Трахнуть Эйстрел

Покинув комнату с трупом, мы поднялись с шестого этажа на пятнадцатый. Где для нас в томительном ожидании прошли несколько часов. Непонятно, поднялся ли на шестом этаже переполох или происшествие в 619 номере так и останется не замеченным до утра, когда в номер придет уборщица. На пятнадцатом этаже стояла тишина. - Надо выбираться отсюдова, - сообщила, наконец, мне Эйстрел. - У Змея были помощники. Было четыре часа без семи минут. - Хорошо, давай, - спешно согласился я. Второпях мы собрали наши вещи. Эйстрел оставила шкатулку в кармане на животе своего одеяния, отчего оно в том месте слегка оттопыривалось. Я надел свой городской рюкзачок. Мы выключили свет в номере и выскользнули в коридор. Ковровые дорожки делали бесшумными наши шаги, пока мы, словно тени, прокрались по коридору, мимо запертых дверей с медными цифрами. У лифтов оказалось пусто. Свет на лифтовой площадке, как и в коридорах, был приглушенным, так что зеленая стрелка указывающая вниз казалась яркой для глаз. Мы вошли в пустую зеркальную кабину, которая с мягким шуршанием тросов понесла нас вниз, в шахту. На седьмом этаже мне пришлось молча вынести несколько неприятных секунд паники, когда наш лифт остановился и через открывшиеся двери к нам вошли новые пассажиры. К счастью они оказались пожилой супружеской парой, и это спасло меня от того, чтобы наложить в штаны. Они вышли на четвертом этаже, улыбнувшись нам на прощание, и лифт поехал дальше. Мы очутились в вестибюле отеля. За стойкой администратора сидел дежурный молодой человек, незнакомый — не тот, что записал нас прошлым утром. Я отдал ему ключи от номера. По какой-то причине, я не стал говорить, что мы собрались покинуть отель. Вместо этого я шутливо сказал: - Мы прогуляться! Он с подозрением уставился на нас. Мы были практически без вещей — один на двоих рюкзачок вмещал чуть больше дамской сумочки. Администратор, заступивший сегодня в ночную смену, не мог знать, что мы заехали сутки назад налегке. Его взгляд задержался на Эйстрел, с ее откровенным одеянием и аппетитными формами. Мне показалось, что у молодого человека зародились определенные подозрения в наш адрес, которые он, конечно, оставил при себе, за неимением доказательств. «Если он и решил поприглядывать за нами, это ему не поможет — мы больше не увидимся», — подумал я. Мы вышли на ярко освещенное крыльцо отеля. Я понятия не имел куда идти, поэтому доверился в этом вопросе Эйстрел. Она несколько раз посмотрела по сторонам, потом перешла на другую сторону улицы и избрала то направление, где было темнее. Мы свернули за угол в какой-то переулок. Затем в какой-то двор. Я почувствовал, что меня охватывает страх от этого маршрута и спешки, и уже собирался высказать это вслух, когда она резко обернулась через левое плечо, и я повторил ее жест рефлекторно. За нами во двор через ворота в арке проследовали две темные фигуры. - Это Они! - шепнула Эйстрел. - Убей их, Т'йом! - Я не могу! - изумился я простоте ее запроса. Эйстрел кивнула, мол, понятно... - Тогда бежим! К этому моменту страх мой вырос до невероятных размеров. Говорят, что обычный, нетренированный человек, преследуемый разъяренной собакой, может перескочить через трехметровый забор, не заметив, как это сделал. Забора на нашем пути не оказалось, но я бежал так, будто меня преследовала стая истекающих слюной доберманов. Я даже не замечал собственного дыхания во время этой безумной гонки, хотя обычно начинаю задыхаться на второй минуте (что поделать, последний раз я бегал до изнеможения в школе на уроках физкультуры). Мы пересекли несколько дворов, перебежали между ними еще один переулок, свернули на широкую пустынную улицу с трамвайными путями и вверх по ней забежали на мост. Я почувствовал как болят мои бока только когда остановился по команде Эйстрел. «Неужели ушли?», - подумал я, глядя на то, как Эйстрел стоит, озирая панораму вокруг. - Нет, так мы от них не оторвемся... - произнесла Эйстрел почти спокойно, в то время как я, словно выброшенная на берег рыба, открывал рот. Обернувшись, я увидел, что нас и преследователей разделяют буквально считанные секунды. - Сюда, - приказным тоном бросила моя спутница. Вернув голову в нормальное положение, я увидел, что она уже успела перемахнуть через перила моста. Я последовал за ней, не глядя и не раздумывая. За перилами находился квадрат проволочной сетки, служившей для того, чтобы не сознательные граждане не бросали вниз с моста мусор. Под сеткой были железнодорожные пути и движущийся по ним товарный состав. Крыши вагонов проплывали под моими ногами. До них было, примерно, как с гаража спрыгнуть. Тем не менее, я инстинктивно сжался от такой перспективы, так как что-то во мне было убеждено, что я покачусь с крыши вагона на землю. Вдруг вместо крытого вагона под нами возник короб с гравием, и Эйстрел уже взмыла над ним даже не оглянувшись на меня — решать было поздно. Я оттолкнулся от края сетки и, спустя секунду неопределенности без опоры под ногами, сел в кучу пыльных камешков. «Ничего страшного, - сказал я себе. - Тут и упасть было некуда, разве только замедлившись и пропустив вагон». Кстати, следующий за нами вагон — крытый. Но преследователи и на него не успели. И еще на один. И вот, наконец, они. Черные, в свете фонарей на мосту, фигуры с ходу перепрыгивающие ограждение. Тоже, как и мы, на пару секунд замешкавшись, они смотрели, как мы удаляемся со скоростью приблизительно сорока километров в час. А затем прыгнули, разметав полы одежды, словно упыри кожистые крылья. В какой-то момент, мне показалось, что они устремятся за нами в погоню по воздуху. «Вот и началось твое путешествие», — сказал я себе, почему-то вспомнив «Хоббита». В тот момент фигуры скрылись, но я смотрел на край крыши соседнего вагона, ожидая их появления: черных и неотвратимых. Эйстрел дернула меня за рукав, вырвав из гипнотического состояния. Она была насторожена, но голос ее спокойный и рассудительный. - Ты бегаешь плохо, - сообщила она мне «новость». - С тобой нам не оторваться. Поэтому, на. В моих руках оказалась шкатулка, которую, похоже, здесь все кроме меня вожделели... - Мы разделимся, - коротко объяснила Эйстрел новый план. - Ты направо, я налево. Они побегут за мной. Я от них уйду. Потом созвонимся. И Эйстрел, подмигнув мне, с улыбкой продемонстрировала подаренный мною мобильник, после вновь вернув его в свой карман. Я тоже улыбнулся в ответ, и быстро спрятал в рюкзак тускло поблескивавшую гранями шкатулку (держа ее в руках, я так и не смог, даже в общих чертах, определить из какого материала она сделана — металл, лакированная керамика, камень?) и застегнул молнию. Мы проследовали к передней части вагона. Эйстрел подтянулась, забросила ногу по левому борту вагона и по лестнице из скоб, приваренных с внешней стороны, начала спускаться к земле. Я повторил этот трюк с другой стороны, где была точно такая же лестница. Я остановился ногами на последней ступеньке. Мелькали стрелки, столбы и просто верхушки травы. Вдоль рельсов, метрах в десяти от меня, рябил забор из ячеистой сетки. Там где на него падал серебристый луч путевых фонарей, он из серого оказывался ярко-зеленым. «До земли всего метр, - решался я. - потом я прокачусь или пробегу с насыпи». Скорость поезда не казалась быстрой, даже, вроде мы начали притормаживать на повороте. И я прыгнул, воспользовавшись центробежной силой, чтобы приземлиться подальше от колес поезда, — благо поворот имел больший радиус с моей стороны. Я пробежал несколько шагов, сбегая по ходу поезда с наклонной насыпи, и лишь внизу споткнулся и упал, неожиданно, но не больно. Потом нащупал рукой под боком у себя гнутую проволоку, о которую счастливым образом не поранился. Сел, отряхиваясь, и оглянулся на проносящийся мимо состав. Все произошло за какие-нибудь полторы секунды. «Свободен!» - возликовал я. В тот же миг со мной поравнялась пустая платформа на которой стояли наши назгулы. Я буквально ощутил на себя тяжесть их взглядов. А затем они прыгнули на противоположную от меня сторону. Несколько секунд я сидел, как притаившийся в траве кролик. Мне казалось, что если я незамедлительно вскочу и побегу, то они заподозрят, что шкатулка у меня. Но потом я сообразил, что сижу в канаве, и им с той стороны не видно даже моей головы и можно не таиться. Быстрым шагом я двинулся против хода поезда. Громыхающая железная гусеница еще не кончилась, как я вылез из канавы и полез через сетку ограды. После всего, что я проделывал в ту ночь, перелезть через двухметровый забор было пустяком. Я спрыгнул между двумя гаражами и вышел в засаженный старыми тополями спящий двор. Здесь горел только один фонарь, да еще лампы под козырьками трех подъездов. Темнота двора была уютна. Я успокоился за себя, зато стал волноваться за Эйстрел. Но тут поделать я ничего не мог. Возможно, что она скрывается от погони, и позвонив ей я выдам ее. Я вышел на улицу, прочитал ее название и сориентировался, где нахожусь. До отеля идти было минут двадцать — двадцать пять. Что-то говорило мне, что сейчас отель безопасное место. Они (кто бы Они не были) не станут искать меня там, откуда мы только что убежали. Кроме того, они сейчас заняты поимкой Эйстрел и вряд ли вернуться назад, бросив это дело раньше утра... Итак, я вошел в гостиницу «Интернациональ» и первым делом взор мой упал на электронное табло времени над стойкой администратора, зафиксировав в памяти цифры 4:51. «Матерь Божия! Прошло меньше часа времени!» - стукнуло у меня в голове. Затем я опусти глаза на дежурного и наши взгляды встретились. Я вообще терпеть не могу смотреть людям в глаза, но после всего что было, чувствовал себя на взводе и продолжая улыбаться подошел к стойке. - Мой ключ, пожалуйста! - А, вы... - начал молодой человек (Илья — причитал я на бейджике, прицеленном на лацкане черного пиджака), - А где... - и осекся... Понятно, что он хотел спросить, а почему я так быстро вернулся, а где моя спутница (его руки уже нарисовали в воздухе фигуристый силуэт), а почему я выгляжу так будто... Я представлял себе и без зеркала, как я выгляжу, проехав в вагоне с щебенкой, спрыгнув в кювет (или как он там называется у железнодорожников), налазившись по заборам. Но меньше всего мне хотелось, чтобы мне задавали вопросы... - Илья. Так вот Илья, я терпеть не могу слишком долгие прогулки по ночам! - припечатал я его к стулу одной фразой. Встряхнув рукой, я звякнул ключами. - И если меня спросят, я у себя. И, конечно, я поступил ровно наоборот, чем сказал дежурному. Я решил, на всякий случай не идти в номер (кто меня там может искать, кроме врагов?), а подождать в охраняемом и многолюдном месте. Учитывая ночное время, вариант был один. Понтовый Отель «Интернациональ» (четыре звезды) имел на своем последнем шестнадцатом этаже ресторан «Небо». Я там еще не бывал, но успел заметить у входа в отель табличку, свидетельствовавшую о том, что ресторан работает круглосуточно. Сложив несколько факторов, таких, что скорее всего в ресторане не яркое освещение, что в пять часов утра посетителей у них не много и собственную лень наконец, я забил на дресс-код и отправился на шестнадцатый не переодеваясь, как был. Я беззвучно раздвинул руками черный тяжелый занавес, сквозь дырочки в котором словно светили звезды, и оказался в просторном помещении, с дизайном под модерн, разделенном на несколько зон, наполненным негромкой музыкой (сакс и синтезатор), ароматами кальяна и вкусной еды. Через боковую стеклянную стенку можно было выйти на террасу, в ласковую прохладу раннего июньского утра, к гаснущим с рассветом огням раскинувшегося внизу большого города. Я сел за столик. Мне было все равно, подойдет ли ко мне официант, но он подошел, и я заказал фраппе и веганское пирожное, которое на проверку оказалось колобком со вкусом финика, морковной массой и какими-то семечками. Небо уже вовсю голубое, предвещало погожий день, солнце заливало город теплым золотом с востока, над головой проплывали редкие облачка, похожие на пену в морском прибое. Сидеть с рюкзаком было неудобно, и я снял его, а шкатулку, достав, затолкал в карман куртки и закрыл на молнию. Мобильник же, наоборот, перекочевал из кармана на стол, и я поглядывал на него, гадая не пора ли позвонить Эйстрел. Я пообещал себе, что позвоню ей в 6.00. Но, как только я это подумал, раздался звонок, имитирующий свист закипающего чайника. Я так жадно потянулся к телефону, что чуть не выронил аппарат. Это была Эйстрел. - Я у них в руках, - почти буднично сообщила она. - Где вы находитесь? - спросил я, не очень надеясь на ответ. - Сейчас мы в гостинице. - Вот как! - воскликнул я. - И я тоже здесь! Я так понимаю, что они хотят шкатулку, которую у тебя не нашли? - Какой ты догадливый! - фыркнула Эйстрел. - Так скажи им, пусть поднимаются на шестнадцатый этаж. Я в ресторане «Небо» на террасе. Пусть приходят вместе с тобой. Скажи, что отдам им шкатулку, если они не причинят тебе вреда. С той стороны трубки послышалась неразборчивая речь, а, возможно, просто говорили на чужом языке, затем связь выключилась. Оставалось ждать, будут ли похитители Эйстрел действовать в соответствии с моими словами. Я надеялся, что да. Они появились через пять минут. Эйстрел шла между ними. Теперь я смог разглядеть наших назгулов, что называется, в лицо. Вблизи они не казались страшными, скорее странными и нелепыми. Один из них был долговязым, метров двух ростом, и выглядел совсем как клоун. На нем была пестрая красно-зеленая рубаха с узорами, а на шею повязан галстук бабочка, черный в белый горошек. Вместе эти два предмета одеяния смотрелись дико. Второй был среднего роста. Одет в черное. На голове у него был намотан большой черный тюрбан. Посреди них была девушка с растрепанными волосами, с порванной юбкой, и размазанной помадой на щеке. Помадой? Они подошли, и стало ясно, что это не помада, а кровь из разбитой губы. Голубые глаза Эйстрел метали на меня молнии, отчего я тут же прикусил язык спрашивать ее, как она себя чувствует. Моей ошибкой было полагать, назначая эту встречу, что ресторан «Небо» место людное (в шесть утра здесь сидело больше десятка посетителей), а потому безопасное. Я не учел, что помощники Змея, настолько отмороженные люди (или нелюди), что им на это плевать. Ошибка же Долговязого с Тюрбаном была в том, что они оказались идиотами! Вместо того, чтобы просто взять у меня по тихому шкатулку, вернув мне Эйстрел, Долговязый на мое невинное «сначала отпустите девочку», подскочил ко мне и, не успел я вскрикнуть, как очутился за ограждением террасы, болтая ногами в полусотне с лишним метров над землей. Долговязый встряхнул меня за шиворот, люди в зале ресторана закричали, Тюрбан крепко держал Эйстрел за руки. - Шкатулку! - Сейчас-сейчас... Тут за плечом Долговязого промелькнуло чье-то тело. Крепкий мужчина в черном пиджаке захватил шею Тюрбана, державшего девушку. Тот, чтобы вывернуться из захвата выпустил Эйстрел и каким-то по-зверинному вертким движением скинул с себя нападавшего, толкнув его так, что тот упал спиной на стол. В тот же миг Тюрбан бросился на него, головой прямо ему между ног и несчастный заорал во все горло. Тюрбан отскочил от охранника, который с воем схватился за пах, и зашипел с дикой злобой, оскалив зубы, оглядываясь по сторонам. Его черный тюрбан, съехав с головы, размотался, и мне почудилось, что я вижу на его лысой голове короткие рога. - Эйстрел, беги! - закричал я из последних сил. И тут же ухнул в пустоту и весь мир завертелся передо мной. Но это был еще не конец. Долговязый держал меня за лодыжку на вытянутой руке, я раскачивался как маятник из стороны в сторону, пытаясь нашарить шкатулку у себя в кармане. Где-то наверху орали и визжали люди. - Я тебе все отдам, только поставь меня! - кричал я тоже, судорожно расстегивая молнию кармана. Шкатулка оказалась в моей руке. - Достань меня! - я размахивал ею, показывая этому безумцу. Но я не собирался отдавать шкатулку, покуда он не втащит меня наверх. То что он не сможет у меня ее отобрать, пока не затащит назад, было моей последней соломинкой во спасение. В голове звенело: «Неужели это конец!? Не может быть!». Я схватил шкатулку обеими руками у себя над-под головой. Кажется, какая-то из граней ее подалась, пришла в движение. Я запрокинул голову и посмотрел вниз. Шкатулка медленно открывалась и из-под ее крышки мерцал свет... Возможно, когда крышку поднимали, нутро шкатулки освещалось светодиодиками... - это была моя последняя рациональная мысль. Когда я посмотрел на державшего меня Долговязого, то подумать ничего уже не успел, но все понял — с вытаращенными от ужаса глазами он разжимал пальцы. Я почувствовал, что меня уже ничего не держит и я лечу вниз мимо огромных окон освещенных изнутри. Завизжала как резанная женщина. Почему-то она визжала: «Змеяяя!!!» «Всё! Я умер!» - понял я.

***

Проснувшись, первым делом, я подумал: «какие чудесные сны мне снились! Конечно, некоторые были страшными, но, все равно, хорошие!» А последний, так и вообще, удивительный, хотя чем - ускользает из памяти. Я был в месте, которое называлось Лугоду. «В месте» - это так удобно говорить, но их - «мест» было много. Кто-то, возможно, не тот, кого я знал и встречал в Лугоду, а другой, которого я не видел, но который только говорил в моем сне, объяснил, что Миры эти называются байные. От слова баять — сказки сказывать. Какая прелесть! Я точно знал, что проснулся очень-очень хорошо выспавшись. Это мое тело знало. Так просыпается ребенок в каникулы, когда в постель к нему заглядывает солнечный луч из-за занавески. Я лежал уютно свернувшись калачиком на боку, на чем-то мягком, как шкура пушистого зверя. Я открыл глаза. Это был темно-коричневый ковер (таким цветом мне представлялся Чебурашка) с длинным ворсом. Я каким-то образом уснул на нем под выключенным телевизором. (Вот предмет, который сроду не водился в моем доме!). Неужели я все еще сплю? Когда и как я успел здесь очутиться?! Я продолжал разглядывать комнату, все новые и новые подробности интерьера. В конце концов мне стало ясно, что я не сплю, потому что ни одна из этих многочисленных деталей не изменялась и не исчезала, продолжая фиксироваться моим сознанием. Ни в каком осознанном сне у меня такого не бывало. Я приподнялся на локте. Рядом с телевизором на полке стояла шкатулка. Та самая. Неужели это был не сон?! То, что я упал с крыши отеля? Или это уже мне приснилось, но что-то же до этого, из всех этих невероятных событий, должно было быть не сном... Я заметил часы на стене, которые показывали примерно без пяти восемь. Так как это были круглые часы, то неизвестно утра или вечера. На улице явно было светло, но окна были задвинуты темно- фиолетовыми портьерами, оставляя в комнате прохладный сумрак. Я встал на ноги. И вместе с этим утратил невинность только что проснувшегося человека. Я увидел, что был весь голый. (Впрочем, это для меня было нормально — терпеть не могу спать в какой-либо одежде). Но хуже того, у меня были крылья! Легкие как у стрекозы, поэтому я не сразу заметил. Они переливались в полутьме всеми красками заката от густо-малинового до жидкого золота. Теперь, когда я их увидел и осознал как факт, как часть своего тела (я даже мог ими шевелить!), я знал что, если я поем — они исчезнут. Я стал обходить дом. В соседней комнате оказался спящий мальчик лет семи-восьми. Я пошел дальше. Включив свет, вошел в ванную комнату, совмещенную с остальными сантехническими удобствами. А выходя столкнулся с хозяйкой, женщиной лет двадцати семи — тридцати, одетой в легкое домашнее розовое платье. Увидев меня она зажала себе рот рукой (видимо, потому что рядом спал ребенок) и убежала в свою комнату, куда я еще не заглядывал. Я тоже пошел, но не за ней, а на кухню. Она вернулась с большими ножницами в руках. Мне нравилась ее смелость. Я стоял возле распахнутого холодильника и обернулся ей навстречу, спокойно и дружелюбно улыбаясь. - Ты кто такой? Я не хотел ей называть свое имя. В данных обстоятельствах оно абсолютно ничего не значило. - Мужчина-бабочка, - я посмотрел за правое плечо, на свое крыло. - Хотя, судя по виду, возможно, и стрекоза. Она снова закрыла рот рукой. Ее тело прижавшись к дверному косяку тряслось. Я понял, что она истерически хохочет. Я достал йогурт, сел за стол, так чтобы ее видеть, содрал с упаковки крышку и насыпал туда пшеничных хлопьев. - Мне надо поесть, - пояснил я. Мои крылья в последний раз вспыхнули розовым цветом и увяли будто цветочные лепестки. Потом они отвалились, не упали, а спланировали на пол. Я ничего не почувствовал, ни боли, ни иных тактильных ощущений, просто нечем стало шевелить за спиной, как было всегда. На полу крылья превратились в материю, наподобие высохших контактных линз. На вид большие, крошащиеся куски очень тонкого пластика. Я подумал, запивая холодный йогурт с хлопьями горячим чаем, что надо было бы сделать хим-анализ этого вещества. Ой, много интересного можно найти, наверное! Она стояла, неподвижно прислонившись к косяку, хотя уже не тряслась и поза ее стала посвободнее. Я взял лежавший на столе пульт от телевизора и включил висевший в углу телик. Судя по программе было утро, восемь часов. Я остановился на местном телеканале. «Утренний выпуск новостей. Сегодня в городе. В голубой студии за столом появляется диктор, молодая девушка, брюнетка с короткой прической, в строгом костюме. Она читает хорошо поставленным голосом, с интонацией, делая паузы, там где положено... ...Чудовищное по своей дикости преступление было совершено сегодня утром в отеле «Интернациональ». Около пяти часов утра один из постояльцев отеля на глазах у всех посетителей ресторана выбросил другого человека с открытой веранды ресторана, расположенной на шестнадцатом этаже. Преступнику удалось скрыться. Также в одном из номеров отеля обнаружен труп неизвестного мужчины со следами насильственной смерти. Наконец, в еще одном из номеров отеля, снимавшая его женщина подверглась нападению змеи. Рептилия была убита. Сейчас полиция предпринимает попытки свести воедино все части этой драмы». - Хорошая реклама отелю «Интернациональ», - кивнул я, усмехнувшись, на экран. - Это Вы? - спросила девушка, почему-то перейдя на «Вы». - Полагаю, я был тот, кого выбросили. Я встал из-за стола. Выключил телевизор. - А теперь мне надо уходить, - сказал просто и улыбнулся с чуток виноватым и грустным видом. Хозяйка квартиры попыталась остановить меня жестом, выставив в мою сторону ножницы. - Я Вас не выпущу. Я сдам Вас милиции. - Ты этого не сделаешь, - возразил я и как следует ей пригрозил. - Если Они про меня узнают, тебя посадят в специальную тюрьму военной разведки. Подключат к тебе полиграф. И будут задавать вопросы. Воот столько... Я показал пальцами пачку воображаемых бумаг на столе... Девушка призадумалась. Я с улыбкой разглядывал корешки книжек Стивена Кинга рядом с телевизором. Наконец, она бесшумно отступила от двери, пропуская меня. - Я была там, в «Интернационале», - сообщила вдруг мне девушка, когда я остановился напротив полки, где стояла шкатулка. - Знаю, - согласился я. - Иначе, как бы эта штука оказалась здесь. - Я нашла ее под сиденьем. Она проломила заднее стекло моей машины. Я зашла в холл, чтобы снять денег с карточки, а потом началось светопредставление. - К сожалению, я должен конфисковать эту вещь. Она вам не принадлежит. - А моя битая машина! Что с ней делать?! - Вам заплатят, - сам не понимая почему, я тоже перешел на «вы» и начал переигрывать. - Кто?! - Некто еще вам неизвестный. На Комиконе. Вы неплохо рисуете, девушка, - я еще раз оглядел стены комнаты, обклеенные фантастическими рисунками. Нарисуйте комикс, приезжайте на Комикон. Это такой фест. Обязательно. Я взял в руки шкатулку и погладил ее как котенка. Прижимая к груди эту драгоценную ношу, я вышел в коридор и стал рыться в ее шкафу. Как я и надеялся, там нашлась старая мужская одежда. - Я знаю, что вам эта одежда не нужна, - сказал я тоном прорицателя. - А мне очень пригодиться. Это только между Мирами все ходят голыми. А по улицам принято ходить в штанах. Ее глаза округлились, и стали похожими на глаза маленькой девочки, которой рассказывают сказку. Так она смотрела, как я одеваюсь в джинсы, олимпийку и кеды на босу ногу. - Слушайте, давайте я принесу вам носки. - Спасибо. Давайте. Она ушла в комнату и вернулась с парой мужских черных носок. Я быстро надел носки и вставил ноги в кеды. А когда поднимался, заметил за ее спиной движение. Стремительно и молча, я повернул замок и выскользнул за порог. Она что-то хотела сказать, но я приложил палец к губам и заговорщически подмигнул ей. Обернувшись, она увидела за своей спиной мальчика в пижаме с мишками, и в этот момент, я прикрыл дверь.