Найти склад, где они держат Хосока, на удивление легко. Есть только один район на побережье, где склады больше не используются, и как только Чимин прибывает туда, вооружившись, прежде чем он начинает задаваться вопросом, какой склад проверить в первую очередь.
— Чего тебе надо? — требует мужчина, и Чимин смотрит на дуло пистолета с испугом. Он удивляется, почему ему никогда не приходило в голову попросить Юнги дать ему пистолет, просто на всякий случай.
— Я здесь, чтобы увидеть Джебума, — говорит Чимин, гордясь тем, что его голос остается ровным. — Я Пак Чимин. Он ждет меня.
Впередсмотрящий поднимает бровь. Затем он кладет пистолет на землю и крепко сжимает руку Чимина.
— Тогда пошли отсюда.
Его ведут на второй склад, где два альфы стоят на страже у двери. Мужчина толкает им Чимина; ему достаточно произнести имя Чимина, чтобы они поняли. Они берут его по обе руки и ведут внутрь.
Это цирк.
Глаза Чимина сначала находят Хосока, привязанного к стулу в центре комнаты и свешенной на бок головой. Его глаза закрыты. Чимин боится, что он без сознания. В десяти футах от него в окружении трех альф стоит на коленях Чонгук с приставленными к голове пушками. Чимин начинает дрожать, когда оглядывает большой склад и обнаруживает, что повсюду были заложники с приставленным оружием к голове, и это только означало, что они проигрывают.
— Чимин, какого хрена ты делаешь?
Это Юнги. Он не успевает закончить свой вопрос, потому что одна из женщин, держащих его под дулом пистолета, бьет его по лицу своим оружием.
— Чимин, — говорит Джебум. Он стоит сзади, держа в руках пистолет. — Значит, ты все-таки пришел.
— Я пришел поговорить с тобой, — спокойно отвечает Чимин. — Мне очень жаль, что я не выполнил нашу сделку. Ты сказал… Ты сказал, что сдержишь свои обещания. Я разорву помолвку. Отпусти Хосока.
Эти слова, как он думал, не так легко произнести, особенно сейчас, когда рядом стоит Юнги. Чимин сделает все, чтобы обеспечить безопасность Хосока, но ему больно отпускать Юнги. В середине склада лежал истекающий кровью Юнги, и только тогда Чимин понимает, как сильно он не хочет потерять его.
Джебум смотрит на него бесстрастным взглядом. Он подходит ближе, стуча ботинками по цементу.
— Немного поздновато для этого, не так ли?
Чимин качает головой.
— Я позвоню своим родителям прямо тут. Клянусь, я никогда… — его дыхание прерывается. Он сглатывает, заставляя взять себя в руки. — Я никогда больше не явлюсь к семье Мин. Пожалуйста, просто отпусти его.
— Ты должен был сдержать свое обещание сначала, — говорит Джебум. — Вместо этого ты действовал за моей спиной, пытался шантажировать меня. Какого черта я должен слушать тебя сейчас?
— Я не действовал за твоей спиной, — умоляет Чимин. — Я ничего не сделал. Пожалуйста, он невиновен, он не имеет к этому никакого отношения. Если ты хочешь кого-то наказать, накажи меня. Я сделаю все, что ты захочешь. Не трогай его.
— Все, что я захочу, — Джебум останавливается недалеко от Чимина. Он наклоняет голову, с любопытством глядя на Чимина. — Ты выйдешь за меня, если я попрошу?
Желудок Чимина скручивает от тошноты. Его зрение затуманивается. Он слышит, как Юнги шепчет его имя, снова слышит удар пистолета по его лицу, но это звучит издалека.Есть только он, Джебум и тяжесть всего мира, обрушивающаяся на плечи Чимина.
— Я обещаю, что буду хорошо заботиться о тебе, — Джебум протягивает руку и нежно проводит пальцем по щеке Чимина.
— Не трогай его, сукин ты сын, — выплевывает Юнги, и Чимин слышит, как он борется со своими мучителями.
Джебум на мгновение закрывает глаза и делает глубокий вдох через нос. Когда он их открывает, они становятся холодными. Он разворачивается и подходит к Юнги, сильно ударив его в живот. Чимин всхлипывает, глядя на то, как Юнги отшатывается и шипит сквозь зубы.
— Заткнись, — говорит Джебум. — Я устал слышать твой гребаный голос. Ты думаешь, я не убью тебя? Ты думаешь, это все — шоу?
— Рискни, проблядь, — Юнги поднимает глаза, из уголков его рта капает кровь.
Джебум вцепляется кулаком в волосы Юнги, дергая его голову в сторону, чтобы он мог прижать пистолет к нижней стороне челюсти Юнги. Голимая ярость, которую он сдерживает, заставляет Чимина дрожать. Он не понимает, что случилось с Джебумом, который так сильно ненавидит Юнги.
— Я выстрелю тебе прямо в гребаную башку, как стрелял в твоего друга, — выплевывает Джебум, и ужас сотрясает Чимина.
Он видит, как это меняется лицо Юнги. У него отвисает челюсть, в глазах пропадает напряжение — сначала замешательство, потом понимание, потом шок.
— Что? — спрашивает он потрясенным голосом.
— Разве Чимин не сказал тебе? — удивленно мычит Джебум, сильнее прижимая пистолет к шее Юнги. Кожа вокруг него становится белой от давления. — Это я убил Намджуна. И я чертовски рад, что сделал это. Ты ничто по сравнению с тем, кем был раньше. Помнишь все те сделки, которые ты пропустил в последующие месяцы, когда не мог вытащить свою жалкую задницу из постели?
— Ах ты ебаная тварь! — взвывает Чонгук, тут же получая дубинкой по спине.
Шок превращается в гнев. Юнги поджимает губы, а затем плюет в лицо Джебуму. Слюна падает ему на щеку, и Джебум замирает, стиснув зубы. Он отпустил волосы Юнги, продолжая держать у его челюсти пистолет, и с отвращением вытер слюну с лица. Он поворачивается, смотрит в сторону Чимина и кивает.
Чимину следовало бы ожидать этого, но он не делает этого; первый удар в живот застает его врасплох, за ним быстро следует удар в лицо. Его зубы впиваются в губу, когда его бьют, и он чувствует, как кровь стекает по подбородку.
— Прекрати, — рычит Юнги. — Оставь его в покое.
— Оставить его в покое? — Джебум смеется. — Он — центр всего этого. Ты просто должен, блядь, украсть у меня все, не так ли?
На лице Юнги появляется понимание. Его глаза слегка расширяются.
— И все это из-за гребаной клиники? Ты делаешь все это из-за гребаной клиники?
— Это была моя клиника! — взрывается Джебум. Его лицо краснеет от гнева. — Она была моей, и ты забрал ее у меня.
— Мы совладельцы, ты больной сукин сын…
— Моя семья не доверяла мне бизнес в течение многих лет после этого…
— Ты чертовски некомпетентен, — выплевывает Юнги. — Перестань заставлять меня платить за твою некомпетентность.
Джебум снова бьет его в живот, и на этот раз ему требуется больше времени, чтобы прийти в себя и снова поднять голову. Чимин плачет.
— Я убью тебя, — говорит Юнги, и его голос дрожит, но огонь в нем достаточно силен. — Я убью тебя за то, что ты с ним сделал.
— У тебя никогда не будет такого шанса.
— Это не шутка, — шипит Чонгук. — Ты знаешь, кто мы такие. Ты знаешь, что случится, если ты убьешь нас.
— Неужели я выгляжу так, будто меня это волнует?
— Твоя дурацкая вендетта уничтожит всю твою семью. Ты этого хочешь? — снова выкрикивает Чонгук. — Ты хочешь стать причиной того, что клан Им прекратит свое существование?
— Завали, — Джебум отпускает Юнги, вытирая пистолет о рубашку. Он снова поворачивается к Чимину, приподняв бровь. — Итак, что же это будет, Чимин-а? Выходи за меня, и я отпущу твоего хёна.
На короткое, невыносимое мгновение Чимин закрывает глаза.
А потом он их открывает.
У него никогда не было возможности ответить.
Из задней части склада раздается оглушительный грохот, и все вздрагивают от сотрясающей силы под ногами, кресло Хосока качается, когда задняя стена начинает рушиться. Кто-то пробил стену бульдозером, которую покрывали куски металла, окруженную облаком пыли. Люди Джебума как раз собираются с мыслями, когда люди начинают рассыпаться вокруг отверстия, сделанного бульдозером.
Чимин замечает Вонхо и Хёнву на переднем плане.
Альфы, удерживающие Чимина, проворнее него, а также они сильнее и больше. Но они застигнуты врасплох, и Чимин собирается с мыслями чуть быстрее них. Достаточно использовать те приемы джиу-джитсу, которые он знает, чтобы вырваться из их хватки и убежать.
Он подбегает к Хосоку, который уже начал шевелиться, и падает на колени рядом с ним.
— Мне очень жаль, — кричит он, почти заглушенный шумом пуль и криками. Он убирает ленту со рта Хосока так нежно, как только может. — Мне очень жаль. Мне так жаль, хён, я собираюсь вытащить тебя отсюда.
— Чимини? — невнятно бормочет Хосок, открывая тяжелые веки покрасневших глаз.
Чимин развязывает путы вокруг его ног, когда кто-то хватает его за волосы и начинает тащить по земле. Он кричит от боли, руки взлетают к голове, а на глазах наворачиваются слезы. Такое ощущение, будто волосы у него вырываются прямо из головы, а боль пронзает до самой челюсти. Он борется с медвежьей хваткой, а потом к его горлу приставляют нож, и Чимин вынужден поднять голову, увидев Джебума.
— Наверное, уже слишком поздно отвечать, — говорит Джебум, и Чимин готовится к худшему, услышав всхлип, слетевший со своих же уст.
— Отпусти его.
Это Юнги, держащий пистолет у виска Джебума.
— Ты убьешь меня, даже если я это сделаю, — говорит Джебум, и Чимин видит по глазам Юнги, что тот прав.
Чимин сопротивляется, и Джебум сильнее прижимает нож к его коже, проливая кровь по шее.
— Убери от него свои гребаные лапы, — рявкает Юнги.
— Убей меня, — требует Джебум. — Сделай это, чего же ты ждешь?
И Юнги…
Юнги колеблется.
Все, что происходит после этого, происходит быстро, как в тумане — среди всех остальных раздается звук выстрела, и Джебум вздрагивает, хватая ртом воздух. Он отпускает Чимина, поднимает руку и бросает нож куда-то за спину. Чимин выкрикивает имя Хосока, и раздается крик боли и глухой удар, когда Хосок падает, стул с грохотом падает на землю. Джебум падает.
Только после того, как Джебум падает на землю рядом с ним, а Юнги опускает руку, Чимин понимает, что произошло.
Вонхо стоит с поднятой рукой, направив пистолет в сторону Джебума. Тогда он застрелил его, когда Юнги колебался, а люди Джебума начали замирать, не зная, как поступить теперь, когда их босс мертв. Чимин ползет к Хосоку, но там нет ни ножа, ни раны. Осознание приходит медленно: рядом с ним лежит тело.
Чонгук.
— Он толкнул… он толкнул меня, — Хосок задыхается, и Чимин понимает.
Чимин развязывает последние путы Хосока, и они вместе ползут к Чонгуку, чье дыхание становится болезненным хрипом. Нож застрял у него в боку. Чимин не врач, но он знает, что раны возле живота не сулят ничего хорошего. Хорошо только то, что он не истекает кровью, что сдерживает нож в боку.
— Чонгук, — выдыхает Хосок, бережно обхватив его лицо руками.
— Ты должен… должен убраться отсюда, — каждое слово звучит так, словно требует колоссальных усилий.
Раздается выстрел в воздух, и крик Юнги разносится по всему складу.
— Довольно! Им Джебум мертв!
Они уже начали затихать, но после громкого заявления Юнги на склад обрушилась тишина. Все ждут, затаив дыхание.
— Клан Им… У вас есть два варианта. Убирайтесь отсюда к чертовой матери или меняйте сторону. Теперь у вас есть шанс. Стойте и не оборачивайтесь, а я выставлю вас в ряд у стены и лично прикончу.
На секунду воцаряется тишина, за которой следует тихое бормотание. Кто-то бросает свой пистолет к ногам Юнги. Кто-то убегает прямо из входа на склад. Остальные следуют за ними, выбирая их сторону, но никто не сопротивляется.
Кажется, все кончено.
Снаружи Чимин слышит сирены скорой помощи. Они громкие; он думает, что, может быть, их больше, чем одна, и протягивает руку, схватив безвольную руку Чонгука. Чонгук слабо сжимает ее в ответ, но делает это, поэтому Чимин прогоняет панику.
На его плечо ложится чья-то рука. Чимин поднимает глаза, и Юнги опускается на колени между ним и Хосоком.
— Вы в порядке? — спрашивает он их обоих, получая кивки. Он обращает свое внимание на Чонгука, и жесткость его взгляда смягчается до чего-то нежного. Юнги проводит рукой по волосам Гука. — Привет, чувак.
— Хён, — выдыхает Чонгук, его веки трепещут, когда он пытается удержать их открытыми.
— Ты ведь еще не сдался, правда? — легко спрашивает Юнги. — Я думал, что Чон Чонгук больше не боец.
— Хён, — снова говорит Чонгук. У него кровь на языке. — Прости з-за Намджуна.
Изо рта Юнги доносится сдавленный звук. Он наклоняется вперед, прижимаясь лбом к голове Чонгука.
— Беспокойся о себе, Чонгук-а.
— Скорая помощь, — бормочет Чимин, и его собственный голос кажется ему далеким. Он встает, оглядывая склад, и направляется к выходу. Там лежат два человека, которые, по его мнению, могут быть уже мертвы. Другие ранены; женщину ударили ножом прямо в живот, и она держит свои внутренности руками. Чимин делает паузу, чувствуя подступающую желчь, прежде чем он уходит.
На улице стоят три машины скорой помощи. К нему подходит мужчина, и он направляет его внутрь, указывая на женщину и Чонгука как на более пострадавших.
— Может быть, Вас нужно проверить? — спрашивает его другая женщина. — У Вас кровь идет.
Рука Чимина взлетает к горлу, пачкаясь кровью.
— Есть и другие люди, которым намного хуже. Я могу подождать.
— Мы вернемся и перевяжем Вас, — говорит она, подходя к мужчине, которому прострелили ногу.
Они увозят Чонгука на носилках, и Хосок следует за ним в машину скорой помощи. Чимин хочет попрощаться с ними, но не может заставить свои ноги двигаться вовремя. Он смотрит им вслед. В его горле все еще стоит желчь, поднимающаяся каждый раз, когда он двигается слишком быстро. Он проглатывает ее.
— Чимин.
Он смотрит на Юнги, который идет к нему, отрывая полоску от рубашки.
— Сядь, детка, — говорит Юнги, мягкость его тона резко контрастирует с окружающей обстановкой. Когда Чимин замирает, он опускает его на землю, присев перед ним на корточки. Он аккуратно завязывает лоскут вокруг шеи Чимина.
— Тебе больнее, чем мне, — говорит Чимин и у него пересыхает в горле, из-за чего произнести слова становится трудом.
— Это не соревнование, — криво усмехается Юнги.
— Садись в следующую машину скорой помощи. Ты же кашлял кровью.
— Я могу подождать, — его взгляд скользит по лицу Чимина, изучая его. — Я же просил тебя не приходить, — тихо говорит он. — Я же сказал тебе подождать.
Чимин кивает. Было бы легче, если бы он не пришел. Ему бы не пришлось все это видеть.
— Если бы я не пришел, Хёнву и Вонхо не появились бы с подкреплением.
— Они спасли нас, — Юнги кивает в ответ.
Это мучительная мысль. Юнги мог быть уже мертв… Хосок и Чонгук тоже. Они могли проиграть.
Но они не проиграли. Чимин держится за эту реальность, как за спасательный круг.
Чимин слышит, как подъезжают еще несколько машин скорой помощи. Через несколько минут парамедики входят на склад, забирая еще больше людей.
— Мне надо идти, — с сожалением говорит Юнги. — Надо проверить… люди, которые перешли на другую сторону, должны позвонить моей семье…
Чимин кивает.
— Я буду здесь.
Юнги колеблется, потом наклоняется и целует Чимина в лоб.
— Прости, — выдыхает он. — Мне очень жаль.
Затем он встает. Первые несколько шагов он хромает, хватаясь за бок. Чимин думает, что у него сломано несколько ребер. Затем он выпрямляется, скрывая боль, и уходит, чтобы позаботиться обо всем остальном.
Кто-то набрасывает ему на плечи куртку. Чимин смотрит вверх и находит Хёнву. Вонхо стоит у него за плечом.
Чимин сглатывает.
— Спасибо, что спас мне жизнь, — говорит он. — И мне очень жаль, что я убежал.
Вонхо и Хёнву обмениваются взглядами.
— Семья — это все, — наконец говорит Вонхо. — Мы все понимаем.
❦
Хосок спит.
Они перевязали рану на его лбу и на щеке, позаботились о сломанных ребрах и сотрясении мозга. Сейчас он спит, сопровождаемый тихим писком подключенного к нему монитора. Чимин сидит на полу возле кровати, положив голову на руку. Они перевязали и Чимина, проверили его жизненные показатели, но он в порядке. Теперь уже ничего не болит, хотя он знает, что это из-за адреналина. Завтра он проснется с таким чувством, будто его сбил грузовик.
Чимин на самом деле не знает, как рассказать родителям Хосока то, что случилось, поэтому он еще не позвонил им. Он оставит решение за Хосоком, когда тот проснется. Остальные члены их семей здесь — Юнги, Чонгука, Чимина, — но они заняты: бегают по больнице, проверяют своих людей, звонят по телефону, решают проблемы. Его бабушка и Джихён провели с ним много времени, когда приехали, но теперь они тоже заняты.
Чимин хочет быть полезным. Но он хочет сидеть здесь и успокаивать себя тем, что сердце Хосока все еще бьется.
В конце концов, он заставил себя встать, тихо покинув палату Хосока. Чонгук все еще в операционной. Они еще ничего не слышали от медсестер. Чимин сворачивает в коридор и видит, что Юнги сидит на полу возле пустой палаты Чонгука. Его руки лежат на согнутых коленях, голова откинута назад к стене.
Чимин опускается и садится рядом с ним. Они тоже пытались помочь Юнги, но он им не позволил. У него все еще кровь на лице. Кажется, что прошла целая вечность, а Чимин и Юнги сидят молча.
Чимин нарушает тишину первым:
— Прости, — говорит он, — что не рассказал тебе о Намджуне.
Голова Юнги наклоняется набок, чтобы он мог посмотреть на него.
— Как ты узнал?
— Однажды, когда я выходил из класса, он попросил разрешения поговорить со мной. Сказал, что если я не разорву помолвку, он убьет Хосока, как убил Намджуна.
— Почему ты не пришел ко мне? — взгляд Юнги остается бесстрастным.
— Я ходил к твоей матери, — признается Чимин. — Я боялся, как ты отреагируешь. Я собирался рассказать тебе о нем, хотя она и не хотела этого. Я пытался найти подходящее время.
— Вот почему ты плакал в ту ночь.
Чимин кивает.
— В следующий раз, — бормочет Юнги. — Сначала подойди ко мне. Я тебе помогу.
— Я знаю, — шепчет Чимин. — Жаль, что я не пошел к тебе.
— Джебум был прав. Я ничто по сравнению с тем, кем я был раньше, — голова Юнги откинулась назад в другую сторону, его глаза закрылись. — В итоге, я даже не мог отомстить. Даже не смог нажать на курок.
— Почему нет?
— Потому что ты следил за мной, — уголок рта Юнги приподнимается.
У Чимина перехватывает дыхание. Он возится с краем свитера, который принесла ему бабушка, чтобы переодеться, ковыряя в нем выбившуюся нитку.
— Ты думаешь… ты думаешь, он хотел именно этого? — спрашивает он. — Намджун-щи. Как ты думаешь, он хотел бы, чтобы ты отомстил?
Признание Юнги приходит без колебаний:
— Это последнее, чего бы он хотел.
Чимин кивает. Он так и думал.
— Тогда он, должно быть, рад, что ты не нажал на курок.
Плечи Юнги дрожат. Он прижимает руку ко рту, его лицо искажается, глаза наполняются слезами. Когда он начинает плакать, он не может остановиться. Слезы текут по его щекам, тело содрогается от каждого тихого всхлипа.
— Лучше бы он никогда не встречался со мной, — повторяет он снова и снова, плача так, как, по мнению Чимина, он уже давно не позволял себе плакать. — Лучше бы он никогда не встречался со мной.
Чимин обхватывает рукой плечи Юнги и притягивает его к себе, позволяя ему уткнуться лицом в его шею и чувствуя, как слезы увлажняют его кожу. Он крепко обнимает Юнги, пока тот плачет, желая что-то, но зная что именно. Иногда ничего не нужно говорить, а просто быть рядом.
Когда он отстраняется, кажется, проходит вечность.
— Извини, — бормочет он хриплым голосом и грубо вытирает глаза. Чимин отдергивает его руки, осторожно вытирая щеки краем рукава.
— Тебе не за что извиняться. Тебе можно грустить.
Юнги пристально смотрит на него, и он выглядит усталым, как будто каждое слово Чимина — неважно, насколько нежное — царапает по ране.
— Все твердят мне, что я должен был бы уже покончить с этим.
— Ты потерял своего лучшего друга, — тихо говорит Чимин. — Ты никогда этого не забудешь. Ты должен научиться справляться, да, но тебе можно грустить.
— Я должен был слушать тебя все это время, — бормочет Юнги, нежно изогнув губы в улыбке.
— Прошу прощения, Юнги-щи? — перед ними останавливается медсестра, и они встают ей навстречу. Они находятся в одной из семейных больниц Мин, так что, похоже, все уже знают, кто такой Юнги. — Чонгук-щи перенаправлен из операционной. Он сейчас в палате.
— Как он там?
Она мягко улыбается.
— С ним все в порядке. Он стабилен и операция прошла лучше, чем мы могли надеяться.
Чимин прислоняется к стене, и Юнги проводит рукой по лицу.
— Спасибо, — говорит он. — Пойду поищу его мать.
Юнги сжимает локоть Чимина, прежде чем уйти в коридор. Чимин следует за ним, возвращаясь в палату Хосока, где он снова занимает свое место у кровати.
— Он в порядке, — шепчет Чимин, убирая прядь волос со лба Хосока. — С Чонгуком все будет в порядке.
Хосок все еще спит, но Чимину кажется, что он видит, как его веки трепещут.
❦
Той же ночью они выписывают Хосока, но он решает подождать с Чимином и Юнги, пока они не выпишут Чонгука. В ту ночь никто из них не разговаривал и не спал. Несмотря на то, что Чонгук находится вне опасной зоны, тревога не оставляет никого из них. Чимин проводит ночь, свернувшись калачиком на скамейке рядом с Хосоком с наброшенной на их колени курткой Хёнву, а Юнги расхаживает по комнате.
Утром они проходят еще несколько тестов и говорят Чонгуку, что он может идти домой. Его матери хотят, чтобы он и Хосок остались с ними, пока ему не станет лучше, а Чимин и Юнги провожают их до дверей. Затем Чимин оборачивается и заставляет Юнги вернуться и, наконец, позволить врачам позаботиться о нем.
Оказывается, у него два сломанных ребра и перелом запястья. Они подлатали его и отослали прочь, и Юнги и Чимин наконец-то вернулись домой. Домой их везут Хёнву и Вонхо, которые, к счастью, не пострадали, за исключением нескольких синяков.
Что-то в том, как Хару подбегает к ним с поднятым вверх хвостиком и радостно мяукает, заставляет Чимина сесть и заплакать. Он проверяет ее еду, а Юнги проверяет ее лоток, а затем, без необходимости обсуждать это, они вместе идут в комнату Юнги. Хару последовала за ними, устроившись на кровати у их ног, свернувшись в крошечный комочек.
Юнги осторожно ложится, и Чимин боится прижаться к нему, лишь бы не причинить боль. Юнги все равно притягивает его к себе, позволяя ему положить голову на плечо.
Чимин пытается уснуть, но не может: каждый раз, когда он закрывает глаза, в мозге прокручиваются снимки и видео той сцены. Упавший Джебум, сидящий Хосок на том стуле, лежащий на земле Чонгук, женщина с ее внутренностями. Теперь он тоже начинает ощущать физическое воздействие: боль в голове, боль в животе и лице, жжение в шее. Джебум мертв, так что Чимин в безопасности, но он не чувствует себя так. Он чувствует страх. И еще ему немного грустно, что Джебум мертв, хотя он был ужасен и чуть не убил Чимина первым.
— Ты спишь? — бормочет Юнги, касаясь губами волос Чимина.
— Не могу.
— Да.
— Что теперь будет? — шепчет Чимин, сжимая в кулаке рубашку Юнги. — Его семья сойдет с ума, не так ли?
— Я говорил об этом со всеми в больнице, — отвечает Юнги. — Оказывается, он придумал какую-то историю, чтобы убедить свою семью, что он не отмывал деньги для китайской банды. Таким образом, он мог отомстить нам, не беспокоясь о том, что мы расскажем им секрет.
— Оу. Звучит так себе.
— Он не очень хорошо все продумал, — криво усмехается Юнги. — У нас есть доказательства. Моя мать уже отправила им информацию.
— Значит, им все равно, что ты его убил?
— Им будет не все равно. Они просто ничего не могут с этим поделать. Они бы сами убили его, если бы знали; они просто будут злиться, что кто-то другой сделал это за них.
— А что, если они попытаются отомстить тебе?
— Они не будут… во всяком случае, пока что.
Чимин хмурится, теребя рубашку Юнги. Это немного снимает его напряжение, но этого недостаточно. То, что сейчас все в порядке, еще не значит, что так будет всегда. Где-то в будущем, клан Им снова станет проблемой.
— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, — тихо говорит Юнги. — Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть.
— Это не твоя вина. Не совсем, — Чимин качает головой.
— Это моя вина. Он пошел за тобой из-за меня. Точно так же, как он пошел за Намджуном.
— Это его вина, — настаивает Чимин. — Это он виноват, что был таким ужасным. Ты не можешь нести ответственность за все.
Юнги не отвечает, но Чимин чувствует его запах, полный разочарования. Он нежно проводит рукой по животу Юнги.
— Что он имел в виду, когда говорил о клинике? — спрашивает Чимин.
Юнги испускает вздох, который звучит немного сдавленно.
— Наши семьи вместе вели дела много лет назад, до того, как между нами все пошло наперекосяк. Он руководил медицинской клиникой, которую его семья использовала как прикрытие для продажи наркотиков. Но он не был хорош в этом, не знал, как обращаться со стаффом, поэтому его отец попросил меня управлять им вместе с ним.
— Почему он тебя пригласил?
Юнги пожимает плечами.
— В то время я управлял несколькими клиниками своей семьи, и у меня это хорошо получалось. Он хотел, чтобы я был наставником, возможно, думал, что я помогу Джебуму стать лучше.
— Полагаю, что нет.
— Нет, он все время делал только хуже. Чтобы наказать его, его отец передал клинику мне.
— Оу, — выдыхает Чимин. — Черт.
— Я знал, что он злится, конечно же, знал. Я бы тоже разозлился. После этого между нами все изменилось, а потом, когда Намджун… — Юнги запинается. — Наверное, я просто никогда не понимал, как сильно он меня ненавидит.
— Вот это пиздец, — Чимин сжимает кулак в рубашке Юнги. — Его… Его трахнули.
Юнги мягко проводит пальцами по волосам Чимина, чтобы не раздражать его кожу головы еще больше. Они замолкают на мгновение, только слышен звук от дыхания.
— А ты бы согласился? — голос Юнги тихий, неуверенный, как будто он боялся спрашивать. — А ты бы согласился, чтобы спасти Хосока?
Чимин сразу понимает, что он имеет в виду. Он крепко зажмуривается, и голос Джебума эхом отдается от стенок его мозга. «
Так что же это будет, Чимин-а?».
— Я не знаю, — шепчет Чимин. — Я думаю… я бы так и сделал. Я думаю, что почти это сделал.
В данный момент только мысль о спасении Хосока действительно имела значение. Реальность жизни, проведенной в браке со злым человеком, не стала бы восприниматься до тех пор, пока не стало бы слишком поздно. Да, решает он, он бы согласился. Он знает, что сделал бы это.
— Я так и думал, что ты это сделаешь, — он чувствует, как Юнги кивает, прижимаясь щекой к его голове.
— Ты бы понял это?
— Конечно, — ответ Юнги быстрый и искренний. Чимин может сказать, что он действительно так думает, а не просто говорит. — Но я бы прошел через ад и вернулся, чтобы вытащить тебя оттуда.
— Я бы очень на это надеялся, — Чимин улыбается, едва заметно скривив губы.
— Когда ты… когда ты пришел и сказал, что разорвешь помолвку, если он отпустит Хосока… — Юнги колеблется, возможно подбирая правильные слова. — Я думаю, что наконец-то понял, как сильно не хочу потерять тебя.
Чимин поднимает голову, взглянув на него, и снова смотрит вниз, нахмурив брови. На его глаза падает прядь волос.
— Не пойми меня неправильно, я знаю, почему ты это сделал. Но я просто… э-э… это поразило меня. Прости, что так долго.
— Тебя это пугает?
— Да, — признается он. — Но я думаю, что после всего, что только что произошло, я понял, что меня это больше не волнует. Я хочу, чтобы ты был в моей жизни. И мне чертовски повезло, что ты все еще здесь после всего этого.
Чимин протягивает руку и проводит большим пальцем по щеке Юнги, стараясь не касаться синяка, который уже начал темнеть.
— Я останусь, Юнги-хён. Вот что я все время пытался тебе сказать.
— Я бы не стал тебя винить, если бы ты захотел уйти. Я бы все понял.
— Слишком поздно для этого, — криво усмехнулся Чимин. — Я тоже не хочу тебя потерять.
Юнги наклоняется и целует его в лоб. Этот поцелуй длится немного дольше, что заставляет сердце Чимина биться быстрее.
— Спасибо, что так стараешься, хотя я этого и не заслуживаю.
— Ты заслуживаешь того, чтобы позволить себе быть счастливым, — говорит ему Чимин. — Я не хочу быть самонадеянным, но я думаю… я думаю, Намджун-щи хотел бы, чтобы ты был счастлив, не так ли?
Юнги улыбается. Мягко и немного грустно.
— Ага, — говорит он. — Он бы хотел этого.
