* * *
Перерыв в уборке как-то сам собой случается через час усиленной работы. Сдув с лица прядь, выпавшую из заплетенной утром косы, Гермиона взмахивает палочкой, левитирует на стол чистый пергамент и останавливает на нем задумчивый взгляд. Она уже не знает, а скорее чувствует, необъяснимым образом четко, что должна отправить Малфою весточку. Иначе сама будет на себя зла, потому что трусила и скрывалась. Гермиона усаживается, как будто приноравливаясь к новому рабочему месту, и открывает чернила. «Драко, – не торопясь выводит она, просидев над пустым листом с полминуты, – тебя мучил вопрос про кудри. Они вернулись. Не знаю, что там с влиянием «вампирской привлекательности» на качество волос, но одно знаю точно: когда у меня нет в запасе бессонной вечности, я не могу заставить себя тратить время на укладки. Напиши мне, как ты там. Гермиона» Она решает наложить на послание простенькое заклятие, чтобы содержимое видел только Малфой. Конечно, не стоит всерьез рассчитывать, что письмо передадут прямо в руки, не разрушив маскировку, но хотя бы условности – для собственного успокоения – она соблюдет. Главное, чтобы Малфой открыл.* * *
Она бродит кругами по неуютной переговорной с грязно-бежевыми стенами, когда дверь распахивается и с минутным опозданием появляется Гарри. Быстро окинув Гермиону взглядом, он пересекает комнату и заключает подругу в крепкие объятия. Гермиона обнимает его в ответ, выдыхает, только сейчас осознав, в каком внутреннем напряжении находится каждую минуту жизни, и тихо говорит: – А вдруг ловушка, аврор Поттер? Вдруг я все еще вампир? – Слухи уже ходят, – пробубнил он ей в плечо, – что ты полдня тут и никого не съела. – Ну всё, получается? Я популярнее тебя? – Забирай всю славу себе. – Ты всегда так говоришь, – с улыбкой поддевает Гермиона. Он отпускает ее, чуть отстраняется и кивает, сверкая глазами за линзами очков. – Рад, что ты тут. – Я тоже. Они садятся на соседние стулья. Гарри какое-то время засыпает ее вопросами о делах, самочувствии, возвращении домой и на работу, а Гермиона отвечает, отвечает и не устает говорить. Потому что Поттер слушает жадно, внимательно и заботливо, и этим его образом так хорошо получается перекрывать прошлый – когда он был дерганым и напряженным и когда направлял на нее палочку. – Ты сразу взялась за дела? – Только за вампиров, – качает головой Гермиона. – Остальное пусть пока остается на Бриджетине. – Только, – передразнивает Гарри. – Хлопот невпроворот с вампирами. Вчера опять пропал человек, но мы пока не уверены, что это связано с дикарями. Может, хотя бы на первых порах себя побережешь? Надо следить за здоровьем… мало ли что. – Если снова почувствую запах чужой крови, тут же скроюсь в бункере, – шутит Гермиона. – Я не об этом, знаешь же, – качает головой Гарри. Она тихо откашливается. – Я так понимаю, следующая просьба тебе не понравится. Гарри подозрительно щурится. – Мне надо с вами на ночные дежурства. Возобновим связь с общиной. Они подумают, где можно затаиться. Гарри с недовольным видом молчит, а потом немного язвит: спрашивает, сколько там у Гермионы есть еще нерастраченного энтузиазма, чтобы, может, отсыпать своим аврорам, и ей бы стало попроще жить. – Ладно, серьезно, – мягко говорит Гермиона, накрыв его руку своей. – Давай устроим? Продолжу быть связующим звеном и координатором. Неужели не хочешь уже поймать их и раскрыть дело? – Да я не рассчитываю, что могу остановить тебя, если ты что-то замыслишь, – честно выдает Гарри. – В этом мы похожи. Просто я не думаю и решаюсь без промедлений, а ты думаешь и решаешься. Так что кому-кому, но не мне лезть с советами, – он вздыхает. – Но только у нас ведь уже есть один дикий. Сидит пока под стражей, не знаем, что с ним делать. Абсолютно бесполезный. – Другой может быть полезным, – говорит Гермиона. – Кроме того, у меня появились новые вопросы… Может, даже есть смысл поболтать с вашим пойманным. – О чем? – заинтригованно спрашивает Гарри. – О древних. Она пересказывает ему свою теорию, всё так же избегая подробностей о камне и уже не до конца понимая, ради чьей безопасности так юлит. Гарри делает пару записей. – Думаешь, дикие вампиры тоже могут действовать по приказам древних? – интересуется он. – Они в любом случае связаны родовыми отношениями и, несмотря на кажущийся беспорядок, древние остаются главными. Хотя бы потому, что они начали превращения, а укушенный навсегда остается верен своему… переродителю. Я предполагаю, древние просто пользуются влиянием, только когда им самим интересно, а в остальное время пускают все на самотек. Гарри, – добавляет она задумчиво, – я даже до сих пор не уверена, что не замешан кто-то из общины. – Серьезно? – хмурится он. – Я рассчитывал, что с принесенной тобой информацией «изнутри» станет легче. – Разве что чуть-чуть, – неохотно признается Гермиона. – В остальном… Они так любят тайны и ощущение замкнутости, что даже между собой не вполне искренни. – Дела-а… Через несколько секунд ему явно приходит в голову какая-то важная идея, и он аккуратно говорит: – Гермиона, а ты до сих пор не знаешь, кто укусил тебя? – Я понимаю, о чем ты, – отзывается она. – Наверное, после обратного превращения ты не станешь… слушаться того вампира, если встретишь его и он что-то прикажет? Она тоскливо пожимает плечами. – Можно, конечно, составить Элмерсу список вопросов, которые меня интересуют после этого веселого двойного перерождения, но я как-то не рассчитываю на четкие ответы… Я не знаю. – Ладно, – примирительно отвечает Гарри. – Слушай, хочешь дежурить с нами – пойдем. Свяжешься с общиной. Буду тебя прикрывать. Надо составить план. – Соберем к вечеру совещание с Отделом магического правопорядка, твоим и моим. Сообщу тебе время. И, Гарри… – Гермиона снова собирается с силами, прежде чем завернуть разговор в нужное русло, – Люциус Малфой бывает в министерстве? – Бывает, – подтверждает Гарри. – Кстати, несколько чаще, чем того требуют стандартные проверки. Хочешь, чтобы я за ним последил? – Подожди пока. Ты видел Драко в лесу? – Мне доложили. – Ясно. В общем… – Все эти загадочные два года, на которые он пропал из газет? – Да. – Его можно вытащить? Гермиона вдруг поддается одолевающей ее усталости и опускается лбом на плечо Гарри. Сердце, как будто еще не привыкшее качать кровь, бьется быстрее нормального, и она молча прислушивается к совсем человеческим ощущениям, прежде чем сказать: – Гарри, давай попробуем. – Давай. Вносим в список дел. Она не сдерживает немного странный смешок, а Гарри покрепче обхватывает ее рукой, позволяя хотя бы две минуты посидеть, представив, что все хорошо.* * *
С первого этажа замка доносятся привычные звуки открывающихся и закрывающихся дверей, когда кто-то возвращается с пробежки. Драко, спрятав руки в карманы брюк, всматривается в серое небо за окном, почти не моргая, пока оно не разверзается оглушающим ливнем. Тогда он закрывает глаза и погружается, как под воду, в этот шум с головой: чтобы вытеснить все мысли, создать в сознании вакуум, перезагрузиться, перезапуститься и заново ожить. Последнее, правда, в буквальном смысле совершенно не удается, но оно и немудрено. Малфой отходит к столу и снова берет в руки короткое письмо. Проводит по нему пальцами, чтобы прочувствовать текстуру, как будто так найдет нечто большее: какой-то контекст, какое-то междустрочие, но кроме написанного ничего нового так и не появляется. Грейнджер пишет про кудри. Юмористка. Драко тут изводил себя опасениями, что она вполне может умереть в первые пять минут после превращения в человека. Никто конкретно не знает, что нужно организму, чтобы перенести всю эту чертовщину на себе, все как один таинственно молчат, только говорят ему, что с зельем он вроде бы справился. Вот и все гарантии. А она… пишет про кудри. Но хоть очевидно, что жива. И Драко – сквозь боль собственного затворничества, страх вечного существования наедине со звериной жаждой крови, сквозь обжигающий холод вдруг охватившего его одиночества – рад за нее. Жги там, Грейнджер. Думай, как умеешь. Четко, как никто другой, взмахивай палочкой. И поставь всех творцов хаоса перед собой на колени. «Привет. Сижу, хожу, не дышу и не сплю. У меня время на укладки есть, вот и завидуй. Все ждут от тебя писем по поводу дальнейших планов, а ты строчишь лично мне, что, конечно, лестно – и очень приятно смотреть, как бесятся особенно нетерпеливые. Здорово, что у тебя все хорошо – буду знать, что зелье работает. Вдруг, знаешь, пригодится… Лет через триста. Зови, если что, в гости. Драко».