***
Джису присоединилась к компании одной из самых последних. И хотя она легко сошлась с остальной частью 00-лайна, ближе всех она оказалась к Чану. Возможно, что это было в его натуре — он притягивал абсолютно каждого к себе, окружая заботой. Может быть, причина была еще в чем-то. Но они стали невероятно близки за довольно короткий промежуток времени. Они всегда были близки, а потому, когда в один момент они подошли еще ближе друг к другу, то никто даже не обратил внимания. По крайней мере, тогда казалось именно так (это потом уже стало ясно, что кое-кто все же заметил). Но происходящее между ними казалось приемлемым для каждого из них, а потому даже не обсуждалось ими. Это было удобно. Подходило им обоим. Не требовало никаких обязательств, особенно когда Чан уезжал на первом курсе стажироваться три месяца в Китае. Тоскливо было, конечно, но не до состояния — без тебя не могу я даже дышать. Они были своими в доску друг для друга. Доверяли друг другу, не скрывали ничего потому, что это казалось какой-то глупостью. Но иногда совсем забывали, где заканчивался и начинался уже другой. И в какой-то момент начало казаться, что так будет всегда. Чтобы не происходило, они находили путь друг к другу обратно. Это было удобно. Это подходило каждому из них. И так продолжалось долго. Пока не случилось одно «но».***
Лиа прячется от внезапно начавшегося дождя в ближайшей кофейне. Греет озябшие ладони о стаканчик с тыквенным латте и осматривает помещение незаинтересованным взглядом. В кофейне помимо нее и персонала немного людей — мужчина с газетой в паре столиков от нее и пара школьников, держащихся за руки (их форма напоминает ей про ее старую школу). Джису также замечает, как один из официантов поглядывает на нее то и дело, но предпочитает проигнорировать это (хотя официант очень даже симпатичный с милой улыбкой). Ее глаза продолжают скользить по кофейне, пока она не слышит, как открывается дверь, а потом до боли знакомые голоса. Лиа резко поворачивается к входу и видит тех, кого не ожидала встретить. Там в дверях стоят Чанбин и Минхо, оба промокшие насквозь и с уставшими выражениями на лицах. К ним подбегает тот самый официант, предлагает полотенца и проводит к столику, недалеко от нее. Джису страшно, что ее заметят. Но еще страшнее от того, что могут вновь проигнорировать. Чанбин не со зла это может сделать, а лишь из-за отсутствия полноценного отдыха (такое уже было, Джису вовсе не обижается, эти продюсеры все странные). А вот, что касается Минхо — там всегда все было сложно. И, конечно же, он поворачивается. Смотрит прямо на нее несколько секунд, а потом собирается отвернуться. И Лиа действует больше инстинктивно, нежели обдуманно, подскакивая со своего места и так застывая в нелепой позе. Но Минхо ее порыв замечает, сложно было бы не заметить. Девушка в этот момент отчаянно молит всех известных ей богов, чтобы он не проигнорировал в этот раз. Видимо, боги все же отвечают на ее молитвы. Иначе не объяснить, почему Минхо что-то говорит Чанбину, а потом идет в ее сторону. Джису садится только в тот момент, когда парень подходит к ее столу и присаживается напротив. У него в руках его рюкзак, который он кладет аккуратно рядом. А потом смотрит прямо на нее. И у Джису чертово дежавю. Буквально некоторое время назад подобное уже было. Она только надеется, что исход в этот раз будет другим. Ей бы только смелости набраться, но слова опять не идут. И Минхо вновь начинает первым. — Чего ты хочешь? — у него голос звучит устало, впрочем, мешки под глазами явно не от хорошей жизни. — Поговорить, — выпаливает девушка, нервничая и пальцами сжимая собственные коленки. — Пожалуйста, Минхо. Лиа видит, как тот морщится от ее слов. Смотрит долгим уставшим взглядом с толикой какого-то разочарования. — Говорить надо было раньше, Джису. До того, как ты уехала, — говорит Минхо после длительного молчания, и голос его тверд и уверен. — Если ты думала, что все наладится, то ты ошиблась. Прошу, просто оставь меня уже в покое. Я устал видеть повсюду твое лицо, — вздыхает, а затем прикрывает глаза, массируя веки, и игнорирует, как плечи девушки начинают подрагивать. — Может, тебе вовсе не стоило возвращаться назад. Оставалась бы там, как и Чани-хен. Джису его хочет остановить. И ведь Минхо все еще смотрит на нее так, словно чего-то ожидает. Лиа отчаянно ищет слова, которые вот вроде на кончике языка, но никак не срываются. А потом экран ее телефона загорается. И там высвечивается абонент, подписанный как «Чани», и фотография, где они вдвоем обнимаются. Джису пытается что-то сказать, хоть как-то оправдаться. Но Минхо уже встает из-за стола, подхватывая свой рюкзак. Он улыбается немного криво, поднимая на нее свои невозможные глаза (Лиа все еще в них тонет и всегда идет на дно без попытки выплыть). — Минхо, пожалуйста, — она звучит, как старая заезженная пластинка, всегда только начало, но не конец фразы. — Мы закончили здесь, Чхве Джису, — девушка замерзает от его слов, не смотря на теплый свитер и включенное отопление в помещении. — Ответь на звонок, вдруг это важно. И уходит. Снова. Без крика, без обвинения, без упрека. Лиа ломается, когда вновь видит его удаляющуюся спину. У этой истории вообще возможен другой конец?