***
Даже не подозревая о том, какой скандал разгорелся в студии в центре города из-за его скромной персоны, Чимин преспокойно качал ногой, ожидая, пока на том конце метафорического провода снимут трубку. Он всё-таки позвонил по номеру, указанному в письме, чтобы сообщить организаторам, что принимает свой сомнительный приз в виде целого дня с Шугой. Он также предварительно согласовал удобные Хосоку даты («Да мне насрать, Чимин-а, я готов хоть сейчас!») и повторил план, согласно которому Сок временно поменяет имя на более благозвучное. Им оставалось надеется, что при заключении какого-нибудь соглашения о неразглашении, которое его наверняка заставят подписать, никто не попросит паспорт — азиаты, конечно, похожи, но не настолько, чтобы один мог пройти по документам другого. Разумеется, за свидание с кумиром Хосок не отделался простым обедом в школьной столовой: Чимин искренне гордился своими способностями к торгам, ибо выбил из него аж месяц домашки по ненавистной математике! Беспокойный червячок внутри, продолжающий упрямо копошиться в сознании, приходилось затыкать фантазиями о том, как вместо корпения над стройными рядами непонятных задач и уравнений он будет валяться с чипсами и смотреть «Ходячих мертвецов». Официальный представитель рэпера назначил встречу ровно через две недели — Чимин, из вредности решивший потомить Хосока, нарочно попросил время подальше, рассчитывая в качестве моральной компенсации совершенно подло насладиться чужими мучениями. Правда, в своём невероятно хитром плане парень не просчитал одного: выслушивать нескончаемое нытьё Хосока на протяжение четырнадцати дней придётся именно ему. За день до момента Х Сок уломал Чимина на ночёвку, чтобы утром непризнанная икона стиля в его лице помогла окрылённому подростку от полноты чувств не вылететь из дома без штанов и в трусах в цветочек. На нижнее бельё с дебильной расцветкой у Чимина появился заметный триггер, а потому он не мог не поддаться слёзным мольбам Хосока. Причём, заметьте, в этот раз абсолютно бесплатно. — Он заберёт меня завтра в восемь утра, — Хосок мечтательно улыбался, кружась перед зеркалом, и Чимин еле подавил в себе желание сравнить его с чокнутой японкой из компьютерной игры. — И что вы будете делать? — выдавил из себя парень, почувствовав, как вредоносный червячок его подсознания всё ближе подбирался к внутренним органам. — Я не знаю, — беззаботно пожал плечами Сок. — Будет сюрпризом! Чимин молча кивнул, принимая ответ, и под не несущее никакой полезной информации щебетание Хосока вновь погрузился в недры своего сознания, пытаясь понять, почему вместо радости за друга он чувствовал только раздражение и… обиду? Не от того ли, что тот на протяжении двух недель доставал его своими восторгами, и его внутренний ресурс истощился, устав от бесконечного поддакивания? Это была удобная версия, но Чимин предпочёл списать всё на природное любопытство, понукавшее принять неожиданно свалившийся выигрыш и на своей шкуре ощутить, каково это — тусоваться со звездой. То, что ему хотелось провести время именно с Шугой, Чимин не признал бы даже под дулом автомата. … На следующее утро он проснулся от нечеловеческих воплей Хосока, орущего что-то про не сработавший будильник и то, что Шуга будет у них через пару минут. Очевидно, на марафет по всем правилам не было ни времени, ни… времени, а сам Сок вместо соблазнительного тигра был похож, скорее, на парня со стенда «их разыскивает полиция». Внизу раздался характерный хлопок двери, и практически поседевший от стресса Хосок обречённо схватился за голову, скуля что-то про то, что вся его жизнь кончилась прямо здесь и сейчас. Благо, они отрубились прямо в одежде — кажется, это было в районе трёх часов ночи, что объясняет причину, по которой все сорок будильников чудесным образом «не сработали», — которая, несмотря на то, что в ней спали, выглядела очень даже прилично и особо не пахла. — Смирись, это карма — появляться перед твоим любимым рэпером чёрт знает в чём, — попытался пошутить Чимин, но, напоровшись на угрожающий взгляд, благоразумно заткнулся. — Здравствуйте, господин Пак, — услышал Хосок, стоило ему практически скатиться с лестницы под приободряющие науськивания Чимина. — Здравствуйте, — на автопилоте поздоровался Сок, разглядывая стоящего перед ним мужчину средних лет в строгом деловом костюме. — А где Шуга? — В лимузине, — по всей видимости, менеджер Юнги, указал парню на роскошный чёрный автомобиль, припаркованный перед его домом. — Вас проводить? — Спасибо, — Сок едва не пробивал потолок темечком, припрыгивая от радости. В это же время Чимин бочком спускался по лестнице, стараясь выйти из дома, не привлекая к себе излишнего внимания. — Привет, о свет очей моих! — воскликнул Хосок, элегантно вспархивая на обитое кожей сиденье лимузина. — Эээ, но ты не Чимин! — Шуга казался озадаченным и огорчённым одновременно. — Исключено! Я выиграл конкурс, — Сок моментально надулся и посмотрел на своего кумира со смесью непонимания и обиды. Это был тот самый взгляд, на который всегда покупался Чимин, но вот незадача — на чёрствых сухарей вроде Юнги такие штуки не производят ровным счётом никакого впечатления, но Хосок этого просто не понимал. От потока нецензурной ругани и развенчания культа шугиной личности их спасло лицезрение крадущегося по улице Чимина, пытавшегося маскироваться в стиле Кронка из «Похождений императора». «Глупый Чимин, думает, меня так легко обдурить» — Эй, ты! Стоять на месте! — выкрикнул Юнги, приопустив стекло. — Вы мне? — переспросил Чимин, невинно улыбаясь и хлопая глазами. Вопреки ожиданиям, это не вызвало в старшем отторжения, злости или желания стереть противную ухмылочку с лица напротив. Наоборот, Юнги почувствовал закипающий в крови азарт: ему самому стало интересно, как далеко они смогут зайти в этой игре. — Это же ты, Чимин. Ты выиграл конкурс. — Ну нет же, я не Чимин, — мысленно чертыхнувшись, парень решил, что, коль уж начал, нужно доигрывать роль дурачка до конца. — Вот же Чимин, сидит рядом с вами! — «заметил» временно исполняющий обязанности Хосока, кивая головой куда-то за спину старшему. — Я вас обоих очень хорошо помню, Чимин и его глупый друг Хосок. — Я не глупый! — обиженно возопили с соседнего сиденья. — Так ты признаёшь, что тебя зовут Хосок? — приподнимая бровь, коварно уточнил Юнги. — Нет! Я Чимин! — А он тогда кто? — парень кивнул головой в сторону Чимина, судорожно пытавшегося слиться с окружающим ландшафтом. — Это мой лучший друг, Хосок. — Итак, я тебя правильно понимаю: Чимин — это Хосок, а Хосок — это Чимин? — Совершенно верно, — согласился Сок, наблюдая за тем, как Юнги становился всё более и более озадаченным. — Если ты Чимин, — в конце концов начал Шуга, — то я — менеджер Чон, — закончил он, указывая на удивившегося мужчину, всё это время молча сидевшего рядом. — Но кто тогда я, госп… сэр? — окончательно зайдя в тупик, поинтересовался Чон. — А, ну ты — это я. — Так, я запутался, кто в итоге я? — прохныкал Хосок, смотря на Чимина, как на мозга всей операции. — Ты — это я, тупица, — фыркнул Чимин, ударив себя по лбу. — Так что хорошего вам обоим дня, Чимин и менеджер Чон, — и, прежде чем кто-либо успел возразить, парень поспешно ретировался, решая, что по такому случаю можно добраться до дома и окольными путями. Шуга скрежетал зубами от злости всё то время, что у них заняла дорога до ресторана, где они должны были позавтракать вместе с Чимином. С Чимином, а не его странноватым дружком! Он видел глаза парня, когда тот, поваляв дурака для приличия, поспешно умотал куда-то, фактически отшив его, его, Мин Юнги, о встрече с которым мечтали миллионы фанаток! Очевидно, Чимин не входил в их число, и осознание этого факта больно било по самолюбию рэпера. Наконец, лимузин затормозил у фешенебельного заведения, отвлекая Юнги от внепланового кризиса личности. «Parfait» считался одним из моднейших мест в городе — ещё бы, Шуга планировал шокировать и впечатлять. Хосок уставился на вывеску с названием, как баран на новые ворота, и Юнги вновь раззадоривал себя мыслями о возможной реакции Чимина, которая бы непременно была, если бы он не сбежал от него, роняя тапки! — Ты зарезервировал столик в этом охрененно дорогом месте ради меня? — спросил Хосок с наивной улыбкой на лице, так, что Шуга испытал непреодолимое желание настучать ему чем-нибудь по голове. — Держи карман шире, идиотище, я думал, что проведу этот день с Чимином, — прорычал он себе под нос, после чего, нацепив на лицо как можно более независимое выражение, направился ко входу в ресторан. Всю трапезу Хосок громогласно заявлял о том, как восторгается творчеством Шуги, рассказывал, на протяжении какого времени без ума от всего, что тот делает — обычно подобное льстило, но сейчас Юнги без раздумий отдал бы половину своего состояния за то, чтобы вместо брызжущего энтузиазмом Хосока рядом с ним сидел скептично-саркастичный Чимин. Ах, этот новый и непонятный Чимин, который был совсем не похож на того милого мальчика, которого когда-то встретил Юнги…- Flashback -
— Ты мне больше не сын! Я растил нормального парня, а не мужеложца! Пошёл вон отсюда, урод! — орал отец, обличающе тыча пальцем в его сторону. — Дорогой, послушай, может ты немного преувеличиваешь ситуацию? Юнги ещё молод, в таком возрасте нормально ошибаться… — пыталась сгладить углы миссис Мин, но её робкие попытки подать голос на корню пресекались чужим скудоумием. — Я преувеличиваю ситуацию?! Не думаю, нет! Твой ребёнок целует другого парня посреди улицы, как распоследняя блядь, и ты ещё говоришь что-то о нормальности?! Что о нас подумают соседи? Что мы не в состоянии воспитать своего сына?! — Но дорогой, я… — впрочем, попытки миссис Мин урезонить мужа так и остались не услышанными, начисто разбиваясь о глухую стену непонимания. — И даже не думай, что я буду платить за твою учёбу в этой дурацкой музыкальной школе, — выплюнул отец, переключая своё внимание на сжавшегося в тугую пружину сына. — Я не хочу работать в офисе! Я хочу читать рэп! Я хочу иметь возможность писать свои собственные песни, а… — аж дёрнулся Юнги, стоило упомянуть его музыкальное образование: мистер Мин всегда знал, на что давить. — Ты живёшь в моём доме, а значит, будь любезен, соблюдай мои правила! Ты будешь учиться там, где я скажу, и встречаться с теми, кого я одобрю. Но самое главное, ты никогда, слышишь, никогда больше не увидишь этого проститута! — зашипел отец, удивлённо замолкнув, стоило их взглядам пересечься. Если до этого Юнги занимал оборонительную позицию, то, когда Мин-старший пересёк черту, в его голове что-то резко перещёлкнуло, а в глазах вместо подступающей истерики и звериного ужаса впервые загорелся нехороший огонёк. Этот самый огонь будет гореть в нём, когда он потребует наехать на лужу, чтобы облить парня на улице, этот же огонь будет толкать его на не самые благовидные поступки на протяжении последующих лет. — Ты закончил? — ровным голосом уточнил подросток — отец аж подавился следующей дозой упрёков. — Я живу в твоём доме, это верно, но если съехать — всё, что мне нужно, чтобы начать жить своей жизнью… Что ж, так тому и быть. Считаешь меня уродом? Отлично, тогда я найду место, где меня будут любить просто так, а не за пол, который меня привлекает. С этими словами Юнги быстрым шагом покинул гостиную, захлопывая входную дверь и резко переходя на бег, хотя, кажется, никто и не думал его догонять. В конце концов, до него донеслись женские крики и мольбы: кажется, мать всё-таки вышла на крыльцо, но не решилась бежать за ним, что лишь сильнее утвердило Юнги в правильности его решения. Бешеный темп выдерживать было сложно, но он остановился лишь тогда, когда слезливые просьбы матери уже не были слышны, растворившись в вечерней мгле, но не перестав набатом звучать в голове запутавшегося подростка. Сначала Юнги замедлил бег, потом перешёл на ходьбу, а в конечном итоге обессилено упал на тротуар, не заботясь о том, что будет с его одеждой, как и о том, что его банально может сбить первая же проезжающая машина. По щекам потекли горючие слёзы — позднее будущий кумир миллионов придёт к выводу, что тогда вместе с обжигающей влагой из него вытекла вся имевшаяся в нём человечность. — Эм, сэр? — откуда-то сбоку раздался тихий оклик, привлекая внимание парня. — Нельзя сидеть на тротуаре, он же грязный. Юнги поднял голову и нашёл в себе силы улыбнуться: в метре от него стоял совершенно очаровательный мальчик с пухлыми щёчками, нежно-розовыми губами, свёрнутыми в аккуратный бантик, и тёмно-коричневыми глазами, поблёскивающими от любопытства. Он нашёл в себе силы и на то, чтобы встать, в полубреду добредая до автобусной остановки, находившейся в паре десятков метров от места их дислокации. Там Юнги, по-детски шмыгая носом, осторожно присел на краешек скамьи, обнаружив, что милый мальчик, не лишённый сострадания, всё это время шёл за ним. — Меня зовут Чимин, а вас? — спросило это чудо, умильно складывая бровки домиком. — Не надо обращаться ко мне на «вы», Чимин, я не думаю, что у нас большая разница в возрасте. — Ой, но ты выглядишь довольно старым, — хихикнул мальчик, вызывая в Юнги желание широко улыбнуться в ответ. — Мне шестнадцать. — Да, действительно небольшая разница. Мне двенадцать, — по виду мальчик, впрочем, казался ещё младше ввиду небольшого роста, пухлого личика и совершенно наивного, ничем не испорченного взгляда. — Что ты здесь делаешь в такое время, да ещё и один? — в какой-то момент додумался поинтересоваться Юнги, оглядываясь вокруг в поиске потенциальных родителей, старшего брата или сестры. И действительно, место для ребёнка было, как минимум, странное. Если допустить, что ему уже можно гулять в одиночку — а в двенадцать лет это, в принципе, допустимо, — всё равно оставались вопросы по поводу выбранной локации. В их районе не было ни парков, ни школ, только продуктовые и строительные магазины, перемежающиеся с жилыми домами. Иными словами, Юнги до недавнего времени обитал далеко не в том районе, который мог заинтересовать детей чиминового возраста. Если он, конечно, тут не жил. — Моя мама пошла чем-то поменяться с нашей знакомой, тётей Юльсан. Отстойно ждать внутри дома с кучей старушек, которые постоянно тянутся ущипнуть меня за щёки, — Чимин обиженно надулся, из-за чего вышеобозначенные щёки стали много больше и привлекательнее, а сам Юнги не смог удержать усмешку, подумав о том, что не отказался бы их как следует ущипнуть. — Ну и как тут удержаться? — прыснул он, всё-таки затискивая младшего и лишь сильнее забавляясь от его реакции: Чимин смотрел на него так, будто этим жестом он разом предал всё хорошее, что есть в мире. — Хватит, я не ребёнок, мистер Шуга! — Шуга? — удивился Юнги. — То есть сахар? — Ты бледный, как сахар, такое нечасто увидишь, — прыснул Чимин. — Плюс, ты так и не сказал мне своё имя, поэтому я буду звать тебя Шугой, хах. — Юнги. Меня зовут Юнги. Мальчик как-то грустно улыбнулся. — Почему ты плакал, Юнги? — Я поссорился с родителями. Они… ммм… скажем так, довольно строгие, и… Они не хотят, чтобы я учился тому, что мне нравится, — взваливать на ребёнка кризис ориентации, пожалуй, было слишком даже для него, поэтому он отделался полуправдой, тем более, что его отец давно искал повод прервать обучение музыке и заставить парня заниматься «нормальной» работой. — О, я понимаю, — присаживаясь рядом и задумчиво болтая свисающими ногами, отозвался младший. — Мой брат однажды сказал мне, что если он действительно чего-то захочет, то сделает это, даже если родители будут против. Потому что если это что-то, что никому не причиняет вреда и заставляет чувствовать себя лучше, то почему бы и нет? — Даже если мне придётся окончательно разорвать отношения с родителями? — чуть дрогнувшим голосом поинтересовался Юнги. — Скажи мне, Шуга, чему ты хочешь учиться? — вместо ответа спросил Чимин. — Я хочу стать рэпером, — хмыкнул Юнги: стараниями отца теперь даже ему казалось, что его давняя мечта — наивная и глупая. — Если ты действительно хочешь стать рэпером, тебе даже не нужно задавать себе этот вопрос. Скажи честно, ты же знаешь ответ и без меня? — Чимин вновь совершенно прелестно улыбнулся и приободряюще сжал предплечье сидящего рядом парня. — Чимин! — раздался женский крик где-то неподалёку: очевидно, мать юного философа уже закончила все свои дела с престарелой тётей Чимина и теперь с чистой совестью собиралась домой. — Уже иду! — отозвался мальчик в ответ. — Прости, Шуга, но мне пора. — Спасибо тебе, Чимин, — мягко улыбнулся Юнги. — И за совет, и за псевдоним. — Да, и знаешь, — быстро проговорил Чимин, в последний секунду оборачиваясь к парню, — с этого дня у тебя появился первый фанат. — Кто же это? — мягко рассмеялся Юнги. — Я, конечно, — совершенно серьёзно заявил мальчик, нахохлившись и сложив руки на груди. — Твой самый преданный фанат! — после этого Чимин помахал ему на прощание и, ещё раз крикнув начавшей волноваться матери, что уже идёт, побежал в сторону симпатичного дома неподалёку, у крыльца которого его дожидалась миловидная женщина, на вид которой не дашь и тридцати. … Вот как Юнги сделал первые шаги в сторону осуществления своей мечты. После бессонной ночи парень вернулся домой за вещами, пока родители были на работе, сгрёб все свои немногочисленные, но всё-таки накопления, и переехал в обшарпанную квартиру в неблагополучном районе города. Чтобы оплачивать учёбу, пришлось устроиться на работу в небольшом ресторане, но Юнги не пугали трудности — он до последнего оставался верен себе и своей мечте. С тех пор, как он стал знаменитым, а баснословные гонорары посыпались, как из рога изобилия, его отец упорно пытался восстановить с ним связь. Памятуя о словах про «нормальную» профессию, а также принимая во внимание тот факт, что пока он мотался по дешёвым квартирам и наскребал деньги на первую запись, отцу не было до него никакого дела, Юнги относился к его попыткам с нескрываемым презрением и обидой. Юнги любил свою мать и полагал, что она стала заложницей отвратительного характера своего супруга, однако то, что она даже не попыталась выдвинуть мужу ультиматум и сделать хоть что-то, чтобы вернуть его обратно, отбивало в нём любые зарождающиеся светлые чувства к своей семье. Чимин, должно быть, уже забыл его, раз не дал понять о том, что помнит их встречу, но Шуга никогда и ничего не забывал. Именно благодаря ему он стал рэпером, и именно Чимин придумал цепкий псевдоним, закрепившийся за ним, как за артистом. Улыбка незнакомого маленького мальчика дала ему надежду на то, что он в состоянии осуществить свою мечту, и теперь у него были деньги, слава и роскошные апартаменты, но, как оказалось, уже не было того самого первого фаната, с которого началось его становление, как музыканта. Юнги твёрдо решил, что будет делать дальше, и понял, что не готов отпустить ни эфемерный образ маленького мальчика, ни неприступного парня, который пришёл на его место. В крови закипал уже знакомый ему азарт, и детальный план с оглушительным звоном выстраивал свои звенья у рэпера в голове. Чимин сказал, что он — его самый преданный фанат, и Юнги сделает всё для того, чтобы младший об этом вспомнил.