***
Нумерология у четверокурсников была только через неделю. Джейн еще до звонка запустила всех в класс. Она наблюдала за Малфоем, который медленно выгружал из сумки учебники и свитки пергаментов. Лицо его было очень сосредоточенным и напряженным. Приготовившись к уроку, Драко решительно направился к ней. Он остановился у стола, и Джейн вопросительно подняла брови. Драко открыл рот, но встретившись взглядом с Джейн, вдруг смутился. — Простите, — выдавил он, сделав большое усилие, которое вымученной гримасой отразилось на его бледном лице. — За что ты просишь прощение, Драко? — поинтересовалась Джейн. Драко недовольно посмотрел на нее, ничего не ответив. — Я хочу, чтобы ты понимал, за что извиняешься, — объяснила Джейн. — Пока твое извинение не принимается. Но на уроке можешь остаться. Будь готов отвечать на вопросы по прошлому занятию. Спрошу тебя первым. Лицо Драко вытянулось и снова пошло красными пятнами. Он яростно сжал руки в кулаки. — Вы меня выгнали с прошлого урока! — с негодованием произнес он. — Да, — кивнула Джейн с невозмутимым видом, — но ты же переписал лекцию у однокурсников? Так уж и быть, дам тебе пять минут на повторение. Драко, бросив на нее взгляд, полный нескрываемой ненависти, направился к своей парте и принялся просить у Блейза Забини конспект прошлого занятия. Джейн еле сдерживала довольную улыбку, наблюдая за его усилиями освоить лекцию за пять минут. С этого времени начались мучения Драко. Джейн его не щадила. Первым любое домашнее задание у нее всегда отвечал Драко. Все его попытки огрызнуться приводили к тому, что Джейн заваливала его огромным количеством индивидуальных домашних заданий. Для Драко Джейн стала самым ненавистным преподавателем. Она переплюнула Хагрида. На всех уроках Малфой был вынужден терпеть то, что называется неуважением. Всю ненависть к Люциусу Джейн переносила на Драко и здорово на нем отыгрывалась. Она даже начала замечать одобрительные улыбки четверокурсников каждый раз, когда ставила Драко на место. Но вот Снейпу это очень и очень не нравилось. — Когда вы уже прекратите донимать моего ученика? — как-то спросил он. — Когда он станет хорошо себя вести, — ответила Джейн. — Боюсь, если даже Драко вдруг станет идеальным учеником, вы все равно от него не отстанете, — заметил Снейп. — Возможно, — не стала спорить Джейн. — Но у вас свои методы воспитания, а у меня свои. — К сожалению, они схожи. — О нет. Я бы никогда не стала обещать ученикам, что отравлю их, — холодно сказала Джейн, вспомнив недавно услышанный разговор четверокурсников. — Это была шутка. — Шутки у вас несмешные. Примерно в таком ключе Снейп пытался спасти Драко от огромного сундука домашних заданий и унижений на уроках нумерологии. Но уже к началу октября Драко словно смирился. Джейн недолго гадала, почему он стал таким покладистым и начал сдерживать свои эмоции по отношению к ней. Она видела, как за одним из завтраков Драко получил — помимо мешка конфет и печенья — письмо из дома. Это была не какая-то записка с вопросами об учебе, а длинное предлинное письмо с наставлениями. Джейн очень хорошо видела, как менялось лицо Драко в процессе чтения. Вначале оно было недовольным, потом удивленным, затем стало смиренным. И именно с последним типом лица Драко теперь сидел на ее уроках. Джейн догадывалась, что это отец посоветовал ему вести себя поприличней. Она с довольной улыбкой думала о том, как должно быть удивился и разозлился Люциус, когда узнал, что она теперь работает в Хогвартсе и безнаказанно терроризирует его сына. О такой своеобразной мести она даже не мечтала. Однако был один факт, омрачающий существование Джейн в Хогвартсе, — Грюм. Она так и не смогла понять, откуда он знает об ее происхождении. Он определил это по имени, а значит, он знал откуда-то об ее матери. В коридорах Джейн, встречаясь с Грюмом, старалась сразу исчезнуть. Она замечала, что и Снейп шарахается от преподавателя защиты от Темных искусств. В этом они были похожи, и Джейн это не особо радовало. Она думала спросить о Грюме у своего дяди со следующим письмом к нему. Ответ от него ей пришел только к концу сентября. Джейн несколько раз перечитывала это письмо: Здравствуй, моя милая Джейн! Я же говорил, что встречаться с Малфоем для тебя бессмысленно и даже опасно. Я начинаю волноваться за тебя, Джейн. Будь осторожна, от твоего отца можно ожидать все, что угодно. Он, не задумываясь, может причинить тебе вред. Радует меня только одно — что ты в Хогвартсе. Это самое безопасное место, и там никто не даст тебя в обиду. Я нисколько не удивлен, что тебя взяли туда работать. Когда-то я был дружен с Дамблдором. Именно он помог мне с тобой уехать во Францию. Это замечательный человек! Относись к нему со всем уважением и благодарностью. У нас все хорошо. Правда, Луи немного приболел. Он и Эмиль передают тебе привет. Тетя Роза тоже.Дядя Даниэль.
P.S. Если надумаешь вернуться, то мы все тебя ждем. Читая последние строчки, Джейн каждый раз улыбалась. Луи и Эмиль — два круглолицых мальчика — ее двоюродные братья. Она не сильно ладила с ними. Они очень любили ей мешать заниматься своими делами, просили играть с ними и обижались, если она отказывала. Сейчас им, наверное, было очень скучно без нее. Но главным в письме было не это… Дамблдор знал ее дядю! Он помог им уехать во Францию! Джейн не понимала, почему тогда Дамблдор так ее выспрашивал о родителях, в особенности об отце. Это не укладывалось в ее голове. Может, он в чем-то подозревал ее? Она не знала, в курсе ли был директор, кто ее отец. Хотя сейчас наверняка был в курсе — Грюм сообщил. Ответ на письмо дяди Джейн написала в этот же день, рассказала о Турнире Трех Волшебников, о приезде Шармбатона и Дурмстранга и спросила про Снейпа и Грюма. Это были для нее две самые подозрительные личности в Хогвартсе. Ей хотелось побыстрей что-то узнать о них, но ответ от дяди снова должен был прийти только через месяц. Впрочем, время летело незаметно. Джейн безумно нравилась ее работа. Ей доставляло большое удовольствие преподавать. Она быстро нашла общий язык со старшекурсниками и занятия проходили в непринуждённой обстановке. С младшими курсами было посложнее. Дистанция была сильно ощутима и Джейн делала все, чтобы не казаться излишне строгой. В особенности это касалось четвертого курса. Хоть Драко и начал вдруг достигать статуса идеального ученика, Джейн не особо стремилась отстать от него. Его смирение начало ее бесить, и Драко видел это. Он еще больше старался ей угодить. На уроках четвертого курса теперь всегда шла эта незримая война, напоминающая войну Снейпа с Гарри на уроках зельеварения. Но помимо Драко Джейн среди четверокурсников недолюбливала и Гермиону. Хоть Гермиона и была вечно готовой ответить на любой вопрос обо всем на свете и блистала знаниями нумерологии даже за седьмой курс, Джейн она напоминала большинство учеников Шармбатона, стремившихся везде вставить свое слово и поделиться умными знаниями. Негативное отношение Джейн к Гермионе особенно усилилось, когда та, заметив на столе Джейн «Историю Хогвартса» заявила ей: — Я бы не относилась серьезно к этой книжке, профессор Эйлер. Многое приукрашено. Вы знаете, что для нас готовят тысячи домовых эльфов? Это просто возмутительно! И в этой огромной книге ни слова не сказано об этом угнетении! Через несколько дней Гермиона пробовала подарить Джейн значок с надписью «ГАВНЭ». Джейн еле отбилась от нее. Уж что-что, а щеголять по школе с таким значком в ее планы не входило. Аргументы Гермионы в защиту эльфов были довольно сильны, и Джейн стоило большого труда отказать ей и в тоже время остаться в ее глазах гуманной. Однако после слов Гермионы Джейн задумалась о домовых эльфах. Синистра рассказала ей, что иногда просит их о помощи: почистить телескоп, прибраться, принести завтрак, если она проспала. Джейн сочла эльфов довольно полезными существами. Однажды она вызвала к себе одного, когда опоздала на завтрак, и с тех пор пользовалась их помощью. Но временами она вспоминала Гермиону, и ей становилось немного стыдно. Она успокаивала себя лишь тем, что просьба доставить завтрак в комнату — это еще не угнетение. В свободное время Джейн занималась чтением книг и просмотром старых газет, которые стопками таскала из библиотеки. Мадам Пинс каждый раз, когда Джейн приходила за газетами, смотрела на нее как на сумасшедшую, не понимая, зачем ей столько макулатуры. Информация, полученная из газет, в голове Джейн потихоньку укладывалась в картинку случившихся событий со времен падения Волан-де Морта. Многие Пожиратели смерти были в Азкабане. Но некоторые оставались на свободе. И Джейн нужно было разыскать одного из них.