«Слабак»,—проносится в голове русского,—«Не таким тебя воспитывал и желал видеть отец!»
Одинокая слеза скатывается по, чуть покрасневшей от холода, щеке, оставляя после себя мокрую дорожку, что неприятно раздражала кожу, и капает на, холодную могильную, землю. Рваный выдох со стороны омеги и тот, чуть пошатываясь встаёт с корточек, но не успевает обернуться как чувствует резкий удар, что кажется пришёлся в область затылка, и боль, что быстро разливается по телу. В глазах темнеет, всё звуки, что были на кладбище смешиваются в кашу, что казалось разобрать было просто невозможно. Россия теряет сознание, а его обездвиженное тело с глухим звуком падает на землю.» Это воспоминание заставило поёжиться. Получается, что его вырубили. Вздохнув, русский, сам не понимая зачем, вновь обвёл палату взглядом.«Получается...»,—славянин сделал мысленную паузу,—«Меня вырубили когда я ходил на кладбище... Хорошо, это я могу понять, но...»,—Россия поднял взгляд на потолок,—«Что было дальше и почему я сейчас в больнице?»
Дверь палаты скрипнула, привлекая внимание омеги, что сейчас оторвав взгляд от потолка, посмотрел в сторону, довольно неприятного, звука. На пороге стояла девушка в белом халате, что спустя, буквально пару секунд, закрыв за собой дверь прошла внутрь. В руках она держала поднос с едой(П.а. так, я знаю, что в больницах так не делают но... Давайте представим, что такой уход входит в стоимость реабилитации). Поставив его на небольшую тумбу, что стояла рядом с кроватью, девушка, легко улыбаясь, произнесла: —Как Вы себя чувствуете? Слегка вздрогнув, омега отвечает: —А? Да, вроде лучше...,—голос ужасно хрипит в горле сухо, от чего Федерация прокашлялся,—Только... Разве у вас разносят еду больным?,—Россия опустил взгляд,—Просто когда тут лежал мой отец, так не делали... Медсестра сначала удивлённо покосилась на славянина а после, легко рассмеявшись, отвечает: —Это всё входит в стоимость Вашей реабилитации Славянин поднимает свой, удивлённый и чуть зашуганный, взгляд на медработника а после тихо спрашивает: —Простите?—русский на пару секунд замолчал,—Когда мне нужно будет её оплатить? —Она уже оплачена, Вам не стоит переживать по этому поводу,—медсестра приподняла уголки губ в лёгкой полуулыбке,—Приятного аппетита И стараясь не причинить лишней боли больному, девушка поставила поднос на колени(?) омеги, прошла к выходу и хотела было выйти, но остановиться и обернуться её заставляет голос парня: —Простите, но могу я узнать кто оплатил мне реабилитацию? Девушка легко улыбнулась а после произнесла: —Ваш муж Медсестра выходит из помещения, оставляя Россию. На лице последнего можно прочесть нескрываемый шок и удивление, его обветренные губы были чуть приоткрыты. Уставившись на, только что закрытую дверь, русский и сам того не заметил как провалился в мысли.«В смысле? Когда я успел выйти замуж? Что, мать вашу, произошло?! Получается, что какой-то альфа взял и женил меня на себе? Что? Блять, сколько я спал? Стоп!»,—и мелько дёрнувшись от своей догадки Федерация смотрит на свою правую руку, что не была полностью обмотана бинтами. Облегчённый выдох,—«Слава Богу, вашу ж мать! Как же я, блять, пересрался! Кольца нет! Господи, Боже мой, я впервые так счастлив! Стоп... Но если кольца нет... Так блять! Где мои документы?! Нет, скажите, что это всё просто плохой сон! Пожалуйста!»
Дыхание участилось, сердце забилось быстрее а возмущение нарастало. Россия недовольно фыркнув, всё же принялся за завтрак, ведь не смотря даже на то, что он "замужем" кушать, несмотря на всё недовольство и желание протестовать, всё равно хочется. С едой Федерация расправился довольно быстро, поэтому выпив воду, что в стакане стояла на подносе(П.а. чуть не написала «пендосе»... Помогите ХD), и отложив последнего, вместе с пустой посудой, обратно на тумбу, откинулся на подушку шумно выдыхая. Прикрыв глаза, омега расслабился. Всё постепенно отступает на второй план, все звуки, что до этого мешали простому отдыху стали настолько незначительны, что уставшее тело и мозг омеги их просто не воспринимает. Россия проваливается в сон. «Федерация лежал на полу непонятной комнатушки. В воздухе был пропитан влагой, что неприятно оседала на коже, заставляя ёжиться от холода. Голова нещадно болела, да и собственно, как и тело, что на любое даже самое незначительное движение, вроде обычного вдоха, отзывалось болью. Глухо простонав, омега, опираясь на, дрожащие и ослабленные, руки садиться на холодный пол, медленно отползая к стене для того чтобы была хоть какая-то опора. Из одежды были только джинсы, но и те пора выбрасывать. На теле русского не было живого места, везде были либо гематомы, что просто пугали своими размерами, либо порезы, и не важно глубокие они или же нет некоторые из них всё равно кровоточили а те, что уже покрылись корочкой воспалились и болели, шишки, что омега получил видимо при неудачных падениях, тоже болели. Помещение освещала одинокая, и до ужаса тусклая, лампа, что висела на потолке. Мягкий и тёплый свет, что периодически мигал, заставляя и так больную голову русского болеть ещё сильнее. Этот свет окутывал и освещал собой лишь малую часть данного помещения, из-за чего от лампы не было никакого толка. Россия не помнил, вернее будет сказать даже не знал, как оказался тут. Последнее что он помнил это было кладбище а после удар по голове и потеря сознания. —А-ай...,—это сорвалось с губ омеги непроизвольно. Головная боль усилилась, от чего русский, поднимает дрожащую руку к голове хватаясь за неё,—Б-блять... Где я?,—хриплый кашель, что больно раздирал грудь и горло,—В-вашу ж м-мать… Голос ужасно хрипит, что играет далеко не на руку. Федерация закусывает губу, пытаясь отвлечь себя от головной боли, что естественно не выходит, а получается наоборот. С подбородка стекает тонкая алая струйка, что капает на пол. Дверь с жутким скрипом отворяется, пропуская в помещение не только человека, что зашёл сюда, но и свет, что лился видимо из коридора. Закрыв за собой, такую до ужаса старую и скрипящую, дверь крупный мужчина медленно подходит к омеге. Каждый его шаг отдаётся громким эхом, что только сильнее раздражает русского. Тот мужчина, чьё лицо славянин не смог разглядеть, подошёл к России и, присев на корточки поднял взгляд последнего, заставляя посмотреть на бету(П.а. даа, у меня большинство второстепенных персов беты. Ок да?), а после последний произносит: —Как ты думаешь…,—пауза, что прерывалась лишь болезненным шипением со стороны славянина,—Почему ты оказался здесь? Россия молчит. Говорить что-либо сил просто нет. Дыхание учащается так же как и сердцебиение. Больно и страшно. Да, Федерации до одури сейчас страшно. Он просто не понимает… Что происходит? —Парень,—гласная «а» была противно растянута. А после бета схватив русского за волосы ударяет того о стену, омега вскрикивает и сквозь зубы шипит, на глаза наворачиваются слёзы, что скатываются по щекам оставляя после себя неприятные мокрые дорожки.,—Отвечать! Вздрогнув, Федерация дрожащим от страха, слёз и боли произносит: —Я…—глухой кашель, отдающийся болью во всём теле,—Я… н-не знаю… Бета, что до сих пор держал волосы русского в своих руках, встал, притягивая к себе омегу, произнося: —Не знаешь?—мужчина глухо рассмеялся,—Так я тебе напомню! И вновь кидает Федерацию на пол, начиная бить. Последний же из-за болевого шока теряет сознание.» Россия резко открывает глаза, и даже не обращая внимание на боль, вскакивает принимая полусидячее положение. Сердце бешено колотится, дыхание сбивчиво и неровно, зрачки расширены а взгляд, что был направлен больше в никуда, был пропитан животным страхом, будто омега пережил это буквально недавно. Руки жутко дрожат и ослаблены, но не смотря на это довольно сильно вцепились в одеяло, что на данный момент выступало в качестве спасательного круга. По спине, да и, вернее будет сказать, по всему телу стекал холодный пот, от чего больничная рубашка и волосы неприятно липли к телу. В горле пересохло, от чего непроизвольно но пробивало на сухой кашель, а обветренные и потрескавшиеся губы дрожали. Голова нещадно болела, словно событие сна было воспоминанием, а омега лишь вспомнил это(П.а. не уверена в правильности построения предложения). Прикрыв глаза, омега попытался успокоиться, что получается пусть и спустя минут так десять точно. Запустив руку в волосы Россия несильно сжал их. Голова всё ещё отдавала пульсирующей болью, заставляя омегу чуть прохныкать и сморщиться. Убрав руки со свои волос, русский вновь ложиться на подушку. Спать не хотелось, что и немудрено, делать что-либо было крайне сложно да ещё и больно в придачу, поэтому славянину только и оставалось, что смотреть в потолок. Последний же в некоторых местах был грязный, скорее всего из-за протечек крыши, что только недавно отремонтировали. Дверь с медленным скрипом открывается, запуская в помещение помимо человека и звуки из вне, что довольно быстро стихают от того, что «незваный гость» довольно быстро закрыл за собой дверь. Это была медсестра, что пришла, видимо поставить капельницу. Подойдя к русскому она спрашивает: —Вас что-то беспокоит сейчас?—девушка, придвинула к кровати металлическую стойку. Россия пару секунд молчал, явно думая как лучше ответить на поставленный вопрос, отвечает: —Не считая тела, то у меня болит голова.—Россия чуть сморщился когда игла капельницы вошла в вену. Девушка кивнула на это, а после немного подумав, отвечает: —Хорошо, тогда я сейчас схожу к Вашему врачу и посоветовавшись с ним принесу воду и таблетку. Омега благодарно посмотрел на девушку, что поймав его взгляд улыбается, приподнимая уголки губ, а после, прихватив с собой поднос с грязной посудой, выходит, оставляя омегу одного. Кап. Россия поворачивает голову к окну. За стеклом, что было несколько грязным, шёл дождь. Небо было покрыто(?) серыми, даже где-то тёмно-синими тучами. Яркий свет, что разрезая темень ломаными линиями, пропадает так же резко как и появился до этого. Резкий, заставляющий вздрогнуть от неожиданности, и довольно громкий звук, что проносится по небу. Голова вновь отдаёт пульсирующей болью и русскому приходится отвернуть голову от окна и, в который раз, уставиться в потолок. Шумный выдох. И прикрыв свои глаза, в надежде успокоить или хоть как-то облегчить головную боль, омега пытается заснуть. «Очнулся Россия привязанным к стулу довольно сильно затянутой и крепкой верёвкой. Дышать было тяжело из-за, опять-таки давящей на грудь и остальную верхнюю часть тела верёвки. Элемент деревянной мебели неприятно поскрипывал, но несмотря на это не шатался, даже от малейшего движения со стороны славянина. В воздухе всё так же преобладала влага, от чего капельки воды неприятно оседали не только на теле но и на лёгких, заставляя Федерацию кашлять. Голова, к большой радости омеги, сейчас не болела. Осмотрев помещение взгляд цепляется за металлическую(?) дверь, что сейчас была закрыта. Пошевелив телом и руками, русский в который раз убедился в том, что связан, и привязан к этому стулу довольно крепко. Дверь тихо, но вольно ощутимо, скрипнула, заставляя русского поднять взгляд и посмотреть в сторону звука. Довольно яркий свет из коридора заставляет, давно привыкшего к темноте, русского зажмурить глаза. Дверь вновь, поскрипывая, закрывается. По помещению, что представляло собой маленькую комнатушку с облезлой краской на стенах и грязным потолком, довольно громким эхом разносятся размеренные шаги, что заставляют Федерацию напрячься. Кто-то подходит к русскому а после хрипло произносит: —Парень,—пауза, заставляющая славянина чуть приоткрыть глаза,—Прекрати притворяться и открой наконец свои глаза.,—Россия повиновался, открыв свои очи, посмотрел на бету, что возвышался над ним. Мужчина по-садистски улыбнулся, а в его взгляде проскользнул недобрый блеск, пусть и из-за довольно плохого освещения помещения этого не было видно, Федерация ощущал этот взгляд телом,—Я хочу видеть боль в твоих глазах. И острая, словно стрела, боль, что пронзила тело России начиная от левой руки. Крик. Громкий и оглушительный, что эхом отталкивается от обветших стен помещения, заставляя бету недовольно сморщиться. Слёзы, быстро скапливающиеся в глазах, градом скатываются по лицу, оставляя за собой мокрые дорожки, что сейчас только ухудшали ситуацию, раздражая нежную кожу щёк, капая на тело и, привязанные к стулу, ноги. С руки струёй стекает кровь, что немного поблёскивает в свете лампы, пачкая нож и верёвки, впитывающие её, со стулом. Мужчина лишь довольно улыбается и вынимая из раны нож, проговаривает: —Охохо, радуйся, парень, тому что хотя бы порез не глубокий,—бета усмехается, смотря на то как кровь из раны начала вытекать быстрее и достав из кармана, что-то похожее на, жгут, отвязав левую руку от стула, перевязал её,—И не надейся, раньше времени ты не сдохнешь! На это Россия ничего не ответил, да даже если бы очень захотел просто не смог бы. Сердце бешено колотиться, видимо выброс адреналина так подействовал. Дыхание сбито к чёртовой матери, вздохнуть нормально просто не получается, мешают частые всхлипы. Рука болит и жутко пульсирует не только в месте раны но и ещё и на месте жгута. Кровь на ране постепенно, но останавливалась, что мужчине, довольно смотрящего на представшую ему картину, было только на руку. Ведь хозяин приказал не убивать русского раньше времени.«Пусть помучается, а как начнёт морально и физически угасать вырубайте и везите в лес, убрав при этом следы. Ах, да пусть он раньше времени не дохнет от потери крови. Ты понял меня?»,—слова своего босса проносятся в голове мужчины.
Россия дёрнулся, выводя из своих мыслей бету. Дальше темнота» Проснулся Федерация от того, что его легко били по щекам. Открыв свои заспанные глаза, омега мутным взглядом посмотрел на медсестру. Та же заметив, что русский всё-таки проснулся, выдохнула и принялась говорить: —Российская Федерация, я прошу прощения, что прервала Ваш сон,—дальше следует небольшая пауза,— Но швы на вашей руке слегка разошлись, из-за чего Ваша рана кровоточит, именно по этому сейчас я проведу Вас в кабинет для повторной перевязки. Если же ситуация на следующий день не станет лучше, то нам придётся Вам, под анестезией, заново зашивать рану. Славянин слышал её фразы лишь в пол уха, что и неудивительно, ведь он только проснулся. Омега слабо кивнул, давая добро на действия врачей, что только озвучила девушка. Последняя же кивнула в ответ и, откинув одеяло русского помогла последнему встать а после, придерживая больного, повела его к кабинету перевязки, что находился довольно близко к палате славянина, от чего и особых проблем дойти до него не было. Повторная и фиксирующая шов, что слегка разошёлся, перевязка не заняла много времени как у медсестёр, выполняющих свою работу, так и Федерации, что терпеливо ждал окончания, слегка но всё же болезненной, процедуры. Девушка, что провожала омегу до перевязочной(?) вновь отвела последнего в палату, помогая тому лечь на кровать. —Что ж, сейчас я бы Вас попросила по возможности не напрягать, а лучше вообще стараться не двигать, левую руку, ибо если Вы всё же ослушаетесь, то последствия будут намного хуже, нежели сейчас,—медработник серьёзно посмотрела на парня, что внимательно слушал первую,—Вы понимаете это? Россия положительно кивнул. —Я рада,—медсестра легко улыбнулась, а после дойдя до двери проговорила,— Обед я принесу Вам чуть позже, а пока позову врача для осмотра. Русский вновь кивнул, соглашаясь со словами девушки, что на это лишь улыбнулась и скрылась за пластиковой дверью. Окинув, наверное уже в сотый раз, взглядом палату, падая на подушку облегчённо выдыхая. Голова прошла, что несказанно радовало. Только, как говориться:«не одно, так другое», вот и сейчас когда головная боль наконец отпустила омегу, у последнего жуть как заболела рука которую буквально пару минут назад вновь перевязали. Россия вздохнул и уставился в потолок.«И всё же... Кто этот, так называемый, мой "муж"? И когда я всё-таки успел? Или не успел? Что вообще происходит?»,—омега прохныкал, прикрывая глаза,—«И как я тут оказался? И почему мне снятся настолько правдоподобные кошмары? Или… Это не кошмары и я действительно пережил это? Что...»
Омега еле заметно вздрагивает, а после замирает словно молнией поражённый. Воспоминания резко и неожиданно, подобно лавине, обрушиваются на Федерацию, вызывая слабую, но всё же довольно ощутимую, головную боль. «Темно. Проснулся Россия от того, что в той маленькой и сырой, больше похожей на подвал, комнатушке было слышно какое-то непонятное копошение. Сил у омеги не было от слова совсем, даже просто глаза открыть было сложно, что уж там говорить про поднять руку или что-то ещё. Федерация чувствует, что теряет равновесие. Глухой удар, что громким эхом разносится по комнате, и острая боль пронзает тело русского а из горла вырывается лишь чуть слышный хрип, оно и немудрено ведь из-за постоянных криков голос был сорван ко всем чертям. Тень, нависшая над славянином, заставила последнего чуть заметно напрячься. —Слышь, Бен, как думаешь он помер?—грубый и басистый голос со стороны двери нарушает тишину. Холодная рука, от чего тело русского покрывается мелкими мурашками, касается шеи, проверяя пульс, что был но до жути слабым. —Нет, этот сучёныш жив, но я думаю, что ненадолго. Слишком уж слабый пульс.«Ч-что? О чём они говорят?»,—проноситься в голове омеги, что был в сознании пусть и с закрытыми глазами.
—Ладно, машина готова?,—грубый голос беты, что сейчас держал обессиленное тело Федерации, разорвал тишину, заставляя славянина еле заметно вздрогнуть,—Хорошо, Карл, принеси скотч. Дверь хлопнула оставляя помещение в тишине. Мужчина вздохнул и посадил русского на стул, с которого он буквально недавно, подобно тряпичной кукле, свалился. С разбитой губы, что слегка подрагивала, стекала тонкая полоска крови а после, преодолевая подбородок капала на одежду, похожую больше на, непригодные даже для уборки пола, тряпки. Стоит ли говорить о теле? Я думаю нет, всё понятно и так. Многочисленные ссадины, что неприятно ныли, гематомы, покрывающие буквально всё, теперь настолько изуродованное, тело, что смотреть было страшно. Шишки и порезы, оставленные чем только можно от простого ножа до галимой ржавой острой железки, что валялась на полу. —Ненавижу отбросов вроде тебя, парень,—секундная пауза,—Хилые ни на что не способные,—мужчина объёмной тенью навис над русским, заставляя того сжаться от страха,—Слабые... Ответь мне на одни вопрос,—бета замолчал, кидая на славянина взгляд полный отвращения,—Зачем вы берёте в долг если знаете, что не сможете выплатить? Чтобы после поплатиться жизнью? Россия приоткрывает глаза и несколько горестно усмехается, произнося: —Острых ощущений хочется,—голос противно хрипит, а слова разобрать почти невозможно но мужчина справляется,—Я не первый идиот который повёлся на уловку вашего босса? —Идиот...—бета хмыкает,—Да, ты не первый идиот, достали вы меня.,—мужчина на секунду замолкает,—Но готов признать, ты первый кто так смело со мной говорит, похвально. Дверь с протяжным скрипом отворяется, заставляя Россию зажмурить глаза от столь неприятного звука и подступающей волны головной боли. В помещение входит мужчина, что по видимому был альфой, а в его руках был рулон(?) скотча и ножницы. Альфа окинул взглядом омегу и повернувшись к бете произносит: —Ты не хочешь вырубить его? Мужчина, что стоит рядом с русским, хмыкнул а после точным ударом по затылку вырубает омегу. Темно.* * *
Проснулся Федерация от громкого и протяжного воя, что разносился по лесу пугая ворон и других птиц, сидящих на ветвях раскидистых деревьев. Ночной ветер был до ужаса холодным от чего Россия сжался настолько насколько это было возможно. Неудобные широкие верёвки, за которые русский был привязан к могучему стволу дерева, раздражали кожу. Шелест травы. Из темени выходит волк. Его глаза горели и были наполнены голодом, что смешался с ярой агрессией. Россия посмотрел на животное и хрипло рассмеялся, произнося: —Ну? Я жду, давай, в этом мире меня всё равно больше ничего не держит,—и одинокая слеза скатывается по щеке, чуть поблёскивая в свете луны. Омега поднимает взгляд в небо,—Кому я нужен? Раны кровоточат, что неизбежно приведёт к их заражению. Волк замер на месте, не решаясь двинуться. А последнее, что помнит Россия перед тем как потерять сознание это выстрел и скулёж. А дальше темнота, что нежно обволакивала сознание Федерации.» На глаза наворачиваются слёзы. Во взгляде, что сейчас был направлен просто в никуда, замер, не желая уходить, страх. Тело, что окутала паника, подрагивало. Пот маленькими бисеринками скатывался по телу, охлаждая его. Слёзы, что до этого лишь скапливались, начали скатываться, оставляя после себя еле заметные но ощутимые мокрые дорожки. Рвано вздохнув, омега прикрывает глаза и сжимает в руках одеяло, надеясь успокоится. Чуть приподнявшись и приняв сидячее положение, Федерация вытер рукой со своего лба капли испарины, к которой неприятно липли волосы, и попытался успокоить своё сбитое дыхание и сердцебиение.«Что... Что это было мать вашу?»,—громкое и всё ещё сбитое дыхание эхом разносилось по палате,—«П-почему? Что произошло? Это... Это же просто моё воображение?»,—Россия еле заметно дёргается а после его взгляд скользит по раненой руке. В голове что-то щёлкает,—«Стоп! Точно! Я оказался в больнице из-за того, что меня... Эм... Пытали? Или как это назвать?»,—тяжёлый вздох,—«Так, теперь по порядку. Получается, что я всё-таки просрочил сроки возврата денег, окей теперь понятно как я оказался в том лесу и больнице...»
Вздрогнуть Россию заставил резкий щелчок. Отойдя от некого транса омега шокировано посмотрев на мужчину, что сидел на краю кровати и пытался вернуть на землю русского. —Эм... А, что происходит и кто Вы такой?,—Федерация вопросительно посмотрел на мужчину в белом халате. —Ох, я не представился?—русский кивнул а врач неловко улыбнулся и, встав с кровати, произнёс,— Прошу прощения, я—Генри Ваш лечащий врач, приятно познакомиться. —А? Да, мне тоже... Доктор мелько кивнул медсестре, та же кивнув в ответ, подошла к омеге и протянув руки, проговорила: —Российская Федерация, я попрошу Вас ухватиться за мои руки и не отпускать для того чтобы Вас могли осмотреть. Россия кивнул и спустил ноги на пол и, ухватившись за протянутые ему руки, встал чуть пошатываясь.* * *
Россия с негромким звоном поставил тарелку на поднос, что стоял на маленькой прикроватной тумбочке. Обед не сказать, что был прям-таки вкусным но выбирать не приходиться. Откинувшись на подушки, омега прикрыл глаза в надежде на то, что сможет уснуть. Дверь палаты с несильным скрипом отворяется а в помещение проходит, чуть слышно постукивая своими каблучками, медсестра. Подойдя к кровати она спросила: —Вам уже лучше?—со стороны русского послышалось сонное «угу», что заставило девушку чуть улыбнуться,—Мне не хочется прерывать Ваш сон, но это вынужденная мера. Мне нужно поставить Вам капельницу. Россия промычал что-то невнятное но всё же открыл глаза, несколько недовольно смотря на девушку, что потревожила его даже не начавшийся сон. Последняя же легко улыбнулась и, пройдя на другой конец комнаты, прикатила железную стойку, чьи колёсика неприятно поскрипывали. Поставив капельницу омеге она произносит, видя насколько хочется спать сейчас Федерации: —Россия, я могу зафиксировать Вашу руку и Вы сможете лечь спать,—небольшая пауза,—Вы согласны? Русский приоткрыл свои глаза и кивнул, понимая, что до сейчас до жути хочет спать. Медсестра же вновь приподняла уголки губ в лёгкой полуулыбке и зафиксировав(П.а. я хз как это делать, поэтому и не описала.) руки русского вышла из палаты, оставляя последнего со своими мыслями.«Интересно, а моя квартира сейчас жива? Просто зная этих придурков она уже давно может быть спалена... Кстати!»,— русский еле заметно дёрнулся а после распахнул глаза,—«Где мои документы и телефон?! Уже повторно задумываюсь об этом а даже галимых предположений нет... Не, документы-то я вроде смогу восстановить, но телефон... Мда, хуёвенько, что я могу сказать.»
Тяжёлый вздох а после Федерация, наплевав на всё, проваливается в сон, что на этот раз не сопровождался воспоминаниями.* * *
Этот день не задался у Великобритании с самого утра. Сначала он, как бы это странно не звучало, запутался в собственном одеяле и грохнулся с кровати на пол. Вот вроде бы взрослый мужчина и так глупо начать свой день, альфа в тот момент сам не удержался и всё-таки пустил смешок. После же он разбил свою кружку в которой уже находился чай, поэтому, даже не смотря на то, что в доме были прислуги, убрав, чуть не порезавшись при этом, осколки и вытерев чай, разлитый на пол, достал новою кружку и вновь заварил чай. Уже в кабинете Британия вспоминает о том, что не разобрал до конца документы и поэтому в свой выходной альфа опять работает. Где-то в час дня ему позвонил США и сказал, что разбил машину, по невнимательности врезавшись в столб. Вот тут у Великобритании лопнуло терпение а нервы просто закончились, он, пусть и не повышал голоса, отчитал Штаты так, что последний пискнув:«извини, мне нужно идти!» отключился. Вот и сейчас, альфа просто сидит над чёртовыми документами, что разобраны не до конца. Желания, как такового, работать не было, особенно если учесть то, что это был один из выходных. Плюнув на эти бумажки, Британия встал со стула подходя к окну. Небо заволокли тёмные тучи а ветер, что буквально недавно был, пусть и всё же холодным но, спокойным, то сейчас же это явление природы расбушевалось на столько, что кроны деревьев ходили «ходуном»(П.а. ... Что?). Вздохнув, Великобритания отходит от окна и проходит к дивану, стоящему в другой части кабинета. Сев на него, Британия откидывается на его мягкую спинку и прикрывая свои глаза, не замечая того, проваливается в мысли.«Как же я устал... И почему сегодня всё идёт наперекосяк? Наперекосяк...»,—Великобритания усмехается и открывает глаза, смотря в потолок,—«Как там Россия?»,—взгляд альфы падает на настенные часы, что тихо тикая показывали время «без двух минут четыре».
Вздохнув и поднявшись с насиженного места британец принимает решение, всё же навестить Федерацию, ведь не смотря не на что он всё же волнуется за эту русскую омегу. Выйдя из кабинета и закрыв последнего на ключ, альфа накидывает на себя куртку и идёт к машине, что сейчас была в маленьких прозрачных капельках дождя.* * *
Больница вновь встречает альфу своей некой отчуждённостью и, леденящей душу, холодностью. Смесь неприятных запахов тоже не отпускает это учреждение. Вздохнув, альфа снял с себя, чуть промокшую под моросящим дождиком, куртку, пройдя к охране и отметившись, начинает идти к палате. Коридоры вновь встречают альфу своей ветхостью. Каждый шаг громким эхом отдаётся от стен а мигающие через раз лампы только нагнетают обстановку, создавая ощущение того, что находишься ты далеко не в больнице а в дешёвом фильме ужасов. Хмыкнув на это, Великобритания продолжает подниматься по бетонным(?) лестницам. Не проходит и пяти минут, как альфа уже стоит перед палатой Федерации. Всё та же дешёвая пластиковая, уже далеко не белая а скорее даже сероватая, дверь, что скрывала помещение палаты. Вздохнув, Британия проходит внутрь, закрывая за собой дверь. Великобритания подходит к кровати на которой, мирно посапывая, спал Россия. Его губы были чуть приоткрыты, от чего британец не удержавшись нежно накрывает их своими(П.а. Автор визжит на всю квартиру, кажется соседи скоро в дурку позвонят)). Нет, это даже поцелуем-то назвать нельзя, скорее просто невинное соприкосновение губ. Чуть покраснев, альфа отстраняется, садясь на стул, что стоял рядом с постелью. Грудь русского размеренно поднималась и опускалась. Осторожно взяв руку, что не была зафиксирована, славянина в свою, альфа нежно проводит пальцем по тыльной стороне а после почти невесомо целует её, тихо шепча: —Я люблю тебя, Россия… Только, омега не спал а просто лежал с закрытыми глазами. И когда русский услышал признание он мелько, даже не заметно, дёрнулся а после немного покраснев, мысленно отвечает.«Я тоже люблю Вас, господин Великобритания»