Sunflower

После разговора с Джебумом Чимину было трудно сосредоточиться, неуверенность заставляла его нервничать и бояться, поэтому однажды днем он зарезервировал комнату для занятий в университетской библиотеке. Он надеется, что небольшое пространство заставит его сделать какую-то работу; он отчаянно отстает во всем. Вонхо и Хёнву тусуются где-то за пределами комнаты, следя за всем, как всегда, поэтому, когда дверь кабинета открывается, Чимин вздрагивает от удивления. Входит парень в кожаной куртке и маске, и Чимин напрягается, удивляясь, почему его охранники не остановили его. — У меня комната еще на час… Парень стягивает маску, и Чимин с облегчением выдыхает. Это Чонгук. — Привет, хён, — говорит он, и Чимин бросает в него скомканный листок бумаги. — Ты напугал меня, придурок. — Что, так плохо доверяешь своим охранникам? — Что ты здесь делаешь? — Чимин фыркает. — Я пришел поговорить с тобой, — он выдвигает стул напротив Чимина и устраивается поудобнее. — Это важно. — Все хорошо? Хосок-хён в порядке? — Все в порядке. Но речь идет о Хосок-хёне. Мать Юнги связалась со мной. Губы Чимина складываются в «о». Он бросает взгляд на большие окна кабинета, выходящие в библиотеку. Он все еще не знает, следит ли за ним Джебум, но подозревает, что следит. Вонхо и Хёнву кажутся более осторожными, чем обычно, и Чимин думает, что они, должно быть, поняли это. — Все в порядке, — говорит Чонгук. — Я хочу, чтобы они увидели нас. — В чем дело? — У нас есть план, — Чонгук кладет руки на стол, наклоняясь вперед, когда говорит. Его пристальный взгляд сосредоточен на Чимине, и Чимин чувствует себя немного напуганным, хотя он знает, что Чонгук на его стороне. — У Джебума есть грязные делишки. Оказывается, половина денег, которые он отмывал через свой бизнес, идет банде в Китае, а не обратно к нему. — Не может быть, — глаза Чимина расширяются. — Ага. Мы сказали его семье, они убьют его сами. Дрожь пробежала по позвоночнику Чимина. В их мире семья — это все. Предательство, такое как у Джебума, будет иметь радикальные последствия. — Какого черта он это делает? Чонгук пожимает плечами. — У них тоже может быть что-то на него. Или, может быть, его лояльность разделена. Кто знает, кого это волнует. Но фактом является то, что мы его поймали. — Оу. Оу, вау. — Он ничего не сделает ни с кем из вас, пока эта информация висит у него над головой. Но на всякий случай, мы не хотим, чтобы ты был замешан в этом, так что нам понадобится твоя помощь. — Хорошо, — медленно говорит Чимин. — Мне нужно, чтобы ты вышел отсюда через пять минут после меня, нашел место, где можно спрятаться, и позвонил Джебуму. Чимин стискивает зубы, уже нервничая, но ждет, пока Чонгук закончит объяснять — Скажи ему, что ты узнал, что семья Мин установила на тебя прослушку после всего, что случилось, мол они все-таки тебе не доверяют. Скажи ему, что я пришел сказать тебе о том, что мы позаботимся о Джебуме, а тебе не нужно беспокоиться о Хосоке. — А как бы я узнал о предполагаемом прослушивании? — Я признался в этом случайно. Он у тебя на рюкзаке, так что оставь его здесь, когда позвонишь ему. — На самом деле на мне нет никакого жучка, не так ли? — Чимин покосился на него. — Я имею в виду, я бы не сказал, что это родители Юнги, но, насколько я знаю, без проводов, — Чонгук просто усмехается. — Хорошо, хорошо. Я могу это сделать, — Чимин вздохнул, положил голову на руки и поднял голову. — Я знаю, что прошу слишком многого. Но мы просто хотим, чтобы наши базы были прикрыты. Будет лучше, если ты вообще не будешь участвовать. — Я понял. — Чимин сглатывает. — Как там хён? — Он зол на меня за то, что я выпил его последнее банановое молоко. — Ты совершил серьезную ошибку, — Чимин качает головой. — Приходи к нам в гости как-нибудь. Хён соскучился по тебе. — Это было бы здорово. Когда все это закончится, я бы хотел этого. Чонгук кивает и снова натягивает маску.  — Не беспокойся о нем, Чимин-хён. Я не позволю, чтобы с ним что-нибудь случилось, — его голос жесткий, глаза сужены, и Чимин верит ему. Он кивает. — Я доверяю тебе. — Удачи. Я тоже тебе доверяю. Чонгук уходит, а Чимин сидит, уставившись в стену на долгих пять минут, прежде чем схватить телефон и выскочить из кабинета. Он поднимается по лестнице в ванную комнату на пятом этаже, которой, как он знает, никто никогда не пользуется, проскальзывает в пустую кабинку и запирает ее. Дрожащими руками он глубоко вздыхает и набирает Джебума. — Чимин-а-а, — звучит ровный голос Джебума. — Я надеюсь, что ты звонишь с хорошими новостями. — Не совсем, — Чимин громко сглатывает. — Что такое? — его голос становится резче. — Я, э-э… — он прерывисто вздыхает. — Я не имею к этому никакого отношения, клянусь, но они меня прослушивают — Кто? — Семья Юнги, — Чимин жует кожу вокруг большого пальца, потом отдергивает руку. — На моем рюкзаке есть прослушка. Чонгук сказал мне… он был только со мной… он сказал, что они все знают и что они собираются иметь дело с тобой. — Скажи мне, почему я должен тебе верить? Чимин позволяет неподдельной панике просочиться в его голос — Я не знал, откуда мне было знать, что меня прослушивают? Я думал, что они доверяют мне, я… зачем мне звонить тебе и говорить, что они что-то планируют, если я им это и сказал? — Где ты? — Ванная комната в библиотеке, он пришел, когда я был в кабинете. Он не сказал, что они собираются делать, но просто сказал, что они все уладили. Клянусь, я им ничего не говорил, я бы никогда не подверг такой опасности хёна… — Ты знаешь, что я сделаю с тобой, если ты лжешь, Чимин-а, — его голос смертельно спокоен. Большой палец Чимина снова тянется ко рту. — Я знаю, — шепчет он со слезами на глазах. — Я не вру. Джебум вешает трубку. Чимин опускается на пол, обхватив себя руками, и всеми фибрами души надеется, что Джебум поверит ему.

❦

Чимин проводит два дня в таком беспокойстве, что едва может есть или спать. Он плывет сквозь них в оцепенении, не в силах вернуться в настоящее, когда все, о чем он может думать — это потенциальное будущее. Ничего не остается, кроме как ждать, поэтому Чимин ждет. Юнги чувствует, что что-то не так, и безуспешно пытается вытянуть это из него. Он даже позволяет Чимину сидеть в своем кабинете, когда он работает однажды вечером, и это показывает то, как плохо Чимин скрывает свое беспокойство. Утром третьего дня Чимин получает сообщение от Инхье. «Об этом уже позаботились». Чимин дышит, как будто впервые за много дней, потом звонит Хосоку и спрашивает, можно ли ему приехать.

❦

Они знают друг друга так долго, что омега Чимина распознает запах Хосока как семью, находя в нем утешение, которое он находит только в своей бабушке. Одно из любимых занятий Чимина — свернуться калачиком рядом с Хосоком, вдыхая свежий цитрусовый аромат. Когда они были моложе, они даже иногда строили свои гнезда вместе, находя общее пространство комфортным. Теперь они слишком независимы, чтобы это работало, но все же. Он впервые в доме Чонгука и даже так провел его с Хосоком, завернувшись в одеяло, обмотав его вокруг их плеч. Телевизор работает, но он уверен, что ни один из них не смотрел на экран дольше минуты. — Таким образом, она постоянно говорила мне, что я составил их бюджеты неправильно, — говорит ему Хосок. — А потом она пыталась сообщить обо мне начальнику отдела, хотя я буквально отправил ей разбивку бюджета, которая доказала, что я был прав. — Боже ты мой. Пожалуйста, скажи мне, что твой начальник отдела не такая, как она. — К счастью, нет. Она все осмотрела, а потом разозлилась на дерьмового коллегу, который потратил ее время. — Хорошо, это то, что она заслуживает, — фыркает Чимин. — Я так устал. Хотя до меня дошел слух, что она покидает компанию. — Эта вещь взрослой жизни звучит тяжело. — Это отстой, — соглашается Хосок. Он проводит рукой по волосам Чимина. — Я скучаю по тебе. Мы так долго не разговаривали. — Я знаю, мне жаль. У меня был… стресс и прочее, — Чимин морщится. — Я понял. Ты прячешься, когда расстраиваешься. — Я исправлюсь, — обещает Чимин, и это правда. Теперь, когда ему не нужно беспокоиться о сохранении смертельной тайны, ему не нужно будет прятаться от Хосока. — Ты должен показать мне свою комнату. В сияющем свете телевизора Чимин замечает, как вспыхивает Хосок. — Я просто делю её с Чонгуком. — Оу, Хо, правда? — Чимин поворачивается, взглянув на него со злорадной усмешкой, растягивающейся по его лицу. — Заткнись, — бормочет Хосок. — Он дал мне комнату для гостей, когда я сюда попал, но… — Ты не мог отвлечься от его члена хотя бы на минуту, чтобы воспользоваться ей? — Вымой рот с мылом, — Хосок пищит, отталкивая его лицо, а Чимин разражается смехом. — Боже, из-за тебя я оказался таким. Плохое влияние. — Ты всегда был таким. Чимин фыркает, прижимаясь к его груди. — Значит, все окей? Даже если ты боишься обязанностей? — Я не боюсь обязательств, ослина. — В некотором роде это так. — Отлично, — фыркает Хосок. — Действительно супер. Мы действительно подходим друг другу с точки зрения совместной жизни? Опрятный, не оставляет свою одежду по всему полу, готовит для себя. Единственное, что меня действительно раздражает, так это то, как поздно он ложится спать. — Это типа тонкий намёк на то, что я плохой сосед по комнате? — Если бы я пытался вызвать тебя на дуэль, то не стал бы этого скрывать. — Верно, — размышляет Чимин. — Я рад, что у тебя все хорошо. Ты заслуживаешь этого. Хосок целует его в макушку. — Как насчет тебя и этого залупёныша? Чимин хихикает. — На самом деле, он действительно хороший. Хм, все хорошо. — Чё, реально? — Да, — говорит Чимин немного застенчиво, улыбаясь про себя. — Он принес нам кошечку. — Не может быть, — выдыхает Хосок. — Ты правда выходишь замуж. — В этом и прикол. — Фоточки! — Хосок протягивает к нему руки, и Чимин поворачивается, находя свой телефон, который застрял между ними. Хосок хрюкает, когда ему прилетает локтем по ребрам. Открывается входная дверь, что-то пищит, и в квартире доносится голос Чонгука. — Я дома, — почти нараспев произносит он. — Это Чимин-хён? — Привет, — откликается Чимин, перегибаясь через спинку дивана и увидев, как Чонгук идет с несколькими пакетами с продуктами. — Как ты узнал? — Думаешь, я не узнаю твою лаванду? — Чонгук кладет пакеты на стойку, вынимая из них закуски. — А твои охранники слонялись поблизости. — Снаружи? Надеюсь, им не холодно. Я ненавижу эту систему защиты. Хосок ласково гладит его волосы. — Кстати, о холоде, ты знаешь, что у тебя скоро день рождения, верно? Время прошло так быстро. Мы что-то делаем? — Ох, — удивленно бормочет Чимин, обнаружив, что забыл о приближающемся дне рождения. Было так много других, более важных вещей для беспокойства, чем день, который приходит каждый год и проходит, как и любой другой. — На самом деле, нет. Мы могли бы поужинать? — Ты серьезно, — фыркает Чонгук. Он наполняет миску попкорном и приносит его им. Хосок шлёт ему воздушный поцелуй. — Мины определенно собираются устроить тебе взбучку. Чимин стонет. — Ну да, ты почти часть семьи. Таков этикет. — Полагаю, мне никак не выбраться из этого. — Навряд ли. Это, наверное, не так уж и плохо. Они либо пойдут на званый ужин, либо арендуют клуб на ночь. — Клуб с нашими родителями — такой себе вариант, Чонгук. Чонгук усмехается. — Они, вероятно, просто останутся для разрезания торта и уйдут. — Идея с клубом звучит лучше, — говорит Хосок. — Мы не были в клубах целую вечность. — Помнишь, когда ты нажрался в сракатан… — Нет, — Хосок закрывает рот Чимину ладонью, чтобы остановить поток слов, глядя на него свирепо. — Подождите, я хочу услышать эту историю, — вмешивается Чонгук, и Хосок так пристально смотрит на Чимина, что кажется, будто он хочет прожечь дыру в нем. Чимин смотрит на него в ответ, затем облизывает ладонь Хосока. Хосок даже не вздрогнул. — Испытай меня, Пак Чимин, — шипит он. Чимин расслабляется, обмякнув, и Хосок воспринимает это как поражение и убирает руку. Как только его рот освобождается, Чимин выпаливает: «Хосок-хён подпрыгнул…». Хосок набрасывается на него в мгновение ока, безжалостно щекоча его бока, пока Чимин не растворяется в мешанине хихиканья со слезами на глазах, в то время как Чонгук беспомощно наблюдает за ним. История так и не рассказывается до конца.

❦

Чимин слышал, что котята энергичны, но он думает, что Хару больше похожа на щенка. Она не может сидеть на месте и секунды. Каждый раз, когда он поднимает взгляд, она проносится по квартире, перелезает через вещи и подпрыгивает в полметра в воздух, когда видит что-то, что ей не нравится. Чимин, вероятно, должен делать свою работу, но вместо этого он шутит над ней, катается по полу в гостиной и позволяет ей ползать по нему. В книгах по уходу за кошками говорится, что нельзя этого делать, потому что это порождает вредные привычки, но она чертовски мила, так что Чимин не может с этим ничего поделать. Он перекатывается на спину и хватает Хару в тот момент, когда она проходит мимо него, подняв ее в воздух. Она с негодованием пищит, и он смеется, опуская ее вниз, чтобы поцеловать ее голову. Он ставит ее на землю, и она прыгает прямо на его живот. — Ау, Хару, — жалуется он. — Это мой живот, детка. Она отскакивает, словно слышит его жалобы, и убегает по коридору. — Нет, подожди, — стонет он, поднимаясь на ноги. — Вернись. Не бросай меня. Он следует за ней по коридору, пытаясь уговорить ее вернуться, но она игнорирует его и проскальзывает сквозь слегка приоткрытую дверь кабинета Юнги. Чимин вздыхает. Она просто собирается войти туда и потревожить Юнги, и в любом случае Чимин все еще хочет ее к себе. Он следует с намерением поймать ее и вывести на улицу. После минутной задержки он входит в кабинет Юнги, но у Юнги достаточно времени, чтобы скользнуть на пол у стола и посадить ее на колени. Чимин замирает в дверях, улыбаясь им. Юнги воркует, гладит ее мех и дарит ей воздушные поцелуи. — Хён, — жалуется Чимин. Юнги вскидывает голову, смущение окрашивает его розовые щеки. — Ты украл ее у меня. — Да, мы разделяем ее. Чимин дует губы, шагая внутрь. В офисе Юнги гораздо больше личного, чем в остальной части дома. Книжные полки вдоль стен заставлены безделушками, которые, должно быть, остались от путешествий Юнги, а за его столом висит еще одна картина, несколько вычурно изображающая фигуру KAWS. На одной из полок лежит баскетбольная майка. На одной из полок стоит его фотография с Чонгуком, на другой — он и Намджун в день выпуска. Нигде нет семейных фотографий, и не нужно быть гением, чтобы понять, почему. — Как ты мог так поступить со мной? — театрально канючит Чимин, скрестив ноги, чтобы сесть на пол рядом с ними. — И вот я собирался спасти тебя от нее, думая, что ты усердно работаешь… — Хорошо, королева драмы. Чимин ложится на бок, зная, что Хару прибежит, как только увидит его на полу. Конечно же, она прыгает прямо с колен Юнги, чтобы вместо этого понюхать живот Чимина. Он поднимает ее, перекатывает на спину и сажает на грудь. — Я выиграл, — объявляет он. — Говнюк, — пробормотал Юнги, потянувшись вперед, чтобы щелкнуть лоб Чимина. Хару довольно быстро устает от Чимина, пробиваясь из его захвата, чтобы обнюхать под столом Юнги. Чимин садится, заметив что-то похожее на альбом для рисования, лежащий открытым на диване у окна. — Ты все еще рисуешь? — с любопытством спрашивает он, поворачиваясь к Юнги. — Ну, иногда, — Юнги выглядит застенчивым, отводя взгляд от Чимина. — Можно посмотреть? — На самом деле, это всего лишь каракули. — Есть ли какие-нибудь твои картины в доме? Юнги качает головой. — Это просто вещи, которые я купил. Некоторые из них принадлежат Намджуну, как это, — он жестом указывает на ту, что висит за столом. — Я так и думал. Стиль похож на стиль, что висит у входа, — отмечает Чимин. — Они обе потрясающие. — Правда? — Юнги сияет, совсем чуть-чуть, и это так мило. — Я хочу увидеть твое, — заявляет Чимин. — С точки зрения художника, а не твоего жениха, как насчет этого? Юнги смотрит уклончиво, устремляя глаза в сторону. — Я покажу тебе свою, если ты покажешь мне свои, — дерзко говорит Чимин, и это заставляет Юнги фыркнуть. — Хорошо, — бормочет он. Звучит так, ему требуется много усилий, чтобы сказать это, но он соглашается. — Смотри. Чимин садится на диван, укладывая альбом на колени. Он начинает с того места, где Юнги оставил его открытым — эскиз цветущего вишневого дерева. Тонкие и нежные линии прекрасны. Он перелистывает страницу и находит дракона — что-то похожее на татуировку клана — с замысловатыми деталями. — Ты должен быть татуировщиком, — размышляет Чимин, просматривая множество его прекрасных зарисовок, не в силах удержать страх от его взгляда. Побывав в художественной школе, Чимин видел много талантливых художников в свое время, а у Юнги все прекрасно. Действительно прекрасно. — Думал об этом, — признается Юнги. Чимин перелистывает страницу и останавливается. На мгновение он не может дышать. Его сердце замирает, затем начинает биться, возвращаясь к жизни, сокращаясь в два раза быстрее своей нормальной скорости. Он сглатывает. Юнги нарисовал его. Он спит на диване напротив телевизора, положив голову на руки, очки соскользнули с его носа. Книга прижата к его груди. Тогда, когда он впервые приехал; Чимин помнит это, когда ему было удобно оставаться в гостиной, когда Юнги не было дома. Он заснул с книгой и проснулся оттого, что Юнги шаркает по кухне, чувствуя, как внутри у него все горит от смущения. Это красивый эскиз. Чимину кажется странным смотреть на себя и думать о том, как он прекрасен, но он не может не думать ни о чем другом. Юнги так красиво его изобразил: губы были полные и слегка приоткрытые, волосы развевались на диване, пухлые щеки и длинные ресницы. — О, — шепчет Чимин. — Ты нарисовал меня. Юнги подрывается, как стрела, вспыхивая красным, и вырывает альбом из рук Чимина. — Черт, — говорит он. Он прижимает альбом, как щит. — Забыл об этом. Чимин смотрит на него и понимает, что не знает, что сказать. Кажется, Юнги принимает какое-то решение, потому что он вздыхает, кладет альбом и сует руки в карманы. Он прислоняется к краю своего стола, глядя на Чимина сквозь челку. — Ты выглядел очень напряженным в то время. Так было приятно видеть, как ты спишь так. Расслабленно. — Ты нарисовал меня действительно красиво. — Ты красивый. Чимин чувствует, как румянец распространяется по его щекам. Они смотрят друг на друга, что-то тяжелое повисло в воздухе между ними. Чимин отводит нехарактерно застенчивый взгляд и ловит Хару, выскальзывающую из комнаты. Он вскакивает. — Я должен пойти и покормить ее, — выпаливает он, а затем сбегает.