1.
Птички поют, солнышко палит особенно жарко по моим темным волосам, всюду снуют взрослые, спешащие отвести своих детишек в школу или детский сад, подростки и чертовы автомобили. Я уныло смотрю на расползающееся по моей светло-серой замшевой юбке пятно. Грязи нет почти, но на моей одежде оказаться ей удалось. Проклинаю водителя, крича ему вслед кучу оскорблений, потому что, ну, юбка-то новенькая! Сел за руль — будь добр, водить научись. И без того опоздала уже на урок первый, перемена скоро. Прогуливать мне не привыкать, но вот расспросить Машку про ее вчерашнюю свиданку — невтерпеж. Поэтому ногами перебираю быстро, на всей скорости мчу через пустой школьный двор. Осенью пахнет вкусно. Листья у нас еще с августа желтели, теперь уж некоторые и вовсе опадают. Зато картина живописная — садись за мольберт и малюй. Было бы кстати неплохо на день рождения новые дорогущие кисти выклянчить. Просто так мне их не купят, потому что «баловство это все», папа так считает. Ну, ладно. Старыми пока порисую, искусство это вам не хухры-мухры. Надо будет — рисовать отверткой буду! В коридоре легко проскакиваю мимо охранника и бегу в дамский туалет на втором этаже школы. Второй этаж летом отремонтировали, в воздухе до сих пор витает запах свежей краски, побелки. Все как новенькое. Только вон, забыли, видать, убрать стремянку. Ничего, в уголке не видно. Достаю из своего черного рюкзака спортивную форму и переодеваюсь по-быстрому. За нарушение школьного устава, настаивающего на ношении дресс-кода хотя бы (не все так строго, но за спортивки прилетает обычно), скорее всего получу от завуча, но какая разница. Не с пятном же на юбке расхаживать в первый учебный день? Вот только кроссовки я дома забыла благополучно, придется ходить в башмаках, сочетать спорт и классику, так сказать. Так модно, вроде бы. Спустя минут десять оказываюсь в школьном коридоре и нахожу одиноко стоящую подружку возле подоконника. Подскакиваю к ней и смеюсь над шуганой реакцией. Машка одета, как и иголочки! Белая рубашка, черная юбка карандаш, гольфы. Все, как должно быть. Я рядом с ней прямо гопник какой-то. — Ну, давай! Она удивленно хлопает глазами, и я фыркаю. — Про свидание рассказывай, балда. Машка кусает губы, пытаясь улыбку скрыть. Актриса из нее так себе. Я увлеченно слушаю рассказ про поход в кино с пацаном с баскетбольной площадки в нашем жилом районе, достав из рюкзака небольшой синенький термос со слоником. Подруга выглядит по-смешному влюбленной и очарованной. — Мы за руки держались, он меня даже в макушку на прощание чмокнул! — она восхищенно, но тихонько, чтоб лишние уши не услышали, объявляет, и я хихикаю. — Он супер высокий, я ему едва до плеча достаю. — Конечно высокий, — я пожимаю плечами и хмыкаю. — Он же не зря в баскетбол играет. Она соглашается со мной и лезет проверять свой телефон на наличие сообщений, улыбается смущенно и принимается что-то строчить. Я беззлобно закатываю глаза на ее забавное поведение. Влюбленная дурочка. — Эх, Машка! Пропала ты. — Как бы ты, Авдеева, не пропала, — я каменею. Бледнею, наверное, и краснею одновременно. Зажмуриваюсь и медленно разворачиваюсь к источнику звука. Передо мной стоит Алёна Викторовна в своем излюбленном коричневом пиджаке. Ему лет десять или около того, уверена! Эх, пиши «пропало», как говорится. Учительница смотрит на меня с толикой презрения, и вообще-то это даже нечестно! Она меня невзлюбила еще до моих прогулов и невыполненных домашек. Я до восьмого класса так-то отличницей была. Стоило в девятом волосы покрасить в фиолетовый — песенка спета. Считаю, что это предвзятое отношение к подросткам. Сейчас-то волосы уже родного каштанового цвета, но кто-то, видимо, злопамятный. Женщина предпенсионного возраста поджимает свои тонкие, выкрашенные, розовой помадой (у бабушки помада оттенка точь-в-точь, это не совпадение!), губы и скрещивает руки на груди. — Первый учебный день, уже прогул. Почему на алгебру не явилась? — она задирает подбородок, и я деланно возмущенно гляжу на нее ответ. Вообще-то и впрямь возмущена, но по другой причине. — Да все-то вы знаете, Алёна Викторовна! — я громко оскорбляюсь, наигранно естественно, чувствуя спиной предостерегающий машкин взгляд. Она ненавидит, когда вступаю в конфликт с учителями. Не то что бы я часто влезала в перепалки со взрослыми, но свою точку зрения я в обиду не дам. — Я у зубного была. Запись еще с июля, не верите — мамке позвоните. И дую губы обиженно. Женщина кривится, но отстает. — Я следить за тобой буду, Авдеева, честное слово, — она угрожающе пальцем указательным мне перед лицом машет, а я даже не дергаюсь. — Выпускной класс — не шуточки. Она уже собирается покинуть наше с подругой общество, но тут замирает и придирчиво мой внешний вид осматривает. — Завтра придешь не по форме, увидимся в кабинете директора. И уходит, гордо вскинув голову. Я облегченно вздыхаю: атака пережита. — По лезвию ножа ходишь, Рин! — Машка неверяще качает головой, когда я к ней разворачиваюсь и улыбаюсь, демонстрируя свои здоровые, не нуждающиеся в стоматологе зубки. — Чего она уже с первого дня, как волчица, — я бубню, облокотившись на излюбленный подоконник, и гляжу на школьный дворик, где играют младшеклассники и прогуливаются старшики. — Три учителя с этого года не работают, ей пришлось взять больше классов, потому что на замену только один пожаловал, и то заменять не ее предметы будет. — Не сломается. Машка на мое ворчание отвечает пиханием в мое плечо и я пихаю ее в ответ.***
Сегодня день совсем другой. Небо затянуто тяжелыми тучами, асфальт всюду мокрый после дождя, люди с зонтами бегают. Пока от остановки до школы бегу, осторожничаю, чтоб не быть обрызганной глупыми водителями. Брюки клетчатые жалко, только летом купила. Как оказываюсь в гардеробе школьном, то снимаю с себя дождевик, сую в пакет с ботинками свой ярко-желтый зонт (совет на будущее: покупайте яркие зонтики, это разбавит непогоду на улице!) и расчесываю спутанные от ветра волосы. Машка сегодня медосмотр проходит целый день, по врачам бегает, значит, проводить все семь уроков, помирая от скуки. В расписании указано, что первым уроком химия. Я бурчу себе под нос, потому что вообще-то класснуха заверила нас, что химия с биологией начнутся только со следующей недели — один учитель в отъезде, второй и вовсе уволился. День весь наперекосяк, начиная с дождя, заканчивая химией. Я в ней полный ноль, а если еще и учитель новый, какой-нибудь вредина, то мне крышка. Все, Ариша, не видать тебе художки, как собственных ушей! До звонка болтаю с девчонкой из параллельного класса, Настюхой, а потом торопливо бегу на второй этаж. В кабинете уже почти все мои одноклассники, я вяло приветствую некоторых. — Пила что ли всю ночь, — усмехается Саня, и я хмурю брови. — Под глазами синяки, а нос красный. Уникум. Я закатываю глаза и вываливаю на парту свои принадлежности. — Я замерзла по дороге сюда и не выспалась, идиот, — он на мои слова смеется и кидает в меня бумажный комок. Вот есть же люди, у кого настроение по утрам нормальное! У меня по утрам голова раскалывается, а еще во мне бушует желание поругаться со всеми. Вот поэтому язык за зубами держать надо. Все потихоньку замолкают, когда в класс эффектно входит высокая мужская фигура. Приличный мужик одет в серую водолазку и темные брюки. Красотой не обделен, только вот видок помятый. Я окидываю его скептическим взглядом. И что это за явление Христа народу? Этот некто ерошит свои почти что черные волосы, которые поэтически красиво спадают ему на лоб, в то время как все ребята замерли в ожидании. Он окидывает нас любопытным взглядом и едва заметно поднимает уголки своих губ. — Доброе утро, одиннадцатый «а», — он здоровается с нами хрипловатым голосом, будто спросонья. Неужто еще ни с кем не разговаривал за это утро? — Меня зовут Решетников Марк Александрович. Будем видеться с вами четыре раза в неделю. Я с этого дня веду у вас химию с биологией. Несмотря на несколько потрепанный вид, мужчина источает какую-то строгость, которая заставляет меня вжаться в стул почему-то. Ну, мужику повезло — отхватил отремонтированный кабинет. Он огибает новый деревянный стол и усаживается на стул. — Будем знакомиться? — новоявленный учитель склоняет голову и смотрит на нас всех заинтересованно. Все согласно кивают, как болванчики. — Начнем с первой парты первого ряда. Погнали. Я жду, когда ребята до меня назовут свои имена и фамилии, в то время как старосту класса, Ирочку Смирнову, он попросил набросать список учеников в алфавитном порядке. Когда настает моя очередь, я представляюсь, и… ничего. Никаких тебе фанфар, ни даже улыбочки в мою сторону. Учитель химии просто кивает и переводит взгляд на следующего. Да и мне в принципе по барабану, я просто продолжаю калякать в своем блокнотике черной гелиевой ручкой. Когда урок кончается, я, как и все, запихиваю зря достатые книжку и тетрадь в клетку с изображением котят на обложке в рюкзак и встаю с места. — Начните изучение первого параграфа. В среду особо жестким не буду, но после — не обещаю. Хочу, чтобы вы знали предмет хотя бы на базовом уровне к концу года. Мне остается только обреченно застонать и озлобленно пихнуть стул, задвигая его под парту. Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Я попала, кажется. Небось придется учить и вникать в эту нудятину, чтоб не получить нагоняй от родителей. Не замечаю, как оказываюсь последней ученицей, оставшейся в кабинете, где за столом все еще сидел Марк Александрович. Он не глядя на меня, протянул свою руку передо мной, и я остановилась, непонятливо уставившись на мужчину. — Отнеси журнал в учительскую, будь другом, — он попросил и поднял на меня свои карие глаза. Ага, выглядит таким милашкой, посмотрим, как он нам всем двойки ставить начнет да предкам звонить с жалобами. Я хватаю журнал у него из рук и несусь прочь из кабинета, пробурчав на прощание «до свиданья». Друзьями нам не быть, потому что химию я на дух не переношу, Марк Александрович.