***
Стоило нам вернуться, как я вывалил всё из коробки и сложил на землю прямо в центре прибежища. За долгие годы мишура уже успела потускнеть, но всё равно была мягкая и пушистая. Алиска сразу взяла себе синюю и обмотала вокруг шеи, как шарф. Ей шло. Я тоже хотел так сделать, но у меня нет шеи. Это несправедливо! Дрю мог бы и нарисовать. Но я не очень расстроился, а вместо этого гордо стал рассказывать столпившимся вокруг Потерянным, как мы всё устроим. Оставалось дождаться только Генри, который возвращался с работы вечером. Но он точно не осудит меня, я уверен. Он знает, как я мечтал о празднике. А ещё я постоянно чувствовал на себе взгляд Сэмми, в котором так и чувствовал просьбы прекратить. Но я не хочу прекращать! У меня слишком долго не было праздников! Во мне забрезжила обида и, выждав момент, когда Потерянные увлеклись рассматриванием украшений, я звонко рыкнул: — Если тебе так не хочется проводить этот день с нами, то скажи честно. Ты можешь пойти на улицу, пока мы будем сидеть у костра и рассказывать друг другу истории. Или уйти на верхние этажи. Тебя никто не заставляет оставаться. Мне не хочется всё Рождество смотреть на твой унылый вид. Он отшатнулся от меня, будто я его ударил. Но я даже не извинился. Мы до самого прихода Генри представляли, как будем праздновать. Борис даже предложил ради исключения не готовить ничего из чернил, а попросить Генри купить настоящей еды. Ох уж этот Борис. Потом пришёл Создатель, и я сразу кинулся к нему, чтобы рассказать, что я придумал. Впрочем, наверное, он уже сам всё понял. Потому что, когда он вошёл, его ждал очень радостный я, Потерянные, передающие друг другу украшения, и Алиса с мишурой на шее. Непонимание на его лице почти сразу сменилось ласковой улыбкой. Вот Генри понимает меня, не то что некоторые! -… а Борис сказал, что ты еду купишь, — говорил я увлечённо. — А Алиса уже написала тебе целый список того, что ещё нужно купить. Генри хотел что-то возразить, но посмотрел на меня, потом на существ позади меня, вздохнул и кивнул. Ура! Я крепко обнял его. — Спасибо, Генри. На следующий день Генри принёс нам ещё украшения. И мою любимую мишуру! Он забрал это всё из своего дома и привёз сюда. А ещё он привёз ёлку. Ненастоящую и небольшую, но это ничего. Хотя у меня дома была ёлка огромная, до потолка. Я всегда звал Бориса помочь её украсить, потому что даже со стула не доставал до верхушки. А эта для меня, конечно, высокая, но всё равно низкая. Чуть выше Кино. Если я приму свою другую форму, то она будет даже чуть-чуть ниже. Но главное, что у нас есть ёлка, и её можно украсить. Мы поставили её в центре прибежища, и я сразу стал вешать на неё шарики. Некоторые Потерянные вызвались мне помогать, ещё кто-то стал де…де-ко-ри-ро-вать остальное прибежище. А многие дети собрались вокруг Генри, который уже подошёл к пункту с историями. -… и тогда злой Демон пал, а в Чернильной Империи воцарились мир и спокойствие. Конец. Генри тепло улыбнулся стайке Потерянных, которые окружили его. Глаза монстров горели восторгом. А у меня холодок по телу пробежал. Может, это и звучит, как интересная история, но, на самом деле, тогда было очень страшно. Но главное, что маленькие Потерянные довольны. А вот Алиска, кажется, не оценила всей прелести этого рассказа. Сидящая на ступеньке одного из домов, она сначала фыркнула, потом встала и, скрестив руки на груди, спросила: — Ну и зачем это рассказывать? Генри, мы сами пережили эти события. Думаешь, так интересно слушать всё заново? Нет уж, мне и тогда хватило впечатлений. Я разрывался между согласием с ней и желанием сказать: «Не хочешь — не слушай». Генри растерялся. Пока он думал, что ответить, в разговор встрял Борис. Волк в это время щедро наливал себе суп из банки в тарелку и внимательно наблюдал за тем, чтобы вылилось всё. — Алиса, дело не в этом, — спокойно сказал он. — Суть в том, что мы вот так сидим. В тепле и уюте. И с едой. Среди Потеряшек пронеслись смешки. Все отлично знали, что для Бориса еда всегда на первом месте. Ему даже украшать не хочется ничего! Только сидеть и есть. А я вот хочу и наряжать ёлку, и развешивать гирлянды по коридорам, и раскидывать вату, и вообще делать всё-всё, что только можно! Алиса угрожающе расправила крылья и грозно замахала хвостом. — Нет, историю тоже надо выбрать, — настаивала она. — Вам может хоть сто раз понравиться тепло и еда, но и слушать надо что-то уютное и светлое, а не страшилки о том, как мы чуть не погибли. Правда, этот спор не перерос в ссору, потому что в этот момент через толпу прошёл Кино и, остановившись перед Генри, неуверенно пискнул. — А… что… делать…? Монстр чувствовал себя очень неловко и неуверенно. Все вокруг радовались предстоящему празднику, носились туда-сюда, ведь знали, что это такое. А Киномеханик не знал, и от этого мне даже стало обидно. Я покажу ему, как здорово праздновать Рождество! Генри одарил существо дружелюбным взглядом и мягко сказал: — Что угодно. Ты можешь просто посидеть с нами, если хочешь. Тебе ведь необязательно что-то делать. Кино смущённо пискнул и наклонил голову набок, тем самым осветив пару детишек-потерянных, которые со счастливым визгом носились по прибежищу. Один из них споткнулся, толкнул второго, и оба кубарем полетели в реку. — Эх, мелочь, — усмехнулся Шон, балансирующий на сомнительного вида конструкции из досок, с которой пытался закрепить гирлянду между крышами домов. — Не поможете тут? Я немного запутался. Кажется, даже для самого Шона оставалось загадкой, как его руки оказались связаны гирляндой. Так стоять стало ещё тяжелее, поэтому он через несколько секунд с воплем полетел вниз, пока его не подхватил сориентировавшийся Сэмми. Конструкция же с треском развалилась. Шум тут же привлёк внимание остальных, которые, обернувшись, обнаружили болтающуюся гирлянду, груду досок и, в довершение к этому, Сэмми с Шоном на руках. Убедившись, что ничего страшного не произошло, Потеряши просто-напросто рассмеялись. Ситуация действительно получилась забавной. Но только не для Шона. Он не знал, куда деваться от смущения. Потерянный быстро слез, пробормотал что-то между «Спасибо» и «Извините» и поспешил затеряться среди других монстров. Атмосфера была оживлённая и радостная, и я окончательно успокоился. Вот видите, Сэмми оказался не прав. Потерянным хорошо. Дальше я пошёл разбрасывать вату. Мы решили раскидать её по прибежищу, чтобы у нас был будто снег. — Deck the halls with boughs of holly… — распевал Шон, не оставивший попытки повесить гирлянду и теперь делающий это с крыши. Его жизнь ничему не учит. — Tis the season to be jolly… Я раньше не слышал эту песню, но она мне понравилась, и через пару строк я уже радостно подпевал «Fa-la-la-la-la-la-la-la-la». А вот некоторые Потерянные знали слова или хотя бы вспоминали текст отрывками. Кстати, представляете, у нас только Алиса пела в мультиках. Мы с Борисом даже разговаривать не умели. Правда, эту песенку Ангел не пела, но я-то вообще никакие песни не знаю! Мне нужно, чтобы кто-то помог мне выучить до Рождества несколько песен. Хм-м-м… Я задумался и тут же вспомнил о Сэмми. Он, конечно, меня обидел, но ладно уж. Сэмми стоял около трона и разговаривал с Уолли. Я подошёл к ним, но пока не привлекал внимания. — Сэмми, ну я же тебя знаю. Мы же с тобой с первого года работы замечательно спелись, — говорил Уолли. — Ты меня не обманешь. Сходи ты на этот Бродвей. Или на Таймс-Сквер. Помнишь, как в тридцать втором? Ну отлично же было. Или в Центральный Парк. Я же знаю, что ты там любил проводить время. Ах, он ещё и бросить нас хочет? Вообще-то Рождество должны встречать в семье. В парк он захотел. Иногда мой пророк меня очень раздражает. Ну и пусть идёт. У нас другие музыканты есть. Джек, например. Нет, не буду Сэмми просить. Пойду у Генри выясню. Он, наверное, даже больше песен знает. Он ведь на тридцать лет больше среди людей прожил, чем Сэмми. Генри всё ещё сидел с Потерянными и Кино, только ещё к ним присоединилась Эллисон. Я протиснулся между монстрами, чем вызвал их неодобрение, и остановился. — Они все поют, — заявил я, скрестив руки на груди. — Я тоже хочу, но никакие песни не знаю. Как назло, позади как раз раздалось: «Sing we joyous, all together…» — и я едва успел подхватить своё «Fa-la-la…». Мне точно нужно знать какие-нибудь песни. Генри замешкался, а вот Потерянные радостно запереглядывались. — Давай мы поможем тебе выучить одну песенку! — Давайте он выучит «Carol of the bells»! — Да, хочешь, Бенди? Конечно, я хотел! Поэтому я закивал и уселся рядом с ними на землю и приготовился слушать и запоминать. — Hark how the bells, sweet silver bells…***
Я ворочался всю ночь и никак не мог уснуть. Завтра Рождество! А вдруг мне даже подарят что-нибудь? Я вот подарю Генри, Борису, Алисе, Эллисон и Кино открытки. Я их весь вечер рисовал. Жалко, что Потерянных слишком много, чтобы всем нарисовать и подарить. Но зато я им праздник подарю. Только вы, наверное, заметили, что я забыл про кое-кого. Точнее, специально не стал для него делать подарок. Ну не хотел же он праздновать. А утром я проснулся очень рано и больше просто не мог лежать. Я выбрался из-под одеяла и осторожно, чтобы не разбудить Бориса и Алису, выскочил за дверь. Все ещё спали, поэтому в прибежище царили тишина и спокойствие. Иногда, очень редко, мне нравится, когда вокруг так. Я знаю, я чертёнок, но мне тоже иногда хочется посидеть у нас на пристани с баночкой вкусных чернил, пока никто не встал и не начал шуметь. Но не сегодня. Сегодня у нас ещё много дел. Надо приготовить рождественский ужин, закончить с подарками, проследить за тем, что всё хорошо, и все довольны, а потом доложить Сэмми, что он ошибался. Кстати о Сэмми. Я с ним почти не разговаривал. Мне казалось, что он это сказал тогда мне назло. А пророк видел, что я не хочу с ним общаться, и не решался подходить. Ну и не надо! — Генри! — позвал я, заглянув к нему. — Генри, проснись! Сегодня будет Рождество! Но Создатель меня вообще не услышал. Он спал. Тогда я забрался к нему на кровать и толкнул его. — Просыпайся, Генри! Генри! Проснись же! Генри, наконец, приоткрыл глаза. — Генри! Ты сегодня должен ещё раз сходить на улицу. Мы совсем забыли про индейку! Борис пол ночи про неё во сне бубнил. Нужно бежать как можно быстрее, пока её не купили раньше нас! Генри явно не сразу понял, о чём я говорю, но, сонно посмотрев на часы, покачал головой. — Бенди, ещё очень рано. Никакие магазины не открываются в пять утра. — Ой, — я смутился. — Прости пожалуйста. Тогда спи. Я пойду поиграю с Искателями в прятки. Но про индейку всё равно не забудь! До Искателей, обычно собирающихся этажом выше, я не добрался. Потому что на пристани увидел Кино. Странно, я не заметил его раньше. Он сидел в одиночестве и смотрел в темный туннель. Я неслышно подошёл к монстру. Киномеханик в последнее время стал совсем зашуганным и тихим. Видимо, на него очень влияло внезапное оживление. А ведь теперь здесь было шумно, часто играла музыка и все сновали туда-сюда. Бедный Кино. — Привет, — сказал я. — А где Эллисон? Он испуганно взвизгнул от неожиданности, а потом расслабился. — Бенди… — ласково просипел он. — А ты чего… не спишь…? Эллисон… она вчера… читала до…поздна… Ещё не…проснулась… Вы знаете, Кино и Эллисон очень милые вместе. Они не то что любят друг друга как, например, Сэмми и Алиса. Они просто очень друг к другу привязаны и понимают друг друга. — А ты в тишине хочешь побыть? — уточнил я. Кино кивнул. — Мне не… очень нравится… это всё… Я не привык… Мне страшно… Можно я…уйду…пока…? Я вернусь… потом… Я удивлённо моргнул. Кино что, так и не проникся нашей рождественской атмосферой? Я же так стараюсь, чтобы всем понравилось! — Но ведь будет так здорово! — воскликнул я. — Мы будем петь, танцевать, рассказывать истории. А у меня для тебя есть подарок. Ты не можешь уйти! Рождество — семейный праздник. Я хочу, чтобы вся моя семья была рядом. Монстр погладил меня по спине, но потом сказал: — А… Сэмми знает… об этом?.. Он тоже…твоя…семья, — и указал назад. Я обернулся. Сэмми стоял недалеко от нас и смотрел на меня в отчаянии. Перехватив мой взгляд, он сделал шаг вперёд и протянул руку. — Ах, Сэмми не хочет остаться с нами, — покачал головой я. — Поэтому я даже его не зову. Кино помотал головой и посмотрел на пророка. — А мне… кажется… это не… так. Я пожал плечами. — Ладно, Кино, пойдём посмотрим, где ты можешь провести своё Рождество. Давай найдём тебе какое-нибудь очень уютное и тёплое место. Мне просто не хотелось общаться с Сэмми. Вы знаете, при Потерянных он делает вид, что ему всё нравится. А мне говорит, что это всё зря. Лжец! Мы шли по лестнице, я рассказал Кино о том, как мы праздновали Рождество в мультике, а потом приблизились к двери на улицу. И вдруг мне очень захотелось выглянуть. Кино попытался возразить, но я так его просил… Я обещал, что нас никто не увидит, а на улице сейчас лежит снег, и это надо увидеть. Он так и не согласился, потому что слишком боялся привлечь внимание своим светом, а я хотел, было, выскочить за дверь и тут чуть не наступил на письмо, лежащее на полу. Странно. Кто мог нам написать? Я поднял его и распечатал конверт. Внутри оказался листок, исписанный аккуратным разборчивым почерком. Я так не умею писать. Мой почерк не очень понимают. Я оглянулся на Кино, который с любопытством наклонил голову, и начал зачитывать.Ну здравствуй, маленький танцующий демон, Я не буду делать вид, будто мне очень хочется поддерживать с вами контакт, но Амелия настойчиво рекомендовала написать тебе. Теперь я живу на окраине Кранбери. Иногда мы приезжаем в Нью-Йорк. Я и подумать не могла, что он такой огромный. Мне в этом мире нравится. Ты от многого отказался. К слову, на Рождество мы собираемся посетить Бродвей. Хотя знаешь, на самом деле, у нас было спокойнее. Я часто вспоминаю студию, как и факт того, что могу появляться там, когда захочу. Не забывай об этом. Так или иначе, с Рождеством, если вы вообще решили его праздновать. Мне даже любопытно, что у вас там происходит. Например мы проведём Рождество вдвоём. У нас уже есть куча украшений и огромная ёлка. Полагаю, вы об этом тоже догадались позаботиться. Генри или твой смазливый пророк хоть что-то купили? Было бы подло с их стороны поступить иначе. Если на самом деле всё так плохо, то, увы, ничего сделать не могу. К счастью, мне повезло больше. Передавай поздравления несчастным Потерянным, вот их мне действительно жалко. Ещё раз с Рождеством,
Оскура
Я озадаченно поморгал. С одной стороны, мне было приятно, что нас поздравили, но с другой я чувствовал подвох. Пусть мы и расстались довольно мирно, я всё равно никак не мог хоть заставить себя верить Оскуре. Но она про нас помнит зато. И я даже рад, что Оскуре нравится, как сложилась её судьба. Пусть наслаждается жизнью и не мешает наслаждаться жизнью нам. Я отдал письмо Кино и попросил подождать меня. А сам выскочил за дверь. На улице было темно и тихо. Шёл снег. Я восторженно распахнул глаза. Какая красота! Вдалеке горел фонарь, и я заметил, что в его свете танцуют снежинки. Я уже видел снег, когда мы выбежали из студии во время пожара, но тогда я был слишком ошарашен происходящим, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Я огляделся, чтобы убедиться, что нигде нет людей и отошёл от двери подальше. И сразу провалился по шею в сугроб. Но меня это не смутило. Я выбрался и стал ловить ртом снежинки. Потом упал на спину и начал размахивать руками и ногами, чтобы сделать снежного ангела. А затем просто лёг и начал громко счастливо смеяться. Этот мир такой огромный и потрясающий! Небо такое звёздное и бесконечное! Мне было так легко на душе, что я вскочил и запел песенку, которую мы вчера заслушались, когда Генри принёс пластинку. — Jingle bell, jingle bell, jingle bell rock, jingle bells swing and jingle bells ring. Snowin' and blowin' up bushels of fun now the jingle hop has begun, — весело распевал я и смотрел на высокое здание вдалеке, в котором горели окна. Наверное, люди там также, как и я, уже с самого утра решили заняться рождественскими делами. — Jingle bell, jingle bell, jingle bell rock. Jingle bells chime in jingle bell time. Dancin' and prancin' in Jingle Bell Square in the frosty air! Мне очень нравились эти мгновения, и я не хотел, чтобы они заканчивались. Я так увлёкся, что даже забыл о Кино. А он меня там ждал. Спохватившись, я ворвался в студию и сказал: — Прости, что так долго. Пойдём искать тебе место.***
Когда я вернулся, многие монстры уже вылезли из своих домов. Маленькие Потерянные с радостными визгами кидались ватой. Это не так весело, как настоящим снегом, но тоже ничего. Эллисон с Алисой стояли около какого-то висящего на стене растения. — Что это такое? — спросил я, подойдя. У нас же уже есть ёлка, зачём нам ещё что-то? — Это омела, — объяснила Алиса. — Ветка для поцелуев. — Сама ты ветка для поцелуев, — рассмеялась Эллисон. — Это символ Рождества. Говорят, влюблённые, что поцелуются в Сочельник под омелой, всегда будут вместе. Алиса задумчиво посмотрела на омелу. О Сэмми думает. Как бы ей сказать, что он вряд ли к нам присоединится? Да и вообще, это глупо. Алиса и Сэмми — бессмертные, они всё равно всегда будут вместе. Затем Ангел вытащила будто из ниоткуда свой список рождественских дел, которые надо было успеть сделать до вечера. — Прибежище украсили? Ёлка есть? Борис меня уже об индейке спросил, Генри купит? Хорошо… Тогда кто-то должен сходить набрать досок. Сегодня у нас будет костёр. Грант? Гра-а-ант? Сходи на шестой, там вчера потолок рухнул. Возьми Потерянных и наберите там обломков. Потерянный кивнул, позвал кого-то из толпы, и небольшая группа монстров ушли. Все задействованы в подготовке — это как раз то, на что я надеялся. А мне надо ещё раз просмотреть свои подарки. Надеюсь, я ни про кого не забыл. Я пробрался на второй этаж небольшого домика, который нам с Борисом и Алисой выделили добрые Потерянные, и достал из-под кровати коробку, в которой хранил важные вещи. Там была тетрадка с зарисовками нас из кабинета Джоуи, фотография работников студии, пластинка с моими любимыми мелодиями, а на самом дне — открытки. Я бережно вытащил их и задумался. А всё-таки… как же Сэмми? Он ведь тоже часть моей семьи, да…? Даже если его мысли и желания не совпадают с моими? Я выглянул в окно. Сэмми окружили Потерянные. Они смеялись и показывали ему на ёлку. Я прищурился, надеясь увидеть реакцию музыканта. Если ему понравится — я сделаю ему подарок, а если нет — не дождётся. Хорошо ещё, что они стояли прямо под моими окнами, и я их слышал. — Смотри, мы решили убрать гирлянду, потому что она сюда не подходит. Что думаешь? Сэмми посмотрел на окруживших его существ и серьёзно сказал: — Вы такие молодцы. Я был бы счастлив провести с вами сегодняшнюю ночь. Потеряши распахнули глаза в удивлении. — Разве ты не останешься? — Подожди… а где ты будешь? — Ну как же так, Пророк! Сэмми печально улыбнулся. — Я оскорбил Бенди, и я совершенно справедливо наказан. Простите. Монстры грустно переглянулись. А я виновато поджал хвостик. Он так искренне это сказал… Значит, он не был против? А почему тогда он пытался меня отговорить? Странно это всё. Но всё-таки я решил ещё послушать. Потерянные синхронно вздохнули и прижались к своему лорду. Я давно ещё заметил, что чернильные существа очень часто касаются друг друга. Видимо, так они показывают свою поддержку и желание показать, что они рядом. — Ну тогда мы не будем убирать украшения, пока ты не вернёшься. — Я оставлю тебе еды. — Но это же нечестно. Почему Бенди так поступил? Тут я заметил, что рядом с ними стоит Алиса. Кажется, она уже успела почерпнуть всё необходимое из разговора, потому что через пару мгновений она промчалась по лестнице, оказалась рядом со мной и спросила: — Что происходит, Бенди? То вы избегаете друг друга уже вторую неделю, то вот это. — Да он сам виноват, — буркнул я и рассказал ей, с чего всё началось. Девушка под конец кивнула, принимая мою точку зрения, но я увидел, что она не согласна со мной. — Послушай, — сказала она. — Сэмми просто слишком вцепился в мысль о том, что Потерянных никак нельзя трогать. Ты посмотри. Он тридцать лет не позволял им думать ни о чём, кроме тебя. Теперь он боится, что всё выйдет из-под контроля. — Тиран. — Нет же, — досадливо отмахнулась Ангел. — Он просто не хочет, чтобы в их жизни появлялось что-то, напоминающее им о том, что было до чернил. Сэмми боится, что Рождество может напомнить им о том, что они потеряли. А ведь они до сих пор надеются, что, может, когда-нибудь, каким-то невообразимым способом они вернутся домой к своим семьям. Только и всего. Дело далеко не в проведении самого праздника. Что ж, может быть, она и была права. Он ведь тоже что-то такое пытался мне сказать. Я просто упёрся и не послушал. Я опустил взгляд. Почему-то мне сразу стало стыдно. Я с ним не разговаривал много дней, не звал его к нам и даже подарок не захотел ему делать, хотя он хотел как лучше. Какой же я лорд после этого… — А я вот знаешь, о чём думаю? — оторвала меня от невесёлых мыслей Алиса. — Мне тут Уолли посоветовал его вытащить на улицу в рождественскую ночь. Как думаешь, я сойду за человеческую девушку в костюме ангела? — и повертелась передо мной, как перед зеркалом. Я равнодушно оглядел её. Меня никак не покидала мысль о том, что я обидел Сэмми почти ни за что. Хотя он всё равно не прав. Нельзя мешать Потерянным жить. Надеюсь, он в этом убедится. Но надо сейчас же пойти и с ним помириться! Я спустился вниз и вышел из домика. — Сэмми! — позвал я, и пророк резко повернулся. В его голубых глазах мелькнул плохо скрытый страх. А я просто подбежал к нему и крепко обнял. — Прости пожалуйста, — попросил я. — Я только сейчас понял, что ты хотел, как лучше. Я теперь знаю, что ты хотел сказать. — Бенди, я… — Ты очень сильно злишься? Давай ты останешься с нами праздновать Рождество? Это ведь семейный праздник. Пожалуйста. Я очень этого хочу! Мне кажется, он боялся согласиться. — А в тридцать втором году Дрю выгнал с корпоратива сотрудников, которые не сдали деньги, — вдруг, ни с того, ни с сего, сказал Уолли. — Так стоило ему отойти в туалет, как мы пришли, взяли еду и опять ушли. И с Норманом и Шоном у входа в театр отлично отпраздновали. Поэтому можешь брать еду и идти на улицу. На бывшего уборщика тут же неодобрительно зашикали. Не знаю, чем бы это всё кончилось, если бы в этот момент позади меня не раздался звон. Я обернулся и увидел Бориса, пришедшего узнать, что происходит. На голове у него красовались оленьи рога, увешанные маленькими колокольчиками. Я даже забыл на пару мгновений о Сэмми и захихикал. Это выглядело очень здорово и мило. — Добро пожаловать в общество рогатых! — закричала Алиса, выглянув из домика. — Будешь оленем на Рождество? Волк-олень довольно приосанился. — Да. Я олень. А ты кем собираешься быть? — А разве не видно? — Алиса взмахнула крыльями, а нимб над головой засиял. — Ангелочком. Как думаете, для Бродвея сойдёт? Борис критично осмотрел её. — Думаю, сойдёт, — решил он. — А чего это ты на Бродвей собралась? Алиса помахала каким-то листком, но издалека я не увидел, что на нём написано. — А почему наша милая ядовитая подруга по Бродвею ходит, а нам нельзя? — Алиса, у неё нет крыльев и хвоста… Подумай, ты же не похожа на человека, — попытался образумить Ангела Борис, но у него ничего не вышло. — Я всё продумала. Увидите ещё, какой из меня человек. Так что мы посидим с вами и пойдём на улицу, — отрезала Алиса и только сейчас поняла, что Сэмми и знать не знает о её планах. — Да, Сэмми? Взгляды вновь переметнулись на пророка, и тот не выдержал. — Ладно, — сказал он с усталой улыбкой. — Делайте со мной, что хотите. Я высоко подпрыгнул на месте и радостно взвизгнул.***
Время шло к вечеру. Я так волновался, что даже места себе не мог найти. Так что скоро на меня начали шипеть и просить не мешаться. Ну я же просто хочу помочь! По радио играла песня с названием «Rockin' around the Christmas tree», а некоторые Потерянные даже начали танцевать. Я зачарованно наблюдал за их движениями и не заметил сначала, что сам начал пританцовывать. «You will get a sentimental feeling when you hear voices singing let's be jolly, deck the halls with boughs of holly» — надрывалось радио, а я вдруг заметил, что Сэмми подошёл к Алисе и хитро ей улыбнулся. — Ангел мой, не позволите пригласить вас на танец? — спросил он, отвесив лёгкий поклон. Алиска сделала вид, что очень удивилась. — Ну разве я могу отказать вам, лорд. Да они же оба ангелы. Я, затаив дыхание, наблюдал за их танцем. Они танцевали легко и наслаждались этим. А ещё они так друг на друга смотрели… бе-е-е… Как я люблю говорить: вот бы мне никогда не влюбиться. Зато рядом со мной стоял Уолли, который взял и ляпнул: — Лучше бы под ноги смотрели. Сейчас о камень какой-нибудь споткнутся, и кончится вся романтика. По толпе пронеслись смешки. Мы решили на время празднования погасить все гирлянды, и прибежище освещалось лишь свечами и костром, который разжёг Грант. Эта полутьма была такой мистической и таинственной… Мне на секунду даже показалось, что в этом колыхающемся свете танцуют в воздухе два призрака. Песня закончилась, и заиграла тихая музыка, под которую только вальс и танцевать. — Чайковский, — благоговейно прошептал какой-то Потерянный позади меня. — Люблю эту музыку. Монстры начали сходиться в пары, а я отошёл, потому что у меня-то пары нет. Не с Борисом же танцевать. Зато на троне сидела Эллисон, которая не участвовала в танцах, зато читала какую-то книгу вслух. Потерянные, собравшиеся вокруг неё, даже внимания на меня не обратили, так им было интересно. — «…Больше он уже никогда не водил компании с духами, — в этом смысле он придерживался принципов полного воздержания, — и про него шла молва, что никто не умеет так чтить и справлять святки, как он…», — читала Эллисон. Я непонимающе нахмурился. Что это такое? Генри мне такую книжку не читал. Я не очень люблю читать, потому что это скучно. Но слушать люблю. Эллисон тепло улыбалась целой половиной лица, но то и дело посматривала на ворота. Наверное, ей сейчас не хватает Кино. Мне тоже. Мне даже кажется, что сейчас ему бы понравилось. Все стараются не шуметь, свет не бьёт в глаза, мне даже скучно немного. А для Киномеханика самое то. Но его здесь нет. Скучная музыка, наконец, кончилась. Потерянные прекратили свой танец, а Сэмми с Алисой остановились прямо под омелой. Алиса смотрела на эту ветку с очень задумчивым видом. — Рискнём проверить эту старую традицию? — поинтересовалась она. — Не боишься застрять тут со мной на вечность? — Я искренне этого желаю, — серьёзно ответил Сэмми и поцеловал её. По толпе Потерянных пронёсся вздох умиления. Я закатил глаза. Ну пошло-поехало. Мне больше нравится, когда они дружески препираются. А так… Ну вот что это… Ну их. Тут как раз пришли те, кто занимался едой на этаже выше. Первым прибыл Борис, по благостному виду которого я понял, что он уже урвал свою долю еды. За ним шёл Генри с огромной индейкой. Я клацнул зубами и понял, что хочу есть, как никогда. Уолли рядом со мной благоговейно вздохнул и произнёс только «Еда-а-а…». От него не отставал Шон. Да и остальные заметно оживились. За Генри просеменили ещё несколько Потерянных с тарелками, наполненными печеньем. — Теперь понятно, на что Генри потратил всю свою зарплату, — с уважением сказал Уолли. — Это как в тридцать втором году мы с… — Замолчи уже со своим тридцать вторым годом, — не выдержал кто-то. Уолли обиженно зыркнул на посмевшего перебить его Потерянного и первым бросился к индейке, которую Генри поставил прямо на землю. Постепенно мы сели кругом тесно-тесно друг к другу. Я оказался между Борисом и Генри, ближе всех к костру; Сэмми с Алисой расположились сзади. Несчастная одинокая Эллисон оказалась в толпе Потерянных. Но они всяко пытались её развлечь, чтобы ей стало веселее. Я ел печенье и радостно оглядывал существ вокруг меня. Вот об этом я и мечтал. Шон начал рассказывать о том, что, когда ему было четырнадцать, его семье пришлось переезжать прямо перед Рождеством. И он оказался в незнакомом городе в пустом доме, и ему очень хотелось вернуться в Ирландию. Под конец его голос начал дрожать, а закончилось всё тихими всхлипами. Я похолодел. — Эй, Шон, — позвал кто-то. — Ты чего? — Шон, не плачь… — Всё хорошо, не переживай. Шон обхватил колени руками и пробормотал: — Я хочу домой… Я скучаю по маме… И по нашей квартире… И по тому, как каждый день гулял после работы… Я смотрел на него в отчаянии. Так вот, что Сэмми имел в виду. От стыда мне захотелось провалиться сквозь землю. Я едва заставил себя поднять взгляд на Сэмми. Тот встал и подошёл к Потеряше и опустился перед ним на колени. — Не стоит, Шон, — прошелестел он. — Мы уже ничего не исправим. Потерянный резко поднял голову и сказал: — Я знаю, Сэмми. Но я не могу взять и забыть то, что мне так дорого. — Я понимаю. Я уставился в землю. Генри ободряюще похлопал меня по плечу, пытаясь подбодрить. Но мне так неудобно… Тихие шаги положили конец этому грустному моменту. Я резко повернулся, и по глазам мне резанул яркий свет. Кино! Я вскочил на ноги. — С возвращением! Монстр смущенно пискнул. — Привет… Я всё ещё… могу… с вами по…быть…? — Кинорман! — обрадовался Уолли. — Иди сюда! Мы инде… — тут он замолчал, осознав, что его несёт не туда. — Я тут рассказываю, как в тридцать втором году мы с Шоном крали еду у Дрю! Монстр фыркнул, подошёл к нам и сел между Сэмми и Эллисон. Затем погасил проектор. — Но ты же ничего не увидишь, — сказал я. Тогда он засмеялся и приобнял меня. — Мне не нуж…но видеть… Я чувст…вую… Я тоже чувствую. Я чувствую, как всё здорово. Мне правда стыдно из-за Шона, но зато в остальном всё идёт идеально. Мы все сидим одной семьёй вокруг костра, рассказываем истории и едим индейку и печенье. У нас самое настоящее Рождество! А утром ещё и подарки, может, будут! Это самый лучший день за всю мою жизнь!