Sunflower

Держаться подальше друг от друга оказывается намного сложнее, чем ожидалось. Их родители решили устроить вечеринку по случаю помолвки, которую Чимин должен был предвидеть. По причинам, непостижимым для него, они также захотели, чтобы он и Юнги встретились с организатором мероприятия. Итак, они встречаются в пятницу днём в офисе организатора, и Юнги вяло кивает в сторону Чимина, когда они сталкиваются друг с другом по дороге. Родители Пака, по-видимому, прислали машину, но не предупредили его заранее; в итоге он запрыгнул в автобус ещё до того, как приехала машина, и узнал об этом только через полчаса, когда ему позвонил нервный водитель. Он пришёл прямо с занятий, одетый в футболку и комбинезон с пятнышком краски. Юнги выглядел так, будто он только что вышел из офиса. На нём костюм. Чимин фыркает: показушник. Организатор прорабатывает все мельчайшие детали — цвета занавесок, музыкальный стиль, цветочные композиции. У Чимина голова пухнет от различных образцов, которые она им показывает: всё причудливое и дорогое, к чему он не привык. Он достаточно часто бывал на вечеринках своих родителей, чтобы понять суть торжества, но этого недостаточно для ощущения полного комфорта. Будучи художником, Чимина абсолютно не интересует цвет их салфеток или шрифт на приглашениях. Есть миллион способов, которыми он мог бы провести свой пятничный день, а планировка помолвки с парнем, которого он даже не знает, в списке нет. Но вот в чём дело — бабушка Пак воспитала Чимина вежливым. Очевидно, Юнги так и не научился этому. — Этот или этот? — спрашивает Чимин, указывая на два оттенка, которые они с организатором выбрали для цвета приглашений. Юнги уставился в свой телефон, как и на протяжении большей части встречи. Он не поднимает глаз. Чимин не уверен, что он вообще слушает. Чимин, конечно, мог бы выбрать цвет сам, сомневаясь, что Юнги это вообще заботило, но это принцип вещи. Они оба обручаются. Чимин не позволит Юнги взвалить на себя всю ответственность, пока он абсолютно ничего не делает. — Юнги-щи, — процедил сквозь зубы Чимин. — Какой цвет? Юнги поднимает глаза. Он даже не смотрит на цвета; его взгляд останавливается на Чимине, затем возвращается к телефону. — Любой. Чимин на мгновение закрывает глаза и вдыхает через нос. Когда он разлепляет веки, то указывает на один из образцов. — Вот этот хорошенький. Организатор делает пометку. Она мудро проигнорировала напряжение между Юнги и Чимином. — Позвольте мне взять каталог поставщиков провизии, чтобы Вы могли посмотреть, где можно сделать заказ, — предлагает она, выходя из офиса. Чимин бросает свирепый взгляд на Юнги, как только они остаются наедине. — Ты можешь хотя бы притвориться заинтересованным? — Я плохо притворяюсь, — говорит Юнги, лениво листая ленту своего телефона. Чимин начинает думать, что он даже там не делает ничего полезного. — Нужно ещё многое сделать, — настаивает Чимин. — Мы можем пройти через всё быстрее, если ты будешь в этом участвовать хоть немного… — Возможно, тот оттенок пастельно-фиолетового, каким должны быть наши занавески, может заинтересовать тебя, дорогой, но мне действительно всё равно. Его голос звучит высокомерно и протяжно. Чимин ощетинился, сжимая руки в кулаки. — Думаешь, меня волнует всё это дерьмо? — шипит он. — Мы должны быть здесь. Чем быстрее мы примем решение, тем быстрее сможем отсюда выбраться. — Похоже, ты просто отлично принимаешь решения. — Вот же козёл. — Скажи мне то, чего я не знаю, — легко говорит Юнги, возвращая взгляд, наконец, к Чимину. Он бесстрастен. Чимин скрипит зубами. — Ты… ты невероятен, — начинает он, но дверь открывается прежде, чем он говорит что-нибудь ещё. — Если вы выберете место, то я могу сделать несколько телефонных звонков, чтобы мы смогли обсудить варианты. — Звучит здорово, спасибо, — Чимин натягивает улыбку на лицо, берет каталог, который она протягивает ему, и пытается дышать сквозь раздражение. Он перелистывает страницы с чуть большим интересом; если он собирается страдать на вечеринке, то он хочет, по крайней мере, насладиться едой. Он даже не потрудился спросить Юнги, есть ли у него какие-нибудь предпочтения. В итоге, Чимин выбирает ресторан с некоторыми блюдами в меню, от которых у него рот наполняется слюной. — Отлично, — сияет организатор. — Вы можете подождать в вестибюле, пока я позвоню им, если хотите. Есть кофе и чай. Чимин кивает и встает. — Вообще-то, — говорит Юнги, поднимаясь рядом с ним. — Мне нужно бежать на встречу, так что я пойду. Он кланяется организатору, коротко кивает Чимину и уходит. Чимин старается не выдавать своего раздражения и фырканья от недовольства по пути в вестибюль, когда за ним хлопает дверь офиса. Затем он плюхается в большое кресло с хмурым видом, ворча себе под нос, и наугад хватает журнал со столика. Он листает его, как кто-то через два стула откашливается. Чимин поднимает взгляд, щёки его теплеют. Он не подозревал, что вестибюль был не пуст. Парень, сидящий там, криво улыбается, его тёмные волосы разделены пробором. Он был хорошо одет: облегающие брюки и рубашка, которая красиво очерчивала его большие бицепсы и широкие плечи. Она не была застёгнута до конца, открывая вид на его гладкую грудь и золотую цепочку на шее. Чимин краснеет ещё сильнее. У него, наверное, самый острый подбородок, который когда-либо видел Чимин. — Это твоя пара только что вышла за дверь? — спрашивает он. — Жених, — поправляет он, и парень с интересом поднимает брови. — Значит, ты Чимин? Пак Чимин? — Откуда ты знаешь? — удивляется Чимин. Он почти уверен, что они никогда раньше не встречались; он бы запомнил такое лицо. — Я знаю твоего жениха, — говорит он с ноткой сухости в голосе. — Мы… э-э… знакомы. — Оу, — бормочет Чимин. Наверное, деловые отношения. — Джебом, — представился он, протягивая Чимину руку для пожатия. — Я Джебом. Приятно познакомиться. Чимин жмёт его руку. Хватка Джебома крепкая, пальцы мозолистые, и Чимин улавливает его запах, когда тот наклоняется. От него пахнет альфой, хотя Чимин уже догадался об этом. Его запах приятный, свежий и мятный, и Чимин вдыхает немного глубже.  — Я тоже рад познакомиться, — говорит он довольно застенчиво. — Куда сбежал Юнги-щи, оставив тебя здесь одного? — его голос сочится мёдом, губы игриво изгибаются, и Чимин чувствует себя ещё более смущённым. Он невольно сжимается до крошечных размеров, играя с лямкой комбинезона, которая соскользнула с его плеча. — У него назначена встреча. Джебом цокает языком.  — Надо было перенести, — решительно говорит он. Дверь кабинета открывается, откуда высовывается организатор.  — Чимин-щи, я разговаривала по телефону с поставщиками и поняла, что забыла спросить — сколько блюд? Чимин дёргается. Он понятия не имеет, сколько блюд будет уместно на таком мероприятии, поскольку каждый раз, когда он шёл на вечеринку, везде была целая тонна еды. — Вечеринка по случаю помолвки, я полагаю? — спрашивает Джебом, и Чимин кивает. — Закажи четыре. Пять — на свадьбу. — Окей. Четыре, пожалуйста, — говорит Чимин организатору. Она улыбается и снова скрывается за дверью. Представьте себе: незнакомец полезнее, чем его собственный жених. — Спасибо, Джебом-щи. — Без проблем, — легко отвечает он. — Я видел твоего брата, но не думаю, что мы с тобой когда-либо встречались, — похоже, он заинтересовался этим фактом, хотя Чимин полагает, что ни для кого не секрет, что семья Пак, по сути, спрятала своего бесполезного старшего омегу. — Я больше сосредоточен на учёбе, — уклончиво отвечает Чимин. — Мой брат больше инвестирует в компанию. Хотя я, кажется, когда-то встречался с твоей матерью. — Наверное, — он смеётся. — Ей нравится быть везде. — Почему ты здесь? — Просто зашёл забрать образцы для моей кузины. Она планирует какую-то большую вечеринку. Чимин с любопытством смотрит на него. — Это ужасно мило с твоей стороны, — он не помнит, чтобы его родители когда-нибудь заботились о том, чтобы забрать что-то лично. У них всегда есть люди на побегушках. — Я был поблизости, — пожимает плечами Джебом. — Как давно ты с Юнги-щи помолвлен? Не так уж и долго, я полагаю? Чимин качает головой, потом снова смотрит на него.  — Кстати, откуда ты об этом узнал? Я думал, что об этом не объявят, пока не разошлют приглашения. Джебом снова пожимает плечами, сверкнув улыбкой.  — Новости распространяются быстро. Чимин хмыкнул, хотя и понял, что Джебом тоже уклоняется. Организатор выходит из своего офиса и просит Чимина войти, чтобы они могли завершить некоторые дела и обсудить, что у них будет на месте их следующей встречи. — Надеюсь увидеть Юнги-щи там, — говорит организатор, и Чимин натянуто улыбается. Он отступает в вестибюль, и Джебом останавливается перед ним. — Уходишь? — Да. Было приятно познакомиться. — Взаимно. Юнги-щи прислал за тобой машину? — Я собирался сесть на автобус, — начинает Чимин, но Джебом хмурится. — Я могу попросить моего водителя высадить тебя там, где тебе нужно. — О нет, в этом нет необходимости, — Чимин поднимает руки. Джебом может быть и хорош, но Чимин не собирается садиться в машину к незнакомцу. — Правда, это не проблема…  — Спасибо, я ценю это, — Чимин решительно качает головой. — Но я сам как-нибудь. Джебом сдаётся, хотя и выглядит огорчённо. Он протягивает свою руку. — Могу я дать тебе свой номер? Чимин удивлённо моргает. Он всё равно достает из кармана телефон и протягивает ему его. Джебом вводит свой номер и возвращает телефон обратно. — Если Юнги-щи ещё раз бросит тебя — дай мне знать, — говорит Джебом. Чимин задается вопросом, действительно ли в его взгляде есть что-то кокетливое или ему просто кажется. — Я позабочусь о тебе. Чимин сглатывает. Значит, он определенно флиртует. Он машет рукой и выходит за дверь. Телефон прожигает дыру в кармане.

❦

— Я думаю, он флиртовал, — говорит Чимин, снова свисая вниз головой с дивана. Хосок сидит на полу и составляет свои планы в ежедневнике с присущей ему деловитостью. — Это как-то подозрительно, — размышляет Хосок. — Он знает, что ты помолвлен. — Да, — вздыхает Чимин. — Но это не похоже на настоящую помолвку. — Он этого не знает. — Я думаю, он понял это по тому, что Юнги ушёл, — бормочет Чимин. — Это плохо, да? — морщится Хосок. — Он просто козёл. Не знаю, как я буду терпеть его до конца своих дней. — Полагаю, об отмене помолвки не может быть и речи. — Думаю, да, — бормочет Чимин. — Я не знаю, вражда между такими семьями становится очень неприятной. Я не хочу делать всё один. И в любом случае, мои родители убьют меня. — Ты не должен отказываться от своего счастья только для того, чтобы не начать эту вражду, — Хосок откладывает свой ежедневник, уделяя Чимину всё своё внимание. — Это несправедливо. — Эти распри очень серьёзны, хён. Люди умирают, — он пожимает плечами. — Я всегда знал, что у меня будет брак по расчёту. Это не было неожиданностью. — И всё же. Чимин снова вздыхает.  — Может, он груб, потому что хотел жениться на другом. — Это не твоя вина, — фыркает Хосок. — У него нет никаких причин быть таким грубым с тобой. Если хочешь, чтобы я надрал ему задницу — я надеру ему задницу. — Хён, ты не можешь никому надрать задницу. — Отдай мне должное. Я как те мамы, что поднимают машины для спасения своих детей, когда адреналин бьёт в черепушку. — Хочешь сказать, я твой ребёнок? — Именно, — сияет Хосок. — В любом случае, хватит обо мне. Как там твоя подготовка к выпускным экзаменам? — Как будто я вот-вот умру, — стонет Хосок, положив голову на ежедневник. Открытая им страница была исписана аккуратным, мелким почерком. Чимин не смог бы вести планинг, даже если бы от этого зависела его жизнь, но Хосок любит свою организованность. Они хорошо уравновешивают друг друга — Хосок с его точной натурой и Чимин с более взбалмошной. Хосок опускает Чимина вовремя на землю, а Чимин напоминает Хосоку отдыхать. По этой причине они были лучшими друзьями со средней школы. — У тебя всё получится. Ты всегда справляешься. — Я потерплю неудачу, а потом не смогу окончить школу. — Когда ты в последний раз проваливал экзамен? — фыркает Чимин. Хосок молчит. — Я так и думал, — Чимин наконец-то сел, и кровь отхлынула из его головы вниз, отчего у него закружилась голова. — Хотя, если ты провалишься, то останешься со мной подольше. — Ты выходишь замуж. На этот раз молчит Чимин.  — Я выхожу замуж, — наконец говорит он, ещё раз напоминая о том, какое тяжёлое решение приняли за него родители. Выпуск Хосока не обязательно означал, что их разлучат; они оба надеялись, что ему удастся найти работу достаточно близко друг к другу, чтобы избежать переезда. Но замужество Чимина — всё уже и так понятно. Замужество означает, что ему придётся съехать.

❦

Чимин прекрасно знал, что в среду днём он собирается выпить чаю в родительском доме с Юнги. Правда он не знал, что за ним прислали Юнги. Когда Чимин выходит из здания искусств, где группа студентов столпилась у двери. Он улавливает напряжение в их разговоре, когда запихивает свои вещи в рюкзак, выбегая из аудитории слишком быстро, поняв, что опаздывает. — Кто-то из наших главных встречается с чеболем? — говорит один, а остальные хихикают. — Бьюсь об заклад, его вызвали для показухи, глянь каков ждунец. Дурное предчувствие поднялось в животе Чимина. Никто не упомянул, как он должен был добраться до дома родителей. Он просто предполагал, что как всегда поедет на автобусе. Чимин нехотя обходит группу студентов, и, как и ожидалось, Юнги появляется в поле зрения. Он прислонился к пассажирской двери своего элегантного «Ламборгини» со скрещёнными руками на груди, как всегда в дорогом костюме. Он даже в тёмных очках. Чимин подумывает спуститься вниз по тротуару и надеется, что Юнги его не заметит, но как только он делает шаг, Юнги выпрямляется и замечает его. С пылающими от стыда щеками Чимин подходит к нему, слыша, как группа студентов замолкает позади него. — Твоя мать сказала, что твои занятия закончились в два, — говорит Юнги. — Сейчас половина третьего. — Я разговаривал со своим профессором, — Чимин останавливается перед ним и удивляется, почему он вообще отчитывается перед ним. — Чего ты здесь стоишь? — Жду тебя, — говорит Юнги так, будто это самая очевидная вещь на свете. — Ты мог бы подождать в машине, — шипит Чимин. — Ты меня смущаешь. Юнги на мгновение выглядит озадаченным, затем его взгляд переходит на одноклассников Чимина, а после — веселеет.  — Смущаю тебя? Боже, они будут лизать твои ботинки до конца семестра. Чимин только ворчит, не имея возможности даже начать спорить, когда тут так много неверного в чужом утверждении. Юнги протягивает руку, взлохматив его волосы, чтобы привлечь внимание зевак, и с щелчком открывает пассажирскую дверь. Она откидывается вверх, и Чимин закипает. — Я поеду на автобусе. — Ты собираешься устроить сцену? — одна ровная бровь приподнимается над тёмными очками. — Иди к чёрту. — Дай мне свой рюкзак. Чимин неохотно отдаёт его и садится в машину, раздраженно скрестив руки на груди. В зеркале заднего вида Чимин наблюдает, как тот кладёт рюкзак в багажник. Затем он подходит к водительскому сиденью и садится, заводя машину. Он снимает пиджак и вешает его на вешалку у заднего сиденья. Двери захлопываются. — Почему ты не сказал мне, что приедешь? — спрашивает Чимин. — Ты не можешь просто так появиться в моей школе. — Думал, было очевидно, что я заеду за тобой, — пожимает плечами Юнги. Приборная панель пищит, так что он пристёгивается. — Ремень. — Каким образом это может быть очевидно? Ты не забрал меня, когда мы ходили к организатору свадьбы. — Мы к твоим родителям. Это совсем другое. — В следующий раз предупреждай. Хватит выпендриваться. Юнги тянется через Чимина, и тот весь напрягается, чувствуя как запах сандалового дерева щекочет его ноздри. Юнги очень горяч, как и все альфы, и Чимин чувствует жар его тела. Он хватает ремень безопасности и протягивает его через грудь Чимина, застёгивая его с щелчком. Писк прекращается, и Юнги выезжает на дорогу. Чимин слишком напуган, чтобы продолжать спорить. Через мгновение он предполагает, что Юнги намеревался напугать его. На светофоре Юнги закатывает рукава до локтей, и Чимин видит его татуировки. Он с любопытством смотрит на них. У Чимина тоже есть татуировка клана, но только маленькая; у его брата все татуировки настоящие. Он задаётся вопросом, придётся ли ему делать татуировку клана Юнги, как только он выйдет за него. — Какой герб твоего клана? — спрашивает Чимин. — Ты даже этого не знаешь? — усмехается Юнги. — Если ты ещё не понял, мне никогда не позволяли играть большую роль в бизнесе. — Мой герб не имеет никакого отношения к бизнесу. Чимин зло смотрит на него, но Юнги упорно пялится на дорогу, как будто его мало интересует разговор. Наконец, Чимин откидывается назад и снова скрещивает руки на груди. — Ладно, не говори мне. Некоторое время они сидят в неловком молчании, застряв в сеульской пробке, когда Чимин понимает, что не переоделся. Он собирался переодеться в туалете арт-здания перед отъездом, но по дороге забыл об этом. — Мне нужно переодеться, — выпаливает Чимин. На этот раз Юнги смотрит на него.  — Что? — У меня в рюкзаке есть сменная одежда. — Где, чёрт возьми, мне остановиться, чтобы ты мог переодеться? — Я не могу прийти на чаепитие в таком виде, — Чимин показывает на свою неугодную одежду. Он учился в студии, поэтому он одевался в ту одежду, которую не боялся запачкать. — Остановись где-нибудь. — Переоденься на заднем сиденье. — Я не собираюсь раздеваться перед тобой в машине… — Мы женимся, — Юнги пожимает плечами. — Остановись где-нибудь! Юнги страдальчески выдыхает. Он сворачивает на обочину, включив аварийку. — Окна тонированы. Я выйду. Переоденься на заднем сиденье. Чимин фыркает. Он всё равно перелезает через центральную консоль, чтобы сесть на заднее сиденье. — Дай мне мой рюкзак. Юнги снова выдыхает, бросая взгляд на крышу машины. Затем он выходит. Чимин слышит, как открывается багажник, и через мгновение Юнги открывает заднюю дверь, бросив рюкзак. Переодеваться на заднем сиденье нелегко, но Чимин справляется. Он забирается на переднее сиденье и опускает стекло. Юнги стоит на тротуаре, засунув руки в карманы. — Готово, — зовёт Чимин, и Юнги возвращается. — Тебе лучше не быть таким требовательным после нашей женитьбы, — бормочет Юнги, протискиваясь в поток машин. — И это я-то требовательный? Мне пришлось переодеться. Юнги что-то бормочет себе под нос. Чимин, нахмурившись, прислоняется к дверце машины. Может быть, если они никогда не заговорят друг с другом, то переживут грядущие годы брака. Чимин решает ничего не говорить, пока Юнги не заговорит первым. Они молча направляются к дому родителей Чимина. Теперь, когда не перед кем хвастаться, Юнги не утруждается открыть дверь машины перед ним. Чимин следует за ним в дом, где один из работников впускает их внутрь. Его родители ждут в гостиной, застигнутые за разговором, когда входят Чимин и Юнги. К приятному удивлению Чимина, Джихён тоже там. Мать Чимина оживляется при виде их.  — Вот вы где, — говорит она, хотя её не беспокоит, что они опаздывают. Чимин выясняет причину, как только она говорит снова. — Вы двое определённо не торопились. В её глазах плещется понимание, и Чимин вздрагивает. У его матери всегда была дурная привычка: думать, что она знает больше, чем на самом деле. — Давай, присаживайся, — говорит его отец, и Джихён встает, чтобы поприветствовать Юнги, прежде чем сесть обратно. Остался один свободный диван, который явно предназначен для них двоих. Вместо этого Чимин садится рядом с Джихёном. Юнги выбирает кресло. Отец Чимина уже вовлёк Юнги в разговор, когда горничная начинает приносить им закуски, поэтому Чимин наклоняется к Джихёну. — Ну, как там бизнес? — как всегда дразнит он, и Джихён усмехается. — Прибыльно и этически сомнительно, — как всегда отвечает он. Хотя они и не росли вместе, Чимин и Джихён всегда хорошо ладили друг с другом. — Как там твоя бесполезная арт-степень? Ближе к голодающему художнику, работающему бариста? — Вообще-то я метил в бармены. — Хорошо, горе мое луковое, — любезно говорит он, и Чимин смеется. — Ну, теперь, когда ты выходишь замуж, звание «голодающего художника» больше не действительно. Теперь ты будешь просто эксцентричным статусным омегой богатого альфы. Невольно Чимин хихикает, заваливаясь на Джихёна.  — Думаю, это новый образ. Мать бросает на них быстрый взгляд. Чимин полагает, что они ведут себя грубо. Он выпрямляется и пытается сделать вид, что слушает рассказ отца. Что-то насчёт акций. Всякий раз, когда семья Чимина говорит о чём-то скучном, он всегда думает, что это про акции. По крайней мере, Юнги выглядит заинтересованным. Он полагает, что это ещё одна причина, по которой они никогда не поладят; Юнги заботят акции, а Чимина — нет. — Покажи мне кольцо, — шепчет Джихён. Он протягивает руку, и Чимин кладёт свою в его, демонстрируя золотое кольцо. — Симпатичное. Очень блестящее. — Не притворяйся, будто знаешь, о чем говоришь. — Эй, я пытаюсь. — Держи свои бестолковые попытки при себе, спасибо. — Ты говоришь так, будто тебе не всё равно. — Так уж вышло, что я большой знаток колец. — Что, среди скидочных колец, которые ты покупаешь в ларьке возле торгового центра? — Чимин, — многозначительно прочищает горло мать. Чимин поднимает голову. Все выжидающе смотрят на него. — Твой отец предлагал провести медовый месяц в Монако. Точно. У них тоже будет медовый месяц. Каким-то образом эти вещи просто продолжают ускользать из головы Чимина. Как будто ему трудно осознать реальность своего положения. Он бросает слегка испуганный взгляд на Юнги, чьё лицо остается бесстрастным. — Я слышал, что в Себу хорошо, — запинаясь, говорит Чимин, только потому, что Хосок всегда хотел туда поехать. На стене профиля Хосока есть фотография пляжа в Себу. — А ты как думаешь? — спрашивает Юнги мать Чимина. — Куда угодно, куда бы Чимин-щи ни захотел, — легко говорит он. Чимин прищуривается, глядя на него, но не может понять, говорит ли Юнги это из вежливости или нет. Во всех смыслах и целях он говорит так, будто говорит серьезно. — Тогда в Себу, — решает Чимин. Он сомневается, что Юнги действительно хочет провести медовый месяц вместе, так что, возможно, он сможет протащить Хосока в поездку, тогда он и Юнги могут провести всё это время в полном игноре. — Мы с твоей матерью подумывали о свадьбе весной, — говорит мать Чимина. — Я знаю, что это долго, но уже почти лето. Никто не хочет свадьбы в зиму. Чимин чувствует некоторое облегчение, услышав это. До весны осталось чуть меньше года, так что времени на подготовку у него предостаточно. — Весна звучит неплохо. Юнги согласно кивает. Разговор переходит на другие темы, и появляются горничные с чаем. Чимин делает глоток и лениво бьёт носками своих туфель друг о друга, время от времени прислушиваясь к разговору, но в основном оставаясь тихим. Хотя это и дерьмово в теории, но иногда быть омегой — хорошо; людям нравится, когда ты молчишь. Чимину может сойти с рук то, что он выглядит симпатичным и не привлекает внимания. Не привлекает внимание в том смысле, что он понятия не имеет, почему Юнги и его отец вдруг встают, отставляя чашки в сторону, и задается вопросом, должен ли он тоже встать. Джихён кладёт руку ему на колено, удерживая на месте, так что Чимин не двигается. Они выходят из комнаты, погруженные в дискуссию, и мать Чимина поворачивается к нему, как только те оказываются вне пределов слышимости. — Почему у тебя вся одежда помята? — шипит она. Он опускает глаза. Это один из его хороших нарядов, но время, проведенное в его рюкзаке, не очень благоприятно сказалось на его одежде. — У меня были занятия прямо перед этим. Я не мог зайти домой, чтобы переодеться. — Ты не мог пропустить один день занятий? — возмущается она. — Ты должен произвести хорошее впечатление. Ты видел, как одет Юнги? — Нет, я не могу пропустить ни один день занятий. Это час впустую потраченного времени, который я мог бы потратить на свой проект. — Твой проект, — усмехается она. — Мы достаточно долго потакали твоему интересу к искусству. Теперь пришло время стать серьёзным. Прямо сейчас, Юнги — тот, на ком тебе нужно сосредоточиться, — она встаёт, разглаживая юбку. — Я закажу тебе новую одежду. Я заметила, что у тебя нет гардероба. — Прямо сейчас? — удивляется Чимин, но она уже уходит. — Ты должен быть серьёзным, — насмехается Джихён, повышая голос, на что Чимин фыркает. — Позаботься о своём члене, Чимин-хён, сейчас только это имеет значение. — Фу! — визжит Чимин, толкая его в плечо. — И слышать не желаю, как мой тонсен говорит о члене. — Как Юнги может хотеть тебя, когда у тебя «пихалка» в штанах? — напевает Джихён, показывая кавычки в воздухе на последних словах. Чимин закатывает глаза. — Невероятно. Да как я посмел? — Я не думаю, что он из тех, кто заботится о таких вещах, — говорит Джихён, переходя на серьёзный тон. — Вот почему я сказал маме и папе, что он был единственным хорошим вариантом, когда его семья выступила с его кандидатурой. — Значит, это твоя вина. — Ты же знаешь, это было неизбежно. Но я уже имел с ним дело, и он мне понравился. Он не такой, как другие наследники, всегда следующие наставлениям их родителей. Ему нравится пробовать всё по-другому. Чимин с сомнением смотрит на Джихёна. — Он тоже засранец. — Неужели? — Джихён хмурится. — Сначала я пытался быть вежливым, но он не прилагает никаких усилий. Он сказал, что не хочет иметь со мной ничего общего. Джихён хмурится ещё сильнее.  — Хочешь, я с ним поговорю? Чимин вздыхает и с благодарностью похлопывает Джихёна по бедру. Почему-то он думает, что Юнги это ещё больше развеселит, если Чимин отправит брата сражаться за него.  — Нет, я думаю, что должен разобраться в этом сам. — Мне очень жаль. Я действительно думал, что он — хороший вариант. — Всё в порядке. Я знаю, что ты старался изо всех сил. — Чимин пожимает плечами. — Уверен, что другие варианты были не намного лучше. — Поверь мне, — бормочет Джихён. — Нет. Они вздыхают в унисон, и Чимин откидывается на спинку дивана.  — Ну, — наконец говорит он. — Ты следующий, братишка. Джихён выглядит слегка обиженным.