Дети несчастной любви

      Джейн не заметила, как наступило тридцатое октября — день приезда учеников Шармбатона и Дурмстранга. Вся школа только об этом и говорила, ведь эта дата знаменовала собой начало великого для Хогвартса события — Турнира Трех Волшебников.              В этот день все занятия заканчивались на полчаса раньше. Последний урок у Джейн был у шестикурсников. Студенты не могли нормально заниматься, находясь в восторженном ожидании приезда гостей, и Джейн весь урок рассказывала им о Шармбатоне. К назначенному Дамблдором времени она спустилась вместе с ними в вестибюль. Ученики Хогвартса уже толпились, с предвкушением болтая.              Деканы факультетов построили учеников в колонны. Рядами все спустились по главной лестнице и выстроились перед замком. Джейн стояла в последнем ряду вместе с остальными преподавателями.              Был прохладный вечер, темнело, и мерцающая луна уже показалась на синеющем небе. Студенты в волнении переговаривались, гадая каким образом в Хогвартс прибудут гости: на метлах, с помощью портала или аппарируют. Джейн про себя от души хохотала над этими рассуждениями. Она знала, что учеников ожидает кое-что получше метел и всего остального.              — Чует мое сердце — делегация Шармбатона недалеко! — воскликнул Дамблдор.              — Где? Где? — завертели головами ученики.              Джейн уже заранее смотрела на небо, ожидая огромную карету, запряженную любимыми конями мадам Максим. И действительно, в небе появился какой-то темный объект, который увеличивался по мере приближения к Хогвартсу.              С огромной скоростью карета начала снижаться. Кони коснулись земли на опушке Запретного леса, а следом приземлилась и карета. На ее дверце был изображен герб Шармбатона: две скрещенные золотые волшебные палочки. Он напомнил Джейн школьные годы. То время, когда этот герб значил для нее, как и для всех учеников Шармбатона, очень многое.              Карета остановилась, дверца распахнулась, и на землю спрыгнул юноша в такой родной и знакомой для Джейн форменной голубой мантии. Он наклонился и развернул золотые ступеньки. Из кареты вылезла мадам Максим, одетая в черную атласную мантию.              Дамблдор зааплодировал, и все последовали его примеру. Джейн неохотно хлопала в ладоши, рассматривая директрису Шармбатона — она нисколько не изменилась.              Мадам Максим с улыбкой подошла к Дамблдору и протянула ему руку, которую тот почтительно поцеловал.              — Дорогая мадам Максим! Добро пожаловать в Хогвартс! — провозгласил Дамблдор.              И пока мадам Максим разговаривала с Дамблдором на ломаном английском, Джейн перевела взгляд на учеников, выходящих из кареты друг за дружкой. Их было человек пятнадцать, и все они дрожали от холода. Кто-то обмотал голову теплым шарфом. Лица их казалась ей смутно знакомыми.              Вдруг Джейн заметила красивую белокурую девушку и сразу узнала ее. Кто бы мог сомневаться… Флер Делакур! Мадам Максим просто не могла не взять на Турнир свою любимицу. И Джейн даже не знала, как ей вести себя с этой девочкой, к которой питала нескрываемую ненависть. Ей оставалось надеяться на то, что с Флер она не пересечется.              — Ошшень хо’гошо! — восклицала тем временем мадам Максим. — Пе’гедайте, пожалуйста, мсье ‘Агриду, что пьют мои кони ячменные виски.              — Непременно передам, — кивнул Дамблдор. — А в замок вас проводит мисс Эйлер.              Джейн вздрогнула, услышав свое имя. Вот это подстава, конечно! Она только-только начала надеяться на то, что мадам Максим, как и Флер, заметит ее в Хогвартсе не сразу.              Джейн вышла к лестнице, пытаясь казаться доброжелательной.              — Следуйте за мной, — махнула шармбатонцам мадам Максим и двинулась по каменным ступеням за Джейн.              Все вместе прошли по холлу. Джейн ввела их в Большой зал.              — Куда нам можно сесть? — поинтересовалась Флер, оглядывая столы.              Джейн, не раздумывая, посадила шармбатонцев за стол Равенкло. Голубой цвет этого факультета изначально ассоциировался у нее с Шармбатоном. Студенты с восхищением смотрели на ночной потолок. Мадам Максим, в отличие от своих учеников, без всякого интереса обвела быстрым взглядом зал, а потом уставилась на Джейн.              — Джейн Эйле’г? — спросила удивленно она.              — Я тоже очень рада вас видеть, мадам Максим, — произнесла на французском Джейн.              — Вы работаете в ‘Огва’гтсе? — мадам Максим тоже перешла на французский.              — Да, преподаю нумерологию.              — Давно?              — Всего два месяца.              — Никогда не думала, что встречу в ‘Огва’гтсе кого-то из своих учеников. Решили вернуться в Британию?              — Да…              — А я тебя помню! — заявила вдруг Флер, тоже на французском. — Ты всегда танцевала на праздниках.              Джейн еле подавила недовольную гримасу. Конечно, Флер ее помнила, и, конечно, скорее всего уже забыла, что когда-то отбила у нее парня. Джейн с усилием придала своему лицу выражение доброжелательности. Вышло, честно сказать, не очень успешно.              — Я тоже тебя помню, Флер, — сдержанно сказала она.              — А почему ты работаешь здесь, а не во Франции? — поинтересовалась Флер.              Джейн не очень охотно ответила на ее вопрос и взглянула на мадам Максим, которая, нетерпеливо теребя свою черную мантию, смотрела на вход в Большой зал. Кажется, мадам Максим не была сильно рада встрече с ней. Удивление прошло, осталось безразличие. Хотя, чему удивляться, Джейн и в школе не была в числе ее любимчиков.              Тут послышались голоса, и в Большой зал вошли подростки — все как один в теплых шубах. Они, растерянно озираясь, остановились у входа. Это, как Джейн сразу догадалась, были ученики Дурмстранга.              — А вот и Ка’г-ка’гов! — проговорила мадам Максим, когда следом за дурмстрангцами появился немолодой мужчина с короткими темными волосами и козлиной бородкой.              За учениками Дурмстранга в зал хлынули ученики Хогвартса, рассаживаясь на свои места. Каркаров указал своим ученикам на стол Слизерина и направился к мадам Максим. Джейн, чтобы не мешать им, отошла к пустующему учительскому столу и принялась с любопытством разглядывать Каркарова. Он был несколько отталкивающей личностью, держался с каким-то наигранным достоинством, пытаясь разговаривать с мадам Максим свысока. Джейн он не понравился: что-то искусственное было в его поведении и речах.              Когда почти все ученики расселись, в зал вошли учителя. Джейн не замедлила присоединиться к ним и занять свое место за учительским столом.              Дамблдор поприветствовал гостей и объявил, что официальное открытие Турнира состоится после ужина.              Блюда наполнились разной едой. Джейн с восторгом рассматривала множество новых кушаний, в том числе и те, которые были традиционными в Шармбатоне. Джейн увидела свой любимый буйабес и принялась накладывать его себе в тарелку.              — Это от чего так воняет? — поинтересовался Снейп, с опаской поглядывая на то ли суп, то ли рагу из моллюсков, что накладывала с вожделением Джейн.              От буйабеса, и правда, пахло специфически.              — Без понятия, — холодно ответила Джейн, чье самое любимое блюдо сейчас Снейп все равно, что оскорбил. — Может это от вас? Вы свою мантию давно стирали?              Снейп чуть не захлебнулся тыквенным соком, который в этот момент решил выпить, дабы избавиться от растущего кома в горле.              — Вас вообще где-нибудь учили вежливости? — спросил он, зло поблескивая черными глазами. — Вы же, как-никак, в Шармбатоне воспитывались…              — Воспитание воспитанием, а есть понятие генетики… — усмехнулась Джейн. — На вашу язвительность и насмешки в мой адрес вы будете слышать от меня то же самое.              — Вы слишком высокого о себе мнения, — покачал головой Снейп и снова попытался забыть о существовании Джейн.              Джейн, доев свой буйабес, оглядела Большой зал. Студенты шумно болтали, поглядывая на иностранных гостей. Ученики Дурмстранга сняли свои шубы и теперь были в ярко-красных мантиях, резко контрастируя с черными мантиями хогвартцев.              Только тут Джейн заметила, что благоговейные взгляды большинства учеников обращены к одному парню из Дурмстранга. Он сидел рядом с Драко, который буквально светился от выпавшего на его долю счастья. Приглядевшись, Джейн узнала Виктора Крама. Ловец сборной Болгарии — еще школьник? Ей казалось, что он намного старше…              Джейн увидела, как в дверь позади профессорского стола зашли два человека. Один из них был в черной мантии, худой, с бледным лицом в морщинах и с усами щеточкой. Лицо этого человека Джейн уже встречала в старых газетах, которые читала по вечерам. Это был Бартемиус Крауч, начальник Департамента международного магического сотрудничества, а в прошлом — глава Отдела магического правопорядка. Насколько Джейн знала из газет тринадцатилетней давности, сын Крауча оказался Пожирателем смерти, и отец собственноручно засадил его в Азкабан.              Тем временем все уже поели, и Дамблдор вновь поднялся с места. Он представил Крауча и Бэгмена, а затем обратился к завхозу:              — Филч, ларец сюда, пожалуйста.              Джейн с любопытством наблюдала за Филчем, который пронес деревянный ларец по залу и поставил перед Дамблдором. Директор продолжил речь, где он сообщил, что в Турнире Трех Волшебников будут участвовать всего три человека, по одному из каждой школы, и выберет их Кубок огня.              Дамблдор открыл ларец и продемонстрировал всем деревянный Кубок с мелкой резьбой, наполненный синеватым пламенем.              — Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать свое имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, — торжественно сообщил Дамблдор. — Им дается на размышление двадцать четыре часа. Кубок будет выставлен в холле. И завтра вечером выбросит с языками пламени имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трех Волшебников…              Джейн внимательно рассматривала лица учеников, в особенности — шармбатонцев. Она заметила, как раскраснелась Флер, слушая речь Дамблдора. Наверняка думала попасть в чемпионы!              Дамблдор закончил говорить и отпустил всех спать. Ученики поднялись со своих мест и двинулись к выходу. Джейн, недолго думая, последовала за ними. У выхода случился небольшой затор. Протолкавшись вслед за Грюмом к дверям, Джейн увидела ошарашенное лицо Каркарова, застывшего перед Гарри Поттером. Как только Каркаров заметил Грюма, его лицо еще больше перекосило. Уже от ярости и даже страха.              — Если тебе нечего сказать Гарри Поттеру, — прохрипел Грюм, излучая презрение, — сделай милость, проходи, не задерживайся.              Каркаров зло глянул на Грюма и, резко развернувшись, поспешил прочь. Джейн задумалась. Неужели, директор Дурмстранга — это еще один «старый знакомый» Грюма? Может, Каркаров в прошлом тоже Пожиратель смерти? Понятия «директор школы» и «Пожиратель смерти» плохо коррелировались в сознании Джейн. Она не знала, что и думать.