***
— Так, ну и что с этим делать? — Харли стояла возле стеллажей с многочисленными детскими игрушками и читала инструкцию по использованию какой-то навороченной безделушки. — Здравствуйте, Вам чем-нибудь помочь? — к девушке подошел молодой консультант, на бейдже которого красовалось банальное американское имя «Джон». — А? Да, добрый день. Моей дочери месяц назад исполнилось четыре года, вы не знаете, что ей такого купить, чтоб ей было интересно? — устало спросила шатенка. — Да, конечно. Насколько я знаю, девочкам в таком возрасте обычно нравятся домики, в комплект с которыми наш магазин предлагает набор мини-кукол и мини-посуды с деталями интерьера. Я могу показать где можно посмотреть что-то из этого. — Да в том то и дело, что не все так просто. Ей не нравится такое. Она больше любит конструкторы, мозаику, машинки разбирать. Я уже и не знаю, кого воспитываю. — усмехнулась Харлин. — А, ну у нас и конструкторы есть разные. Вон там, пройдемте. — замешкался Джон и жестом позвал девушку к следующему отделу. Да, ассортимент здесь был богатый. В основном, в глаза бросались мягкие игрушки «Angry birds», поскольку Финляндия и являлась первоисточником этой довольно популярной игры. У Харли дома этих игрушек было навалом — очень они практичные. Ребенка можно отвлечь при кормлении, самой полежать, обложившись ими, да и мягких игрушек много не бывает — всяко пригодятся. Если бы они еще и не были вместе с тем ужасными пылесборниками — было бы просто идеально. — Вот, есть обычный блочный, мягкий и деревянный. Ну есть еще металлический, но это рановато пока. — протараторил консультант. — Что? Металлический? Это который с болтиками и гаечками? — у девушки глаза загорелись радостным огнем. — Ну да. Еще отвертка маленькая в наборе идет. — Это то, что надо! Я возьму этот! Спасибо! — Харли быстро схватила с полки коробку с конструктором и понеслась на кассу, проводимая опешившим взглядом консультанта. — Ну, если не понравится, то мама побалуется. — девушка еще раз восхищенно взглянула на свою покупку, засунула ее в пакет и выбежала на улицу.***
Многое переменилось за эти пять лет. Харли сменила место жительства на более благоприятное для нее и ребенка, перекрасилась в шатенку, сменила фамилию, тщетно пытаясь забыть о прошлой жизни, свела татуировки «Rotten» и сердечко с щеки, оставив на ней еле заметный шрам. Ведь нужно было как-то зарабатывать на жизнь, а в основном работодатели негативно относятся к такому «искусству», да еще и на лице. Надо сказать, что Харли очень боялась, что ее узнают. Поэтому приняла такие радикальные меры для изменения внешности. Правда, убрала она только тату на лице — остальные предпочла не трогать. На работе ромбы на руке она часто прикрывала, надевая рубашки с длинным рукавом, водолазки и свитера. На те деньги, которые ей удалось стащить у Джокера, девушка благополучно купила дом в хорошем районе, сделала ремонт, даже учинила собственный бассейн во дворе. Плюс еще остались деньги на няню, которая была весьма необходима, поскольку Харли устроилась официанткой в придорожную кофейню «Старбакс» и зачастую просто не могла совмещать работу и воспитание дочери одновременно. Уходила она в девять утра, возвращалась в десять вечера. И только в выходные они не отходили друг от друга, Харли всегда старалась баловать девочку всяческими способами. То отведет в кафе, то в зоопарк, то купит много много сладостей, заколочек, браслетиков, прочих побрякушек. Но вот только последнее девочке и не нравилось. Ей было больше по душе выкручивать болтики из стульев, залипать на документальные фильмы про войну, мастерить какие-то шалаши из веток во дворе и по особенным причинам, ни в коем случае не подпускать к ним маму. Впрочем, Харли догадывалась, от кого ей передался такой характер, но с каждым днем все больше и больше поражалась креативности и находчивости своего ребенка.***
— Эй, где вы там все спрятались? Я пришла! — девушка быстро забежала в дом и захлопнула дверь. На улице был сильный ливень, а зонта у нее при себе не было, так что домой она пришла вся мокрая и прозябшая. — Харлин! Я же говорила тебе взять зонт! Почему не послушалась? — навстречу девушке вышла женщина лет пятидесяти, которая и была няней в этом доме. — Ой, миссис Томпсон, я Вас умоляю! Там не так далеко бежать, да и дождь не холодный. Нормально все. — Харли сняла свой промокший плащ и отряхнула его, а потом повесила на вешалку в прихожей. Няня только покачала головой и погрозила ей пальцем. Харли прошла в дом, переоделась, собрала волосы в неаккуратный пучок и прошла на кухню, чтобы заварить чай. Болеть ей как раз было не на руку, а черный чай с медом и лимоном в этом случае был как раз кстати. — Ну и где моя сладкая булочка? — крикнула девушка. Вдруг из соседней комнаты выскочила маленькая девочка в забавном синем комбинезончике, с двумя смешными, растрепанными хвостиками на голове. — Мама! — радостно воскликнула она и обняла Харли, уткнувшись лицом ей в живот. — Да, моя сладкая, мама пришла! Маме завтра снова на работу идти, но я думаю, ты здесь без меня скучать не будешь. Как выходные быстро пролетели... — вздохнула девушка и погладила дочь по голове. — Миссис Томпсон, вы уж извините меня, но мне правда нужно было сегодня отойти по делам. Сама знаю, что не должна была вызывать Вас в выходной день. — Что ты! Я всегда готова помочь. И даже не смей доплачивать мне! Мне сидеть с Тиффани только в радость! Такого умного и хитрого ребенка еще надо поискать. — посмеялась женщина и пошла в прихожую одеваться. — Не идите никуда! Там дождь льёт, не переставая, да и темно уже. Я Вам постелю в гостиной. Отказ не приму! — наигранно строго произнесла Харли. — Я еще Вам чаю налью. Подождите. — Ты так добра к бедной старушке... Ну, так и быть, я останусь. Мне и так дома скучно одной. Дети с внуками уже месяца два не навещают. — ласково улыбнулась миссис Томпсон и села за стол на кухне. — Да и мне удобнее, никуда бегать не надо. Сразу соберу Тиффи и отведу в садик.***
За окном уже полностью стемнело, и лишь свет редких фонарей освещал улицу. В этом частном секторе всегда было довольно спокойно, приятные соседи, редко проезжают машины, деревья кругом — просто сказка. Харли уже уложила Тиффани и спустилась вниз. Закрыв входную дверь на все замки и зашторив окна, она зашла на кухню и тоже села за стол, напротив гостьи. — Там, на диване ложитесь. Я постелила уже, в общем чувствуйте себя как дома, насколько это возможно. — девушка кивнула в сторону гостиной и отпила горячего чая из кружки. В этом доме царила довольно уютная атмосфера. Харли сделала здесь все в теплых тонах, стильно и одновременно неброско. В зале располагался камин, а напротив него стояли два огромных кожаных кресла кремового оттенка. Бывшая Квинн, теперь уже Джонсон, любила по вечерам сидеть напротив него закутавшись в одеяло, и дремать под звук трескающих в огне дров. Иногда, если ей удавалось приходить с работы пораньше, она заваривала себе кофе с имбирём и читала Ремарка. Особенно ей очень нравилось его произведение «Тени в раю», которое она продолжает перечитывать до сих пор, когда выдается свободная минутка. — Вот смотрю я на тебя, и диву даюсь. — вздохнула женщина и с жалостью посмотрела на сидящую напротив, Харли. — Молодая, красивая, а осталась без мужа, да еще и с ребенком впридачу. Я вообще не понимаю, по какому алгоритму эти мужчины так поступают… Это ж какой сильной надо быть, чтобы на своих плечах это все выдержать... — Мне не тяжело, поверьте. Так уж сложились обстоятельства, у меня не было, и нет другого выхода. — девушка грустно посмотрела на пол и поджала губы. — Ну хоть кто этот глупый мерзавец, который бросил такую красивую девушку, да еще и беременную? Я не могу назвать его иначе, как мерзавцем, уж пойми. — Это не так важно. Главное, что Тиффи сейчас хорошо. У нее все есть, я стараюсь её ничем не обделять. Не хочу, чтобы у нее было такое же детство как у меня. — Харли еле сдерживалась, чтобы не заплакать от резко нахлынувших воспоминаний. — А он знает о том, что ты родила от него дочь? — поинтересовалась миссис Томпсон. — Он знает лишь то, что я сбежала уже будучи беременной. Больше ничего. И никогда не узнает. — по щеке девушки скатилась слеза, которую она спешно вытерла, чтобы не привлекать внимание. — И Тиффани знает столько, сколько ей положено. В доме воцарилась гробовая тишина. Каждая из женщин думала о своем. Харли снова вспомнила о том, кого когда-то любила больше жизни, и, наверное, любит и сейчас. Период реабилитации и так длился слишком долго. И вот опять, кто-то начал лезть туда, куда не надо, и ворошить то, что уже плавно начало забываться. Когда бы она не вспоминала о нем, все равно каждый раз невольно вздрагивает из-за промелькнувшей вспышки воспоминаний. Сколько бы она не твердила себе, что ей давно плевать, но какая-то частичка искалеченной души все равно не дает отпустить все. И в такие моменты ты понимаешь, что тебе далеко не плевать, но продолжаешь вдалбливать себе свои ложные убеждения. — Нет, нет, нет. Это чушь. Не люблю. Мне все равно. Но ведь чувства, — они сильнее разума в тысячу раз. И как бы ты не пытался себя обмануть, все равно будешь чувствовать одно и то же. Всегда. И ты чувствуешь этот молчаливый крик внутри, крик от безысходности и ненависти к самому себе. А на деле сидишь, пьешь чай, общаешься с людьми, пряча от всех свою боль. Это ощущается так, словно лев пытается вырваться на свободу из клетки, в которую его запер человек, не давая и единого шанса на свободу. Да и к тому же, каждый чертов день толпы людей приходят сюда для того, чтобы поглазеть на таких животных, изобразив самое умиленное выражение лица. И лев все терпит. Каждый день злость в его сердце все больше и больше накапливается, а наконец вырвавшись на свободу, он умирает. Просто умирает. И нам становится жаль его, ведь он не смог осуществить свою мечту и отомстить обидчикам. Вот такие смешанные чувства пылают внутри человека, который пытается что-то или кого-то забыть. Но сделать это так просто без нейрализатора из «Люди в черном» практически невозможно.***
— Я наверное зря спросила, прости. Это старость бедовая… Я, пожалуй, пойду спать. Доброй ночи, Харлин. — смутилась женщина и ушла в зал. Харли ничего не ответила ей, а лишь продолжила всматриваться в свое отражение в чашке с чаем и напряженно постукивать пальцами по столу. Вскоре девушка вышла из «прострации» и поднялась наверх. Наверху было три комнаты: с правой стороны — спальня, чуть влево — детская, а в самом конце коридора была маленькая кладовка, запертая на ключ. Харли прикрыла скрипучую дверь в комнату Тиффани, чтобы случайно не разбудить ее и прокралась к кладовой, в темноте нащупала ключик, лежащий под маленьким ковриком и открыла дверь. Уже здесь девушка включила ярко-желтый свет и прошла внутрь. Здесь хранилось все то, что когда-то было очень дорого для нее: бита, молот, три револьвера, платье с ромбами, арлекинский костюм, красно-синие шорты со времен Отряда и прочие безделушки. Она часто заходила сюда и придавалась ностальгии, брала в руки биту, натягивала свой костюм, ярко красила лицо как раньше... Это была ее личная машина времени, существование которой, арлекина никому не хотела раскрывать. Но в этот раз Харли ничего этого делать не стала. Она села на пол и придвинула к себе большую картонную коробку с письмами и открытками. Она давно не притрагивалась к ней, чтобы не огорчаться лишний раз, но сегодня ей захотелось еще раз прочувствовать это все на себе. Девушка достала из коробки маленькую бумажку в форме сердца, на которой была лишь одна буква «J» — эту записку Джокер однажды прикрепил к букету роз, который передал Харли когда та лежала в больнице. Следующим был листок в клеточку, сложенный пополам шесть раз. На нем было написано идеальным каллиграфическим почерком: «Доктор Квинзель, я надеюсь, Вы меня прекрасно поняли и осознаёте, что я не прощаю ошибок. Вы должны помочь мне выбраться отсюда, пока я не выдал своим ребятам Ваш адрес :-) С любовью, J». Харли грустно улыбнулась, вспомнив, какой ужас испытывала она тогда от каждого присланного им письма. Было еще много таких записок: признания в любви, пошлые шутки, зарисовки, но на дне лежали бумажные конверты, связанные вместе красной, шерстяной нитью. Девушка разорвала ее и стала по очереди раскрывать каждый конверт. «Здравствуй, позавчера родилась на свет наша дочь. Она похожа на тебя. Я назвала ее Тиффани. 18/04/2019» «Сегодня нас выписали из больницы. Тиффани немного беспокойна. 23/04/2019» «Привет, Тиффи очень сильно кричит по ночам. Я не могу спать. Знаешь, у нее твой, каштановый цвет волос. Она красавица. 14/07/2019» «Я скучаю по тебе. 20/09/2019» «Сегодня у нашей дочки начали резаться первые зубки. 13/11/2019» «Я до сих пор тебя люблю. 07/02/2020» «Может ты приедешь? Я не могу без тебя. 16/03/2020» «Сегодня Тиффи исполнился год. Мы счастливы. Я подарила ей бизиборд. 18/04/2020» «Привет, как ты? Я вышла из декрета. Тиффани ходит в садик. 04/10/2022» «Тиффи спрашивает, где папа? Я не знаю что говорить. 09/12/2022» «Наша дочь сегодня побила мальчишку в садике, такая забавная. У нее твой взгляд, очень умный. 17/01/2023» «Я скучаю. Я купила одеколон как у тебя и брызгаю везде как дура. 15/02/2023» «Тиффани сегодня нашла медицинскую энциклопедию у нас в книгах и срисовала оттуда сердце. Сказала, что подарит папе, когда он приедет. Плачу. 20/04/2023» Всё это — лишь копии писем Харли, адресованные Джокеру, которые она, когда-то, все же осмелилась ему отправить. Но, что ожидаемо, до сих пор так и не получила ни одного ответа. Может быть, он их просто сжег, лишь заметив на конверте инициалы отправителя. Девушка сложила все обратно в коробку, погасила свет и вышла из комнаты. Снова приоткрыв дверь в детскую, она взглянула на мирно спящую в своей кроватке, Тиффани. Она прошла на цыпочках внутрь и взяла малышку на руки, чтобы отнести к себе.***
Харли положила Тиффи на свою широкую кровать, надела пижаму и легла вместе с ней. Финал их с Джокером истории любви сейчас лежал рядом, мирно посапывая и сжимая в руках плюшевого мишку. Девочка и не знала, что она является принцессой преступного Готэма и что ее мама раньше убивала людей. Для нее мама была лучиком света, всегда улыбающимся и готовым согреть в своих объятиях. И Харли не хотела чтобы Тиффи когда-нибудь узнала, кто на самом деле ее мать, а уж тем более, отец. Квинн укутала свою дочь потеплее и прижала к себе. Она очень сильно любила Тиффи. Ее грела мысль о том, что в ней есть частичка Джокера, а значит он всегда рядом. Но эта мысль была лишь в подсознании — наяву же девушка упорно отрицала всякую связь с ним. Харли еще раз взглянула на ребенка и закрыла глаза, погрузившись в царство Морфея. В это время, во дворе одного из домов темного Готэма, оперевшись о фонарный столб, стоял мужчина, и выкуривал четвёртую сигарету подряд. Он испытывал ужасное отвращение от одной мысли о том, что ему все равно придётся вернуться в дом. — Милый, ты чего там? Давай быстрее спать, завтра, вроде, вставать рано. — на пороге стояла босая девушка, закутавшаяся с ног до головы в пуховое одеяло. — Уже иду. — глухо сказал мужчина и затушил сигарету. В конце концов, все воспоминания печальны, ибо они связаны с прошлым. Эрих Мария Ремарк «Тени в раю»