Sunflower

Юнги в постели нет, когда Чимин приходит в себя, но он не беспокоится. Окна распахнуты настежь, повсюду витал пьянящий запах секса и феромонов, а простыни были чисты. Когда Чимин шаркает тапочками уже в халате из кровати в ванную, то оценивает масштабы прошлой ночи. Теперь, когда он не находится под вуалью течки, у него болит все тело. Не так уж и сильно, учитывая, что Юнги использовал лосьон, пока они принимали ванную. Он умывается и находит Юнги в гостиной с ноутбуком, вероятно, наверстывая упущенное на работе. При виде Чимина Юнги откладывает ноутбук в сторону и похлопывает по месту рядом с ним. Чимин счастливо устраивается, свернувшись калачиком на боку, от чего его естество чувствовало себя намного комфортнее из-за метки. Немного сюрреалистично думать об этом: у него теперь есть пара. Они повязаны. Брак имеет значение только для рабочих аспектов; вязка — действительно имеет значение. — Привет, — говорит Юнги, и Чимин утыкается носом в его плечо. — Привет, — бормочет он. — Ты голоден? — Юнги проводит рукой по волосам Чимина. — Я получил доставку. Чимин поворачивается, чтобы посмотреть поверх дивана на кухонный стол, заваленный коробками с едой. При виде этого у него текут слюнки, но он еще не совсем готов отойти от Юнги. — Потом, — решает он. — Как ты себя чувствуешь? — Больно. Мне кажется, я растянул каждый мускул своего тела, — Чимин позволяет ноткам обиженного ребенка просочиться в его голос. — Бедный малыш, — говорит Юнги, целуя Чимина в щеку. — Может, тебе принести грелку? Это тоже звучит неплохо, но, свернувшись калачиком рядом с Юнги, понимать, что тот уйдет — перебор. Они говорят, что первые несколько недель после вязки самые тяжелые; большинство людей не могут вынести разлуки друг с другом. Чимин уже боится их неизбежного расставания ради занятий и работы. — Может быть, чуть позже. Юнги скользит вниз по телу Чимина и похлопывает его по заднице. — Как твоя задница? — на его лице появляется дерзкая усмешка. — У тебя слишком большой член, — фыркает Чимин. Он утыкается в Юнги, поэтому его голос звучит приглушенно. — Что-что? — говорит Юнги, и Чимин слышит, как тот ухмыляется еще сильнее. — Я тебя не слышу. — Я сказал, что у тебя слишком большой член! — Чимин приподнимается, гаркая с раздражением. — Ох, правда, — Юнги фыркает от смеха, — потому что я думал, что тебе нравится, какой большой у меня член? Я отчетливо помню, что ты говорил мне… — Заткнись! — Чимин хлопает его по плечу, но Юнги продолжает смеяться. — Не бери в голову. — Слишком поздно, — Юнги передвигает их так, чтобы они лежали, а Чимин закинул голову на грудь. — В любом случае, судя по той коробке с игрушками, ты любитель побольше. — Я тебя ненавижу. Мы разводимся. — Мы еще не в браке, ангел мой. — Ну, я с тобой заранее разведусь! — Чимин чувствует, как смех грохочет в груди Юнги. Он сам себе улыбается, и в его сердце теплеет нежность. Он лениво чертит какие-то фигуры на груди Юнги. — Это был твой не первый раз с течным омегой. — Почему ты так говоришь? — мычит Юнги. — Ты, э-э, казался довольно опытным, — Юнги точно знал, как держать Чимина под контролем, знал, когда удовлетворить его, а когда оттягивать момент. Он прекрасно заботился о нем. Чимин всегда был нуждающимся даже вне течки, и никто никогда не обходился с ним так хорошо, как Юнги. — Я уже помогал течным ранее, — признается Юнги. — Бывшей, когда я учился в университете, и несколько человек за эти годы, которые были просто, э-э, сексуальными партнерами. Он говорит об этом так неловко, что Чимин просто очарован. Он ухмыляется. — Я не собираюсь тебя есть, мне просто любопытно. — Я не знаю, ты похож на ревнивца, — поддразнивает Юнги, и Чимин вытягивает шею, чтобы посмотреть на него. — И это говоришь ты. — Я вовсе не ревную. — Ты ревнуешь каждый раз, когда я нахожусь рядом с другим альфой. Из-за этого ты учуял меня еще до того, как мы стали друзьями. — Да ладно тебе, — ворчит Юнги. — А как же ты? Я знаю, что это была твоя первая настоящая течка, но ты когда-нибудь проводил гон с альфой? — Однажды, когда я только поступил в университет. Мы даже не встречались. Мне это совсем не понравилось. Эмоции Юнги обостряются при этих словах. Чимин удивлен интенсивностью, с которой он ощущает всплеск — еще один симптом их новой связи. — Не понравилось? — Юнги спрашивает осторожно, но Чимин понимает, о чем он думает. — Ничего подобного, — говорит он, похлопывая Юнги по руке. — Я не делал ничего такого, чего бы мне не хотелось. Но я думаю, что было бы лучше, если бы мы встречались. — Гон — это трудно. — Слишком много секса, чтобы заниматься им с тем, кого я не люблю, — говорит он. — Хосок-хён обычно предпочитал именно так, но я думаю, что это немного странно для меня. — Тебе вовсе не обязательно проводить со мной мои гоны, — быстро говорит Юнги. — Если ты никогда этого не захочешь, я не возражаю. — Нет, с тобой все по-другому. Я… Он резко останавливается, румянец обжигает его кожу. Это было легко сказать после того, как они сблизились, после трех дней ощущения, что Юнги — весь его мир. Он все еще чувствует то же самое — ничего не изменилось. Но признание этого вгоняет его в краску сильнее, чем раньше. Юнги поднимает голову Чимина и смотрит на него. Его взгляд нежен. — Ты серьезно? — спрашивает он. — Когда ты сказал, что любишь меня. Щеки Чимина пылают. — Конечно, — выдыхает он. — А ты? — Конечно, — эхом отзывается Юнги, и Чимин наклоняется, чтобы поцеловать его, от чего тепло расцветает в его сердце. Он кладет подбородок на грудь Юнги, когда они разрывают поцелуй, и смотрит на метку на его шее. Она красная и распухшая. — Болит? — тихо спрашивает он, протягивая руку и проводя по ней пальцем. — Совсем немного. А у тебя? — Немного, — соглашается Чимин. Пронзительное мяуканье оповестило о прибытии Хару. Она прыгает прямо на диван к ним, ступая на спину Чимина. Чимин хмыкает, но она не обращает на него внимания, продолжая мять его пушистый халат. — Привет, Хару, — бормочет он. — Ты скучала по мне? Она мяукает. Юнги протягивает руку, чтобы погладить ее, и она удобно устраивается на спине Чимина. Он чувствует, как она мурлычет. — Просто из любопытства, — начинает Чимин, немного колеблясь. — Но когда ты понял, что я тебе нравлюсь? Какое-то время мы были готовы вцепиться друг другу в глотки. Юнги задумчиво мычит, проводя пальцами по волосам Чимина. Он не думает слишком долго. — Когда мы обедали у твоей бабушки, — решает он. — Какое-то время я был в довольно тяжелом отрицании, так что не думаю, что я понял это в то время. Но оглядываясь назад, я понимаю, что именно тогда все и началось. — Так рано? — Чимин удивленно смотрит на него. Он достаточно хорошо помнит тот день; в основном он помнит, как хорошо ладили Юнги и его бабушка. — Это было так давно. Тогда почему? — Это был первый раз, когда я действительно увидел тебя беззащитным, — губы Юнги изгибаются, пока он вспоминал, его взгляд был устремлён вдаль. — В первый раз я увидел, откуда ты взялся. Я… — он делает паузу, и его улыбка становится печальной. — Я просто завидовал. — Завидовал? — Ты и твоя бабушка были явно очень близки. Твой дом был так полон тобой… твое присутствие было повсюду. У меня никогда не было ничего подобного. Чимин успокаивающе поглаживает Юнги по боку. — А как же ты? — спрашивает Юнги. — Когда ты это понял? — После похищения, — до сих пор так же трудно вспомнить этот инцидент, как и в последующие дни; время не ослабило боли. — Мы наконец-то начали разговаривать, и ты был таким милым, и твой запах был таким приятным. — Да? — А я всегда думал, что ты горячий, — говорит Чимин, просто чтобы облегчить тяжесть их разговора. Он может быть более открытым, чем Юнги, но никогда не любил говорить о своих чувствах. — Конечно же ты, — самодовольно говорит Юнги. — Заткнись, — Хару мяукает, а Чимин ухмыляется. — Видишь, даже она согласна. — Или, может быть, она согласна со мной, — возражает Юнги, а Чимин высовывает язык. — Твоя бабушка позвонила и поговорила со мной, когда ты переехал, ты это знаешь? — И что же она сказала? — простонал Чимин. — Ну, — Юнги поворачивается, устраиваясь поудобнее. Он обнимает Чимина за талию. — Она говорила со мной о многих вещах. Она сказала, что человечность — это выбор и взросление, но ни я, ни она не меняет этого факта. И что ей потребовалось много времени, чтобы понять это, и мне повезло, когда она напомнила мне о том, что я никогда не могу винить никого, кроме себя. — Прости. Она очень жесткая, — Чимин морщится. — Да, — соглашается он. — Но она тоже была права. Она также сказала мне, что мне повезло, что Вселенная дала мне кого-то столь хорошего, как ты, и что не открывать себя этой доброте было бы неблагодарностью. — Ох, — щеки Чимина пылают от внезапного жара. Он резко сглатывает, внезапно чувствуя, что может заплакать. — Она очень высокого мнения о тебе, и она права. — Ты тоже хорош, — настаивает Чимин слабым голосом. — Иногда, — соглашается Юнги. — Для людей, которых я люблю. Но ты хорошо ко всем относишься. Чимин прячет лицо на груди Юнги, удивляясь, как они могли так неправильно его понять. Он смутно чувствует себя мошенником, словно он не такой, как они думают. Словно однажды он предаст эту веру. — Может, мы сменим тему? — пробормотал глухо Чимин. — Нет, — говорит Юнги озорным тоном. — С тех пор я несколько раз встречался с твоей бабушкой. — Как же так! — восклицает Чимин, отрываясь от груди. — Она мне ничего не говорила. — Она не хотела, чтобы ты знал. Сказала, что ты бы подумал, что она вмешивается. — Она действительно любит вмешиваться. — Я уже заметил. — Она хорошо к тебе относится? — Чимин искоса смотрит на него. — Она великолепна, Чимин-а, — усмехается Юнги. — Иногда она бывает очень злой. Но в основном она великолепна. — О боже мой! Я сожалею о том, что она сказала. — Все, что она говорит — то, что мне нужно услышать, — криво усмехается он. — Но на самом деле я благодарен ей за то, что она уделила мне так много своего времени. Приятно иметь кого-то, с кем можно поговорить о бизнесе и кланах, кто не думает о своей прибыли или власти все время. — Ну, теперь она и твоя бабушка тоже. С тех пор как мы вступим в брак и все такое. — Наверное, так оно и есть, — Юнги, кажется, доволен этой мыслью, а Чимин невыносимо влюблен. — Кстати, о женитьбе, нам нужно заняться твоей татуировкой. Мы опаздываем. — А, точно. У вашего клана есть татуировщик, верно? — Она уже ждет тебя. Нам просто нужно не опаздывать. — Тогда нам лучше поторопиться. — кивает Чимин. — Это займет несколько сеансов. — Ах вот как? — Юнги удивлённо поднимает брови. -Ты хочешь покрупнее? — На спине. Как ты и предлагал. — Так ты все-таки решил там? — откашливается Юнги, и Чимин ухмыляется. — Правда? Ты уверен? — Да. Большой дракон на моей спине, как ты и просил. — Блять. Чимин с притворным сочувствием похлопывает себя по груди. — Никакой позы миссионера в течение двух месяцев. — Пак Чимин, — стонет Юнги. — Ты представляешь собой угрозу.

❦

В тот день, когда Юнги и Чимин женятся, Чимин чувствовал, как их общая нервозность смешивается через брачную связь. Они нервничают, когда подписывают бумаги, а их родители при этом присутствуют. Они нервничают, пока Чимин делает последние штрихи на своей татуировке, которая теперь проходит от копчика до затылка, останавливаясь прямо под тигром его собственного клана. Они нервничают, готовясь к обеду, и нервничают, когда раздается первый стук в дверь их пентхауса. Но как раз перед тем, как Чимин повернулся, чтобы открыть дверь, Юнги хватает его за запястье и тянет назад. — Эй, — говорит Юнги, и он слабо светится в свете свечей, которые они установили вокруг квартиры. — Что такое? — Я люблю тебя. Юнги целует его, и нервозность Чимина тает в чистой радости. Он улыбается в поцелуй, отдаваясь объятиям Юнги, и удивляется, какого черта они так нервничали. Это очень важно — вступить в брак, а они столько пережили, чтобы сделать это. Но теперь они наконец-то могут дышать. Им больше не нужно нервничать. Юнги кладет руки на талию Чимина, стараясь не касаться его спины. Он отрывается от поцелуя, прижимая их лбы друг к другу. — Я тоже тебя люблю, — бормочет Чимин. В дверь снова стучат. — Наверное, это надо сделать, — вздыхает Юнги, и Чимин больше не чувствует своей нервозности через связь. Первыми гостями, как и ожидал Чимин, были Хосок и Чонгук. Хосок никогда не опаздывает. Джихён и их бабушка приходят следом; Джихён спрашивает о местоположении еды, как только входит. Последними прибывают Вонхо и Хёнву, освобожденные от службы на этот день, чтобы отпраздновать вместе с ними. После всего, что они пережили вместе, Чимин чувствует себя связанным с ними. Юнги и Чимин пригласили своих родителей из вежливости, но, к их облегчению, обе пары отказались. Они собирались приберечь торжество для «настоящей» свадьбы, пышного торжества, которое должно было состояться в следующие выходные. Чимин в восторге от своего красивого костюма, но кроме этого, никто не ожидает его с нетерпением. — Еда, еда, еда, — негромко напевает Джихён, подходя к Чимину сзади на кухне, а из гостиной доносится легкий шепот разговора. Он кладет подбородок на голову Чимина, как всегда выставляя свой рост напоказ. Чимин отталкивает его прежде, чем тот успевает обнять его. — Татуировка, — шипит Чимин. — Ох, да, — говорит Джихён, тихо извиняясь, когда обходит стойку, полную накрытых тарелок. Юнги и Чимин все приготовили сами, а бабушка принесла ему блюдо, чтобы разделить с ними трапезу. — Ты ведь здесь только ради еды, не так ли? — фыркает Чимин. — Даже не думаешь о том, что твой старший брат выходит замуж… — Да, — Джихён находит где-то вилку и крадет кусок мяса. — И формально ты уже замужем. Чимин хочет продолжать дразнить его, но это напоминание сбивает его с толку. Теперь он в браке. Юнги — его пара и муж. — О боже, — бормочет Джихён. — Ты можешь убрать это тупое выражение со своего лица? Я пытаюсь есть. Чимин швыряет в него салфеткой. — Эй, детка, мы готовы накрывать? — Юнги присоединился к ним, положив руку на талию Чимина. Теперь это как инстинкт — всякий раз, когда они находятся рядом друг с другом, они находят способ прикоснуться. — Пожалуйста, — говорит Джихён. — Я очень хочу есть. — Перестань скулить, — бормочет Чимин. — Именно поэтому мы и откладываем ужин. — Я тоже хочу есть, — Юнги бросает на него быстрый взгляд. — Окей, давайте накрывать, — объявляет Чимин, усмехаясь, когда Джихён и Юнги поднимают свои брови. — Все что угодно для моего       мужа. — Мерзость, — говорит Джихён, когда Юнги наклоняется, чтобы поцеловать Чимина в щеку. — Сделай что-нибудь полезное, — говорит Юнги Джихёну, указывая на тарелки на стойке. Он берет одну из тарелок сам и переносит ее к обеденному столу, который они никогда не используют; он стоит смежно с кухней. Они добавили еще один, чтобы освободить место для всех своих гостей. Чимин уже успел накрыть на стол, аккуратно разложив салфетки и свечи. — Это будет странно, — размышляет Джихён, пока они несут тарелки с едой туда-сюда. — Сидеть на встрече с деверем. — Сначала закончи университет, а потом поговори со мной о встречах, — фыркает Юнги. — Эй! Чимин подмигивает и показывает Юнги большой палец. — Иди ешь, — зовет Чимин в гостиную, и все начинают шаркая входить. Прежде чем сесть рядом с Юнги, он наливает им обоим вина. — Выглядит неплохо, — замечает бабушка. — Должно быть, это работа Юнги. — Я помогал, — жалуется Чимин, но она, конечно же, игнорирует его. Юнги похлопывает его по колену под столом. — Ладно, давайте поедим, — говорит Юнги, вставая, чтобы подать бабушке Чимина первую тарелку. — Что, без тостов? — требует Хосок. — И никаких слов от счастливой пары? — Спасибо, что пришли. Начинай есть.- Чимин поднимает свой бокал с вином, а затем осушает его одним глотком. Юнги снова наполняет его, пока тот не встал. — А еще он говорит, что я ненавижу чувства, — усмехается Хосок. — Ну да, — соглашается Чонгук, на что получает предательский взгляд. Похвала за еду начинается сразу же, как только все начинают есть. Последние два дня Чимин и Юнги провели на кухне, готовясь к свадьбе. Изначально они хотели, чтобы их свадебное торжество было простым. Но как только они начали планировать, все вышло из-под контроля. У Юнги были проблемы с бабушкой Чимина, которая постоянно сомневалась в его кулинарных способностях. Чимин хотел доказать Хосоку, что он действительно может собрать себя в руки и сохранить квартиру красивой и чистой. Поэтому они готовили, убирали и украшали дом, и оба очень гордились тем, как все получилось. Чимин чувствует, каким был довольный Юнги на протяжении всего ужина. Два бокала вина внутри него, но Чимин все время беспокоится за внимание Юнги, поэтому продолжает жаловаться на то, как сильно болит его спина. К этому времени Юнги уже слишком хорошо знает Чимина, чтобы поддаться на его уловки. — Это ты хотел сделать гигантскую татуировку, — говорит Юнги, и Чимин фыркает. — Это была твоя идея. Юнги берет палочками для еды кусочек маринованного огурца и сует его Чимину в рот, чтобы тот заткнулся. После того как они насытились ужином, Чимин и Юнги убирают со стола и приносят десерт. Заслуга за торт принадлежит Хёнву, у которого, очевидно, есть секретное хобби выпечки, о котором даже Вонхо не знал. Он большой и красивый, покрытый нежными завитками безе. Прежде чем Чимин успевает отрезать первый кусок для своей бабушки, Хосок поднимает свой бокал и откашливается. — О нет, — бормочет Чимин себе под нос. Хосок явно навеселе, покраснел и глаза его остекленели. — Мне нужно кое-что сказать, — объявляет он. — Хён, не ставь меня в неловкое положение. — Заткнись, — Хосок встает, скрипя стулом по полу, и снова откашливается. — Мы с Пак Чимином были лучшими друзьями еще со средней школы, когда он был с прической под горшок и был таким крошечным, что его можно было положить в карман. Рядом с Чимином тихо фыркает Юнги. Чимин толкает его локтем. — Он был таким милым тогда. Он все еще милый, но теперь он слишком дерзкий, понимаете? Тогда он просто ходил за мной по пятам, как маленький щенок. И у него были такие детские щечки, помнишь, бабушка? Его щеки были такими милыми. — Давай уже, — стонет Чимин. — Беру свои слова обратно, он больше не симпатичный, — фыркает Хосок. — В любом случае. Мы через многое прошли вместе. Через многое дерьмо. Но мы сделали это… ты сделал это, Чимин-а, хотя я знаю, что ты не думал этого делать, — он всхлипывает, слегка покраснев, и задумчиво смотрит на стол. — Мы прошли долгий путь с того дня, когда ты сказал мне, что выходишь замуж, и все это время мы гадали, не было ли Мин Юнги тридцать пять лет. Чимин подавляет смех. — Я горжусь тобой, Пак Чимин. Ты всегда был таким сильным, храбрым и решительным… — голос Хосока дрожит, и Чонгук похлопывает его по спине. — Я действительно люблю тебя, Чимини, и я так счастлив, что ты есть в моей жизни. Я надеюсь, что мы будем вместе еще очень, очень долго. Чимин посылает ему воздушный поцелуй. Хосок ловит его и кладет в карман. — О, и я знаю, что ты все время говоришь, что будешь ждать десять лет или около того, чтобы родить ребенка, но я почти уверен, что вы, ребята, не продержитесь так долго. Так что, надеюсь, я скоро стану дядей, — он ухмыляется, и раздается несколько согласных звуков. — Давай заключим пари. Я говорю — два года. — Хён! — возмущенно восклицает Чимин. — Я говорю — один, — торжественно отвечает Вонхо, чем заслужил еще одно возмущенное восклицание Чимина. — Ладно, тост окончен! — Чимин машет Хосоку, чтобы тот садился. — Хватит, спасибо, я хочу торт. Наконец Хосок садится, и Чимин снова берет нож. Он в нескольких секундах от того, чтобы сделать первый разрез, когда Хосок вскакивает обратно. — О! Я чуть не забыл. Юнги-хён, возможно, я знаю тебя и, возможно, ты мне нравишься сейчас, но если ты заставишь Чимина плакать, я все равно тебя уебу. — Да, да, я очень напуган, — добродушно закатывает глаза Юнги. Хосок снова садится, и Чимин вдавливает нож в первый слой крема. Затем он делает паузу. — О, я тоже хочу кое-что сказать, — понимает он, поворачиваясь к Хёнву и Вонхо. — Я хотел сказать вам спасибо. Без Хёнву-хёна и Вонхо-хёна мы бы не были здесь. Вы, ребята, — причина, по которой мы можем быть так счастливы сегодня. Так что спасибо вам. Они оба отмахиваются от него, Хёнву выглядит смущённым, а уши Вонхо краснеют. — Надеюсь, нам больше не придется таскать с собой пачку салфеток для Чимина, — говорит Вонхо, многозначительно глядя на Юнги, который спокойно принимает предупреждение. — Только если он простужен, — соглашается Юнги, и Вонхо выглядит довольным. — Окей. Торт, — Чимин возвращается к своей главной задаче. — Подожди, — объявляет бабушка Чимина. — Мы никогда не получим торт, — ворчит Джихён, и она бросает на него взгляд. — Я хотела сказать, что очень горжусь вами обоими, — говорит она Чимину и Юнги. — Ты же знаешь, я никогда не говорю так легкомысленно, так что берегите эти слова. Они бормочут слова благодарности, чувствуя себя довольно неловко. Она действительно не из тех, кто хвалит легко, так что это почти кажется слишком. — Знаешь, мне тут надо бы кое-кого поблагодарить, — говорит Джихён, и Чимин закатывает глаза, не успев даже закончить. — Это я сказал нашим родителям выбрать Юнги-хёна, в конце концов. — Спасибо, поздравляю, ты выбрал хорошего, можем ли мы теперь двигаться дальше? — Чимин фыркает. — Может, кто-нибудь еще что-нибудь скажет? — спрашивает Юнги, глядя на стол сверху вниз. Когда никто не произносит ни слова, он дает Чимину разрешение наконец отрезать первый кусок торта. — Наверное, я должен что-то сказать, — размышляет Чонгук, когда Чимин и Юнги передают кусочки каждому. — Как лучший друг Юнги-хёна. — Оставь это, — бормочет Юнги. — Кто сказал, что ты мой лучший друг, а? Ты просто надоедливый сопляк, который не перестает меня преследовать. — Я знаю, что ты переполнен эмоциями, хён, я понимаю, — Чонгук нисколько не смущен, а улыбается так, словно получил комплимент. — Тише. Когда Чимин и Юнги наконец садятся, Чимин пробует первый кусочек своего торта и широко раскрывает глаза в изумлении. — Хён, это так чудесно! — говорит он Хёнву, и тот улыбается на похвалу. — Ни один свадебный торт никак не сравнится с этим. — Ты когда-нибудь думал об открытии пекарни? — обыденно спрашивает бабушка Чимина. — Э-э, нет, — Хёнву выглядит смущённым, будучи непосредственно обращенным к ней. Чимин всегда забывает, что она что-то вроде легенды среди их кланов. — Я просто делаю это ради удовольствия. — Ну, если ты когда-нибудь устанешь от жизни клана, подумай об этом. У меня есть кое-какие связи, если ты хочешь арендовать магазин. — Возможно, она и ушла из бизнеса, но бизнес никогда не оставлял ее, — тихо комментирует Юнги, и Чимин печально смеется. К концу десерта все уже немного перебрали вина, но Чимин все равно наливает им еще. Они переходят в гостиную, удобно разделяясь, чтобы поболтать между собой. Чимин осторожно прижимается к боку Юнги, стараясь не задеть свою больную спину. Юнги берет его руку в свою, играя с его маленькими пальчиками, и Чимин чувствует, как он счастлив благодаря их связи. Он никогда не думал, что Юнги может быть так счастлив. Он тоже никогда не думал, что может быть так счастлив. — Эй, — голос Юнги достаточно тих, чтобы только он мог его слышать. Он мычит, чтобы показать, что слушает. — У меня для тебя тоже есть тост. — Немного поздновато для этого, хён. — Это я знаю, — Юнги переплетает их пальцы, и Чимин чувствует, как его теплое дыхание щекочет его волосы. — Я сохранил его только для тебя. — Я тебя слушаю. — Спасибо, что помог мне вспомнить, каково это — снова стать человеком. Лицо Чимина обдает жаром. Комок, который подступает к горлу, причиняет боль, и его глаза наполняются слезами, прежде чем он может остановить их. Он поднимает глаза, и от того, как Юнги — нежно и с любовью — смотрит на него, заставляет слёзы течь ручьём. — Я люблю тебя, — выдыхает он и наклоняется, целуя его.