Ночь, когда пролились звезды

Если вчера лето лишь приоткрыло створку, чтобы, наконец, пролиться на землю, то сегодня оно чувствовало себя полноправным хозяином в мире, где царствовал контраст. Здесь безжизненная пустыня граничила с дышащим жизнью густым лесом, отпечатки страха и нищеты на лицах соседствовали с простыми и искренними улыбками, а среди друзей всегда мог найтись тот, кто готов продать тебя самому Люциферу за место под солнцем. Поэтому Люси и не была удивлена таким резким переменам погоды. Солнце нещадно опаляло спину, пока она полулежала на своей лошади, которая, не требуя от нее ровным счетом ничего, милосердно несла ее домой. Удивительное понимающее и умное животное! Жаль, что нельзя будет забрать его к себе домой. Грей почему-то был категорически против. Они проспали аж до полудня, закрывшись в свободных для всех посетителей номерах отеля, но было ощущение, будто она не спала уже по меньшей мере неделю. Все тело — каждый мускул — ломило, а в голове словно растекся вязкий туман. В связи с этим ее мучил лишь один вопрос: какого черта Грей называл это отдыхом?! — Ну и слабачка же ты, куколка, — заметив ее состояние, вскинул брови парень, который казался расслабленным и безмятежным. Не знай она его, даже подумала бы, что он чем-то очень доволен. — Говори… — прошептала она, зажмурившись. — Потише. Вместо ответа Грей тихо рассмеялся, а Люси позволила себе расслабиться зная, что он едет рядом. После вчерашнего ее отношение к нему разительно поменялось, и ей даже начало казаться, что они сблизились. Если это нельзя было назвать дружбой, то и своим мучителем она его больше не считала. Но как только они вернули лошадей и начали приближаться к лагерю уже пешком, все начало меняться. Он снова стал молчаливым и даже каким-то излишне задумчивым. Пару раз Люси пыталась у него что-то спросить, но он будто не слышал ее, рассеянно отговаривался, порой невпопад, и шел дальше. А она, поняв, что ему просто нужно о чем-то подумать, прекратила попытки завязать разговор. В конце концов, ей и самой было о чем подумать. С каждым новым шагом, приближающим ее к дому, она все острее ощущала то, как сильно ей не хватало Нацу все это время. Ему бы точно понравился тот потрясающий рассвет на фоне переплетений черных проводов. Жаль, что она не смогла бы передать ему те эмоции, что испытала тогда. Те чувства, что до сих пор теплились где-то в центре груди. Она боялась, что не застанет его дома, но как только Грей открыл перед ней дверь, она едва не столкнулась с ним. От неожиданности он отступил назад, врезавшись в диван. И когда их глаза встретились, внутри Люси как будто загорелось тепло, ей казалось, что он вот-вот улыбнется ей и позовет с собой. Она скучала. Но его лицо менялось совсем не так, как бы ей того хотелось, и даже в глазах ей не удалось найти и тени его вечной заразительной улыбки. День больше не казался ей жарким. — Мы вернулись, говнюк, — с ядовитой любовью в голосе, бодро отозвался Грей, вмиг преобразившись, и протиснулся через Люси, застрявшей в проходе в дом. — Соскучился? Нацу все еще смотрел на Люси внимательным взглядом, а она никак не могла понять, о чем он думает сейчас. Отчаянно хотела, но не могла расшифровать мимику его лица — складку меж бровями, чуть поджатые губы и обострившиеся скулы. А после он вдруг выдохнул, и все исчезло. И тогда она готова была отдать все, что угодно, лишь бы он снова улыбнулся ей, как раньше. Она почувствовало назойливое жжение где-то в груди, когда его взгляд соскользнул с ее лица, будто там не было ничего, достойного его внимания. Это было так неожиданно и странно, что она едва не вскрикнула от обиды, но сумела сдержаться. Он отвернулся от нее и перевел взгляд на Грея, который уже открыл верхний шкаф на кухне и вслепую шарил по полке рукой. А Люси быстро оценила окружающую ее обстановку. Гамак Нацу не заправлен, одеяло валялось на полу. Куртка небрежно брошена на диван, а Нацу остался в одной черной футболке и штанах, на поясе которых висел револьвер и парочка кристаллов. Он что, собирался наружу? — Похоже, вечеринка удалась, — сухо заметил Нацу, и было видно, что он изо всех сил пытался выдавить из себя улыбку, но у него это слабо получалось. — Полка слева. Грей тут же сместился левее и с победоносным видом извлек из шкафа початую бутылку с виски. Откупорив крышку и швырнув ее на пол, он уселся верхом на стол и тогда Люси показалось, будто он чему-то очень сильно рад. Или кипит от гнева. Нет, пожалуй, истинные эмоции Грея ей еще не скоро удастся прочитать. — Выглядишь так, будто тобой иксида стошнило, приятель, — продолжил Нацу, скрестив руки на груди и расслабленно облокотившись плечом о стену. — Забавно, а я как раз только что подумал, что ты-то у него с другой стороны вышел, — ухмыльнулся Грей и вытер губы, на которых заблестели капельки алкоголя. — Проблемы? Приятель. Потому что, если тебе нечего сказать, я бы попросил тебя удалиться. У меня от твоего молчаливого порицания голова разболелась. — А ты представь, как она будет себя чувствовать, когда я оторву ее от твоей шеи. От напускного спокойствия Нацу не осталось и следа. Он неосознанно ударил стену, на которую оперся, кулаком и выпрямился в звенящую напряжением струну. Люси вздрогнула от неожиданности, отчего и заметить не успела, как он оказался перед Греем, то сжимая, то разжимая кулаки. Мышцы на руках опасно напряглись, а на повязке на плече проступило небольшое красное пятно. Теперь она с уверенностью могла сказать, что он в бешенстве. — Проблемы? Претензии? Предложения? — весело отозвался Грей, демонстративно отхлебывая из бутылки и размахивая ей у Нацу перед носом. — Ну же, скажи это. Полегчает. Я тебя насквозь вижу. Холод пробрал Люси до самых костей. Резкое изменение — переход от теплого предвкушения встречи к этому леденящему холоду — оказалось для нее слишком болезненным. Она хотела вмешаться, сказать хоть что-то, но пока не могла до конца понять, что между этими двумя все-таки происходит. — Два дня, — сквозь зубы процедил Нацу. — Вас не было, мать его, два дня! И я понятия не имел, куда вы пропали и что произошло! Так сложно было оставить записку? — Ты говоришь «вы» там, где имел в виду «она», — поморщился Грей. — Называй вещи своими именами, Саламандр. Что-то ты не закатывал мне таких сцен, когда я уходил туда один. — Я… — Нацу кинул беглый взгляд на Люси и весь его гнев вдруг притух. Запустив пальцы в волосы, он глубоко вдохнул и шумно выдохнул, пытаясь успокоиться или просто подобрать слова. А каждую следующую фразу он с трудом цедил сквозь зубы, сдерживаясь изо всех сил. Достаточно было еще одной маленькой искорки. И вспыхнет пламя. — Да, я беспокоился о Люси, потому что ты за себя, чертов ублюдок, постоять в состоянии. А она даже этот свой чертов кнут не взяла, я нашел его в спальне! Что я должен был думать? Вы просто исчезли. Тогда он повернулся к ней, но лучше бы он этого не делал. Люси потупила взгляд в пол. Какая же она дура, надо было предупредить его. Надо было разбудить. «Тогда папочка заставил бы тебя остаться дома» Какая чушь, и как она могла в это поверить? — А почему ты вообще должен был что-то думать? — стукнув бутылкой о стол, Грей резко поднялся и теперь они оба стояли друг напротив друга, готовые в любую секунду кинуться в бой. — Она тебе кто? Собственность, подружка, может, твоя спящая сестричка? Я не тащил ее туда насильно, она пошла сама. И, наверное, впервые в жизни почувствовала себя свободной, без этой твоей гиперопеки, от который даже меня уже тошнит! — Это так в твоем духе принимать простую человеческую заботу за одержимость, — скрестив руки на груди, Нацу горько усмехнулся. И тогда Люси готова была поклясться, что вся его злость вдруг преобразилась в жалость. Как жалеют смертельно раненных, с кишками наружу и смердящим запахом гниющей плоти. Вроде и жалко, но и смотреть противно. — То, что ты не подпускаешь к себе никого ближе пушечного выстрела и строишь из себя обиженного на жизнь одиночку, не значит, что это нормально! Отталкивать от себя тех, кому на тебя не наплевать — не нормально! — Одно дело беспокоиться о ком-то и пытаться защитить, и совсем другое — корчить из себя долбанного героя с щитом наперевес тогда, когда нужно, мать твою, дать человеку возможность научиться защищать свою задницу самостоятельно! — И каким образом? Избить ее до полусмерти в первый же день, чтобы показать, какого это — быть избитой? Или смотреть, как демон скидывает ее в черную воду, чтобы она утонула с мыслью, что впредь надо быть поосторожнее? Чего мелочиться, может сразу всадишь ей клинок в живот, чтобы в будущем была внимательнее к тем, кому доверяет? — А может и всажу, — оскалившись, и оголив выступающие клыки, прохрипел Грей. — Тебе-то какое дело? Чего ты так печешься об этой девчонке? — Прекратите! — крикнула Люси. Слушать это и дальше у нее не было ни сил, ни желания. — Хватит, хватит, хватит! Странно, но это сработало. У Люси появилось драгоценное мгновение замешательства, чтобы приблизиться к парням и вклиниться в эту вдруг возникшую на пустом месте дуэль. А когда пришло время решить, к кому ей обратиться первым, она замешкалась. А после все же повернулась лицом к Нацу и интуитивно протянула к нему руки. Но он даже и не шелохнулся, словно окаменев. Не найдя в нем поддержки, она просто отпихнула их руками друг от друга, удивляясь тому, как ей вообще хватило на это сил. — Ну, хочешь что-то добавить, куколка? — нахально заулыбался Грей, вздернув бровь. А она почувствовала, что окончательно погрузилась с головой под воду. Под черную воду, пропитанную слюной демона гнева. — Значит так! Ты! — она повернулась к Грею и что есть сил тыкнула пальцем ему в грудь. Но тот даже не шелохнулся, холодно взирая на нее сверху-вниз. — Прекрати это! Почему твое настроение меняется десять раз на дню? Я не понимаю тебя, что с тобой не так? Почему просто нельзя вести себя нормально, вы же друзья! А ты! — не дав Грею вставить и слово, она резко развернулась к Нацу, который тяжело дышал, стараясь всеми возможными способами на нее не смотреть. — Нацу, ты же умнее. Да, мы не подумали. Все случилось слишком быстро, и я снова облажалась. Но это не повод так злиться. — Да что ты можешь об этом знать? — резко бросил он ей. А после, встретившись с ней взглядом, вдруг изменился в лице, будто неожиданно очутился в совершенно незнакомом ему месте. Совсем один. И понятия не имел, как теперь вернуться домой. — Нацу… — Упс, — хохотнул Грей, не скрывая своей радости от необдуманных слов Нацу. А тот лишь досадливо покачал головой и отступил к дивану, сдергивая с него свою темно-бордовую куртку и закидывая ее на плечо. — Я собирался уходить, когда вы пришли. Поговорим позже, — и остановился в дверях, оборачиваясь, но так и не смотря Люси в глаза. — Я не сказал ничего остальным. Леви бы с ума сошла. И ушел. Как только за ним захлопнулась дверь, Люси почувствовала такую пустоту, будто вместе с Нацу этот дом покинуло и все хорошее, что в нем было. Не находя себе места от досады, она обернулась к Грею. И разозлилась еще сильнее, увидев его нахальное победоносное выражение лица. — Зачем ты это сделал? — вспыхнула она и, не помня себя от ярости, толкнула его в грудь. Парень интуитивно отшатнулся назад и резко схватил ее руки за запястья, больно сжав. — Больше не смей, куколка, — процедил он сквозь зубы, наклоняясь к ней ближе и все еще сжимая ей руки, не давая отступить назад. — Даже не пытайся залезть ко мне в душу и ковыряться там своими любопытными пальчиками. И больше никогда — никогда — не смей ко мне прикасаться. Договорив, он с силой оттолкнул ее от себя, выпуская из плена руки. А Люси вдруг затопила такая обида и злость на него, что перед глазами будто повисла пелена. А после она вдруг осознала, что сделала к нему широкий шаг и что есть сил заехала ему сжатым кулаком по лицу. Она и сама не поняла, как так могло выйти, но назад времени не отмотать. Грей и сам был ошарашен таким поступком, поэтому и замер с откинутой кулаком в сторону головой и высоко вздернутыми бровями. Это мгновение замешательства позволило Люси принять самое верное решение в данной ситуации — сбежать. В голове стучало, в ушах пульсировало, на грудь опустилась такая тяжесть, какую она не ощущала с того дня, как к ней вернулась душа. Ей было откровенно паршиво, а ноги сами несли ее по узким переулкам меж домами. Она не видела ничего вокруг, не понимала, куда идет, главным было одно — не останавливаться. А после она поняла, что совсем не чувствует правой руки и резко остановилась. Боль растеклась по ее костям и пальцам так же стремительно, как от нее отхлынул гнев. Закусив губу, она обхватила несчастную руку здоровой и, всхлипнув, облокотилась спиной о чей-то дом и осела на землю, зарывшись лицом в колени. — Что, неудачный день? — послышалось сверху, и она вынуждена была поднять голову, хоть и не была готова разговаривать с кем-то прямо сейчас. Ей было горько и тошно, и она понятия не имела, как с этим справиться. Но как только она увидела, кто остановился рядом с ней и ее несчастьем, обратила все свое внимание на нее. На Эльзу. Она так давно не видела ее. Теперь, отдохнув, аловолосая снова стала похожа на саму себя. Она снова буквально излучала энергию и холодную силу. — Как ты себя чувствуешь? — вместо ответа, забеспокоилась Люси, хоть и видимых поводов для волнений не было. — Это ты меня спрашиваешь? — мягко улыбнулась ей девушка и мягко приземлилась перед ней на колени, уставившись на ее ужасно опухшую руку, которую она по-прежнему прижимала к груди. — Дай-ка взглянуть. Люси нехотя протянула ей ладонь, снова покрываясь холодным потом от одного воспоминания того, что сделала. Боже, Грей точно убьет ее. Теперь идея держать под подушкой нож на всякий случай уже не казалась ей такой безумной. — И кто же тебе так насолил? — весело покачала головой Эльза, аккуратно беря ее руку в свою. — Люси, я же тебя учила. Нельзя зажимать большой палец другими, когда бьешь кого-то в лицо. Он должен лежать поверх остальных пальцев! Ты ведь и сломать его так могла. — Прости, как-то не было времени об этом подумать, — буркнула девушка, пряча руку у себя на груди, но Эльза лишь хмыкнула и помогла ей подняться. — Идем, у меня дома был эластичный бинт, — хоть ее голос и звучал вполне дружелюбно, но что-то подсказывало Люси, что откажись она сейчас, и в опасности могла оказаться и вторая рука. — Уверена, что Грей заслужил это. — Как ты поняла? — искренне удивилась Люси. — Мне повезло меньше, чем тебе. Я с ним росла. И тогда он был ничуть не тактичнее. — Боюсь представить. Она еще никогда не была дома у Эльзы. Ее жилище, как главы лагеря, представлялось ей таким же величественным и вычурным, как у Саблезубов, хоть она и видела там самую «неприветливую» часть здания. Но на деле все оказалось совсем не так. Это был совсем маленький домик в два этажа, как у всех. Стены были окрашены в спокойные бежевые тона, половину комнаты занимал невероятно мягкий на вид диван, заваленный миленькими вязанными подушечками мятных цветов. А напротив расположился самодельный камин, над которым висело множество фотографий, которые и привлекли внимание Люси первым делом. Эльза не торопила ее, терпеливо позволяя рассмотреть каждую картинку, на которых она узнавала еще молодых Нацу и Грея, которые обнимали друг друга с такими лицами, будто фотограф направил в их сторону ружье. Там же был и старик Макаров, которого обнимала еще совсем юная Эльза. Мира с Лисанной тоже были здесь. А еще там висело фото, где рядом с Эльзой стоит незнакомый ей парень с татуировкой на половину лица в тяжелом плаще. Они стояли на почтенном расстоянии друг от друга, но парень все равно смотрел не в объектив, а на Эльзу. Они оба улыбались. А когда Люси обернулась, чтобы спросить у нее, кто это с ней на фото, Эльза едва заметно покачала головой и слабо улыбнулась. Тогда Люси поняла, что эту тему при ней лучше не поднимать. — Посидишь здесь? Кажется, я видела бинт где-то в спальне. Люси согласно закивала, вновь почувствовав боль в руке и досадливо повалилась на диван. Ну вот что с ней не так? То руку порезала, то сломала ребро, а теперь еще и это. И как она вообще до сих пор жива? Будто какие-то высшие силы присматривали за ней. Когда Эльза вернулась и начала бережно, но плотно заматывать Люси ладонь, она не о чем не спрашивала ее. Но Люси и сама уже не могла молчать дальше. Она так давно не видела Эльзу, не чувствовала ее молчаливого многозначительного присутствия. — Ты же точно в порядке, да? — осторожно начала она, а Эльза понимающе хмыкнула. — Что ты хочешь услышать, Люси? — закончив, она подняла на нее серьезный, не по годам мудрый, взгляд. — Да, темница не самое приятное место. Да, меня злит то, что сделал Лексус. Но я догадывалась, что подобное может случиться, и сама виновата в том, что слишком доверяла ему. — Почему ты доверяла ему? Он же был такой… — Ты не знаешь всего, Люси. Да, Лекс принимал достаточно жесткие решения, но именно этим он мне и нравился. Я понимала почему Макаров попросил заменить его нас обоих. Мне никогда не хватало духу, чтобы поступить жестко. А ему не хватало мудрости и сострадания, и мы дополняли друг друга. И даже то, что он хотел сделать, я понимаю, — на этих словах Люси ошарашенно отшатнулась. — Понимаю, Люси, но не принимаю. Да, он перешел черту, и только я мешала ему переступить ее и второй ногой. Но все же, он делал это во благо нашего лагеря. Точнее, он так думал. Иначе, он бы так не поступил. — Но он хотел выгнать из лагеря всех, кого считал слабым. Это же так… нечестно. Где им тогда жить? Разве это справедливо? — Конечно, нет. Но Лексус понимает только грубую, явную силу. Он был уверен, что лагерь начнет процветать, если здесь останутся лишь те, кто может сражаться. Но он не видел одной очень важной детали, — Эльза поднялась с корточек и мягко опустилась на диван, рядом с Люси, откинув волосы за спину. — Не вся сила проявляется физически. Все мы здесь живем, как одна большая семья, работаем, как сплоченный механизм. И каждый здесь силен по-своему. Что станет с нашими детьми, если их некому будет учить? А кто накормит их горячим обедом? Даже Эльфман. Да, сейчас он беспомощен из-за своей болезни. Но ты себе и представить не можешь, на что способен человек, когда ему приходится защищать слабых. Тех, за кого мы в ответе, — помолчав немного, Эльза добавила. — К тому же. Я предпочту обойтись безо всех тех богатств, которые отвоевали себе Саблезубы, лишь бы мои люди не проливали за это свою кровь. Жизнь каждого из моих людей бесценна. Люси не сводила с нее взгляд все то время, что она говорила. И что-то загоралось у нее внутри от каждого ее слова, она впитывала каждое, как губка. Наверное, так и должен разговаривать настоящий лидер. Так, чтобы одним только словом заразить своей идеей остальных. Так, чтобы за ним хотелось идти куда угодно. — Как думаешь, куда он ушел? — наконец, спросила Люси. Хотя на самом деле ей хотелось спросить: «Вернется ли он снова?». — Он еще вернется, — будто прочитав ее мысли, ответила Эльза. — Не думай, что он убежал, поджав хвост. Просто тогда он понимал, что проиграл. А позволить собственным людям вышвырнуть себя за дверь, как побитую собаку, он не мог. Это бы серьезно ранило его гордость. Он не ушел, а скорее отступил. Он никогда не оставит своих людей, потому что искренне верит, что прав. Но мы будем готовы к этому. Так же, как сейчас готовимся к визиту Саблезубов. Едва расслабившись от ее мягкого голоса, Люси чуть не подавилась собственным спокойствием. Потупив взгляд, она почувствовала на себе всю тяжесть вины за собственный поступок. — Я не злюсь на вас, — когда она услышала в ее голосе улыбку, ей пришлось поднять взгляд, чтобы в этом убедиться. Эльза действительно улыбалась ей. — Это так в духе Хвостатых. Нестись в самую гущу опасности ради своего товарища. И я была приятно удивлена, узнав, что это была твоя затея, Люси. Значит не зря ты стала одной из нас. Я в тебе не ошиблась. — Но что нам делать, когда они придут? Ох, да мы же у них там такое устроили! — Люси округлила глаза и спрятала лицо в ладонях. — Кошмар, ну почему от меня у всех одни проблемы. — Мы справимся с этим, — махнула рукой Эльза. — Всегда справлялись. Но ты говорила в множественном числе. Тебе есть, что еще мне рассказать? — теперь в ее голосе резануло сталью. И Люси выпрямилась, словно по струнке, хоть и понимала, что по отношению к жителям лагеря, она больше нигде не грешила. — Да нет, это все Нацу, — вновь погрустнев, призналась Люси. — Понимаешь, мне кажется, что я его обидела. И теперь он никогда меня не простит. — Это Нацу-то? — фыркнула Эльза, успокаивающе пихая Люси в плечо. По крайней мере, ей казалось, что она сделала это успокаивающе, хотя Люси едва не завалилась на бок, но быстро вернула себе равновесие, жадно уставившись в ее смеющиеся глаза. — Этот балбес отходит так же быстро, как и заводится. Поверь, он уже обо всем забыл. Но знаешь, если чувствуешь свою вину, нет ничего постыдного в том, чтобы попросить прощения. — Я бы и попросила, — призналась Люси. — Но он так быстро ушел. — И что, у тебя совсем нет идей, где его искать? — хитро вздернула брови Эльза. А Люси вдруг шумно выдохнула и воодушевленно заулыбалась. Конечно, она знала. Она знала, где его искать. *** Она так долго наблюдала со стороны за тем, как он поднимает с земли маленькие камушки и монотонно бросает их в окна Ночлега, привлекая внимание его жителей, спрятавшись за острыми серыми валунами. Ей до физической боли хотелось понять, что за чувство затопило его изнутри настолько, что он даже не замечал, что больше не один здесь. Что она стоит в каких-то десяти шагах от него и молча наблюдает. Но собственное тело снова говорило с ней на незнакомом языке. Она не понимала, злится ли он на нее до сих пор или давно обо всем забыл? Ответ на этот вопрос пришел внезапно. Не поворачивая к ней головы, Нацу вдруг заговорил в пустоту перед собой охрипшим от долго молчания голосом: — Долго будешь стоять там и пялиться? Я теряю меткость, когда на меня вот так внимательно смотрят, — договорив, он вдруг улыбнулся уголком рта и похлопал ладонью по земле рядом с собой. Усевшись рядом, она с облегчением почувствовала, какая горячая у него рука, когда они соприкоснулись друг с другом. И как сильно билось его сердце. Казалось, что даже земля под ними сбивчиво пульсирует, вторя звуку его жизни. — А если бы это была не я, а, скажем, демон притаился и готовился тебя съесть? — тихо заговорила Люси, не понимая, зачем она вообще мелит эту чушь? Ведь пришла же извиниться. Это ведь так просто. Открыть рот и сказать «прости»! — Не, для демона ты слишком вкусно пахнешь, — едва заметно улыбнувшись, он откинулся назад и облокотился на согнутые руки, приняв полу-лежачее положение. Теперь она не чувствовала, как его сердце все ускоряет и ускоряет темп. — Как думаешь, ты уже видел своих родителей в окнах? — тихо спросила она, наблюдая за тем, как в темноте окон изредка мелькали чьи-то силуэты. Там ли до сих пор ее собственные родители? Живы ли они? — Мне хотелось бы верить, что да, — признался Нацу, снова кидая в окно горстку камней. Какой-то мужчина повернул в их сторону безразличный пустой взгляд. А после тут же исчез. — Когда я представляю свою маму, мне кажется, что я помню, какие у нее были руки. Ничего мягче меня никогда не касалось, — говоря, Люси и сама не заметила, как начала улыбаться. — А я помню ее голос. Как сейчас. Она называла меня по имени. — Мне кажется, что твоя мама должна быть очень доброй, с такими большущими зелеными глазами, как у тебя. А отец постоянно по-доброму подшучивал бы над вами. Но когда нужно, он всегда становился бы серьезным и очень надежным… А еще, я уверена, что они помнят о тебе, Нацу. Помнят, и в глубине души очень сильно скучают, — конечно она лукавила. Они не могли скучать по нему и вряд ли вспоминали. Но видя то, как от ее слов загораются его глаза, она не жалела ни о чем. — Звучит здорово. Мне нравится. — Нацу, — собравшись с мыслями, уверенно начала она и обернулась. И как только их взгляды — ее карий и его зеленый — встретились, у нее внутри, где-то в районе живота, все перекрутилось и потеплело. — Прости меня. Я не должна была уходить вот так. Ты волновался. — Не извиняйся, — покачал головой Нацу, а после, наконец-то — наконец-то — улыбнулся ей своей привычной улыбкой. — Как бы мне не хотелось признавать, но Грей оказался прав. Ты не обязана отчитываться передо мной. — Нет, обязана, — упрямо замотала головой Люси. — Потому что… Потому что, если бы ты вот так пропал, я бы с ума сошла! А потом прибила бы тебя! И как только я представляю, что чувствовала бы на твоем месте, мне хочется тебя ударить. — Ну да, для полного счастья этого прекрасного дня мне не хватало только, чтобы меня избила девчонка, — закатил глаза Нацу и вдруг приглушенно расхохотался. И уже через мгновение снова посерьезнел. Она знала — чувствовала — что он хочет сказать ей что-то. И каждое мгновение промедления выводило ее из себя. — Я тоже должен извиниться. Я не должен был говорить то, что сказал. Ты уже давно не Спящая. И, если честно, порой мне кажется, что ты разбираешься в собственных чувствах гораздо лучше, чем я сам. Это не то, что она ожидала услышать. Она ощутила укол разочарования, но что именно она ждала от него, не знала и сама. Так что тут Нацу очень глубоко заблуждался в своих суждениях, но спорить с ним девушка не стала. Она просто была очень рада, что он снова рядом с ней. Он снова ее друг. — Хочешь навестить Хеппи? — вдруг спросил он и бодро поднялся на ноги, протягивая ей раскрытую ладонь. — Конечно! Он с такой легкостью подхватил ее за руку и поднял на ноги, что это заставило ее вспомнить, что не смотря на его средний рост и умеренную худощавость, внутри него скрывалась сила, натренированная годами и способная при необходимость завалить демона голыми руками. В этом был весь Нацу, которого она знала. Нескончаемый набор доброты и внутренних противоречий. Сила и слабость в одном флаконе. И она действительно считала это потрясающим. Это делало его сильнее всех, кого она знала. Хеппи они обнаружили в глубокой спячке на месте Нацу — рядом со скелетом древнего чудища. И как бы Нацу не пинал его и не чесал за ухом, ничто не помогло растормошить толстокожего иксида. — Вот дурак пушистый, а если враги нагрянут? — негодовал парень, сдаваясь и по привычке устраиваясь в ложбинке меж его широких лап. — Мне кажется, что он просто притворяется, — для надежности Люси еще пару раз недоверчиво потыкала его палкой, а после махнула на это дело рукой и пристроилась спиной к свободной лапе зверя. — Он, наверное, мне не рад. — Глупости, — отмахнулся Нацу. — Наверняка, опять смолол всю рыбу в океане и отрубился… И ты ему нравишься. Он мне говорил. Люси захихикала в ладошку, представляя себе говорящего иксида. Вот так нелепость! А отсмеявшись, внимательно уставилась на Нацу, пытаясь понять, действительно ли между ними все по-старому. Это было очень важно для нее, и только в этом она не сомневалась. — Ты правда не злишься на меня? Сначала Нацу по своему обычаю скорчил ей гримасу а-ля «ну сколько можно, я же уже все сказал тебе, женщина». А после неожиданно для девушки добавил: — Я давно должен был понять, что ты уже не та напуганная девчонка, свалившаяся мне на голову. Ты больше не задыхаешься от страха и тебе не нужна моя помощь, — слабо улыбнувшись одними ямочками, он мягко пихнул носком ботинка ее ступню, которая была как раз напротив. — Я буду по ней скучать. Люси показалось, что в его голосе промелькнуло что-то странно, немного печальное. — Значит, такой я тебе не нравлюсь? — эта мысль действительно расстроила ее. А Нацу вдруг замер, встретившись с ней взглядом. Лицо у него абсолютно спокойное, но в глазах Люси заметила тревогу. Какое-то время они сидели молча. Грудь Нацу тяжело вздымалась и опускалась в такт его дыхания, и Люси вдруг осознала, что подстраивается под его ритм и в точности повторяет его дыхания. Реальность ускользала от нее сквозь пальцы, она потерялась в нем. В его пристальном задумчивом взгляде. Это было так непохоже на него. И так не похоже на нее. Странно, но сейчас, когда она смотрела на него, ей было и больно, и приятно одновременно. Горько и сладко. А после он все-таки заговорил. — Вообще-то… — начал он, а его щеки начали загораться розовыми пятнами. Или это солнце так причудливо падало на его лицо? А после, не дав ему договорить, проснулся Хеппи. Проворчав что-то себе под нос, будто их разговоры мешали ему спать, он недовольно скинул Нацу со своей лапы, и тот неуклюже приземлился лбом прямо в плечо Люси, которая не удержалась и расхохоталась, застав всегда собранного и уверенного парня в такой нелепой позе. — Чертов кот! — взревел он и вскочил на ноги, щелкнув Хеппи по носу. Но тот лишь лениво приоткрыл один глаз и — Люси готова была поклясться — гадко захихикал. Перепрыгнув через его лапу, Нацу быстро зашагал в сторону скелета — его личного пристанища. Так и не дождавшись приглашения, Люси устремилась за ним, нагнав его лишь тогда, когда он пробрался в лаз меж реберных костей. В глаза ей сразу бросилось то, что обстановка здесь изменилась. Не кардинально, но теперь старые матрасы были свалены в кучу по правую сторону от кострища. А с другой стороны теперь было аккуратно разложено одеяло мятно-зеленого цвета, обложенное розовыми девчачьими подушками. — Ой, — не сдержала возглас Люси. — Миленько. Сделал здесь ремонт? — Ага, давно уже, — вдруг засмущался Нацу и зарылся руками в челку, оттягивая ее вверх так, чтобы получился торчащий вверх чуб. — Хотел сделать сюрприз, а потом забыл. — Сюрприз? — оторвав взгляд от слишком новых подушек, Люси обернулась к нему. — Да. Это же вроде как теперь и твое место тоже. Раз я тебе его показал. Вот я и подумал. — Мне нравится, — заулыбалась Люси и с размаху упала спиной в мягкие на вид подушки. Но приземление оказалось жестче, чем она предполагала и ребра снова дали ей о себе знать тупой отдаленной болью, что не укрылось от Нацу. Он спешно сел рядом с ней и интуитивно протянул руки к ее ране. Люси закусила губу, уже предчувствуя боль, но когда сильные и теплые руки Нацу коснулись ее кожи через футболку и успокаивающе скользнули ниже, боль вдруг отступила. Он ее прогнал.

Asking Alexandria — I Don't Need You

Когда Нацу отнял пальцы от ее раны, Люси не задумываясь ухватилась за его руку и крепко сжала. — Ты не договорил, — она не знала, что именно хотела услышать от него, но это желание разрывало ее изнутри, причиняя боль и сладость. Дискомфорт и блаженство. Это сводило с ума. А когда он снова посмотрел на нее долгим и пронзительным взглядом, у нее в груди забились тысячи крохотных птиц. До этого взгляда ей казалось, что Нацу сидел от нее так далеко, но теперь он вдруг заполнил собой все пространство, увешанное фонариками, которые горели даже при свете дня. Он был так близко, что Люси больше не могла ни говорить, ни думать. Нацу дотронулся до ее щеки. Всего на секунду, но за эту секунду весь ее мир сжался в одну единственную точку. И там была только она. И он. Все это было таким странным и пугающим своей неожиданностью, что Люси непроизвольно дернулась, боясь, что еще секунда его прикосновений, и она действительно умрет. И Нацу убрал руку. На этот раз она его не останавливала. — Я и сам не знаю, что хотел сказать, — признался парень, виновато улыбнувшись. — Так не бывает, — не поверила Люси, поднимаясь и принимая сидячее положение. — Еще как бывает, — упрямо покачал головой Нацу. — Знаешь, не одна ты путаешься в собственных эмоциях, Люси. Ну вот опять. Как только он произносит ее имя, все переживания вдруг как рукой снимает. Как по волшебству. — Вообще-то, я тоже почувствовала что-то странное сейчас, — призналась девушка. — Сможешь описать? — Не думаю. «Не хочу». — Вот и со мной так же, — мягко улыбнулся Нацу и положил руку ей на макушку, потрепав по волосам. — Но я обязательно расскажу тебе, что это было, когда разберусь. — Обещаешь? — Да. Ты будешь первой, Люси, — эта фраза прозвучала как-то неоднозначно, но Нацу уже пересел к ней поближе и обнял колени, уставившись на бушующие волны под ними сквозь ребра древнего зверя. В наступившей тишине, заглушаемой шумом прибоя и далеким криком птиц, она снова обрела спокойствие и уверенность в том, что все будет хорошо. Ведь, как говорила Эльза, не всякая сила измеряется физически. Она чувствовала себя сильной рядом с ним. Рядом с Нацу она чувствовала себя в безопасности. Теперь она по-настоящему отдыхала. Шум волн вместо музыки, запах можжевельника от его волос вместо алкоголя и оранжевые солнечные блики на пушистых облаках вместо света софитов. И ей хотелось сидеть так до самого утра. Только он. Только она. Только они. Но уже к вечеру они заметили на горизонте движение, и им пришлось со всех ног бежать в лагерь. Потому что они уже знали, что это были они. Саблезубые.