***
Костя распахнул дверь и вышел на лестничную площадку: Эдуард сидел к нему спиной, потом обернулся и моментом подскочил с холодного грязного бетона, смотря на него взволнованным взглядом. Костя жестом пригласил его войти, прошел вслед за ним и захлопнул дверь. -Костя, я… — парень отчаянно бросился к нему, но Костя быстро пресек его словесный фонтан. -Молчи. Парень тут же послушно заткнулся, Костя взял его за холодную руку и повел в спальню. Решение проблемы пришло к нему не сразу: он просидел несколько часов на кухне, попивая уже давно остывший чай и безнадежно понимая, что Эдуард все еще стоит за дверью его квартиры, и Косте придется впустить его к себе домой, иначе тот подхватит какое-нибудь воспаление. Этот парень слишком настойчив и силен характером, чтобы так легко сдаться. Он заставит его выслушать себя, он найдет возможность извиниться. Но… «Слова — это всего лишь слова. Да, мне бы хотелось, чтобы ты упал передо мной на колени и вымаливал прощение, но мне будет этого мало. Слишком мало. Потому что я с легкостью прощу тебя, а ты так и не поймешь, что я чувствовал все эти дни. Мне хочется, чтобы ты тоже испытал это унижение, пропустил его сквозь себя, впитал его каждой клеточкой тела. Чтобы оно засело у тебя внутри тонкой иглой и кололось каждый раз, когда ты вновь захочешь смешать меня с грязью». Костя впустил его в свою спальню, тихонько прикрыл за собой дверь. Эдуард тут же попытался его обнять, но Костя отпихнул его руки в сторону: -Не прикасайся ко мне. Парень снова замер, с грустью в глазах наблюдая, как Костя медленно снимает с него пиджак, рубашку, расстегивает брюки… -Костя, может быть… -Я сказал, замолчи. Наконец, Эдуард смирился: больше не пытался до него дотронуться и сказать что-то вслух. Костя раздел его, отбросив его одежду в сторону: впервые в жизни он сделал это сам, и в эти минуты он не испытывал ни капли смущения. Эдуард вроде бы тоже не ощущал дискомфорта: стоял перед ним абсолютно обнаженный, сверкая кожей в лучах заходящего солнца, и неотрывно смотрел ему в глаза. -Сядь на постель. Как только Эдуард это сделал, Костя расстегнул брюки и подошел ближе. Парень понял сразу, что от него требуется, и не противился желанию Кости: принялся нежно ласкать его губами, попытался прикоснуться к его бедрам, но Костя снова ударил по его рукам, ясно дав понять, что это лишнее. -Ложись. На живот. Парень покорно лег на постель и затих. Костя прилег на него сверху, быстро смазал себя кремом, который нашелся в ящике стола, и без предварительных ласк вошел в парня, пытаясь с каждой секундой проникнуть глубже. Эдуард даже не шелохнулся: смирно лежал под ним и молчал. Костя прекрасно понимал, что поступает грубо, и даже ясно представил, как парень жмурится от нестерпимой боли, уткнувшись лицом в простыню… Косте было больно всегда, даже когда Эдуард подготавливал его к сексу своими нежными пальцами. Сегодня он решил овладеть им не для того, чтобы узнать, каково это быть внутри. Сегодня ему хотелось, чтобы Эдуард прочувствовал на себе всепоглощающее отчаяние, которое съедало его все эти дни. Почувствовал, как невыносимо тяжело после таких страданий отказаться от человека, которому настолько доверил свое тело, позволив причинить себе подобную незабываемую боль. Он двигался в нем с каждым разом быстрее и быстрее, ненавидя себя и лежащего перед ним человека за то, что ему приходится прибегать к таким жестоким не свойственным его мягкому характеру мерам. Сначала он боялся, что не сможет начать, а теперь боялся, что не сможет закончить, потому что ему не доставляло удовольствие причинять боль тому, в ком он так безумно нуждается. Но месть и злость поистине творят чудеса, и мощный оргазм настиг его так внезапно, что он, не сдержавшись, простонал громко вслух и упал на спину парня, тяжело дыша. «Даже сейчас я чувствую себя ужасно, но я сделал это не для себя». Он оторвался от парня, застегнул брюки и присел на край постели. -Пойдешь в душ? Это был его последний укол, последняя заключительная точка наказания. Он хотел сделать это так же, как это делал с ним Эдуард. -Позже, сначала все-таки поговорим, — тихо ответил Эдуард и тяжело вздохнул. — Ты сделал мне больно. -Я хотел, чтобы тебе было больно. -Ясно. Я так и думал. Поэтому терпел. Эдуард перелег на спину и посмотрел в потолок. -Мне теперь можно говорить? — спросил он. -Да, я заставил тебя молчать, потому что был уверен в том, что ты сможешь меня разжалобить, и тогда я бы отказался от своей затеи показать тебе свой мир в аду. -Несмотря ни на что я рад, что ты смог это сделать со мной. Это правильно. Слова — это всего лишь слова, верно? -Верно. Эдуард присел на постели, прижал колени к груди: -Я искренне надеюсь, что ты получил достойное удовлетворение. Ибо мне будет жалко, если это не так, и я зря промучился эти десять минут. Костя опустил голову: -Мне не доставили мои действия соответствующего удовольствия, я это сделал, потому что должен был. Я… боялся, что не смогу… не смогу сделать это… -А я в тебе не сомневался. Наверное, из тебя получился бы строгий учитель: ты умеешь воспитывать, применяя особые личные приемы. Не хотел бы я больше попасть под твою горячую руку: быть твоим врагом равноценно смерти. Костя грустно усмехнулся и услышал, как парень за спиной тоже расслабленно посмеялся, а потом придвинулся к нему ближе. Костя даже ощутил его дыхание на затылке, а потом руки парня мягко обняли его, а щека уткнулась ему в спину: -Знаешь, я выгнал того парня сразу же, как только вернулся обратно с улицы, когда не смог тебя догнать. Когда нас познакомили общие друзья, мне показалось, он станет отличной «таблеткой», чтобы… Забыть тебя… Понимаешь? Забыть тебя! Я подумал, раз уж ни один из нас не изъявил желания продолжить эти безумства, значит… мы друг другу не нужны. Значит, это не было серьезно. Мне было грустно от этого, я очень сильно по тебе скучал все эти дни. Но… раз уж я начал все, наверное, я и должен был все закончить. -Ты решил это сам, без моего ведома, — пробормотал Костя. — Хотя это решение касалось и меня. Ты начал эти отношения без моего согласия и также хотел все разрушить, даже не подумав о том, как твое решение отразится на мне. -Я знаю, что был не прав, — парень крепче сжал его в своих руках, — я просто не знал, что делать. Ты всегда был таким отчужденным, словно то, что между нами происходит, тебя не касается. Твое внешнее равнодушие сбило меня с толку. Я был уверен, что тебе все равно: будем ли мы вместе или нет. -Мне никогда не было все равно, — покачал головой Костя. — И это не было равнодушием, — он тяжело вздохнул. — Когда я шокирован, я впадаю в ступор. Дурацкое качество организма! Все, что происходило между нами, было мне чуждо, и тот первый вечер был словно гром среди ясного неба. Я даже не мог сопротивляться, просто плыл по течению, вошел в иной ритм жизни, который ты задавал в те минуты. Тогда я уверил себя в том, что это была случайная ложная вспышка между нами; что больше мы не повторим эту ошибку. Но мы повторяли ее снова и снова. И с каждым разом становилось все приятнее и заманчивее ее повторять. Я уже не мыслил наше с тобой общение без прикосновений и поцелуев, я потерял себя прежнего, я забыл, как смотрел на тебя до того, как мы переступили эту черту. Я словно потерял свое прошлое. А потом… Когда я наконец решился отказаться от своего прошлого окончательно, ты… ты… — Костя зажмурился. -Прости, Костя. Я больше никогда не причиню тебе боли, обещаю, — Эдуард мягко поцеловал его в открытую шею, а потом потянул его на себя и заставил прилечь. Костя открыл глаза и посмотрел на лицо лежащего рядом парня, он навис над ним и прошептал: -Моя жизнь никогда не доставляла мне хлопот: я легко заводил новые знакомства, новых любовников. Я легко сходился со всеми и также легко расходился с ними. Искренние отношения — это когда тяжело решиться обладать другим человеком, взять на себя ответственность за его судьбу. Я понял это лишь с тобой: мне было тяжело соблазнить тебя в тот вечер, я был в напряжении каждую минуту — боялся, сомневался, жалел. Так же тяжело мне далось расставание с нашим общим безумством. Костя, сейчас мне важно знать только одно: что я тебе нужен, что мы не будем ставить точку в отношениях и зайдем еще дальше, чем сейчас. Я не прошу тебя горячо любить меня и ежесекундно говорить мне об этом, я хочу услышать от тебя сейчас хотя бы то, что ты нуждаешься во мне. Это уже многое будет значить для меня! Прошу тебя: я так жаждал этого все дни, пока тебя не было рядом! Мне важно знать, что еще ничего не потеряно! Эдуард проникновенно смотрел ему в глаза, затаив дыхание в ожидании ответа. Костя не стал его томить, ему самому давно хотелось уже сказать эти слова, которые беспощадно рвались наружу: -Ты нужен мне и… я люблю тебя… Эдуард оцепенел на мгновение от такого искреннего признания, Костя испуганно смотрел на него, а потом захотел отвернуться, чувствуя себя глупо, но парень быстро поймал его губы: -Костя… — он покрыл его лицо частыми поцелуями, тихо смеясь от счастья. — Ты действительно потрясающий мужчина!!! Не зря в тебя влюблен весь женский коллектив. -Что ты врешь! — посмеялся Костя и обхватил его лицо ладонями, заглянув ему в глаза. Эдуард приподнял брови: -Достоверный источник сообщил. -Кто? -Лена. -Нашел, кому верить! — прыснул Костя. -Она мне лично призналась, что все женщины предприятия по небрежному мановению твоей руки готовы шмякнуться к твоим ногам. И она в том числе! — Эдуард улыбнулся. — Знаешь, она тебя так охарактеризовала высоко, но лишь одно слово заставило меня понять, почему я так на тебя запал. -Какое? — улыбнулся Костя. -Ты безумно милый. -Милый? — переспросил Костя в удивлении. -Ага, — закивал головой парень. — Милый. И я хочу, чтобы ты был таким всегда. Он склонился к его губам и крепко поцеловал, а потом обхватил кисти его рук и прижал их к постели, хитро заглянув в глаза: -Знаешь ли ты, что я впервые в жизни разрешил кому-то овладеть собой? Я позволил тебе это сделать, потому что это было необходимо. Так что запомни этот вечер навсегда: больше я не позволю подобному произойти. -Ты слишком самонадеян! — выпалил Костя и хотел было опрокинуть парня на лопатки, но Эдуард контролировал ситуацию, запрещая ему шевелиться. -Я серьезно, — проговорил Эдуард. — Ты у меня на работе верховодить будешь, сэр-начальник, а в постели главенствовать буду я! К тому же я все еще возбужден после твоих грубых ласк и очень жажду вспомнить, каково это быть с тобой единым целым! -Эдуард! -Я хочу тебя… У парня был поистине бесценный дар: заводить его своими действиями и словами с пол-оборота. Секунда — и на Косте не осталось ни клочка одежды: губы Эдуарда неторопливо кочевали по груди к животу и обратно. -Я разрешу быть тебе сверху только в одном случае, — прошептал Эдуард, уронил себя на спину и усадил его на себя. — Так ты сможешь контролировать мое удовольствие, — подмигнул он. — Смотри — не томи меня долго. Костя понял, что абсолютно перестал стесняться чего-либо наедине с этим откровенным парнем: Эдуард слишком открыто говорил ему о сексе, чтобы чувствовать себя скованным рамками приличия. Они снова были вместе сейчас — соединенные общим желанием обладать друг другом. Эдуард лежал под ним абсолютно недвижимый, позволив ему двигаться сверху так, как хочется. Лишь частое прерывистое дыхание говорило Косте о том, что парень сейчас далек от реального мира: его пальцы ласково поглаживали его бедра, веки подрагивали. Костя периодически замирал, чтобы ненадолго прикоснуться к его приоткрытым губам, слегка прикусить мочку его уха, пройтись влажной дорожкой по шее вниз до ключицы, выпрямиться и снова продолжить двигаться сверху-вниз, наблюдая, как парень подрагивает от экстаза, изгибается ему навстречу, тихо постанывает… Обладание — это сладкий контроль чужого податливого тела. Прекрасного тела, которое он держал в своих руках, мог касаться и целовать, лицезреть его красоту и молодость… Идеального тела, возбуждение которого он мог ощущать как снаружи, так и внутри, наблюдая его эйфорию во время оргазма и слушая громкое подтверждение того, как было хорошо… Шумное горячее дыхание возле уха, сплетенные пальцы, прижатые друг к другу тела. -Костя, я забыл сказать… — тихонько шепнул Эдуард ему в ухо. — Я тоже тебя люблю… Безумно…***
Костя крепко прижал к себе сына, зажмурившись, и уткнулся ему в макушку. -Папа, ты будешь приезжать ко мне? — грустный тихий голосок так близко. -Буду! Обязательно, малыш! — прошептал он и ласково поцеловал его в висок. — А ты будь хорошим мальчиком: слушайся маму и… папу. Ладно? -Ладно, — улыбнулся ему Миша, а потом сунул пальчики в карман курточки и вынул оттуда небольшую коробочку — пазлы. — Соберешь картинку, пришлешь мне фотографию, ладно? Это чтобы ты не забывал, как это делается. Костя едва сдержался: комок слез подкатил моментально, почти задушив его в беспощадной хватке. Он взял коробочку из рук сына и кивнул головой с улыбкой, понимая, что голос тут же его выдаст, если он начнет говорить. Было невыносимо больно понимать, что эти вечера закончены, что он будет реже видеться со своим сыном. -Папа, я люблю тебя! -И я люблю тебя, Миша. Костя встал с корточек и ласково потрепал его и без того растрепанную весенним ветром макушку. -Мы пойдем уже, — Ирина взяла сына за руку, поцеловала Костю в щеку и улыбнулась ему. Рустам молча пожал ему руку. Костя провожал их печальным взглядом до тех пор, пока они не скрылись из виду, а потом тяжело вздохнул и обернулся на стоящего за спиной молчаливого Эдуарда. На протяжении всей дороги парень не проронил ни слова: ни когда Костя вез на своей машине Ирину, Рустама и Мишу в аэропорт, ни когда прощался с ними в зале ожидания. Он даже не снял свои солнцезащитные очки, из-за которых невозможно было понять, куда он смотрит и что думает. -Даже не верится, что ты можешь выдерживать такое долгое время без болтовни, — грустно улыбнулся ему Костя, когда они остались одни. Эдуард снял свои очки и взглянул на него: -Боялся испортить созданное положительное впечатление. -Каким образом? — приподнял брови Костя. -Выпалить, что Рустам — последний выживший человекоподобный крокодил, а Ирина — последняя из вида Мегера Домашняя. Костя остолбенел от такой дерзости, Эдуард пожал плечами: -Прости, я всегда прямолинеен и говорю то, что думаю, — он вздохнул. — Вот поэтому я и молчал. Чего мне это стоило, тебе лучше не знать. Видя, как ты едва сдерживаешься, чтобы скрыть от сына свою боль, я реально хотел кое-кому въехать пару раз в челюсть, а другой — вырвать матерый клок волос, чтобы до обоих моментом дошло, что они творят. Костя опустил голову, а потом тепло улыбнулся ему: -Все-таки хорошо, что ты умеешь молчать. Эдуард нацепил очки и широко улыбнулся ему: -Всегда к Вашим услугам, Константин Андреевич! Костя поморщился и слегка пихнул его в бок: -Кончай придуриваться! Ненавижу, когда меня так зовут. Кстати, ты помнишь о том, что тебе придется писать мне объяснительную записку из-за того, что ты покинул рабочее место раньше положенного времени? -Помню. Это будет моя первая любовная поэма: «Март. Десятое. Я покинул свое рабочее место, чтобы признаться в любви потрясному заместителю отдела статистики и любить его всю ночь напролет! Дата. Подпись» Костя покачал головой, мягко рассмеявшись, и направился на выход. -Поехали домой, мечтатель. Эдуард непринужденно зашагал рядом с ним: -К тебе или ко мне? -К тебе. -Правда? Почему ко мне? — удивился парень. -У тебя дома я чувствую себя гораздо лучше, чем у себя. Даже на полу, — с жирным намеком пояснил он. Эдуард понимающе рассмеялся. -Ух ты! Звучит многообещающе! Надо закрепить наши отношения бурным сексом. Как тебе предложение сделать это на кухне? На кухне мы еще этим не занимались… — он свел брови. — Не порядок! -Извращенец! — буркнул Костя с улыбкой. -Кстати, в обеденный перерыв на работе я всегда свободен. Если заскучаешь, набери номерок отдела статистики. Я заметил, что в твоем кабинете весьма удобный стол — длинный и широкий. Ну просто настоящий плацдарм для великих подвигов! Тем более, мы с тобой уже опытным путем проверили: камер в кабинетах нет. -Эдик! Ты настоящий псих! -Кажется, где-то я это уже слышал…