химический элемент

      Если кто-нибудь когда-либо спросит меня о моем хобби, я отвечу, что рисование, а еще — заниматься целым ничем, когда на моей совести не сделанная домашка. Ну, да, так себе талант, но на дворе ведь осень! Багровые деревья, прелая опавшая листва на сырой земле: обалдеть, как круто. Вот мое оправдание, объясняющее, почему вместо того, чтобы потеть над учебниками, я просиживаю штаны на уже нагретой лавке на скейт-площадке.       Солнце светит мягко, но совсем не греет, поэтому я грею ручонки в карманах папиной фуфайки, в которой выперлась на улицу.       Макс и Крис веселятся, и у меня настроение хорошее, глядя на них.       Хорошее до того момента, когда мои испуганные (я уверенна) глаза натыкаются на нашего химика, шагающего в мою сторону. Ну, или скорее — в сторону киоска с кофе. Учитель на меня даже и не смотрит, а еще тащит с собой крупную собаку. Мне становится немножко стыдно за свой внешний вид, потому что Решетников даже в свободное от работы время одевается со вкусом. На нем бежевый свитер с темными джинсами, и я не понимаю, как учитель из нашей школы вообще может выглядеть так в свободное время. Врать не буду, мужик он видный.       Я мысленно корю себя за собственный внешний вид. Раз в жизни выйдешь из дома, похожая на непонятно что, — встретишь всех школьных знакомых. Впрочем, думаю, ему-то уж точно плевать на то, как его ученики одеваются вне учебных стен.       Конечно, было бы неплохо промолчать и затаиться, но я все-таки человек воспитанный (и дело совсем не в моих плачевных оценках по химии, разумеется), вот почему:       — Здрасьте!       Химик оглядывается на меня через плечо, смотрит сначала недоверчиво, но после совсем даже безобидно улыбается. Ух, ничего себе! Кое-кто не такой угрюмый, когда не приходится проводить время с неучами.       — Здравствуй, Авдеева, — он вздергивает одну бровь, и я краснею. — Вижу, ты во всю готовишься к завтрашнему уроку химии.       Ну на-те. Это что, издевка?       — Вижу, Вы тоже, — да, я совсем обнаглела.       Но почему-то мне даже не слишком стыдно. Наоборот — мне становится интересно. Почему-то не кажется, что химик один из тех учителей, который нажалуется моей матери на мой длинный язык.       Реакция вполне ожидаемая: учитель усмехается и щурит свои глаза. Я отвлекаюсь на его поскуливающего пса, который пытается утянуть Марка Александровича продолжить их прогулку.       — 1:1, — мужчина чуть заметно ухмыляется и слегка дергает собаку за поводок. — Увидимся в школе, Авдеева. Завтра спрошу, — он обещает и салютует мне на прощанье.       Я немного ошеломлена игривым поведением учителя, но против ничего не умею. Так он нравится мне дальше больше, чем в своем суровом обыденном образе.       Писк срывается с моих губ, когда руки Крис неожиданно оказываются на моих плечах. За что я шлепаю ее по предплечью, и она хихикает.       — Что за красавчик?       Ха, красавчик. Конечно, с его внешностью и статностью дураку понятно — девчонки (может, не только) западают на него. Уж тем более с его этой аурой загадочного и начитанного педагога. Даже некоторые из моего класса пускают слюни на нового учителя. Он кажется кем-то, кто жутко холоден с тобой, когда ты говоришь ему о своих чувствах, кто отвечает на твое признанием безразличным «дело не в тебе, крошка». Думаю, это фигня. Скорее всего, Решетников тот, у кого есть длительные и надежные отношения. Вряд ли он тот, кто допустил бы интрижку с кем-то из учениц.       Я задумываюсь о том, каково это — тайно сбегать на свидания со своим молодым учителем. Наверное, жутко весело, пока никто не знает. А вот потом будет просто сказочный пиздец (извините, другими словами тут не скажешь). Все это какая-то бредистика.       — Химию у нас в школе ведет, — пожимаю плечами, и Кристина быстро моргает, глядя на меня. Я фыркаю, закатывая глаза.       — Если бы в моей школе были такие учителя, я бы стала медалисткой!       — Тебе с твоими трояками только в медалистки, скажешь тоже.       — Ой, помолчи.

***

      Я тереблю свою плиссированную юбку и вытягиваю шею, чтобы взглянуть в какую-то непонятную кожаную записную книжку, где химик выводит мою оценку.       — Спасибо, Авдеева, можешь садиться, — учитель бубнит, поправляя свои чуть сползшие очки. Я его словами не удовлетворена, поэтому подхожу ближе к его столу.       — Что поставите?       Он хмыкает, снимает с себя очки и задирает голову, чтобы посмотреть на меня. Я принимаюсь жевать свои губы, потому что его пристальный взгляд заставляет меня нервничать. Это смущает.       — Опять тройка, — он произносит, вздыхая.       Немного неудобно, ведь он даже предупредил меня, что к доске вызовет, а я даже так умудрилась получить дурацкую тройку. Честное пионерское, я учила! Из головы все вылетело, пока в троллейбусе тряслась по дороге в школу. Я полный профан в этой идиотской химии.       — Не ставьте, пожалуйста, — пытаюсь строить щенячьи глазки, дуя губы. Если с Альбиной Викторовной прокатывает, может, здесь тоже повезет? — Я Вам отчитаюсь! — заверяю я его.       Он смотрит на меня недолго и возвращает свой взгляд обратно блокноту и безразлично пожимает плечами.       — Поле урока задержись вместе с Молчановой и Ершовым. Будем думать, как вам, трем остолопам, дальше учиться.       Я кусаю щеку изнутри, чтоб лишнего не взболтнуть. Ладно, на этот раз я ему прощу тупое прозвище, потому что он пошел мне на уступку. Вместо этого благодарно киваю ему и иду к своему месту, где меня ждет Машка. Она поджимает губы и хлопает по моему плечу пару раз. Ей-богу, как на казнь провожает.

***

      Спустя минут тридцать моего нахождения в кабинете Решетникова, я уже жалею, что вообще осталась. Сейчас бы уже до дома доехала и завалилась спать. Но я все еще сижу на жестком стуле за первой партой, пока учитель решать вопрос с Молчановой. Ершова уже и след простыл. Ну, конечно, мне же торопиться некуда.       Теряю из виду момент, когда Молчанова сваливает, кокетливо прощаясь с химиком. Я изумленно смотрю ей вслед, в то время как учитель, кажется, даже не обратил на ее эффектный уход, сопровождаемый взмахом ее длинных русых волос, он просто уткнулся в свой блокнот с нашими оценками (думаю, его надо стащить и сжечь).       Я качаюсь на стуле, не зная, куда себя деть. Химик сам молчит, и я терпеливо жду. Вдруг он поднимает на меня свой строгий взгляд, и я снова смущаюсь. Ну, вот и все. Разок увидишь человека в романтическом плане, — пошло-поехало: краснеешь при нем, не знаешь, как себя вести. Как же это тупо. Особенно, когда это твой учитель по химии и биологии, который портит тебе весь табель. Он ведь мне даже не нравится, я ж не совсем поехавшая.       — Что делать с тобой будем, Авдеева?       Я сконфуженно опускаю глаза в пол и тяжело вздыхаю. А что делать-то? Сама не знаю.       — Обидно, согласись. Учишься ты хорошо, а остаешься после урока с двоечниками, — он произносит, и я не понимаю, это он так пытается воззвать к моему стыду? Так уже! Мне реально стыдно, пока он тут меня отчитывает. — Мне твоя класснуха предъявила, что я тебе все оценки порчу. Но я же не могу тебе по доброте душевной оценки хорошие рисовать.       Я бросаю на него извиняющийся взгляд, быстро облизывая сухие губы. Это самый неловкий разговор с учителем в моей жизни. И моя самая долгая беседа с Решетниковым.       — Можно за красивые глазки, — я робко улыбаюсь учителю, на что он закатывает глаза и сцепляет свои руки, опираясь на них своим волевым подбородком, заставляя разглядеть линию его челюсти. Это супер идеальная линия, скажу я вам.       Мой тупой мозг так и подкидывает мне всякие гадкие сцены, где учитель со мной заигрывает и оставляет после уроков, отчего я чувствую себя еще больше смущенной. Лицо прям горит, хочется спрятать его под волосами.       — Давай так: приходи в течение недели, на переменах или после уроков, как получится. Пройденные темы рассказывать будешь. Договорились?       Я оживленно киваю. Ай, как же хочется побыстрее смыться.       — Да, конечно! Спасибо Вам большущее!       Пара мгновений — и я уже выбегаю из класса, хлопая дверью громко.