плечи, чтобы успокоиться.

❦

В конце концов, ему вообще не нужно беспокоиться о своём наряде. Его родители присылают машину в субботу утром со всем необходимым и стилистом, чтобы сделать ему прическу и макияж. Хосок стоит в коридоре с пакетом чипсов и наблюдает, как стилист возится с волосами Чимина и тратит абсурдное количество времени на его глаза. Он действительно выглядит хорошо после всей её суеты, и Хосок говорит ему об этом ободряющим похлопыванием по заднице, как своеобразное подтверждение комплимента. Как только он готов, его сажают в машину и везут в семейный дом семьи Юнги в Сонбуке. Чимин полагает, что ему следует нервничать, но это не так. Всё кажется довольно отдалённым. Пробка — сука, но водитель, похоже, предвидел это, потому что они выехали достаточно рано, чтобы успеть вовремя. Он открывает дверь машины, чтобы выпустить Чимина, и тот потягивается и приглаживает волосы, прежде чем подойти к двери. Звонок у ворот, должно быть, предупредил их о его прибытии; горничная открывает входную дверь, как только он подходит. Он никогда раньше не бывал в доме семьи Мин, но однажды пришел на званый обед в Сонбук, так что элегантная архитектура не стала новинкой для него. Серые стены и стекло кажутся ему тусклыми, хотя он должен признать, что внутри дом впечатляет, когда он следует за горничной в гостиную. Пол был инкрустирован таким образом, что создавалось ощущение, словно идёшь по воде, где они пересекают крошечный деревянный мостик, чтобы попасть в гостиную. Окна тянутся к потолку, выходящие на поросший травой внутренний дворик. Родители Юнги и родители Чимина заняли белые диваны, потягивая вино, а Юнги сидел в кресле один. — А, вот и он, — говорит Инхе, мать Юнги, поднимая бокал с вином в его сторону. — Чимин-а, ты выглядишь прекрасно, милый. Он полагает, что виделся с ними достаточно часто для знакомства. Он кланяется, наигранно уклоняется от похвалы, потому что знает, что она этого ждёт. Юнги встаёт, чтобы поприветствовать его, останавливаясь между ними. Они примерно одного роста; Чимин никогда не обращал на него должного внимания, чтобы заметить это. Он красиво смотрится в своём чёрном костюме без галстука, верхняя часть его узорчатой рубашки расстёгнута, открывая вид на его грудь и серебряную цепь. «По крайней мере, он красив», — думает про себя Чимин со вздохом. — Чимин-щи, — Юнги протягивает руку. Чимин берёт его руку в свою, пожимая. Он слегка кланяется, и Юнги отвечает ему тем же.  — Рад снова тебя видеть, Юнги-щи. — Ну же, садись, — мать Чимина похлопывает по соседнему месту. Он садится и качает головой, когда ему предлагают бокал вина. Мать заранее предупредила его, чтобы он не пил слишком много. — Как прошла поездка? — спрашивает Чивон, отец Юнги. — Сеульские пробки, — говорит Чимин, сморщив нос. — Вы же знаете, как это бывает. Инхе сочувственно хмыкает.  — Бедняжка, ты, должно быть, устал. Ты уверен, что не хочешь вина? — она жестом просит вина, но он качает головой. — Я в порядке, спасибо. Она умиляется, поворачиваясь к его матери. — Ну разве он не душка? Мать Чимина отмахивается от похвалы с натянутой улыбкой. — Тогда как насчет сока? Воды? — Воды, пожалуй, — соглашается он, чтобы она перестала спрашивать. Она делает знак служанке, та исчезает и через минуту возвращается с подносом, на котором стоит стакан воды. Чимин берет его, пробормотав «благодарю». — Итак, мы все знаем, почему мы здесь, — начинает Чивон со смехом, к которому все вежливо присоединяются. — Ну что, начнём? — Конечно, — соглашается отец Чимина. — Давайте двигаться с мёртвой точки. Чимин не знает, как спросить вежливо, поэтому он понижает голос, наклоняясь к матери. — Где Джихён? — всё равно его все слышат. — У него была встреча, — бормочет мать. — Он очень расстроен, что не смог приехать. — Ох, — Чимин немного разочарован. Он собирается обручиться; он, вроде как, надеялся, что его младший брат прибудет. — Мы очень рады, что ты присоединился к нашей семье, — вмешивается Инхе, возможно, почувствовав это. — Спасибо Вам, — Чимин опускает голову и улыбается. — Для меня большая честь стать вашей частью. — У нас есть кое-что для тебя, — говорит Чивон, указывая на другую служанку, которая стояла сзади и держала коробку. Чимину не нужно притворяться удивлённым, когда он берёт у неё коробку и кладёт себе на колени. Он поднимает глаза в поисках одобрения, прежде чем мать кивает, и он открывает её. Это набор украшений: тонкие, изящные бриллиантовые серьги и бриллиантовое колье в тон. Они потрясающие и, он уверен, стоят целое состояние. — Ох, — выдыхает Чимин, проводя пальцами по колье. — Это великолепно, спасибо большое. — Это уже слишком, — настаивает мать, и Чимин энергично кивает. — Инхе, пожалуйста. Она отмахивается от их протестов. — Совсем «не слишком» для нашего будущего зятя, — она протягивает руку и нежно гладит Чимина по щеке. — Вам придётся прислать нам свои мерки, чтобы мы могли сшить тебе несколько костюмов. — Обменяемся кольцами? — предлагает заключить согласие отец Чимина. Чимин осмеливается взглянуть на Юнги, который до сих пор молчал. Он выглядит скучающим. — Юнги, — обращается Инхе, и Юнги достаёт из кармана маленькую коробочку. Встав рядом, мать Чимина вкладывает в его руку такую же коробочку. Как сторона омеги, его семья не должна делать многое с точки зрения дарений и финансирования свадьбы, поэтому кольцо должно быть выбрано очень тщательно. Чимин его ещё не видел. Родители даже не удосужились поговорить с ним об этом. Юнги выпрямляется, и Чимин следует к нему, осторожно останавливаясь на некотором расстоянии. Чимин протягивает руку, и Юнги открывает коробку. Он вынимает кольцо — тёмно-золотое, с бриллиантовыми вкраплениями, довольно толстое. Он берет руку Чимина в свою и бесцеремонно надевает его на палец, лишь мельком взглянув в глаза. Красивое кольцо. Затем Чимин открывает свою коробочку; кольцо, которое его родители выбрали для Юнги, даже толще, чем его собственное, украшенное большим чёрным бриллиантом. Рука Юнги больше, костяшки пальцев шире, а ладони мозолистые. Чимин быстро надевает кольцо, немного нервничая. Юнги хорошо пахнет. Он никогда не замечал этого раньше: возможно, они просто никогда не были достаточно близки. Его запах немного напоминает сандаловое дерево. Юнги вытягивает руку, сжимая ее в кулак, обращённой внутренней стороной запястья вверх. Желудок Чимина сжимается, сердце подпрыгивает в груди. Он забыл об этой части. Избегая взгляда Юнги, Чимин протягивает руку и прижимается запястьем к его запястью. Это лёгкая форма ароматизации, довольно распространенная на помолвках, но близость заставляет Чимина краснеть. Он отстраняется прежде, чем Юнги успевает это сделать, изо всех сил стараясь не думать о смешении их ароматов — лаванды Чимина и сандалового дерева Юнги. Они отступают друг от друга. Их родители хвалят и жеманничают. Чимин смотрит на него; он смотрит в ответ. Кто-то в стороне делает несколько снимков. — Нам нужно обсудить финансы, — говорит отец Юнги, и, конечно же, именно по этой причине они сегодня здесь. Им придется говорить о собственности, наследстве и прочей ерунде, которая сопутствует браку. — Почему бы вам не побыть наедине и не поболтать? Встретимся за ужином. Он поднимается, подзывая остальных, и они берут с собой бокалы и, похлопывая их по плечам, уходят. На мгновение Юнги и Чимин замирают в неловком молчании. — Извиняюсь, — бормочет Юнги, заметно менее вежливо, чем в присутствии их родителей. Он проходит мимо Чимина и выходит во внутренний дворик, оставляя его совсем одного. Чимин оборачивается, наблюдая за ним через стекло. Он закуривает сигарету. Чимин вздыхает. Он не хочет выходить замуж за Юнги, но смирился с этим фактом. Он задается вопросом: не смирился ли с этим Юнги? Что, если бы он хотел жениться на другом? Чимин засовывает руки в карманы брюк и следует за Юнги во внутренний дворик. Дверь за ним захлопывается, и он прислоняется к стене рядом с Юнги. Юнги бросает на него косой взгляд. — Сколько тебе лет? — спрашивает Чимин. Юнги фыркает. — Старше тебя. — Я так и думал. Сколько лет? — продолжает Чимин. — Тридцать? Тридцать пять? Губы Юнги изгибаются. Прежде чем ответить, он затягивается сигаретой. — По-твоему, я выгляжу на тридцать пять? Чимин пожимает плечами. — Двадцать восемь. — Ох, — с облегчением говорит Чимин. — Это не так уж плохо. — Послушай, — говорит Юнги, его голос стал жёстким. — Я не знаю, какие у тебя иллюзии на этот счёт, но я действительно не заинтересован в браке. Я делаю это, потому что наши родители хотят этого союза. Чимин ощетинился от намёка, что поскольку он омега, то у него должны быть романтические мечты о женитьбе на богатом альфе, таком как Юнги. — Ты думаешь, я заинтересован? — он фыркает. — Я думал, тебе тридцать пять. Юнги бросает на него равнодушный взгляд. — Мне всё равно, что ты думаешь. Уяснил? Чимин усмехается, не веря своим ушам. — Ну и мудак же ты. — Я знаю, — легко говорит он. Он гасит сигарету носком ботинка. — Если тебя это тоже не интересует, тогда всё будет просто. Держись от меня подальше, а я буду держаться подальше от тебя. Договорились? Он протягивает руку. Чимин смотрит на его ладонь, потом на него. — Договорились, — бормочет он и берёт руку, чтобы скрепить договор.