Становится холодно, когда мы расходимся, Я ненавижу это чувство, будто все умирает, Но ты можешь дать то, что мне нужно...
Звонок в дверь заставил Тэхёна соскочить с дивана от неожиданности и чуть ли не опрокинуть на себя бокал с вином. Хосок уже давно уехал и Тэхёну больше некого ждать сегодня, особенно, если брать во внимание наступивший вечер. Он медленно плетётся к двери по коридору, освещённый лишь любимым приглушённым светом, не торопясь узнать кого привело в такой час. Действительно не догадывается? У дверного проема стоит насквозь промокший он, совсем, кажется, наплевавший на льющий как из ведра дождь, и на то, что промок до нитки. – Впустишь? – а разве может быть иначе? Тэхён, подавляющий в себе дикое желание обнять его и наругать одновременно, мешкается, потому что действительно удивлён. И потому что сколько уже можно так исчезать и снова появляться, как ни в чём не бывало? Сколько уже можно так изводить его нервы? – Конечно, – очень тихо в ответ шепчет Тэхён и рукой приглашает зайти внутрь. Тэхён не знает, как себя вести. Потому что он всю душу себе вымотал за эти дни, когда Чонгук не выходил на связь. Места себе не находил. Как больной из рук телефон не выпускал, постоянно проверяя уведомления. И когда этот самый Чонгук появился перед ним, приехал в его квартиру и попросил зайти – Тэхён, кажется, правда хочет ударить его и сказать о том, как безумно волновался. Он резко останавливается перед Чонгуком, который тихо идёт за ним с опущенной головой, и разворачивается лицом к нему. Дрожь проходит по его телу и сил молчать больше нет. – Ты хоть знаешь, как я за тебя, чёрт возьми, волновался? – Тэхён не кричит, не размахивает руками от злости, лишь спрашивает ровным тоном. Но так, словно его предали. Чонгук сначала отводит взгляд, а потом смотрит прямо в глаза. Его самоуверенности Тэхён до сих пор завидует. Потому что в глазах напротив нет и капли сожаления. – Так много сообщений мне ещё никто не писал, – он что, сейчас язвит? Тэхён часто моргает и пытается справиться с внутренней злостью, потому что его откровенно бесит, как себя сейчас ведёт Чонгук, хотя ничего такого не сказал. Спрашивать о том, где он был – сейчас не самое подходящее время и не самое лучшее настроение. – Ты насквозь промок. Сходи в душ, я пока приготовлю тебе сухую чистую одежду. А после сказанного, Тэхён удаляется в свою спальню, чтобы перестать наконец злиться и порадоваться, что Чонгук правда в порядке. Что стоит сейчас в коридоре его квартиры совсем один. Потому что Тэхён его бросил, поддавшись буре собственных эмоций. Чонгук смотрит перед собой на опустевший коридор, а по ушам громко бьют капли, скатывающиеся с сырых волос, лица, рук, и чувствует, как по телу бегут болезненные мурашки, из-за которых хочется невероятно обнять себя за плечи. И хоть как-то забить это внутреннее одиночество. Около пяти долгих минут Чонгук стоит в коридоре не двигаясь, потому что с него до сих не перестаёт капать холодная вода. Около пяти долгих минут Чонгук ждёт Тэхёна, чтобы почувствовать присутствие чужого тепла. Около пяти долгих минут Чонгук мёрзнет и уговаривает себя остаться, несмотря на то, что разум шепчет и умоляет быстрее сбежать. Тэхён стоит в своей комнате, облокотившись спиной к двери и крепко держит футболку и спортивные брюки в руках. Пытается успокоить учащенное сердцебиение, чтобы выглядеть перед Чонгуком так, будто он обижен на него за долгое отсутствие. Но дело в том, что Тэхён не может на него обижаться – это невозможно. Когда Тэхён появляется в гостиной, его сердце снова щемит от того, что он сейчас видит: Чонгук стоит в коридоре, как брошенный котёнок и не знает, куда себя деть, выглядит таким одиноким, что Тэхён снова держит себя в руках, чтобы не обнять его крепко и дать понять, что Чонгук в безопасности. Подходит к нему и молча берёт за руку, которая, к слову, стала ледяной, пока Тэхён отлучался за одеждой. – Тебе надо снять с себя всё это, – рукой обводит мокрую одежду Чонгука и ведёт прямиком к ванной комнате. – пока не заболел. Чонгуку становится тепло даже просто от тёплой ладони Тэхёна, которой он крепко сейчас его держит. От заботы Тэхёна, который, кажется, уже перестал злиться. – Тэхён... – останавливает Чонгук и заставляет того посмотреть на себя, – спасибо, – поджимает губы, потому что жутко сгорает от стыда. – Заходи в душ скорее, чтобы быстрее согреться. – Тэхён оставляет вещи на полке в ванной, а ещё он оставляет Чонгука наедине со своими мыслями. – Если что, – он чешет затылок, тоже жутко стесняясь, – я буду рядом. Чонгука последняя фраза успокоила, хотя в этих словах, который Тэхён ему твердил постоянно, он никогда не сомневался. Тэхён сидит на своей огромной кровати, прижимая к себе колени и допивая вино, которое налил себе ещё час назад, так и не успевший его попробовать. Слышит щелчок от дверного замка ванной и заметно напрягается. Ставит бокал на прикроватную тумбочку и замирает. Приняв тёплый душ, Чонгук выходит из ванной, и выглядит таким совершенным, таким домашним. И ему наконец-то тепло. На нём чёрная свободная футболка и такие же свободные спортивные брюки серого цвета, которые ему одолжили. Тэхён, увидев такого обычного его, в своей одежде, сидит на огромной кровати, затаив дыхание и до щемящей нежности в груди хочет прижать Чонгука в свои крепкие объятия и больше никогда не отпускать прочь. Потому что уже не надо. И потому что злиться наконец перестал. Потому что скучал до невозможного сильно. На Чонгуке совершенно обыкновенная одежда, тогда почему он выглядит в ней таким невероятным, таким красивым? Тэхёну кажется нормальным, когда твой любимый человек у тебя дома, в твоих вещах. Ему кажется, что это правильно, что так должно быть. Чонгуку место рядом с Тэхёном, а ему – с ним. И плевать на эту неопределённость в их непонятных отношениях. И в отношениях ли вообще? Тэхён хочет заботиться о нём, обнимать ночами, не давая больше замёрзнуть. Хочет по несколько тысяч раз на дню признаваться ему в любви, потому что это правда, потому что Тэхён никогда никого так сильно не любил и уже не полюбит никогда. Потому что он заслуживает любви, равняемой масштабам Вселенной. Чонгук, тихо шагая и слегка нахмурив брови, окидывает недоверчивым взглядом прилично задумавшегося Тэхёна, который довольно внимательно что-то рассматривал в окне. И пытается понять о чём Тэхён думает. Похоже, о чём-то очень серьезном. Он подходит к кровати неспешно, шаркая по паркетному полу тёплыми тапочками, которые Тэхён ему так великодушно одолжил вместе с чистый одеждой и бельём. – Всё в порядке? – Чонгук медленно тянет руку к его плечу, – выглядишь загруженным, – и эта осознание совсем не радует. Особенно, если Тэхён грустит из-за него. – Просто задумался, понравился ли тебе мой гель для душа. – Молодец Тэхён, ничего умнее придумать не мог? Чонгук лишь мило улыбается глупой фразе. – Мне понравился твой гель для душа. Теперь я пахну тобой, – тоже получилось весьма глупое сравнение. Браво, Чонгук. Они с Тэхёном явно друг друга стоят, – вернее, пахну, как ты. – Выкрутился. А может и нет. Чонгук всё ещё стоит возле тэхёновой кровати, мнётся и не знает куда себя деть. Он не то чтобы стесняется, просто ему неловко. Но это вполне нормальные чувства. Потому что сам приехал и сам же не понял, как вообще додумался до такого. Тэхён смотрит на него снизу-вверх и тянется к чоновому запястью, чтобы притянуть к себе, потому что тот ещё долго может стоять, как вкопанный, не замечая желание Тэхёна крепко его обнять. Странно, но примерно изучить и понять, что там у Чонгука на уме творится – стало намного проще, чем месяцами ранее. И снова ещё одна попытка: Тэхён аккуратно дёргает его за руку вниз, к кровати, к себе поближе, и Чонгук немного замешкавшись, садится рядом с ним, избегая зрительный контакт. Ну что с ним случилось? – Ты же понимаешь, что нам многое нужно обсудить и о многом поговорить? – Тэхёну нужны ответы и объяснения прямо здесь и сейчас. – Понимаю, – о да, это Чонгук понимает, как никто другой. Тэхёну так много чего хочется рассказать, поделиться, спросить и понять. Ему, как воздух необходимы подтверждения чонгуковых действий. Он так сильно хочет знать о чём тот думает и чего так боится. Но проблема в том, что даже не знает с чего начать разговор. Ему страшно задать не те вопросы, тем самым, возможно, задеть чужие чувства. Тэхён правда понимает, что Чонгук чертовски во всём запутался, но вот предлагать свою помощь не спешит. – Где ты был всё это время? – этот вопрос мучал Тэхёна на протяжении двух недель, за которые он успел уже придумать в своей голове страшные картины того, что с Чонгуком что-то случилось. – У меня есть ещё одна квартира. Мне нужно было побыть одному. Тэхён не собирается лезть с обвинения по типу «Ты хоть знаешь, что я чувствовал» или «Как ты мог так со мной поступить», потому что уже заведомо знает, что Чонгук ничего, абсолютно ничего не делает просто так. – Как ты себя чувствуешь? – ещё один из немаловажных вопросов, которым Тэхён себя уже истязал сотни раз, пока Чонгук не объявился. Чонгук бы рад ответить, что всё хорошо, но отвечает лишь: – Я в порядке. Даже если весь мир перевернётся – Чонгук всегда будет в порядке. Увидив, что Чонгук уже еле держится, отвечая на вопросы, Тэхён просто прекращает мучить его. Сейчас всё это просто ни к чему. Главное, что он рядом. Чонгук выглядит уставшим, хотя на первый взгляд Тэхёну так не показалось. Он сидит, поджав ноги под себя и молча смотрит на Тэхёна, не зная, что сказать. А надо ли? Взгляд Тэхёна, в котором плещется океан любви – самый любимый для Чонгука. Тэхён на него смотрит так, как будто в его глазах спрятана другая галактика, или ещё куда лучше - другая Вселенная. Тэхён хочет поселиться в этой галактике навсегда, и точно знает, что давно себя потерял в глазах напротив, которые Чонгук всё-таки поднял, чтобы взглянуть на того, кто нервничать заставляет. Тэхён садится к Чонгуку так близко, чтобы сократить расстояние между ними на минимум. Он перекидывает свои ноги через ноги Чонгука, и того это на удивление, совершенно не смущает, только заставляет немного удивлённо нахмурить брови, мол, что ты делаешь, совсем страх потерял. Тёплые пальцы Тэхёна медленно убирают прядь с лица Чонгука. Его волосы всё ещё мокрые, но теперь уже не из-за дождя, и с них на футболку тихо капает вода, задевая щёки и шею. Чонгук не стал утруждаться и нормально вытирать свои волосы после душа, потому что чертовски устал за сегодняшний день. Впрочем, как и всегда. В комнате стало слишком тихо, даже за закрытыми окнами не слышно шума дорог. Как будто весь мир остановился, чтобы эти двое могли почувствовать друг друга. Слышно только то, как Чонгук громко дышит и разбавляет этим самым давящую тишину. Смотрит на Тэхёна и в глазах его ответы ищет на вопросы свои, которые прямо сейчас не дают ему покоя в тысячи раз сильнее. Тэхён наклоняется к Чонгуку, вперёд, к самому лицу, а тот лишь глаза прикрывает, внутри беспокоясь о том, что ему страшно априори. Сидит тихо, боится даже сглотнуть, издать лишний звук, любой шорох, как будто от этих его действий Тэхён остановится, прекратит. Но чего же Чонгук так боится? Ведь сейчас самое время всё отпустить. Длинные пальцы Тэхёна гладят чонгукову мягкую кожу и совсем по-детски нежные щёки. Он начинает приближаться к лицу ещё ближе, так близко, что его губы уже соприкасаются с чужим теплом. Чонгук от лёгкого прикосновения не дёргается, но покрывается мурашками и в душе себе успокоиться приказывает. Потому что во всём этом нет ничего неправильного и страшного. Чонгук сидит всё также, прикрыв веки и ждёт. Нервничает, несмотря на то, что это не первый их поцелуй. И наконец чувствует чужие губы. По коже прошёлся лёгкий разряд тока, но об этом он виду не подаёт, хотя давно уже себя сдал. Такой очевидный. Тэхён целует Чонгука в нос, дальше переходит дорожками поцелуев по всему периметру лица: целует щёки, перемещается губами от них к подбородку, глазам, целует веки; спускается вниз по скуле, оставляя совсем невесомое поцелуи по чонгуковой шее, губами нежно цепляя красивую кожу, которая теперь правда пахнет тэхёновым гелем для душа. Чонгук всё это время, пока всё это с ним происходит, сидит, как пригвожденный к кровати, крепко вцепившись пальцами в одеяло и слишком сильно сжимает ткань: до боли в пальцах. Чувствует, как задыхается от неимоверной нежности со стороны Тэхёна. Почему? Как такое возможно? Как можно быть настолько нежным, ласковым и терпеливым по отношению к кому-то? Разве кто-то может так бережно относиться к чьим-то чувствам, словно у него в руках находится хрусталь, а не человек? Разве можно так сильно любить? Тэхён зацеловывать каждый сантиметр его лица не перестаёт, но резко останавливается, когда чувствует на своих губах что-то солёное. Открывает глаза и наблюдает за влагой, что скопились в уголках открытых глаз Чонгука, который смотрит на него как-то совсем невесело. Снова больно. А Тэхён чувствует себя виноватым. Большим пальцем своей руки он принимается вытирать слёзы, которые Чонгук даже скрыть не пытается. – Я сделал что-то не так? – Всё же вина Тэхёна долго себя ждать не заставляет. Чонгук качает головой в знак несогласия, но ничего не отвечает. – Я перешёл границы, да? – Тэхён не сдастся, пока не услышит хоть какой-то утвердительный ответ. – Никаких границ я не ставил, – Чонгук отвечает спокойно, хотя внутри далеко неспокоен, – поэтому, нет. – Ты плачешь. Скажешь почему? – Тэхён правда сожалеет. Снова. Чонгук смахивает с лица оставшуюся влагу, поднимает глаза на Тэхёна и тихо отвечает: – Потому что мне больно. Твоя любовь невыносима. Невыносима прекрасна. А так разве может быть? Твоя нежность меня убивает, твоя искренность заставляет всё внутри сжиматься от всей неправильности ситуации. Твои прикосновения заставляют меня чувствовать себя как-то совсем неправильно, меня пугает, что они вовсе мне не противны, и это ещё больше загоняет в неприглядный тупик. – Чонгук теребит, зажатую в своих руках тэхёнову толстовку и пытается дышать нормально, моля Вселенную не дать ему задохнуться от чувств, что накрывают его сейчас совершенно неизбежно. – Мы не подходим друг другу, Тэхён. Последняя фраза заставляет Тэхёна отпрянуть назад и встать с кровати, резко сорвав свою толстовку из рук Чонгука, который так старательно её зажимал в своих руках от идиотской нервозности. Ему чертовски сильно хочется прокричать на всю комнату "Что ты несёшь". Он не понимает этого человека и от этого так горько, что обидно. Чонгук такой реакцией совершенно недоволен. И собой тоже. Но чего Тэхён мог ожидать? – Ты это сам решил? – Отлично. Вот и поговорили. Вот и поцеловались, хотя Тэхён даже не притронулся к губам Чонгука. – Что с тобой вообще происходит? Всё из-за тебя. Чонгук ненавидит всё это. Что вообще приехал сюда, что согласился остаться с ним, что промок под чёртовым дождем. Что полюбил, когда изначально ненавидел. – Ваша семья дружила с моей, – Тэхён внимательно слушает, боясь упустить хоть что-то. – Мои родители близко дружили с твоими, а ещё... – Осекается на секунду и голос немного подводит, – с твоим дядей. – Тэхён правда пытается понять к чему клонит Чонгук, но суть всё равно пока не улавливает, хотя очень старается. Чонгук прикрывает глаза, чтобы привести мысли в порядок, пальцы заламывает в надежде успокоиться. Снова внутри всё скручивается от боли и от этих жутких воспоминаний. Душу выворачивает наизнанку. Ему противно. Тошно. Отвратительно от самого себя снова. Снова, чёрт возьми. Он пальцами хватается за грудную клетку. Снова. Рёбра внутри словно сжались так сильно, что Чонгуку стало тяжело дышать. И этот излюбленный страх того, что сейчас накроет. Кажется, Чонгук правда медленно, но верно теряет контроль. Тэхён боится за него, но Чонгук как будто находится в вакууме и плохо слышит чужие просьбы. Снова не хватает воздуха. Но он просто обязан рассказать ему. Сейчас или никогда. По-другому Чонгук просто не выживет. – Чонгук, успокойся. Я рядом. Всё хорошо, слышишь? – у Тэхёна, кажется, паника. А у Чонгука, кажется, жизнь катится к чертям. – Дай мне сказать, – либо пересилить себя сейчас, либо никогда. Чонгук больше не может так жить, каждый чёртов день внутри ломаясь в ничто, а утром собирает себя по кусочкам, словно ничего и не было. Тэхён не перебивает, понимая и слыша, как непросто даётся каждое слово Чонгуку. Его грудь ходит ходуном. Тэхёна не покидает плохое предчувствие. – Когда мне было семнадцать, я шёл домой после школы, – Чонгук губы кусает до крови, но останавливаться не собирается. – На тот момент я ещё не знал твою семью. И тебя, кажется, тоже. – С каждым чужим произнесенным словом, Тэхёну все страшнее услышать финал этой истории. Ему просто хочется закрыть руками уши и представить, что всё это лишь сон. – Ко мне подошёл мужчина и сказал, что у меня отличная семья, что они дружат. Я сказал, что не помню его. Ещё он сказал, что я красивый. Меня не то чтобы напугала эта фраза, но насторожила. – Снова эта боль, заставляющая чувствовать к себе отвращение. Чонгук сжимает руки крепче, – но моего "спасибо" ему не хватило. Преследование этого человека не прекращались. Знаешь, я не верил, что наши встречи были случайными, потому что знать все места, куда я хожу и где обычно бываю – не могут быть случайностью. Твой дядя не умел врать. Но физической силой не был обделён. – Чонгук... – шепчет еле слышно. – Я был слаб. Правда. Не мог постоять за себя ещё тогда мальчишкой. Но сейчас... – Чонгуку больно, но Тэхёну невыносимо. – Сейчас моя единственная проблема в том, что я в тебя влюбился и знал бы ты, как мне противно осознавать, что человек, заставивший сломаться меня и превратить из меня того, кого ты сейчас знаешь – человек, кровно связанный с тобой. Но самое страшное не это. Страшнее – тебя любить. Тэхён руками прикрывает рот, чтобы не закричать. Потому что это правда нестерпимо. Так, словно земля ушла из-под ног, и ты просто летишь в пропасть, из которого нет выхода. Эти чёртовы слёзы, трясущиеся руки, сердце, пытающееся вырваться из груди. Неотвратимость и точка невозврата. Тэхён ощущает себя так, словно его разбили на миллион кусочков, которые больше нельзя собрать воедино. Он даже представить себе не может как тяжело было жить столько лет с этими мыслями, без возможности быть услышанным. Но ещё его жутко волнует, что Чонгук сейчас выглядит спокойным. Какой урон нанёс этот разговор на чонгукову психику, Тэхён боится узнать. Наверное, непоправимый. – Я могу подойти к тебе? – поможет ли это? Чонгуку легко. Поразительно легко. Больше не так больно. Не так стыдно и противно. – Только при условии, что сделаешь выражение лица попроще. Тэхён садится на кровать медленно, подогнув под себя ноги и не знает, что сказать и как утешить. Его поражает, как Чонгук остаётся таким спокойным, как будто рассказал какую-то историю, прочитанную в интернете. Так, между делом. – Серьёзно. Я в порядке. – Я тебе не верю. – А ты попробуй, – тон у Чонгука требовательный и твёрдый. Тэхён губы кусает изнутри так же, как и Чонгук, от переживаний скопившихся. Силится снова не разрыдаться, потому что Чонгуку сейчас необходим рядом кто-то сильней самого себя. Он берёт в свои ладони лицо Чонгука и заглядывает в глаза, умоляя простить и отпустить детское прошлое. Простить его. – Знаешь, больше всего на свете я не выношу вот этот вот взгляд, полный жалости и сожалений о том, чего ты не делал. – Рассказав всё честно, Чонгук правда чувствует себя так, словно у него гора с плеч упала, а его душу выпустили из мрака к свету. – Тэхён, ты ни в чём не виноват. Я серьёзно. Тэхён руку с чужого лица не убирает, но и вину чувствовать не перестаёт. Потому что за что? Чонгук такой прекрасный и невероятный. Почему именно его семья причинила нестерпимую боль? Как тут не почувствуешь себя виноватым. – Прости, – Тэхён готов сказать это миллион раз, лишь бы Чонгук больше никогда не страдал. – Прости меня, прошу, – еле слышно. – И ты меня. А в ответ Тэхён смотрит так, словно передаёт "Я заберу твою боль, только не прогоняй меня ради бога". А Чонгук и не собирался никогда.****
Я смотрю на тебя, как на звезду, Из забытого миром места.
Лежать на мягком ковре – уютно, если честно. Лежать с Чонгуком в обнимку – неповторимо. Тэхён свободной рукой берёт холодную руку Чонгука, чтобы переплести их пальцы. И чтобы согреть. Они ничего не говорят, лишь лежат вот так вот, наслаждаясь тишиной и правдой, которая до сих пор звучит в ушах. Наслаждаются друг другом. Чонгуку легко. Правда. Так легко, словно его освободили из заточения, в котором он был заперт на миллионы лет. А теперь его освободили, и он может делать, что хочет. Легко от того, что больше от чувств своих не убегает. Наоборот – бежит в их объятия, чтобы спастись от всех тех ощущений, которые враз на него навалились. – Ты нравишься мне, знаешь? – так долго Тэхён мечтал в этом признаться человеку, по которому с ума сходит. Кажется, мечты сбываются. – Знаю. Нужно время. Им обоим. К сожалению, ничего не бывает по щелчку пальца. Признание – уже огромный шаг. Остальное – поправимо. И они оба понимают это. Нельзя просто вот так вот взять и стереть прошлое или оторвать от себя, как что-то ненужное. – Ты мне нравишься, – Тэхен не перестаёт улыбаться, потому что это просто невозможно. Чувства у него такие, будто сердце готово вырваться из груди. Потому что всё происходящее сейчас – не может быть правдой и реальностью. – Нравишься. – вторит, чтобы убедить. Чонгук от этих слов лицо прячет в ладонях. Почему Тэхён заставляет его так смущаться, ведь ничего такого не сказал. Да, ничего такого. Всего лишь признался в своих чувствах к нему. И всё. – Перестань. – Посмотри на меня. Чонгук сначала несколько секунд сопротивляется просьбе, но всё же сдаётся быстро, поворачивается и ложится на бок, останавливая взгляд на тэхёновых глазах. Смотрит и держится изо всех сил, чтобы не улыбнуться и прошептать «Ты мне тоже. Очень». – Мне сегодня исполнилось двадцать восемь лет, а я всё ещё не могу поверить, что признался тебе в своих чувствах только сейчас. Столько времени потерял. И знал бы ты, как сильно я об этом сожалею. – Тэхён поджимает губы в неуверенности, но смотреть не перестаёт. – С днём рождения, – Чонгук гладит большим пальцем щёку Тэхёна и тоже, как не странно, не может поверить, что всё это правда и реальность. – Такой взрослый. И… – Чонгук долго подбирает правильные слова, – Ни о чём не сожалей, слышишь? – Да, Тэхён слышит, только немного зависает на чонгуковых искусанных от волнения губах, от которых тяжело оторвать взгляд. – Знаешь, что? – М? – Ты мне нравишься, – Чонгуку уже правда тяжело сдержать эту чёртову улыбку, которую сдерживать нет больше сил. – Вернее, я влюблён в тебя, знаешь? – Знаю. Всё, у Чонгука правда больше нет моральных сил спрятать свою искреннюю улыбку. Он так широко улыбается, что щёки начинают безбожно болеть. И он не сдерживает, только вот лицом зарывается в тэхёнову шею, чтобы спрятать горящие щёки. Смущается так, словно ему снова восемнадцать, а не двадцать пять. Хотя он так не смущался даже тогда, когда впервые поцеловал Тэхёна. Как это работает? Тэхёну совершенно не обидно не услышать в ответ «Ты тоже мне нравишься», потому что точно уверен, что будь всё не так, Чонгук бы не позволил так сейчас лежать рядом с ним, прикасаться к нему, оставлять лёгкие поцелуи, обнимать. Не позволил бы переплетать пальцы и наслаждаться тишиной, разделённой на двоих.****
На кухне горит приглушённый свет, тихо играет музыка из колонок, а за окном медленно темнеет, погружая улицы в тишину и спокойствие. Звуки кофемашины, чонгуков ноутбук на столе и приятное тепло, разрастающееся под рёбрами. Всё выглядит так, будто они всегда жили вместе. И сегодняшний целый вечер, который они провели наедине – просто какой-то момент из их совместной счастливой жизни. Тэхёну кажется нормальным, когда твой любимый человек у тебя дома, в твоих вещах. Ему кажется, что это правильно, что так должно быть. Чонгуку место рядом с Тэхёном, а ему – с ним. Это правильно и нормально шептать на ухо Чонгуку «Ты так нравишься мне» и ловить звёзды в любимых глазах, улыбаться в поцелуй. Тэхёну кажется нормальным быть рядом с Чонгуком, с которым он хочет разделить всю свою жизнь, каждый день признаваясь в своих чувствах, в которых Тэхён ни разу за столько лет не усомнился. Чонгуку больше не плохо. Не страшно. Не больно. Не одиноко. Ему легко. Так бывает, когда находишь этот давно потерянный покой. Когда предвкушаешь эти спокойные ночи, по которым так сильно скучал, когда больше не боишься закрыть глаза и снова погрузиться в кошмар. С Тэхёном не страшно. Чонгук теперь правда убедился в этой ненавязчивой мысли. Сам себе только сегодня признался, что слова Намджуна были правдивы. Быть может это не та истина, которая ему по душе, но та, которая душу ему лечит. Тэхён, поймавший Чонгука на кухне, обрывает все мысли вмиг, подходит тихо и обнимает со спины, кладя голову тому на плечо. И так крепко сжимает в своих объятиях, что Чонгук умоляет ослабить хватку, потому что нечем дышать. И, наверное, именно так выглядит любовь? Так выглядит это самое счастье, о котором так мечтали двое людей, потерявшие всякую веру в себя, утонувшие в унынии, печали и невыносимости, которые потеряли друг друга, чтобы вновь найти? – Я соскучился, – шепчет Тэхён прямо в ухо, пока Чонгук допивает свой остывший кофе. – Мы виделись полчаса назад. – И что? Чонгук поворачивается лицом к Тэхёну и пытается найти, что ответить. Всё это случилось слишком быстро. Ему правда непривычно, что его искренне любят, заботятся, ищут любовь в нём, а не в ком-то другом. Ему чужды все эти трепетные прикосновения, оставляющие после себя миллион мурашек по телу, бесконечные поцелуи, сбитое дыхание от волнения и переполняющих чувств, которые нынче были незнакомы. – К этому нужно привыкнуть. Позволишь? Ненависть и боль. Их словно и не было. Тэхён, как обезболивающее, после которого появляется желание жить. – То есть ко мне? Тэхён Чонгуку нужен так, как смысл остаться жить. – Ты невыносим, – нет никакого презрения в чонгуковом голосе. Только лишь ласка. И любовь. – С днём рождения, Тэхён, – Чонгук обнимает его крепче, чем Тэхён его минутами ранее. Жизнь - это нечто необъяснимое и непредсказуемое. Это что-то такое, где обычный человек не может изменить ход событий в игре этой действительности, просто взмахнув рукой, как волшебной палочкой. На этой планете мы всего лишь люди. Мы не Боги и не вершители судеб. И всё, что мы можем, всё, что есть в наших руках – ничтожно короткий момент, который необходимо прожить настолько достойно, насколько хватит смелости и не врождённой храбрости. Упустить момент – значит добровольно согласиться исчезнуть в беспросветной тьме. Но Чонгук в своей тьме нашёл свет, к которому стремительно бежит, чтобы не потерять и не упустить. – Я кое-что понял, – ярко улыбается и весь светится, как солнышко. И Чонгук весь в предвкушении услышать заветные слова. Понимание того, что страдания правда стоят того, чтобы ждать, приходит тогда, когда ты борешься за то, чтобы остаться в этом мире с не покалеченной душой. – Кажется, я люблю тебя, – взгляд не отрывает, только вот чувства такие, что не дышит, боясь услышать ответ. Жизнь – правда интересная штука. Разные судьбы могут столкнуться вновь. Эта встреча либо разрушит и разобьёт тебя вдребезги, либо сделает самым счастливым в этом мире. Вопрос только в том, готов ли ты принять свои чувства и открыться им полностью? Готов подарить им всего себя без остатка? – Кажется, я тебя тоже.