Назад в никуда. Оковы рабства

      С момента нашего возвращения прошло чуть больше недели. Жизнь потихоньку начала входить в привычное русло, и мне даже казалось, что весь недавний ужас был просто дурным сном. Вечерами Хиёри всё так же смеялась вместе с Кофуку и Дайкоку, Юкинэ продолжал старательно учиться, правда, теперь уже без её помощи, а я наблюдал со стороны, осознавая, насколько мне всё-таки повезло!       Я решил, что никто кроме Кофуку не узнает о произошедшем в Такамагахаре. Именно поэтому сейчас Хиёри нужно было вести себя крайне осторожно, чтобы ненароком не упомянуть в разговоре о событиях прошлого, которые она, по логике вещей, помнить не должна. Акинэ это не пугало, ведь если учесть, сколько тягот выпало на её долю, эта осторожность явно была посильной ношей.       Кстати, наше возвращение было весьма эпичным. Оказалось, что во время моего отсутствия Кофуку собрала «отряд освободителей», дабы отослать мне на помощь, но… как всегда опоздала. Бишамон, Тэндзин и ещё один незнакомый мне Бог уже были на пороге храма, готовые отправиться в путь, как появился я с полуживой Хиёри и Юкинэ, так и не пришедшим в сознание.       Наша нищебожка чуть сознание не потеряла от увиденного! А как пришла в себя — кружилась вокруг, словно коршун, пытаясь выяснить, что произошло и есть ли за нами погоня. Объяснений она, конечно, добилась не сразу: сначала я должен был позаботиться о своих орудиях. Но после того, как раны Юкинэ были перевязаны, а мы с Акинэ очищены от скверны, она узнала историю от начала до конца.       Хочу сказать, Кофуку была крайне благодарным слушателем: не перебивала и лишь иногда вздыхала или прикрывала рот рукой. Было сложно собраться с мыслями для рассказа обо всём этом ужасе: я знал, что картинки прошлого будут одна за одной всплывать в моём сознании, и не очень хотел снова их видеть. Но стоило начать, как слова потекли сплошным потоком, и единственно важным для меня было — не останавливаться. Когда я дошёл до финала этой истории, Кофуку была в таком шоке, что потеряла дар речи и только лишь спустя пару минут смогла найти слова для ответа.       После этого, когда мы вышли из небольшого сада, где разговаривали наедине, я увидел Хиёри, спускающуюся с лестницы. На ней была смешная розовая пижама, одолженная хозяйкой дома, на ногах — жёлтые тапочки в виде капипы, а влажные волосы подвязаны атласной лентой, которая красивыми волнами спускалась на плечи. Я понял, что прекрасней неё для меня нет никого на свете: даже в этом глупом наряде она была совершенством, которым я готов был любоваться вечно.       Так как на тот момент перезнакомиться все толком не успели, Хиёри, спустившись на нижнюю ступеньку, сконфуженно протянула руку розоволосой Богине и пролепетала что-то вроде: «Здравствуйте ещё раз, меня зовут Акинэ. Спасибо за пижаму, она очень красивая». Я тогда ухмыльнулся и сказал ей, что Кофуку в курсе всей истории, поэтому при ней можно забыть о наигранности. Вот визгов-то было! — Хиёрин! — крикнула нищебожка и как ненормальная накинулась на моё орудие, чуть не сбив с ног. Я тогда испуганно посмотрел на потолок, надеясь, что Дайкоку, занимающийся глажкой белья на втором этаже, не услышит этого громоподобного голоса. На этот раз нам повезло, но я тогда сильно отчитал Богиню Бедности за столь неосмотрительное поведение.       Спустя пару дней, когда Акинэ окончательно выздоровела, мы снова вернулись в Такамагахару для разговора с Валаамом. Переместившись, я сразу же почувствовал сковывающий Хиёри страх, поэтому ободряюще сжал её руку, давая понять, что со мной ей бояться нечего. И, кстати, был прав. Будучи ребёнком без священного сосуда, Бог Алчности был достаточно сговорчив. Рассказав ему придуманную заранее историю, я убедил его, что мы договорились о выкупе Хиёри до его смерти, но не успели пожать руки. Вот так трагедия!       Немного поколебавшись, он спросил, на какой сумме мы сошлись, и я, стараясь не выдавать волнения, назвал цифру, равную десяти тысячам йен. Конечно, пришлось выслушать его ехидный детский смех, доказывающий, что алчность из крови Валаама никуда не делась, но в итоге мы все же договорились о семидесяти тысячах. Кстати, это Тэндзин помог с деньгами — без него я бы целую вечность мыл полы и драил унитазы, чтобы наскрести на выкуп.       Насладившись моментом стирания имени «Кинха» и дав Акинэ попрощаться с остальными вернувшимися к хозяину шинки, я переместился в Токио с орудием, которое теперь принадлежало только мне. Наконец-то! Я чувствовал, что она тоже счастлива и, похоже, до сих пор не верила в случившееся с ней чудо. ***       Прохаживаясь вдоль небольшого озера на окраине города и уплетая воздушное клубничное мороженое, мы с удовольствием болтали, наслаждаясь цветением деревьев и искренне улыбаясь друг другу. Я думал, что после моего признания между нами повиснет неловкость, но… с Хиёри было легко, как и всегда, правда, иногда я все же ловил на себе её смущённые взгляды. — Ято, — вдруг окликнула она, когда мы присели отдохнуть в тени раскидистого клёна, — я всё хотела спросить у тебя кое-что, но не было подходящего момента. Можно? — Да, конечно, — ответил я, сглотнув. — Я так и не поняла, почему не стала призраком, как Сакура? Ведь я явно не отличаюсь какой-то огромной силой… — пробормотала она, пожав плечами. — Ммм, я и сам не могу утверждать на все сто, — начал я, обрадовавшись, что затронутая тема не касалась наших чувств, — но мне кажется, что секрет Бога для тебя, по итогу, как бы глупо это не звучало, секретом-то и не был. Ну, то есть ты же знала о нём при жизни и поэтому, когда память вернулась… — Да? Всё так просто? — перебила она, округлив глаза. — А я думала, есть связь с тем, что последний год я то и дело покидала тело, бегая с вами от призраков и всяких там сумасшедших.       Засмеявшись, она закрыла лицо руками и повалилась на траву. Мне нравилось видеть её такой: счастливой и беззаботной, не обременённой невзгодами. — Да, это тоже могло стать одной из причин, но точного ответа мы не узнаем, ведь, да простят меня за самоуверенность, я готов утверждать, что такого случая в природе, скорее всего, не было. — То есть я теперь особенная? — спросила Хиёри, снова садясь рядом. — Ты всегда была такой, — ответил я, положив руку на её колено, — по крайней мере, для меня.       Мне было так легко и комфортно, что хотелось петь, плясать, дурачиться… Хотелось наверстать всё то время, что отняли у нас Акаджи с Валаамом. Но, всмотревшись в лицо Акинэ, я вдруг заметил, что её настроение переменилось. Она провожала взглядом шедшую вдоль берега семью и грустила — я чувствовал это. Понимая, что она скучает по родным и друзьям, ставшим навсегда недосягаемыми, я крепко сжал её руку, стараясь приободрить. — Аки, послушай, — начал я, стараясь не сделать ещё хуже, — мы обязательно уедем из Токио, но… не сразу. Найти жильё в моём положении не так-то просто, а я уж точно не хочу, чтобы вы с Юкинэ жили в коробке из-под холодильника.       Я улыбнулся, надеясь что моя шутка развеселила её, но, спустя пару секунд понял, что это не подействовало. — Я так боюсь их встретить, — грустно произнесла она, опуская взгляд на наши сцепленные руки, — моих родителей. Всё время думаю: что делать, если сейчас они появятся на одной из аллей? Ведь они не увидят меня, но я… Мне не хватает маминой ласки, её нежных рук и вкусных утренних бутербродов с джемом, на которых она обрезала корочки. Я скучаю по папиным объятиям, что лечили от любых печалей. Я всё время думаю о моём брате, с которым мало общалась в последнее время, а теперь мы с ним и не увидимся вовсе.       Я почувствовал, как на запястье упало несколько горячих слёз и, наверно, должен был утешить Хиёри, но понимал, что никакие слова не смогут исправить того положения, в котором она находилась. Единственным помощником было время, что постепенно залечит её раны, превратив боль в светлую печаль. — Конечно, не думаю, что это тебя успокоит, — начал я, решив нарушить повисшую тишину, — но у тебя остался я… и Юкинэ, разумеется. А ещё Кофуку, Дайкоку, Биша и Казума — все мы будем с тобой и поддержим, потому что любим.       Ну вот, опять я подошёл к щекотливой теме. Зачем только начал этот разговор? — Спасибо! — вдруг ответила Акинэ, посмотрев мне в глаза. — Я тоже люблю тебя… и Юкинэ, Кофуку, Дайкоку, Бишу и остальных. И безумно рада, что вы все есть в моей жизни!       Потянувшись, она нежно оплела руками мою шею и уткнувшись носом в ключицу, сделала глубокий вдох. — Вкусно пахнешь, Ято! — произнесла она, вгоняя меня в краску.       В тот момент я понял, что, когда она рядом, мне и море по колено. Я преодолею любые преграды, смогу вынести всё что угодно, лишь бы её тёплые руки вот так обнимали меня, заставляя сердце биться чаще. Лишь бы она была счастливой и всегда улыбалась своей лучезарной улыбкой. — Акинэ, можно тебя кое о чём попросить? — начал я, решив озвучить мысль, давно осевшую в голове. — Да, разумеется. Что такое? — Ну, я… я бы не хотел, чтобы ты была моим орудием, — промямлил я. — Ч… что? В смысле?! — в испуге выпрямилась она.       До меня не сразу дошло, что она не так меня поняла, а точнее, это я не так сформулировал мысль, поэтому, начав как сумасшедший трясти руками, я кинулся исправлять положение: — Ой, чёрт, в смысле, нет! Я не то имел в виду! Я не желаю, чтобы ты участвовала в драках и всё такое, боюсь, что ты можешь пораниться… вот, — глупо закончил я, наблюдая за её реакцией.       Сощурив глаза и скрестив руки на груди, она с подозрением спросила: — Почему это?       С ужасом осознавая, что не стоило вообще лезть в эти дебри, я промямлил что-то о Юкинэ, которого обычно беру на такие задания. — А за него ты значит не боишься? — произнесла она, приподняв одну бровь. — Да нет же, конечно, боюсь! Просто он уже привык, и у него классно выходит надирать аякаши их призрачные задницы. — А у меня это, значит, не выйдет? Думаешь, я слабая? — Да нет же, конечно, ты сильная, я знаю это, но… А, чёрт, как же порой тяжело с вами, женщинами! — крикнул я, спрятав лицо в ладонях.       Услышав громкий смех, я раздвинул два пальца, чтобы через получившуюся щёлочку разведать обстановку. Хиёри каталась по траве, держась за бока, и, кажется, больше не злилась. — Ты такой смешной, Ято! Иногда ведёшь себя, как ребёнок! Тобой легко манипулировать! — Не правда! — Правда! — Нет!       Мы продолжали спорить всю дорогу домой, весело смеясь и подкалывая друг друга. Но на пороге храма Хиёри вдруг снова стала серьёзной и, повернувшись, буквально выбила из меня дух одним единственным вопросом: — То, что ты говорил в то утро, насчёт своих чувств… правда?       Стараясь не обращать внимания на ледяную волну, прошедшую от макушки до самых кончиков пальцев, я сжал кулаки, пытаясь сдерживать дрожь, и ответил коротким «да», ожидая её реакции. — А тебя не смущает, что ты — Бог, а я — мёртвая девочка, ставшая орудием? — прошептала она, подходя ближе. — Нет, — на выдохе произнёс я, ощущая, как бешено застучало сердце. — А что скажут на это другие? — спросила она, подойдя ко мне вплотную и почти касаясь моих губ своими.       Понимая, что нет сил сдерживаться, что слишком долго ждал этого момента, я обнял её за талию и, смотря прямо в глаза, произнёс: «Плевать», наконец поддавшись жгучему желанию поцеловать её.       Вот оно — счастье! Я готов был стоять так вечность, лишь бы всё время чувствовать сладость её губ, тепло тела, аромат волос, звук учащённого дыхания… Хотел утонуть в её объятиях, позабыв о том, что жизнь ещё обязательно покажет нам зубы. Да, впереди нас ждали испытания — в этом я был уверен, но рядом с Акинэ я способен их преодолеть. Конец оригинального эпилога _____________________________________________________________________ Альтернативный эпилог (Ято)       С момента нашего возвращения прошла пара дней. Казалось, жизнь потихоньку начала входить в привычное русло, и порой я представлял, что весь этот недавний ужас был просто дурным сном. Вечером мы, как и прежде, сидели на кухне за чашечкой чая, обсуждая прошедшие события, смеялись, строили планы на будущее, слушали байки Дайкоку и иногда, когда становилось совсем скучно, играли в сёги, чтобы скоротать время до сна.       Я был счастлив и не верил, что наконец-то удача оказалась на моей стороне! Только подумать — из такой заварушки выпутались, причём практически без потерь! Хотя… если говорить честно, недавние события явно оставили свой отпечаток на каждом из нас.       Кстати, спустя пару дней, когда Акинэ окончательно выздоровела, мы снова вернулись в Такамагахару для разговора с Валаамом. Переместившись, я сразу же почувствовал сковывающий Хиёри страх, поэтому ободряюще сжал её руку, давая понять, что со мной ей бояться нечего. И, кстати, был прав. Будучи ребёнком без священного сосуда, Бог Алчности был достаточно сговорчив. Рассказав ему придуманную заранее историю, я убедил его, что мы договорились о выкупе Хиёри до его смерти, но не успели пожать руки. Вот так трагедия!       Немного поколебавшись, он спросил, на какой сумме мы сошлись, и я, стараясь не выдавать волнения, назвал цифру, равную десяти тысячам йен. Конечно, пришлось выслушать его ехидный детский смех, доказывающий, что алчность из крови Валаама никуда не делась, но в итоге мы все же договорились о семидесяти тысячах. Кстати, это Тэндзин помог с деньгами — без него я бы целую вечность мыл полы и драил унитазы, чтобы наскрести на выкуп.       Насладившись моментом стирания имени «Кинха» и дав Акинэ попрощаться с остальными вернувшимися к хозяину шинки, я переместился в Токио с орудием, которое теперь принадлежало только мне. И, вроде как, можно было расслабиться и радоваться жизни, но что-то было не так.       Юкинэ стал немного дёрганым и пугливым. Он не боялся сражаться и не отлынивал от привычной работы по уничтожению аякаши, но временами будто выпадал из реальности, наблюдая за всем вокруг с пустым выражением лица, а когда я пытался спустить его «с небес на землю», вздрагивал и смотрел на меня так, будто впервые видит.       Хиёри же, будто надев маску счастья, была весела и приветлива, поддерживала беседу, с удовольствием помогала с готовкой и уборкой, но… не была собой. Я знал это, ведь, можно сказать, у нас были общие чувства, поэтому уже второе утро подряд утро я просыпался с неимоверной тяжестью на сердце и бесконечным одиночеством, разъедавшим её душу.       Это пугало. Я боялся, что внутри Акинэ всё-таки что-то сломалось, не выдержав напора событий, но каждый раз откладывал разговор об этом в надежде, что вскоре душевные раны затянутся и всё встанет на свои места.       Вроде, после пережитого любая невзгода должна казаться пустяком, мелочью, которую преодолеть — раз плюнуть, но не тут-то было. Опустошённые и вымотанные морально и физически, мы всё никак не могли нащупать ту нить, что вела из прошлого в будущее, застряв где-то в противном настоящем, наполненном густыми серыми красками.       Мне так хотелось вырваться из этого, начать наслаждаться жизнью, к которой мы так долго шли, но складывалось ощущение, что наша дорожка привела куда-то не туда… Не так я представлял себе наше возвращение!       Кофуку после того, как я всё ей рассказал, попыталась утешить, напомнив, что Хиёри, в каком-то смысле, человек, а значит, ей нужно время переварить всё произошедшее. И я ждал, стараясь не вмешиваться, не давить на неё, был чутким и нежным, сопереживал, поддерживал, но… Это не помогало.       И вот, сейчас я иду по тёмным улицам города в надежде проветрить голову от тягостных мыслей, стараясь успокоиться и представить, что всё не так уж и плохо. Я всегда был оптимистом, но сейчас это давалось мне крайне сложно. Возможно, своё пагубное влияние оказывали мрачные мысли орудий, а может, я и сам уже перестал верить в светлое будущее, стараясь принять жизнь такой, какая она есть.       Внезапно в груди больно кольнуло, да так, что я чуть не споткнулся. Резко выдохнув, я встал, облокотившись рукой о кирпичную стену, и попытался выровнять дыхание, чтобы прояснить голову. Я понимал: это Акинэ, с ней что-то произошло, поэтому мне срочно нужно попасть домой.       Переместившись, я оказался прямо посреди гостиной, где почти все домочадцы спокойно ужинали. — Ято! — крикнула Кофуку, роняя на пол тарелку с рамэном. — Я же просила тебя не появляться в доме вот так! Уважай наше личное пространство! — Прости, — коротко ответил я, скидывая сапоги. — Ты Акинэ не видела?       Проводив взглядом залетевшую в уголь обувь, нищебожка сощурила глаза и обвиняющим тоном произнесла: — Не видела! Наверно, она наверху наводит порядок после такого свинтуса, как ты!       Недолго думая, я поднялся по лестнице, стараясь не вслушиваться в бурчание за спиной, и принялся искать Хиёри, эмоциональное состояние которой, как я знал, не улучшилось.       Спустя пару минут я наткнулся на неё в одной из комнат чердака, где Дайкоку хранил старые вещи и всякие ненужные дары его Богине. Акинэ сидела в самом тёмной углу, пустым взглядом уставившись в стену. — Эй, я тебя обыскался! — тихо произнёс я с осторожностью, подходя ближе. — Почему не ужинаешь?       С минуту в комнате стояла звенящая тишина, и, когда я уж подумал, что ответа не дождусь, она всё-таки произнесла: — Аппетита нет.       Голос Хиёри был сухим и безжизненным. Она даже не посмотрела в мою сторону, будто меня и не было рядом. Это задевало! В конце концов, я её хозяин! — Расскажешь, что случилось? — спросил я напрямую, считая, что ходить вокруг да около — бессмысленная трата времени. — А что ты хочешь знать? — вопросом на вопрос ответила она, ещё больше раздражая. — Например, где ты была? — Хм… гуляла, — туманно проговорила она со странной улыбкой на лице. — Гуляла? — переспросил я, как бы не одобряя то, что она вышла на улицу без моего ведома. — Да, а это запрещено? Наслаждаться свободой мне можно только сидя в четырёх стенах?       Я не хотел ссориться, поэтому постарался взять себя в руки. — Конечно, нет, просто я беспокоюсь за тебя. И ещё… Я почувствовал что-то нехорошее. Ты кого-то встретила? — аккуратно спросил я, надеясь, что ошибаюсь. — Маму, — тихо прошептала она после небольшой паузы. — Я увидела маму… издалека.       Этого-то я и боялся. Ей не стоило выходить на улицу, но сделанного не вернёшь. Придётся действовать по ситуации. — Эм, Акинэ, я знаю, это сложно, но поверь… — Знаешь? — перебила она, наконец встретившись со мной взглядом. — Знаешь?! Не нужно делать вид, что тебе известно всё на свете, Ято! Ты не можешь знать, что я чувствую, потому что никогда в жизни не был на моём месте! Ты никогда не поймешь, каково это — видеть человека, которого любишь, и осознавать, что не сможешь больше до него дотронуться! Тебе и в голову не приходило, что значит идти мимо любимого магазина и грустить, что ты больше не зайдёшь туда с подругами. В твою чугунную башку не закрадывалась мысль, что вся эта, с позволения сказать, жизнь — и не жизнь для меня вовсе, а существование!       Под конец фразы она уже кричала, а я просто ошарашенно слушал, не имея возможности перебить её. — Да что на тебя нашло? — вырвалось у меня, и я почти сразу пожалел о столь резком высказывании. — Действительно! Подумаешь, какая-то человечишка распереживалась по мелочам! Что значат мои страдания по сравнению с Божественной Миссией? Я всего лишь букашка, мысли которой ничего не стоят! — Я такого не говорил… — попытался вставить я. — Но это так, Ято! — снова перебила она, начиная плакать. — Проводя все эти войны, вы, Боги, не задумываетесь о том, что люди, в отличие от вас, не бессмертны! В погоне за богатством и властью вы давите нас, считая, что это «во благо», наплевав на то, что у людей есть чувства, мечты, желания, что они хотят жить! Я хотела жить! — Глупости, Хиёри! Ты не в себе, — попытался успокоить её я. — Да уж, конечно, ведь я мёртвая девочка, вернувшаяся в виде орудия, призванного убивать. Всегда мечтала о такой участи!       Мне казалось, что передо мной абсолютно другой человек, ведь я не узнавал эту новую Акинэ, что так зло смотрела на меня. — Я не хотел этого, поняла! — сорвался я, тоже повышая голос. — Больше всего на свете я мечтал о том, чтобы ты жила счастливо. Если бы не Акаджи… — Да мне плевать! Кто начал, кто закончил — какая разница?! Смысл лишь в том, что я оказалась между вами, как между молотом и наковальней. Вы решали проблемы и в итоге вышли победителями: у одного новый храм, у второго жизнь наладилась, вот только есть одно «но»… Я умерла! И этого ничем не исправить!       Отведя взгляд в сторону, она вытерла слёзы рукавом одолженной у Кофуку кофты и, больше не сказав ни слова, вышла из комнаты.       Догнал я её уже на улице. Идя по ночному тротуару, она то появлялась в свете фонаря, то исчезала во тьме, всё сильнее отдаляясь. — Хиёри, постой, пожалуйста! Куда ты собралась? — кричал я, догоняя её. — Не безопасно бродить ночью, на призрака нарвёшься!       Но она не останавливалась, продолжая, словно солдат, идти вперёд, чеканя шаг. Устав от погони, я схватил её за локоть, поворачивая лицом к себе и стараясь поймать её взгляд. — Ты не ответила, куда ты идёшь? — Подальше из Токио! — громко ответила она, пустив эхо по уснувшей улочке. — Как это подальше? Сейчас? — удивлённо спросил я, стараясь сдерживаться. — Не могу я жить в этом городе, Ято! Не могу! Каждый его сантиметр напоминает мне о прошлом! Супермаркеты, кинотеатры, торговые центры, школа — как вспомню, что была тут при жизни, меня будто бьют под дых! Мне больно быть здесь, слышишь? Мне нужно уйти!       Пытаясь взять себя в руки, я экстренно придумывал план действий, позволявший мне в срочном порядке покинуть Токио с двумя орудиями, которым нужно где-то жить и что-то есть. Попросить денег у Тэндзина? Ох, он и так одолжил мне немалую сумму, чтобы я выкупил Хиёри у переродившегося Валаама… Может, Кофуку? Тоже не вариант — мы и так год сидели на её шее. О, Бишамон! Я попрошу помощи у неё! Точно! — Ладно, мне надо поговорить с Юкинэ, попытаться придумать логичное объяснение, почему мы уезжаем, — затараторил я, — и ещё нам нужно пару дней, чтобы собраться. Это ведь не страшно?       Я ждал ответа, но что-то во взгляде Хиёри мне подсказывало, что всё это лишнее. — Говоря «мне», я имела в виду только себя. Я ухожу одна, и на этом разговор закончен. — Погоди! — крикнул я, схватив её за плечи. — Ты не можешь просто уйти! — Почему это? — Потому что я твой хозяин, Акинэ! — крикнул я, теряя над собой контроль. — И? Посадишь меня на цепь, как Валаам? Будешь выгуливать по праздникам и выходным, а за хорошее поведение давать пудинг на завтрак? — Нет, я не это имел… — А что?! Что ты имел в виду, Ято? Я могу уйти, когда и куда захочу, и ты не смеешь меня останавливать! Я достаточно натерпелась, и теперь хочу побыть одна!       Пребывая в шоке, я сперва хотел возразить, но понял, что она права. У меня действительно не было права останавливать её или что-то запрещать, поэтому придётся смириться. Отпускать Хиёри — всё равно что распилить сердце пополам, но это было нужно. Я любил её и должен был уважать её желания. — Что я могу для тебя сделать? — с грустью спросил я, опуская руки. — Имя забери, — неожиданно произнесла она, заставив сердце пропустить пару ударов. — Ну уж нет. Отпустить тебя я могу, но имя забирать не стану, как не проси! — Но ты же будешь чувствовать всё это… Оно тебе надо? — И пусть, зато буду знать, что ты жива! И если ты когда-нибудь передумаешь… — Не передумаю, — тихо ответила она, заправляя за ухо прядь непослушных волос. — И, кстати, ты забыл, что имени у меня целых два, правда, одно из них забрать уже никто не в силах.       Подобрав юбку, Акинэ показала мне оставшийся от ножа Валаама шрам на ноге в виде слова «Кинха». — Поэтому можешь забрать второе. Я не пропаду. — Нет, — снова ответил я непреклонным тоном. — Ну тогда прощай, Ято, — проговорила она, нежно обхватив мою голову в ладони и легко поцеловав в губы. — Будь счастлив! Правда! И я постараюсь стать счастливой тоже.       Смотря, как её фигура растворяется во мраке ночи, я не мог поверить в происходящее. И стоило оно того? Все эти жертвы, сражения… Столько нервов и сил потрачено, столько ран получено, и ради чего?! Ох, хотя теперь Акинэ свободна от оков рабства и вернулась назад… Правда, назад в никуда.