Танцующий в облаках

      Как я и подозревал, поездка в Майами оказалась сплошным разводиловом. Прилетели мы поздно вечером, и Рэм предложил поужинать в ресторане, потому что на вилле никакой еды не наблюдалось. За ужином мы крепко выпили «за нас», а потом Рэм потянул меня в ночной клуб напротив этого ресторана. Там мы добавили несколько коктейлей, и он вытащил меня на танцпол. После нашего дуэта на танцполе половина клуба повисла на Рэме, вторая – на мне. Причем парни и девчонки в равной степени.       Проснулся я с тяжелой головой и скверным привкусом во рту в совершенно незнакомой комнате. С трудом оторвал голову от подушки. Сквозь огромное окно лился яркий свет, едва слышно гудел кондиционер. Поперек груди меня обнимала изящная ручка с ярко наманикюреными пальчиками. Я высвободился и сел.       Голова гудела, смертельно хотелось пить. На широченной кровати рядом со мной спала незнакомая светловолосая девушка. Я наморщил лоб, но не смог вспомнить ни кто она такая, ни как ее зовут, а тем более, как мы попали в эту комнату и чем занимались.       Мои джинсы валялись на полу, я подобрал их и поплелся в ванную, которую обнаружил через полуоткрытую дверь. Принял прохладный душ, немного привел себя в порядок, натянул джинсы прямо на голое тело и вернулся в комнату. Девушка все еще спала.       За окном раскачивались пальмы, и синел океан. Ага, мы на вилле. Я нашел свои сандалии, но не обнаружил никаких признаков трусов и футболки. Одежды девушки вообще видно не было. Оригинально. Что тут вчера было и где Рэм?       Я вышел из комнаты в короткий коридор, который привел меня в круглый зал. Много пластика, металла, света. Лестница вниз. Стал спускаться и услышал голос Рэма.       – Девчонки, хватит! Щекотно же!       Я спустился в просторный холл и увидел через стеклянную стену сад и ступеньки лестницы, которая вела на пляж. На ступеньках спиной ко мне сидел Рэм, а на нем висли две девушки с одинаковыми рыжими волосами, а он обнимал их и все трое звонко хохотали.       Стена отъехала в сторону, стоило к ней приблизиться, и пропустила меня на площадку перед домом. Рэм обернулся на звук, за ним – девушки. Близняшки – понял я. Рэм был, как и я, в одних джинсах. Девчонки – в легких платьицах, но либо небрежно надетых, либо уже пострадавших от рук моего бесценного: плечики спущены, пуговички расстегнуты. Вид у всех троих был самый счастливый.       Я словно получил удар под дых.       – Доброе утро, Макс! – сверкнул своей неотразимой улыбкой Рэм.       Стиснув зубы, я молча повернулся и пошел в дом. Рэм нагнал меня уже на лестнице.       – Макс, стой! Ты чего?       Я резко обернулся и зашипел со всей распиравшей меня злостью.       – Ты зачем меня сюда привез? Чтобы я смотрел, как ты трахаешь этих куколок? Что ты мне хотел доказать? Что я все еще могу спать с женщинами?       – Прости, я хотел как лучше.       – Как лучше? Тебе захотелось оторваться от Алисы, которая тебе надоела, и устроить групповуху?       – Макс, не злись.       – Я сейчас же уезжаю домой, к родителям. И ни в какую Италию не еду! И ухожу из твоего шоу! У меня есть предложение от модельного агентства, вот его и приму.       – Макс, не дури.       – Где мои вещи?       – Макс…       – Где мои вещи, твою мать?!!       – В той комнате, где ты спал, в шкафу.       Едва сдерживаясь, чтобы не разгромить чего-нибудь в этом шикарном интерьере, я поднялся в комнату. Девчонки в постели уже не было, из ванны доносился шум воды. Я открыл шкаф и обнаружил свою сумку. Достал из нее футболку, надел, похлопал себя по карманам. Мобильник и бумажник на месте. Закинул сумку на плечо и стал спускаться. Рэм стоял внизу лестницы. Я не хотел на него даже смотреть. Меня душила обида.       – Макс, прошу тебя. Давай поговорим.       – Нам не о чем говорить.       – Ну, и куда ты собрался? Руди и Крэш тебя не выпустят без моего разрешения.       И тут я его ударил. Не кулаком, а открытой ладонью по лицу. Влепил пощечину со всего маху.       – Хватит, Рэм! Я больше не позволю надо мной издеваться! Немедленно выпусти меня отсюда и больше не появляйся в моей жизни! Никогда!!!       Он схватил меня за плечи, пытаясь заглянуть в глаза, которые я упорно отводил в сторону.       – Макс, прости меня. Пожалуйста! Ну, что я должен сделать, чтобы ты меня простил и остался?       Я швырнул сумку на пол и сжал до боли кулаки.       – Что ты должен сделать, чтобы я остался?! – дрожа от злости, выпалил я. – Во-первых, выгнать отсюда этих потаскушек. Всех троих. Или еще есть? Всех! И немедленно! А во-вторых ….       И тут я перечислил ему все, что я хотел бы с ним сделать, а поскольку я был ужасно зол, то добавил все возможные извращения, на которые хватило моей фантазии.       – И все это много раз. Много, много раз, Рэм! А потом, может быть, я тебя прощу и останусь. В твоей постели, в твоей жизни, в твоем шоу. И именно в таком порядке!       Какое то время мы стояли, глядя в глаза друг другу, и обоих била нервная дрожь. Я думал, что Рэм меня ударит по своему обыкновению за все те гадости, что я наговорил. Но он вдруг отступил, словно позволяя мне уйти, и опустил глаза. Я поднял сумку и двинулся к двери.       – Макс, не делай этого. Я люблю тебя, – тихо сказал Рэм мне вслед.       – Я сыт твоей любовью по горло, – огрызнулся я. – С меня хватит!       Рэм вздохнул.       – Давай вызову тебе такси.       – Я и сам могу вызвать себе такси!       Не глядя на него, я вышел в дверь и прошел по дорожке к калитке в кирпичной стене. Калитка открылась, выпуская меня на дорогу. По обеим сторонам тянулись густые заросли. Я побрел вдоль дороги, кусая от злости губы и практически не соображая в куда иду. В эти минуты я Рэма ненавидел.       Пейзаж не менялся довольно долго: лента асфальта и чуть ли не джунгли по обочинам. Никаких строений, ни людей. За все время, что я шел, мимо не проехало ни одной машины. Я уже пожалел, что не позволил Рэму вызвать мне такси. Как отсюда теперь выбираться, если неизвестно где нахожусь. Где-то в районе Майами. Очень точный адрес!       Вдруг из-за моей спины послышался звук приближающегося авто. Я шагнул на дорогу и поднял руку. Из-за поворота вынырнул серебристый «порш»-кабриолет Рэма и затормозил возле меня. Он сам сидел за рулем.       Пришлось отвернуться и снова идти вдоль обочины.       – Макс, садись. Отвезу тебя в аэропорт.       Я молча шел дальше. Рэм медленно поехал рядом.       – Макс, ты идешь не в ту сторону. Майами там.       Я не реагировал.       – Руди повез девчонок в город. Могли и тебя подвезти. Хочешь, я позвоню, он развернется и подберет тебя?       Я продолжал молча идти.       – Давай вернемся на виллу, и я вызову такси.       Не дождавшись моего ответа, Рэм остановил машину, хлопнул дверцей, бегом догнал меня и загородил дорогу.       – Макс, остановись! Поговори со мной! Ты не можешь меня так бросить! Ты не можешь разрушить все, что между нами было!       – Между нами ничего не было, – огрызнулся я.       – Неправда! Мы были друзьями. Нам было хорошо вместе. Неужели для тебя так важен секс?       – А для тебя? – хмыкнул я. – Рэм, отвали.       – Ладно, бросай меня. Меня все бросают. Отец, мать, теперь ты. Давай!       – На жалость давишь?       – Да на кой мне твоя жалость! – злился он. – Хочешь уйти? Уходи! Вали в это свое модельное агентство. Я может им даже специальную фотосессию закажу. За сколько согласишься, Макс?       – Какую специальную фотосессию?!       Я остановился и бросил сумку на землю. Рэм уперся мне в грудь ладонью, глаза как две пропасти.       – Какую? – усмехнулся зло, облизал губы, проводя ладонью сверху вниз по моей груди. – Обнаженку, конечно. Можно еще что-нибудь более откровенное, погорячее. Так за сколько, Макс?       Тут я прямо взбесился. Схватил его одной рукой за волосы на затылке, другой – за пояс джинсов и рванул на себя, впиваясь поцелуем в губы. Рэм что есть силы оттолкнул меня, но я крепко в него вцепился. В результате мы грохнулись на землю, и я подмял его под себя. Рэм вывернулся, но я крепко держал его за волосы и в результате он добился только того, что теперь оказался подо мной лицом вниз.       – Ах ты ж дрянь! Дерьмо собачье! – прорычал я, зверея, и не обращая внимания на его удары локтем по ребрам и попытки лягнуть меня побольней. – Сейчас я тебе покажу фотосессию! Ты у меня не только все подробности рассмотришь, но и попробуешь, да так, что мало не покажется!       Гнев придавал мне силы. Я потянул его за волосы назад, и Рэм вынужден был вцепиться одной рукой в мою руку, пытаясь освободиться и воя от боли. Вторую его руку мне удалось придавить коленом. Сопротивление только взбесило меня еще больше, и я рычал от ярости, отчаянно пытаясь содрать с него джинсы.       Рэм снова попытался вывернуться и умудрился-таки двинуть меня коленом в живот. В результате я выпустил его, и мы откатились друг от друга. Рэм сел, морщась, ощупывая затылок и вытирая кровь с прокушенной губы. Я сидел в шаге от него, держась рукой за живот и ощупывая ребра, как минимум два из которых мне казались сломанными.       – Ну, ты и скотина, Макс! – сплевывая кровь, произнес Рэм.       – А ты лучше? – огрызнулся я.       – Попытка изнасилования в чистом виде, – хмыкнул он.       – Сам нарвался.       – Макс, поехали лучше на виллу. Там ковры мягкие. А тут колючки, камни. Вон весь теперь в синяках. А у меня съемки через неделю.       – Да пошел ты…       – Ну, не хочешь на виллу, давай хоть в машину на заднее сидение. Все ж помягче.       – Опять нарываешься?       – Да не злись ты. Очень больно?       – Ты мне ребра сломал и все внутренности отбил.       – А ты мне все волосы повыдирал, садист.       – Да ладно, твою гриву черта с два вырвешь. Так, проредил слегка.       – А губа? Вон насквозь прокусил! Целоваться не умеешь.       – Это я не умею?! – я привстал с места.       – Все, все! Беру свои слова назад! – Рэм поднял руки. – Проверять не будем. С меня одного раза больше чем достаточно.       – Да ну! Это я еще нежно. Скажи спасибо, что не язык прокусил. А стоило бы, чтобы всякие гадости не молол.       – И что я такого сказал? Тебе не понравилась идея позировать для меня без одежды?       – Рэм, ты сейчас опять договоришься! – грозно начал я, поднимаясь с земли. – Я тебе такие позы покажу!       – Давай, только на вилле или хотя бы в машине. У меня и так уже вся спина исцарапана. А я в рекламе геля для душа снимаюсь, – ответил он, тоже вставая. – Что я режиссеру скажу?       –Ты что голый снимаешься? – ужаснулся я.       – Ну, почти.       – Почти – это как? – спросил я заинтересовано, осторожно пододвигаясь ближе.       – Почти – это в пене.       – Рэм, я тебя убью! Это шесть миллиардов человек будут пялиться на тебя голого?       – Макс, там и видно ничего не будет. Так, намек только.       – Знаю я твои намеки! Судя по тому, что ты называешь «одежда» и «быть одетым» эту рекламу только в ночных эротических каналах можно будет показывать.       – Опять ревнуешь?       Описать выражение этой довольной рожицы совершенно невозможно. Вот же гад!       – Ревную? Ха! – огрызнулся я. – Тебе мало, что половина планеты мечтает с тобой переспать? Что все порносайты забиты твоими фотками и половина из них – реальные кадры из клипов или фотосессий, а не монтаж? Так ты хочешь всем все продемонстрировать открытым текстом в прайм-тайме?       – Ревнуешь! – хихикнул Рэм.       Тут я снова сорвался. Был зол так, что хотелось ударить его, если не кулаком (что стоило бы мне пары выбитых зубов наверняка), то хотя бы словом.       – Много чести для такой шлюхи как ты!       Произнося это оскорбление, я уже знал, что совершаю страшную ошибку. И через секунду после того, как фраза сорвалась с моего языка, я готов был этот язык себе откусить. Но было поздно.       Я ждал, что Рэм меня порвет в клочья, но вместо этого он вдруг замер и его лицо приняло странное удивленно растерянное выражение. Он снова сел на землю и закрыл его ладонями. Это было хуже, чем если бы он на моих глазах превратился в огнедышащего дракона, намного хуже. У меня ноги подкосились, и я упал рядом с ним на колени.       – Рэм, прости меня, я – кретин. Пожалуйста, прости.       Я поднял руку, но так и не решился до него дотронуться.       – Рэм, я не хотел. Само как-то сорвалось, прости.       – За что ты извиняешься? – спросил он ровным голосом, но руки не убрал.       – Я не хотел тебя обидеть.       – А ты и не обидел. Чего обижаться на правду?       Он вздохнул, поднялся с земли, не глядя на меня, отряхнул джинсы и пошел к машине. Я поднялся и, не обращая внимания на боль, рванул следом.       – Рэм…       Он сел в машину.       – Макс, сумку забери.       Голос у Рэма был все тот же ровный, без эмоций, бесцветный какой-то. Да и сам он, еще недавно излучавший то ярость, то иронию, словно погас, утратил обычный блеск и живость.       Я покорно поплелся за сумкой, подобрал ее и вернулся к машине. Забросив сумку на заднее сидение, я сел рядом с Рэмом. Он сидел, молча и сосредоточено глядя перед собой, и его руки лежали на руле.       – Отпустил бы ты меня, – произнес я умоляющим тоном через несколько минут гнетущего молчания. – Ты же сам видишь – ничего у нас не получается. То ругаемся, то деремся. Если честно, мне эти игры уже надоели.       – Мне тоже, – ответил Рэм глухо, отворачиваясь.       – Тогда отпусти.       – Я боюсь, что ты чего-то не понимаешь, Макс. Не понимал с самого начала, – Рэм по-прежнему смотрел в сторону. – Дело не в том, что я тебя не люблю. И не в том, что я считаю такие отношения для себя унизительными или позорными. Вот уж по этому поводу у меня никаких комплексов нет, да и никогда не было.       Теперь я замер с раскрытым ртом. Я-то был уверен, что дело именно в этом! С другой стороны, что я знал о Рэме? «Официальную» биографию, которая наверняка была на пятьдесят процентов липовой? То, что писали в газетах? Очень надежный источник информации! То, что он сам о себе рассказывал? Так кто же станет о себе такое всем подряд рассказывать!       – Я другого боюсь, Макс, – продолжал Рэм, не обращая внимания на мою несколько вытянувшуюся физиономию. – Наши отношения скрыть будет невозможно. Мне с трудом удается скрывать свои отношения с Алисой, да и то потому, что здесь Руди и Крэш на моей стороне. И потом, если правда об Алисе попадет в газеты, скандал, конечно, будет, но это жалкий хлопок в ладоши по сравнению с тем взрывом, что случится, когда в газеты попадут наши с тобой фото. А это будет конец твоей карьеры сразу. Да и от моей репутации ничего не останется. Одно дело – нападки и измышления в желтой прессе, под которыми нет оснований, намеренные пиар-приемы для привлечения внимания, и другое дело – факты. А раскусить нас будет как раз плюнуть. Мы же все время на виду. Я даже удивляюсь, как нас до сих пор не спалили. У нас все поперек рож написано, особенно так поперек моей. Я же не с тобой дерусь, Макс. Я с собой дерусь. И каждый день проигрываю.       Я даже задохнулся от такого неожиданного признания и невольно потянулся к нему. Но едва мои ладони коснулись плеча Рэма, я услышал привычное ледяное: «Руки убери».       – Опять!? – заорал я, стукнув себя по колену кулаком в отчаянье. – Да что ж это такое!       – А что изменилось? – посмотрел на меня Рэм холодно. – Что ты меня чуть не изнасиловал? Так попытка не удалась.       – Нет, ты точно садист. Тебе удовольствие доставляет меня мучить!       – Скорее уж мазохист, – ухмыльнулся Рэм, но в глазах у него не было улыбки.       Они словно подернулись пеплом.       – Рэм, это замкнутый круг получается. И отпускать ты меня не хочешь, и к себе не подпускаешь. Стой там, иди сюда. До чего мы так с тобой доиграемся? До нервного срыва? Или поубиваем друг друга? Неужели эта самая карьера того стоит? Тебе так важны деньги и слава?       – А ты что предлагаешь? Бросить все и сбежать на необитаемый остров, где нас никто не найдет? Жили они долго и счастливо, и умерли в один день… Мы с тобой точно не умрем в один день, Макс, – и он как-то странно взглянул на меня при этих словах, с затаенной грустью.       – Так куда тебя везти? На виллу или в аэропорт?       Я молчал, опустив голову.       – Прими решение, Макс.       И он ударил ладонями по рулю, задев случайно клаксон. Пронзительный, полный отчаянья звук разнесся далеко вокруг.       – Это не мое решение, Рэм. Это твое решение, – ответил я. – И не в том дело, куда ты меня отвезешь.       Он завел мотор и до того момента, пока он не припарковал машину возле здания аэропорта, мы не проронили больше ни слова. Все так же молча я вышел из машины и направился к входу в аэропорт.       – Макс! – окликнул меня Рэм.       Я резко обернулся, сердце подпрыгнуло от нечаянной радости. Он передумал?! Попросит вернуться?!       Рэм стоял возле машины и держал на одном пальце мою сумку. Я подошел и забрал ее. Говорить не хотелось. Вернее, я боялся что-либо говорить. Он сел в машину и уехал, так и не сказав ни слова, словно все уже было сказано.