Sunflower

Оказывается, Чонгук прав. Семья Мин устраивает день рождения Чимина, к счастью, в ночном клубе. По-видимому, они частично владеют каким-то ночным клубом в Итэвоне, поэтому они резервируют место на вечер. Семья Чимина и Юнги собирается поужинать, прежде чем Чимин, Юнги и Джихён отправятся в ночной клуб одни. Чимин просыпается утром своего дня рождения, чувствуя, что ему не исполнился двадцать один. В двадцати одном году нет ничего особенного, решает он, за исключением того, что это возраст, когда он выйдет замуж. Он чувствует себя ужасно молодым для этого. Чимин все еще чувствует себя ребенком. Во всяком случае, он считает, что должен быть просто благодарен за то, что дожил до двадцать одного года, учитывая события последних шести месяцев. Хару пробирается через его приоткрытую дверь, запрыгивает на кровать и садится прямо ему на грудь. Он чешет ей голову, зевая, и она радостно мурлычет. — Мне двадцать один, — говорит он ей. — И вся эта чепуха, которая творилась из-за Джебума, закончилась. Думаю, это хороший повод отпраздновать, верно? Она мяукает. Чимин заставляет себя встать с кровати и готовится к занятиям. Юнги спрашивал, не хотел ли он чем-нибудь заняться или взять выходной, но Чимин отказался. Они собираются провести вместе весь вечер, и в любом случае, все было неловко после инцидента с альбомом. У него только два занятия, и он решает, что может взять выходной от работы над текущим проектом в связи с его днем рождения. Он направляется домой, намереваясь бездельничать до конца дня. Он только входит внутрь, направляясь к холодильнику, когда Юнги входит следом за ним. Он снимает обувь и проходит мимо кухни, останавливаясь при виде Чимина. — Хэй, ты рано вернулся, — говорит Чимин. — Да, я не очень хорошо себя чувствую, — голос Юнги звучит грубо. Чимин хмурится. Он выглядит немного покрасневшим. — У тебя жар? — спрашивает Чимин, подходя ближе и прижимая руку ко лбу. Как только он сокращает расстояние между ними, осознание бьет его. Он окрашивается в розовый цвет, быстро отступая. Он недостаточно быстр, чтобы избежать легкого запаха Юнги, сильного и мускусного, явного признака предгона. — Оу. — Да, — бормочет Юнги. — Просто высплюсь, прежде чем мы уйдем. — Ты в порядке? Ты… мне где-нибудь остаться? Юнги качает головой. — По крайней мере, еще один день я буду в порядке. Я собираюсь снять комнату перед гоном, так что тебе не нужно никуда идти. — Ты уверен? Я могу остаться с Хосок-хёном… — Я уверен, — Юнги спотыкается по пути к лестнице. — Скоро увидимся. — Скажи мне, если тебе что-нибудь понадобится! — кричит вдогонку Чимин, и Юнги машет пальцами, показывая, что его услышали, прежде чем плотно закрыть дверь за собой. Юнги не появляется, пока не пришло время обеда. Он выглядит заметно лучше, румянец сошел с его щек, его шаги стали увереннее. Его запах все еще силен, и Чимин пытается дышать через рот. Не помогает и то, что он выглядит потрясающе, у Чимина замирает сердце, когда он смотрит на него. Чимин оправдывает себя тем, что его галстук был немного ослаблен. — Вот, дай мне поправить его, — предлагает он, подходя к Юнги так близко, что их пальцы соприкасаются. Его запах опьяняет. Чимин тонет в нем, чувствуя, как он плывет, и обнаруживает, что наклоняется ближе, чем необходимо, когда поправляет галстук Юнги. — Так хорошо пахнет, хён, — хрипло говорит он, касаясь носом щеки Юнги. Рука Юнги мягко сжимает его волосы на затылке. Он оттаскивает его, и Чимин берет себя в руки, чувствуя себя немного пьяным. — Чимин-а, — предупреждает он, закрывая глаза, и Чимин понимает намек. Он резко сглатывает и пересекает комнату, наводя в голове порядок. Ужин заканчивается, как и любое другое семейное мероприятие, только на этот раз Чимина щедро одаривают подарками. Они все блестящие и эффектные и не представляют для него особого интереса, кроме подарка Джихёна, который купил ему билеты на концерт, и Юнги, который сохраняет все в секрете. — Почему я не могу знать? — раздраженно спрашивает Чимин, на что все остальные воркуют, а Юнги только улыбается. После ужина они направляются прямо в клуб. Джихён встречает их, когда они входят, а большинство гостей уже прибыло. Музыка гремит, и люди танцуют под нее. Предполагалось, что нужно разрезать пирог, но мысль о том, что он будет стоять перед всеми этими людьми, которых даже не знает, и задуть свечи на день рождения, звучала жалко. — Давай не будем этого делать, — шепчет Чимин, и Юнги кивает в знак согласия. Он жестом просит кого-то ещё пойти вперёд и начать раздавать торт. Хосок пробирается сквозь толпу, чтобы найти его, таща за собой Чонгука. — Чимини! — кричит он, обнимая Чимина и осыпая поцелуями его голову. — С днем ​​рождения, мой ребенок. — Хён, задушишь, — смеется Чимин, отталкивая его. — Тебе следовало поздравить меня с днем ​​рождения. Я твоя мама. — Боже мой, молчи. — Лады, давай потанцуем, — Хосок дергает его за руку, и Чимин оглядывается на Юнги. — Хён, ты хочешь прийти потанцевать? Юнги ожидаемо фыркает. — Нет, спасибо. Веселись. — Я немного потусуюсь с хёном, — говорит Чонгук, махнув им рукой. Чимин поворачивается к Хосоку, который в ожидании поднимает брови, и кивает. Он позволяет утащить себя в толпу, улыбаясь так широко, что от этого сводило лицо. Ему двадцать один год, он пережил худшие шесть месяцев своей жизни, а теперь в безопасности, а главное — Хосок в безопасности. Сегодня вечером он может позволить себе немного пожить.

❦

Юнги не обращает на него внимания. Чимин не пьян; он просто немного пьян настолько, чтобы чувствовать себя немного более бесстыдным и беззаботным, чем обычно, и настолько, чтобы он не мог перестать смотреть на Юнги. После отказа Юнги танцевать он сел на диван на балконе, наблюдая за танцполом. Друзья его — или, скорее всего, знакомые — постоянно приходят и уходят, садясь к нему на короткое время, пока кто-нибудь другой не займет их место. Но сейчас он один, и Чимин, не колеблясь, признает, насколько он пьянен тем, как выглядит Юнги: блестящие часы на запястье, виски в руке, раздвинутые ноги и сигарета, свисающая с его губ. Он ненавидит себя за это, как бы стереотипно это ни звучало. — Я ненавижу его, — скулит Чимин, когда Хосок тащит его к бару, чтобы налить себе еще выпить. Хосок подает сигнал бармену, затем поворачивается к Чимину и фыркает. — Ты это так называешь? Потому что ты выглядишь так, будто хочешь запрыгнуть на его член прямо здесь. — Именно, — снова скулит Чимин, тряся Хосока за руку для большей убедительности. Он не может перестать думать о запахе Юнги, чье сандаловое дерево стало пьянящим и интенсивным. — Почему он не хочет меня? Я хорошо трахаюсь. Он будет думать обо мне несколько дней. Хосок сочувственно поглаживает Чимина по голове. — Знаю, знаю. Как все прошло между вами двумя? — Довольно хорошо, — признается Чимин. — Знаешь, он нарисовал меня? Меня? — Это на самом деле довольно мило. — Я знаю! — Может быть, он просто пытается не торопить события. — Но почему! — стонет Чимин. — Ты хоть представляешь, как я все время возбуждаюсь? Знаешь, вчера он вышел из своей комнаты с расстегнутой рубашкой, как будто это было не важно… — Боже ты мой. — Как же я хочу трахнуться с ним, — Чимин уныло опускает голову на стойку. — В прошлый раз было так хорошо. Я хочу, чтобы он перевернул мои внутренности. Я хочу, чтобы он трахнул меня так сильно, чтобы я чувствовал его член через живот… — Боже мой! — кричит Хосок, зажимая уши ладонями. — Заткнись, противный. — Пожалуйста, вспомни, как ты поэтично рассказывал о члене Чонгука, дергающемся у тебя в горле. — Мы говорим о моем члене? — раздается позади них приятный голос. Чимин вздрагивает, медленно оборачивается и видит, что там стоит Чонгук. Похоже, он изо всех сил старается не рассмеяться. — Да, — говорит Хосок, небрежно опираясь на стойку. — Ну и что с того? Чонгук расплывается в улыбке, прижимая Хосока к стойке бара. — Ну, если ты думаешь о моем члене… — Я ухожу! — объявляет Чимин, поворачиваясь на каблуках, их смех эхом отдается позади него. — Просто иди и скажи ему, что хочешь трахаться! — кричит Хосок ему вслед, и Чимин отмахивается. Как будто он еще не думал об этом. Но чем больше он думает об этом, тем больше понимает, что, возможно, это лучший способ действий. Кто-то должен сделать первый шаг. С таким же успехом это мог быть и Чимин. И это его день рождения; в какой день лучше быть смелым, чем не в его день рождения? Он поднимается по лестнице на балкон. Юнги смотрит на него, когда тот подходит, оглядывает взглядом с головы до ног, затем он снова смотрит на танцпол. Даже этот краткий взгляд разжигает огонь в крови Чимина. Он сглатывает, плюхаясь рядом с Юнги на диван, прижавшись бедрами друг к другу. — Можно мне немного? — спрашивает он, поднимая брови на сигарету Юнги. Почти сделано. Юнги кладет ее между губ Чимина. Он держит ее так, пока Чимин вдыхает, его пальцы касаются губ Чимина, затем он убирает ее. Он делает последнюю затяжку и тушит ее в пепельнице на столе. Чимин медленно выдыхает, положив голову на плечо Юнги. — Ты не обращаешь на меня внимания, — говорит он, и Юнги тихо усмехается. — Сегодня мой день рождения. Ты должен обратить на меня внимание. Чимин заметил, что, когда он явно хочет привлечь внимание Юнги, то вряд ли он это сделает. И конечно же: — Я? — бормочет он, глядя на танцпол. — Потанцуй со мной. — Я уже говорил тебе, я не танцую. — Пожалуйста, — настаивает Чимин, затем с приливом храбрости, исходящей из ниоткуда, он перекидывает ногу через бедра Юнги и садится на колени. Юнги отставляет виски в сторону, его руки легонько касаются бедер Чимина. — Или ты можешь посмотреть, как я танцую. — он немного понизил голос, смысл его слов поясняет, как он себя сдерживает. — Я видел, как ты там танцуешь, — говорит Юнги, и у Чимина перехватывает дыхание. Он чувствует запах предгона Юнги, мускусный оттенок сандалового дерева, и от этого у него кружится голова. — Ты следил за мной? Юнги поднимает руку, чтобы слегка коснуться пальцами щеки Чимина. Его глаза закрыты, когда он поднимает на него взгляд. — Ты пьян, малыш? То, как он говорит «малыш»… Чимин облизывает губы, положив руки на лацканы пиджака Юнги. — Неужели я должен быть пьян, чтобы хотеть тебя? — Обычно так и бывает. — Неправда, — говорит Чимин с ноткой скулежа в голосе. Он наклоняется ровно настолько, чтобы почувствовать, как дыхание Юнги щекочет его губы, когда он нависает над ним. В такт музыке он перекатывает свое тело от груди к бедрам, стараясь, чтобы ни одна часть его тела не касалась Юнги, кроме коленей у бедер и рук на груди. — Я всегда хочу тебя. Это ты держишь меня на расстоянии вытянутой руки. — Чимин, — бормочет Юнги, и в его голосе слышится неуверенность. Но взгляд, скользящий по лицу Чимина, полон желания; именно такого взгляда Чимин ждал от него всю ночь. — Малыш. Я не знаю, хорошая ли это идея. — Почему? — спрашивает Чимин. — Мы собираемся вступить в брак. Это навсегда. Разве так не будет лучше? Юнги откидывает голову на спинку дивана, не сводя с него глаз. Его большой палец ласкает щеку Чимина, прижимается к его нижней губе. Он ничего не говорит. — Ты боишься? — мягко говорит Чимин, и губы Юнги изгибаются в улыбке. — Да, — признается он, и Чимин изумляется. — Да, я чертовски боюсь, Чимин-а. Чимин берет руку Юнги на своей щеке и подносит ее к губам, оставляя нежный поцелуй на ладони. Ресницы Юнги трепещут. — Ты… ты… — Юнги втягивает дыхание, пытаясь найти слова. — Было бы так легко позволить себе утонуть в тебе. Чимин кладет руку Юнги обратно на бедро, и тот обнимает его за шею. — Давай потанцуем, — снова предлагает он. — Пожалуйста, хён. — Хорошо, — наконец соглашается Юнги, и сердце Чимина подскакивает к горлу. — Давай потанцуем, малыш. Чимин соскальзывает с его колен и берет его за руку, ведя вниз по лестнице на танцпол. И песня, которая сейчас играет, именно та, что хочет Чимин; он тянет Юнги в толпу и прижимается к его груди спиной. Он обнимает Юнги за талию и слегка выгибается. Он не хочет спугнуть его, поэтому начинает медленно перешагивать с ноги на ногу, раскачиваясь в такт ритму. Несмотря на то, что Юнги настаивал, что не танцует, он не ужасен; он реагирует на тело Чимина достаточно хорошо, повторяя движения. Когда песня переключается на более оптимистичную, Чимин решает стать немного смелее. Он оборачивается и видит, как Юнги ослабил воротник, как ключицы блестели от пота. Его запах усилился, пьянящее сандаловое дерево заставило дернуться член Чимина. — Хён, — говорит Чимин, хрипло и жалобно, как это нравится Юнги, и опускается на пол, присев на корточки. Он снова прижимается к телу Юнги, обхватывая руками его шею, и то, как Юнги смотрит на него, вызывает у него мурашки возбуждения. Он прижимает их бедра, и руки Юнги скользят по бедрам, обхватив его задницу и притянув к себе. У Чимина перехватывает дыхание. Он облизывает губы, практически вжимая нос к щеке Юнги из-за близости, когда они трутся друг о друга промежностями. Бедра Юнги врезаются в его, и он задыхается, а член дергается. Он уже начинает течь. Чимин отстраняется от него и оборачивается. Он наклоняется, прижимая свою задницу к паху Юнги так, что вокруг них свистит несколько человек. Чимин чувствует член Юнги через штаны, крепко прижатый к его заднице, и он почти ожидает, что Юнги отступит, скажет, что с него хватит. Вместо этого хватка вокруг бедер Чимина усиливается, и Юнги толкается. Он толкается дважды, потираясь твердым членом о задницу Чимина. Чимин удивленно всхлипывает, слышит чье-то радостное восклицание, и рука Юнги хватает его за волосы и оттягивает голову. Чимин оборачивается, поднимая брови, встречаясь со взглядом Юнги. Он улыбается. — Черт, детка, — говорит он. — Ты можешь двигаться. — Я и не знал, что в тебе это есть, — ответил Чимин. — И я, — смеется Юнги. — Это из-за тебя. — Да? — Чимин облизывает губы, сжимая руку на воротнике Юнги. — Ну, ты еще ничего не видел. Он тащит его через толпу, ловя по пути несколько подмигиваний. Хосок тоже лежит на полу с Чонгуком, и он показывает Чимину большой палец и непристойный жест. Чимин тащит Юнги в более уединенный угол танцпола, где темно и все остальные чувствуют уединение. Он останавливается, когда его спина упирается в стену. Юнги кладет руку на стену у его головы, и Чимин снова прижимает их бедра друг к другу. — Думал, ты просто хотел потанцевать, — говорит Юнги, обхватывая рукой бедро Чимина и подтягивая его к талии. — Это… это танец, — говорит Чимин, затаив дыхание, покачивая бедрами в такт Юнги во время толчков. Член Юнги трется о него с каждым движением. Юнги крепко прижимает его ногу к своей талии и поддается бедрами навстречу Чимину, прижимая его к стене. Член Чимина трется о живот Юнги каждый раз, когда тот толкается, и его голова с глухим стуком опирается о стену, трепеща ресницами. — Черт, — шипит Юнги, стиснув зубы, и они даже не притворяются, что танцуют, а просто трутся друг о друга. Чимин тяжело дышит, потная спина прилипает к стене, а запах Юнги, сильный и подавляющий, заставляет его хотеть утонуть в нем. Юнги тоже тяжело дышит, отчаянно сталкиваясь бедрами, его приоткрытые губы находятся в опасной близостью с его. — Пожалуйста, — выдыхает Чимин, глядя на него сквозь прикрытые веки. Его разум затуманен похотью. — Я знаю, что ты хочешь меня. Я… — он задыхается, когда Юнги особенно сильно толкается, прижимая губы в поцелуе. — Я буду так хорош для тебя. Позволь себе взять меня так, как ты захочешь. Юнги рычит как-то низко и прячет лицо в шее Чимина, впитывая его запах, но не совсем нюхая его. — Хён, — скулит Чимин. — Хён, я хочу тебя так… так сильно, хочу, чтобы ты трахнул меня, хочу чувствовать тебя в течение нескольких дней… ты можешь наполнять меня до тех пор, пока мой живот не раздуется, пожалуйста, хён… — Идем, — Юнги резко отстраняется, роняя ногу, и тащит его за собой. Голова Чимина кружится от внезапной перемены, его член болит от пренебрежения, но он следует за Юнги на дрожащих ногах. Предвкушение клубится в животе, дыхание учащается. Юнги ведет его по коридору в уборную, которая, к счастью, пуста. Чимин никогда не был поклонником быстрого перепиха, но это хороший клуб, так что уборная тоже хороша. Юнги затаскивает их в одну из кабинок и запирает ее, легко подчиняясь, когда Чимин толкает его вниз на крышку унитаза. Чимин поворачивается и садится прямо на пах Юнги, прижимаясь к нему со вздохом облегчения. Он откидывает голову на плечо Юнги, и губы Юнги мгновенно оказываются на его шее, оставляя метку прямо над пахучей железой. Его руки сжимают бедра Чимина, и Чимин держится за его запястья для опоры, чуть подпрыгивая на нем. — Хён, — выдыхает он, дрожа ресницами, штаны влажные от смазки, которая просачивается к Юнги. — Хён, я… Он замолкает, чтобы ахнуть, когда Юнги поднимает бедра навстречу Чимину, покрывая влажными поцелуями его шею. Как будто его запах уже не был достаточно опьяняющим, теперь он был сильно пронизан возбуждением и смешан с собственной лавандой Чимина, что только раззадорило его омегу. — В чем дело, малыш? — бормочет Юнги, оставляя мягкий поцелуй на щеке Чимина. Чимин почти смущен тем, как он скулит, потираясь носом о Юнги. — Просто я… я действительно хочу тебя. — Я знаю, — его тон почти насмешлив, и Чимин снова скулит. Одна из рук Юнги тянется вверх по его бедру, раздражающе легкое прикосновение, минуя его член, скользнув вверх под его рубашку. Его пальцы оглаживают рельеф на животе Чимина. — Ты не очень-то деликатен. — Я не пытался быть деликатным сегодня вечером, — фыркает Чимин, но его возмущенный вздох прерывается тем, когда Юнги щипает его сосок. Его бедра вздрагивают, когда он выгибается от прикосновения, дыхание становится быстрым и прерывистым. — Я не говорю о сегодняшнем вечере. Щеки Чимина пылают румянцем. Значит, Юнги уже все понял. — Хён, — он снова скулит, а Юнги тихо смеется. Его зубы врезаются в изгиб шеи Чимина. — Думаешь, я не заметил, как ты проснулся и терся о мою ногу, детка? Думаешь, я не заметил, какая ты маленькая нуждающаяся шлюшка? Чимин хнычет, его бедра поддрагивают. Это правда, что он проснулся с утренним стояком и его бедра слегка соприкасались с бедрами Юнги, которые спутались под простыней. Он думал, что Юнги спит, и в ужасе отодвинулся от нее. Если бы он знал, что так опозорится, то никогда бы не забрался в постель Юнги после своего кошмара. Штаны Чимина тесные и влажные, слишком тесные, что хочется их снять, хочется почувствовать Юнги кожей. Он расстегивает молнию, стягивая штаны вниз. Юнги помогает, наклоняясь, снимая их с его лодыжек и небрежно отбрасывая прочь, затем тянет Чимина обратно к своему паху, и только тонкий материал его нижнего белья разделял их. Чимин вздыхает, не совсем смущаясь, когда понимает, насколько промокло его нижнее белье. Он тоже тянет его вниз, но Юнги останавливает его, аккуратно натягивая их на его задницу. — Оставь это, детка, не искушай меня. — Ты не собираешься меня трахнуть? — куксится Чимин, звуча так, как будто нуждающаяся шлюха Юнги обвиняла его в этом, но он ничего не мог с этим поделать. Он хочет его так сильно, нуждается в его члене внутри себя, как в воздухе, чувствует, как загоняет себя в угол со своим желанием. — Я не собираюсь тебя здесь трахать, — твердо говорит Юнги, и Чимин скулит, извиваясь на нем. — Ты будешь спорить со своим альфой? — Нет, альфа. Клянусь, — Чимин быстро качает головой, всегда стремясь угодить. — Хороший мальчик. Юнги оставляет поцелуй на его пахучей железе, кожа слегка покалывает от метки, которую он оставил там ранее. Чимин вздрагивает, и руки Юнги скользят обратно под рубашку, отбрасывая ее тоже. Он целует Чимина в затылок, прямо над его крошечной татуировкой клана, скользнув языком по его коже. Чимин отодвигается, чтобы расстегнуть штаны Юнги. — Когда тебе набьют татуировку, — бормочет Юнги, проводя губами по спине Чимина так, что у него мурашки бегут по спине, — я хочу ее прямо здесь. Как тебе, малыш? Большой дракон на твоей красивой спине? Чимин облизывает губы. Он залезает в штаны Юнги, обхватывая рукой его толстый член, наслаждаясь тем, как Юнги шипит, крепче сжимая бедра Чимина. — Я буду выглядеть красивым? — Очень красивым, малыш. И тогда все узнают, что ты мой. Он вытаскивает член Юнги из штанов, и тот ведет дорожку поцелуев по спине, оставляя еще одну отметину на его позвоночнике. — Я хочу быть твоим. — Я знаю, — говорит Юнги, прижимаясь губами к его коже. Он целует его в плечо, потом в щеку, берет Чимина за подбородок и поворачивает его лицо так, чтобы они смотрели друг на друга. Его взгляд обжигает кожу Чимина. — Я знаю это, маленькая омега. — Разве ты не хочешь, чтобы я был твоим? — спросил Чимин хриплым голосом, медленно поглаживая член Юнги. Юнги целует его. Это грязный поцелуй, от которого Чимин стонет в его рот, когда язык Юнги проходится по его губам. Он позволяет Юнги целовать его, пока не чувствует, что вот-вот лопнет, а потом Юнги отстраняется, и Чимин начинает глотать воздух. — Я собираюсь хорошенько пометить тебя, — обещает Юнги. — У тебя будет моя метка на шее, моя татуировка на спине. Никакой другой альфа никогда не посмеет снова посмотреть на тебя. Чимин дрожит, ресницы трепещут, и ненавидит, как отчаянно он хочет быть Юнги. Юнги поднимает его, возвращая его на свой пах, и Чимин сдвигается, пока его член не упирается в него. Он плотно прилегает между его дырочки и яичек, создавая давление, из-за чего Чимин и начинает медленно раскачивать бедра. — Я хочу, чтобы они знали: если они посмотрят на тебя, я убью их. — Альфа, — вздыхает Чимин, напрягаясь, когда Юнги начинает толкаться под его же ритм. Он хотел бы, чтобы его нижнее белье не было препятствием между ними, чтобы он мог чувствовать член Юнги своей мокрой дырочкой, но это лучше, чем раньше, а ткань достаточно тонкая, чтобы Чимин мог чувствовать трение члена Юнги достаточно и заставить его отверстие сжаться. Юнги обнимает его одной рукой за талию, проводя большим пальцем по коже, а другой поворачивает его лицо, чтобы он мог снова поймать его в грязном поцелуе, сильнее прижимаясь к нему, когда их языки сплетаются. Чимин стонет ему в рот, удовольствие бежит по венам, бедра отчаянно двигаются. Крышка унитаза с грохотом ударяется под ними, звук их сбитого дыхания заполняет маленькую кабинку, когда поцелуй прерывается. Чимин откидывает голову назад, проводит рукой по волосам и чувствует губы Юнги на своей шее. Он засасывает и зажимает кожу между зубов, и Чимин скулит, когда рука Юнги скользит вниз, обхватив его член через нижнее белье. Бедра Чимина дергаются, но Юнги только сильнее прижимает его к себе, резче надрачивая ему. — Ох… ох, хён… — Вот именно, детка. Озвучь эти прекрасные стоны. Пусть каждый, кто заходит сюда, знает, как хорошо хён трахает свою маленькую шлюшку. Чимин всхлипывает, инстинктивно сводя ноги вместе, когда Юнги массирует его член в руке. Тот раздвигает ноги, неумолимо сжимая внутреннюю сторону бедер, раздвигая их шире, чем раньше, так что его член может поместиться еще плотнее между ягодиц Чимина. — Хён… п-пожалуйста, — сокрушенно икнул он, когда рука Юнги вернулась к его члену- Пожалуйста, хочу… могу я… Он не может найти слов, вместо этого поворачивает голову для поцелуя, и Юнги коротко чмокает его в губы, прежде чем отстраниться. — Открой рот, детка. Чимин делает это, думая, что он даст ему свои пальцы, но он не делает этого. Его большой палец прижимается к подбородку Чимина, рука обхватывает его челюсть, и он наклоняется, их носы соприкасаются. Его язык выскальзывает, и Чимин уже готов поцеловать его, но Юнги отстраняется, качая головой. — Оставайся на месте ради хёна, детка. Чимин кивает и ждёт, когда толчки Юнги замедляются. Губы Юнги находятся в опасной близости от него, его пристальный взгляд прикован к губам Чимина. Его язык быстро облизывает рот Чимина, и Чимин вздрагивает. Он делает это снова, дразняще и быстро, из-за чего Чимин скулит. В следующий раз он касается языком его нёба, пока Чимин не стонет, и, наконец, целует его должным образом, набирая темп. Чимин может сказать, что его дыхание становится прерывистым, чувствует, как его член начал набухать. Зубы Юнги впиваются в его плечо, низко рыча, и он трётся бедром о Чимина. — Поднимайся, детка. Чимин встает, пошатываясь, и Юнги следует его примеру, обхватив его за бедра. Он толкает его к стене, надавливая на поясницу, пока Чимин не выгибается, оттопырив зад. Чимин прижимает руки к стене, смазка стекает по его бедрам, а Юнги трётся всем членом о его зад. — Хён, пожалуйста, — выдыхает Чимин. — Возьми меня, хён. Юнги начинает толкаться между ягодиц и бедер Чимина, которые он сжимает вместе. Его дырочка пульсирует, болит от потребности быть заполненной, но он вдыхает аромат пикового возбуждения Юнги и удовлетворяется ощущением его. — Черт, — рычит Юнги, впиваясь пальцами в бедра Чимина так, что наверняка останутся синяки. Его бедра ударяются о кожу, теряя ритм, и тогда Чимин чувствует, как тот содрогается, пачкая горячей спермой спину, зад и бедра. Чимин испускает дрожащий вздох, откидываясь назад, пока Юнги не закончит с набухшим узлом. — Повернись, — приказывает Юнги, и Чимин подчиняется. Он засовывает все обратно в штаны, его выпирающий узел был слишком велик, из-за чего он не мог застегнуть молнию. Чимин захихикал бы при виде этого зрелища, но он все еще слишком возбужден, чтобы думать о том, как это больно. Затем Юнги падает на колени, а сердце Чимина подскакивает к горлу. Его член дергается, и Юнги наклоняется, чтобы слегка подуть на него. Он стягивает боксеры Чимина вниз, и тот дрожит, когда прохладный воздух касается его влажной кожи. На кончике его члена накапливается предэякулят. Юнги тянет его боксеры к лодыжкам, подняв одну ногу, а другую оставляет с бельём. — Хён, — выдыхает Чимин, и Юнги устраивает бедро на своем плече, прежде чем наклониться и провести полоску по влажной дырочке. Чимин стонет так громко, почти кричит, выгибаясь навстречу Юнги и снова ударяясь головой о стену позади него. Затем губы Юнги начинают двигаться — прямо в противоположном направлении тому, куда хочет Чимин — по внутренней стороне бедра, покусывая и посасывая, оставляя красные следы, которые наверняка станут синяками. — Не дразни, — куксится Чимин, и Юнги отстраняется, чтобы посмотреть на него. — Так нетерпится? — задумчиво спрашивает он, снова наклоняясь и оставляя еще один след на бедре Чимина. — Да, — выдыхает Чимин. — Не останавливайся. Юнги задумчиво мурлычет, мучительно медленно проводя губами по его бедрам. Чимин вздрагивает, прикусывая губу, чтобы сдержать вздох облегчения, когда голова Юнги останавливается между его ног. Он крепче прижимает ногу Чимина к своему плечу и оставляет поцелуй над его дырочкой, и на этот раз Чимин не может сдержать стон. Юнги снова отстраняется, уставившись на его сжимающуюся дырочку, как будто ничего не может с этим поделать, а затем слегка дует. Его губы уже влажные от смазки. Бедра Чимина дрожат. То, как Юнги так пристально смотрит на его вход, смущает и возбуждает обоих. — Хён, — хнычет он, хрипло и похотливо, запустив пальцы в волосы Юнги. Он растягивает слово почти непристойно и надеется, что это подтолкнет Юнги к краю. — Хён. Юнги рычит, щекоча дыханием кожу Чимина. На этот раз он не сдерживается. Он коротко лижет языком по дырочке Чимина, прижимаясь носом к промежности Чимина. Чимин стонет, сжав пальцы в волосах, и закрывает глаза, когда язык Юнги проникает в его дырочку. Он двигается внутри него, толкаясь глубже. Чимину лизали парни, которые немного брезгливы к сексу, словно котята лакают молоко и неглубоко погружают язык. Юнги не такой. Чимин может сразу сказать, что он чертовски любит лизать задницу; он совсем не брезгует этим. Он проникает глубоко и усердно лижет, линия его челюсти заостряется, когда он открывает ее, плотно прижимая нос к коже Чимина. — Ох, блять, хён… Юнги снова рычит прямо в задницу Чимина, и от вибрации его глаза закатываются. Он стонет, сильнее прижимаясь бедрами к лицу Юнги и вытягивая шею назад. Удовольствие настолько сильное, что Чимин знает, что долго не протянет, но зол на это и не хочет, чтобы это закончилось так скоро. Он может провести так весь день, пока его задницу не вылижут всю. — Б-блять, я… Хён, боже, ох… Дверь уборной открывается. Чимин почти не слышит этого из-за хлюпанья Юнги и его собственных бессвязных звуков. Когда он понимает это, то замирает, широко раскрыв глаза. — Хён, — шипит он. Юнги отрывается от него, перепачканный смазкой. — Что? — спрашивает он с какой-то злой усмешкой. — Испугался? Затем возвращается на место, вытягивает хныканье из Чимина, несмотря на то, как сильно тот пытается сдержаться. Он прижимает кулак ко рту и закрывает глаза, но язык Юнги так хорош и его хныканье и стоны все равно вырываются наружу. Приглушенно, но достаточно ясно, чтобы тот, кто находился снаружи знал, что происходит. Он слышит шум бегущей воды, а потом — ничего. Юнги проводит языком по дырочке, и Чимин хнычет. Теперь он слышит шаги по твердому полу. Они утихают прямо перед кабинкой. Чимин задерживает дыхание, но от этого удовольствие только усиливается. Кто бы там ни был, он молчит… Чимин думает, что их, должно быть, молча слушают, и эта мысль унизительна и невероятно возбуждает. Его мышцы напрягаются, и он не может поверить в свое возбуждение, потому что незнакомец слышит их… Но их слушают. Поэтому Чимин опускает кулак и позволяет вырваться стону беспрепятственно. Вуайерист свистит, долго и тихо, затем раздается звук удаляющихся шагов, и дверь снова захлопнулась. Ушли. — О боже мой! — восклицает Чимин, и Юнги отстраняется. — Тебе понравилось, — говорит он без тени смущения, затем целует Чимина в бедро и проталкивает язык обратно в дырочку. Чимин вскрикивает безудержно, и напряжение нарастает и нарастает, пока он не может его сдерживать. — Хён, — предупреждает он, затем его тело содрогается, и он всхлипывает, пачкая всего себя спермой. Юнги лижет его и не отстраняется, пока Чимин отталкивает его голову. — Боже, — задыхается Чимин, вздымая грудь. — Боже ты мой. — Классно, да? — самодовольно говорит Юнги, и Чимин даже не удосужился его увещевать. Он прислоняет голову к стене, пытаясь отдышаться. Все его тело как желе. Юнги хватает пачку туалетной бумаги и очищает Чимина от спермы и себя от смазки. Закончив, он оставляет несколько долгих поцелуев на ноге Чимина и осторожно опускает ее на пол. Он стягивает с Чимина трусы, а потом и штаны, пытаясь немного сдвинуть их с задницы, и наклоняется, целуя его, когда тот встает. Руки Чимина сразу же обвиваются вокруг его шеи, удерживаясь на дрожащих ногах. Они лениво целуются, сплетая языки, и Чимин отдаленно думает, что мог бы так весь день. Его пальцы вплетаются в волосы на затылке Юнги, слегка оттягивая, и Юнги застегивает пуговицы на штанах Чимина, прежде чем прижать их тела вплотную друг к другу. Резкий всплеск запаха Юнги настолько резок, что Чимин сразу же замечает это. Он задыхается в поцелуе и роняет руки, хватая его за плечи, из-за того, что поток смазки хлынул из его задницы. — Черт, — выдыхает он, нюхая шею Юнги, но не собираясь. — Хён, твой гон. — Я должен… я должен идти. Сейчас, — простонал в его волосы Юнги. — Ты можешь снять комнату пораньше? — Я разберусь, — бормочет Юнги. Чимин не может перестать прижиматься к его шее, оставляя маленькие поцелуи над кадыком. Он пахнет так чертовски хорошо. Чимин обнюхивает его запаховую железу и снова течёт, тихо хныкая. Юнги тянет его за подбородок, целуя его так, как будто он не может отойти от него. Он сильно прижимает его к стене, и Чимин стонет, двигая бедра к чужим. Юнги проявляет большую сдержанность, чем Чимин, прерывая поцелуй и делая два шага назад. Чимин проскулил, схватившись за рубашку и снова уткнувшись лицом в шею Юнги. — Малыш, — фыркает Юнги. — Отпусти меня, иначе я трахну тебя прямо здесь. — Меня устраивает, — Чимин издает звук из глубины горла, смакуя каплю пота, выступившую на ключице. Юнги берет его лицо в ладони, притянув. Он решительно качает головой. — Я не трахну тебя в первый раз на полу в туалете клуба, Чимин-а. — Значит ли это, что ты трахнешь меня позже? — Я бы хотел. Но ты должен отпустить меня, детка, — Юнги стонет. Он прислоняет лоб к Чимину, щекоча дыханием. — Я не хочу, — фыркает Чимин. — Я знаю, — вздыхает Юнги. Он проводит рукой по волосам Чимина. — Но знаешь, мне нужно уйти до того, как он начнется. — Ты ведь… ты ведь вернешься, правда? — шепчет Чимин, хотя чувствует себя глупо, как только задает этот вопрос. Конечно, он такой. Чимин живет в своем доме. Но все же… — Не как в прошлый раз? — Я больше так не буду, — обещает Юнги. — Я вернусь, и мы поговорим, хорошо? Чимин кивает. Он неохотно отпускает Юнги и отпирает кабинку. Он хватает свою рубашку и натягивает ее обратно. — Может, мне тебя проводить? Юнги качает головой. — Со мной все будет в порядке. Иди развлекайся. Он наклоняется, нежно целуя Чимина в последний раз, прежде чем направиться к двери уборной. — Скоро увидимся, — говорит Чимин. — Скоро увидимся, — вторит Юнги. Он уходит, захлопнув за собой дверь, и Чимин подходит к зеркалам. Он выглядит как полный пиздец: волосы как птичье гнездо и красные засосы по всей шее, ресницы слиплись от слез, а губы распухли. Чимин быстро умывается, стараясь выглядеть более презентабельно, прежде чем покинуть уборную и вернуться в главный зал клуба. Хосок снова в баре с Чонгуком. — Эй, — говорит Хосок, когда тот подходит достаточно близко. — Джихён сказал, что уйдет куда-то на ночь. Чимин кивает, прислоняясь к стойке, и заказывает выпивку. Хосок критически оглядывает его. — Так ты расскажешь мне, что случилось или нет? Чимин краснеет. — Попробуй угадать, хён. Улыбка, которая расплывается на лице Хосока, совсем не добрая. Чимин наклоняется ближе к нему, замечая то, как Чонгук отсаживается, давая им пространство без ушей. — Ему, эм, пришлось уйти. Его гон скоро начнется. Хосок сочувственно похлопывает его по плечу. — Надеюсь, он не слишком долго воздерживался. — Я мог бы помочь ему, — угрюмо говорит Чимин, проводя пальцем по краю бокала. — Но я не думаю, что он хотел этого. Хосок усмехается, бросая на Чимина взгляд, показывая, что все как раз-таки наоборот. — Он несет ответственность, ты, похотливый сученыш. Ты действительно считаешь, что он позволит тебе провести с ним гон, если вы ненавидели друг друга всего два месяца назад? — Окей, как скажешь, — Чимин хмурится, потому что знает, что Хосок прав. — Приведи себя в порядок. Пойдем потанцуем, — Хосок тащит его к толпе, затем одаривает улыбкой. — Если, конечно, у тебя еще есть энергия. Чимин фыркает.