Обсидиан и Янтарь

Падение с вершины было слишком быстрым. Один проигрыш обесценил десятки побед. И привёл его сюда — в место, где положено быть лишь слабым. Только слабые заслуживали подобной участи: столь недостойной, неожиданной, но страшной до безобразия смерти — один, вновь один, заключенный в океане боли от множества ран, неминуемо окрашивающих снег в багровый. Он не хотел умирать — жизнь колотила изнутри. Распирала грудную клетку, стучала о ребра, кричала набатом в ушах, внезапной тошнотой подкатывала к горлу. До бесконтрольной дрожи, до онемения. Билась вместе с сердцем, из последних сил бешено качающим кровь. Все его тело продолжало бороться, пыталось оттянуть неминуемую гибель… Он всегда был одинок — и умирать одному было так страшно. Уходящей жизнью было наполнено его пропитанное ужасом сорванное дыхание, последний раз заполняющее легкие воздухом. Его глаза, влажные, широко распахнутые. Его движения, отчаянные, совершаемые на грани тлеющего сознания, когда руки до ломоты в пальцах цеплялись за ледяной покров земли. А в это время разломы медленно ползли к его безвольно лежащему телу подобно изворотливой своре змей, готовой наброситься на него в любой момент. Уничтожение базы — вопрос нескольких жалких минут. Гибель «Старкиллера» приближалась слишком быстро, но вместе с этим мучительно долго. Считанные секунды, что сейчас сродни долгим часам, позволяют захлебнуться страхом предстоящей неизбежности — и выжигают все мысли из головы. Все, кроме одной. «Я вновь остался один». Его самый великий и сокровенный страх. Единственный, но имеющий силу сотен других. Он боялся умереть — умереть один. Умереть в одиночестве. Знать, что никого рядом нет. Сейчас же на нескончаемые мили вокруг лишь алебастровый снег и аспидно-черные шпили горящих деревьев. Никого, никого нет. И помимо этого в эти нескончаемо долгие мгновения он ощущает слишком много. Он слышал гулкий, неотвратимый шепот скорой смерти в свисте холодного воздуха, разрезаемого тонким гудением взлетающих шаттлов — это сбегали люди с гибнущей базы. Оставляя его, покидая. Он кожей осязал неотвратимую темноту, тот липкий мрак, в который вскоре окунется его суть. Долгую, нескончаемую, неизбежную. Ощущал такой отвратный для него вкус крови, оставляющий мерзкий привкус во рту. Чувствовал запах опаленной ткани и плоти, теряющийся в водовороте десятков других. Он видел перед собой заснеженные кроны деревьев, с ужасом наблюдал вырывающиеся из недр планеты алые всплески. Наблюдал, как неуклонно приближалась смерть. Он не чувствует смирения, но смерть не требует этого. Вместо этого он закрывает слезящиеся глаза в последний раз, не в силах вынести яркости необъятного всепоглощающего огня, охватывающегося все вокруг. Рокот земли посылает по телу последнюю дрожь. «Я вновь остался…» — Кайло! — крик генерала похож на зов с того света. «…один?»