Дети несчастной любви

      Джейн была сама не своя. Первые уроки она провела с большим трудом. Будучи не в состоянии сосредоточить на чем-либо свое внимание, она ограничилась тем, что устроила третьему и шестому курсу внеплановые самостоятельные работы. Сейчас она была только на это и способна. И вообще, если бы Амбридж вдруг решила провести повторную инспекцию именно сегодня, то Джейн провалила бы ее с треском.              Словно бы находясь в сильном опьянении, Джейн не осознавала, что происходит вокруг, и чувствовала себя невообразимо ослабленной, утомленной. Тело болело и местами ныло после сна в неудобной позе. Мысли постоянно возвращались к Северусу, и думая о нем, она вся замирала.              Вспоминая свое поведение с ним, свое недоверие к нему, свои грубости и насмешки, свою попытку возвыситься над ним и отомстить, Джейн чувствовала отвращение к самой себе.              Как она могла? Как только Северус терпел все это, ни разу не кинув ей упрека? И каким таким чудом вышло, что именно он оказался тем самым человеком, когда-то вырвавшим ее из лап неизбежной смерти?              «Причем дважды», — подумала Джейн, вспоминая лето, третий этап Турнира, квиддичное поле и Крауча.              А ведь не раз были минуты, в которые она ненавидела его. Ненавидела человека, дважды спасшего ее от смерти. Ее резко затошнило, отвращение к себе усилилось.              Студенты, если бы не были увлечены выпавшей на их долю самостоятельной, могли бы видеть, как Джейн, сидя за своим столом, нервно теребит рукав мантии, смотрит в одну точку остекленевшими глазами и ежеминутно то краснеет, то бледнеет. Еще утром, когда она проснулась у Северуса, ей не было так плохо. Теперь же постепенное осмысление открывшейся правды ужасно мучило ее, выворачивая все внутри.              Эта правда сломала что-то в Джейн. Брезгливость к себе соседствовала со странным и совершенно новым чувством к Северусу — чувством безграничного восхищения, доверия, благодарности, благоговения. Глубокая симпатия и даже нежность наполняли каждую клеточку ее тела.              Она еще плохо понимала себя, но точно знала одно — ей нужно обязательно поговорить с ним.              Они пересеклись на обеде в тот же день.              Джейн сразу же ощутила в сердце мучительное волнение и сладкий трепет, которые были в сотни, а то и в тысячи раз сильнее, чем прежде.              — Могу я к вам сегодня прийти? — смущенно спросила Джейн, робко глянув на Северуса. — Мне очень нужно с вами поговорить.              — Астрономическая башня, одиннадцать вечера, — без всяких лишних вопросов заявил ей Северус. — Если не появлюсь — значит, возникли непредвиденные обстоятельства.              — Хорошо. Спасибо, что согласились.              Ее захватило радостное воодушевление. Она чувствовала, что этот разговор должен окончательно решить, что будет дальше: как дальше им с Северусом относится друг к другу, как распутать все то, что накрутилось до этого.              Проведя свой последний на сегодня урок, Джейн облегченно выдохнула и устало откинулась на спинку стула, наблюдая за тем, как семикурсники собирают свои вещи.              Но только она осталась одна, как в класс заглянула Гермиона:              — Профессор Эйлер, здравствуйте, можно к вам?              — Проходи, Гермиона, — улыбнулась Джейн, внутренне заставляя себя снова сосредоточиться на происходящем, а не на предстоящем разговоре с Северусом.              — Я виновата перед вами, профессор, — грустно проговорила Гермиона, садясь за первую парту. — Я решила, что это вы рассказали Амбридж о нашем кружке по защите.              — Я вчера так и подумала, — вздохнула Джейн.              Оказывается, знать, что в тебе сомневаются, что тебе не доверяют, — не очень приятно.              — Я точно знала, что этого не делал никто из тех, кто приходил на собрание, — продолжала Гермиона, — потому что я попросила их записаться, а потом заколдовала список, чтобы в случае чего знать, кто предатель. О нашей встрече помимо всех нас знали только вы. Вот я и подумала… Что это вы. Но вчера… вчера мы разговаривали с Сириусом, и он уверил нас, что вам можно и нужно доверять. Что вы ни при чем. А Амбридж могла все узнать от кого угодно, потому что в «Кабаньей голове» была куча народа. Даже Наземникус, оказывается, там был. Простите меня, пожалуйста, профессор Эйлер.              — Ничего. Это был… вполне логичный вывод. Но ты сказала, что вчера вы разговаривали с Сириусом. Неужели через камин?              — Да. И Амбридж его чуть не поймала.              — Что?!              Джейн подскочила со стула и заходила по кабинету. После их последнего разговора ей приходила в голову мысль отправить Сириусу предупреждение о том, что камины теперь под наблюдением, но потом она совершенно позабыла об этом. И теперь в том, что он едва не попался, она чувствовала свою вину.              — По крайней мере, Сириус теперь точно едва ли появится в ближайшее время, — выслушав Джейн, заметила Гермиона.              Они еще немного поговорили. Гермиона рассказала в подробностях о том, как прошло первое собрание и поинтересовалась, есть ли у Джейн на примете подходящее для их занятий место. Джейн пришлось грустно покачать головой в надежде, что Дамблдор не замедлит, как и обещал, послать домового эльфа в помощь ребятам.              Наступил вечер. Джейн очень нервничала, но все же взяла себя в руки и к одиннадцати часам уверенно отправилась на Астрономическую башню. В одном из коридоров она чуть не столкнулась с Филчем, но вовремя отступила в темноту. Благодаря Дезиллюминационным чарам она осталась незамеченной.              «Почему Северус позвал меня именно на Астрономическую башню? — недоумевала Джейн, осознавая, что добраться до туда ночью значительно сложнее, чем до подземелий. –Может быть, потому что увидел в моих воспоминаниях, что я люблю это место?».              Наконец Джейн дошла до винтовой лестницы, которая вела на вершину башни. Поднявшись по ней и выйдя на площадку, Джейн осмотрелась. Чуть в стороне она заметила темную фигуру. Северус был уже здесь. Он стоял к ней спиной, слегка оперевшись на перила и смотря вверх, на глубокое сине-черное небо, усеянное звездами. Было прохладно, дул небольшой ветерок, играя с его черными волосами и теребя его длинную мантию.              Наложив на себя согревающие чары, Джейн нетвердым шагом направилась к Северусу. Она молча встала рядом с ним, делая вид, что тоже ужасно заинтересована расстилающимся над ними звездным небом.              Северус перевел на нее взгляд, внимательно изучил ее бледное и взволнованное лицо.              — Ты хотела поговорить.              — Да.              — Ну, так давай разговаривать.              Но начать разговор было не так легко. Джейн нервно кусала губы. В горле у нее пересохло, а сердце билось так, словно хотело выпрыгнуть из груди. Пронзительный взгляд Северуса особенно ее смущал.              — Я слышала, что вчера, оказывается, у вас была инспекция Амбридж, — наконец сказала она, чтобы не молчать. — Как все прошло?              — Терпимо.              — Вы не грубили ей?              — Нет, я был с ней вежлив. Мне хватило самообладания, чтобы не подвести Дамблдора. Но, признаюсь, это было не так просто.              — Как же хорошо я вас понимаю.              Воцарилось молчание. Северус снова принялся изучать ночное небо. Джейн тихо выдохнула — без его пристального взгляда она чувствовала себя гораздо свободней.              — Ну же, Джейн, — с серьёзным видом проговорил Северус, — ты ведь не о моем инспектировании собиралась говорить.              Джейн лихорадочно подбирала в голове слова. Она и не думала, что будет так трудно.              «Он знает, что сейчас услышит», — поняла вдруг она, и это придало ей смелости.              — Хорошо! — сказала она, от волнения повысив голос. — Вчера вы спрашивали, люблю ли я вас. Так вот, да, я вас люблю. И уже давно.              Лицо Северуса оставалось непроницаемым.              — Знаешь, что ты сейчас делаешь? — мягко проговорил он. — Перекладываешь на меня ответственность. «Я люблю вас» и делайте теперь с этим, что хотите.              Джейн улыбнулась. Что же, от Северуса можно было ожидать подобного. Поэтому его слова ее нисколько не смутили, а наоборот, только придали больше уверенности.              — А вы думаете, я не поняла, зачем вы открыли мне правду? — хитро спросила она. — Открыли мне то, что именно вы спасли меня от смерти шестнадцать лет назад? Тем самым, Северус, вы хотели донести до меня, что я просто не имею права вести себя с вами так, как я вела себя. Что я должна уважать вас, как никого другого. Что я должна быть только ваша. Ведь вам я уже дважды обязана жизнью. И я признаю, что я была просто ужасна. Я была эгоисткой. Я действительно много о себе возомнила. И теперь мне тошно от самой себя. Я раскаиваюсь во всем этом и искренне прошу у вас прощения. И не только прощения… Я прошу у вас любви.              — Даже так? А как же «никто в здравом уме с вами не свяжется»? Твои слова.              — Вы знаете, знаете, что я говорила это специально, со зла! — горячо возразила Джейн. — Простите меня. Простите! И еще… Сириусу я отказала из-за вас.              Северус повернул голову и посмотрел ей в глаза пронзительным, острым, проникающим вглубь взглядом, которым он так любил определять ложь своих собеседников. Но сознание Джейн, которой как никогда хотелось сейчас быть искренней и откровенной, было теперь закрыто. Северусу оставалось только довольствоваться ее раскрасневшимся от волнения лицом и лихорадочно блестевшими глазами.              — Теперь я не знаю, где верить тебе, а где нет, — с каким-то сожалением усмехнулся Северус. — Не нужно было мне учить тебя окклюменции.              — Я больше не обману вас, — чистосердечно пообещала Джейн. — Я клянусь вам в этом.              Северус слегка нахмурился, пробегая задумчивым взглядом по темнеющим на горизонте силуэтам гор. Он продолжал размышлять о том, чему и так посвятил весь этот день и вчерашний вечер. Он колебался, решая, нужно ли вообще ему связываться с этой девушкой. Сможет ли он на какое-то время уступить ей? Сможет ли он вести себя соответствующе и не поддаться возмущениям совести? Сможет ли он, наконец, поступить с ней так, как задумал, и довести эту игру до настоящего победного конца?              — Ты действительно любишь меня? — спросил зачем-то он. — А не то, что себе там обо мне придумала?              — Я люблю вас, — уверенно сказала Джейн. — Я хочу быть именно с вами. И поверьте, я прекрасно знаю, на что иду.              Северус ничего не ответил. Что же он сам чувствовал к Джейн? Если откинуть прочь чувство ревности, чувство ответственности за ее судьбу… Что же тогда оставалось?              В нем не один раз уже вспыхивало таинственное, необъяснимое, страстное влечение к ней. И в этом чувстве он не видел ничего предосудительного. Хотя бы потому, что эта девушка была мила личиком, молода, свежа, невинна, с отличной фигуркой и пламенем в душе, а он сам был мужчиной в самом расцвете сил, которому компания женщин, бывших с ним лишь по своему ремеслу, уже изрядно опротивела и наскучила.              Сейчас Джейн нужна была ему по одному очень важному для него делу. И почему бы заодно не совместить полезное с приятным? Но вот заслуживает ли она этого обмана? Вспомнив ее расчетливый поступок, свои вчерашние утренние страдания, он решил, что еще как заслуживает.              — Да и в конце концов, вы сами влюбили меня в себя, — прервала Джейн его мысли. — Вы поцеловали меня тогда, в доме Сириуса. После этого я больше ни о ком не думала, кроме вас. А ведь вы этого и хотели. Потом вы, все равно что отказали мне во взаимности, но я, как видите, пыталась переубедить вас. Да, очень трудным и нестандартным способом. Да, жестоким, безрассудным и даже глупым. Но если бы я знала… Я бы никогда так не поступила! Я пыталась сопротивляться своему чувству к вам, но ничего не вышло. А после вчерашнего вечера это стало невозможным. Я обречена. Мое счастье — в ваших руках.              Слова Джейн производили на Северуса двойственное впечатление. Они угнетали его и в то же время приятно льстили, заставляя ощущать какое-то странное и непривычное юношеское воодушевление, возвращавшее его в молодые годы, когда он только-только начинал понимать, что значит это слово — «любовь».              К тому же, еще никогда и никто не вверял ему себя с таким пылом и такой душевной искренностью, которая все-таки была достойна уважения. Особенно если учесть, что это делала та самая девушка — эгоистичная, вспыльчивая, насмешливая, с противным малфоевским самолюбием и непредсказуемым, порой совершенно нелогичным образом мыслей и действий.              Джейн молча ждала своего приговора, опустив голову. В душе у нее творился хаос. Сейчас она больше всего боялась, что он снова откажется от нее по каким-нибудь непонятным причинам, и всем сердцем надеялась на обратное.              Северус снова посмотрел на Джейн. И вдруг, почему-то представил ее с Блэком, представил, как этот ненавистный ему человек снова ее касается, обнимает, целует… И эта картина, так ярко вспыхнувшая в его сознании, окончательно утвердила его в принятом решении, развеяв все сомнения, которые уже так долго мучили его.              — Я не влюблял тебя в себя, — тихо произнес Северус. — Я лишь вернул тебя на путь, с которого ты свернула. Ведь ты, Джейн, была неравнодушна ко мне с самого начала.              Джейн изумленно на него посмотрела. В голове у нее стремительно пролетели события прошлого года.              — Также, как и вы ко мне, — неожиданно поняла она. — С самой первой нашей встречи.              — Да, Джейн, — улыбнулся вдруг Северус, но как-то вымучено, как будто делал над собой усилие. — И теперь ты мне нужна… также, как я нужен тебе.              — Могу я считать это ответным признанием в любви? — осторожно уточнила Джейн.              Северус повернулся, и они очутились друг против друга вплотную. На губах Джейн уже горела радостная и счастливая улыбка. Глаза ее волшебно сияли, и в них отражались звезды.              Вместо ответа на вопрос, Северус молча привлек ее ближе к себе и осторожно обнял. Она нервно рассмеялась, доверчиво прижимаясь к его груди, вдыхая аромат трав и зелий, которым была пропитана его чёрная мантия, и отказываясь верить в возможность происходящего.              Хоть она и видела, что все ее слова и убеждения не напрасны, она еще слабо себе представляла, что будет, когда Северус, наконец, решится.              — У нас же все получится? — всхлипнула Джейн.              — Если мы будем стараться.              Джейн казалось, что между ними, как будто рухнул невидимый барьер. Она вся трепетала. Внутри все наполнялось восторгом. Она улыбалась, уткнувшись лицом в его грудь, и слушала, как быстро бьётся его сердце. В глазах ее стояли слезы счастья. Никогда ещё простые объятья не приносили ей столько эмоций.              — Джейн, только никто не должен знать о нас, — шепнул ей на ухо Северус. — Слышишь? Никто. Ни одна живая душа. Обещай мне это.              — Я обещаю.              Она приподняла голову и посмотрела ему в глаза. Его чарующий блестящий взгляд еще больше вскружил ей голову. Она и сама не поняла, как уже потянулась к его губам, обвила руками его шею.              Но он поцеловал ее первым, осторожно и мягко. И она без всяких промедлений ответила на движение его губ. С каждым разом их поцелуи становились все уверенней, наполняясь все большей чувственностью, все большей страстью.              И Джейн без остатка отдалась во власть закрутившего ее сладостного вихря. Она испытывала таинственное потрясение. Ее губы горели, дыхание сбилось, а тело пылало. Она вдруг поняла, что ничего не знала о поцелуях — о поцелуях настоящей любви и страсти.              Северус принялся осыпать быстрыми поцелуями ее висок и шею.              — Как… как ты сдерживался все это время? — прошептала Джейн, цепляясь за его плечи и чувствуя, как ноги ее слабеют.              — С трудом, — признался Северус, вновь припадая к ее губам.              Мир сомкнулся вокруг них двоих. Были только они, их горячие поцелуи, ночной сумрак, прохладный ветерок, темнеющие внизу силуэты гор и миллиарды мерцающих на ночном небе звезд.              

***

             Джейн с самого утра пребывала в воодушевленном и радостном настроении, утопая в сладком блаженстве. Ей было свойственно уходить в свои чувства с головой, и теперь она страдала от этого. Внимание ее стало рассеянным. Она прикладывала неимоверные усилия для того, чтобы вынырнуть из этого омута счастливой эйфории и сосредоточиться на занятиях.              «Я становлюсь помешанной, — думала Джейн. — Я не могу ни есть, ни нормально спать, ни даже просто существовать. Внутри все ноет. Я теперь зависима».              Весь день Джейн боролась с желанием сходить к Северусу, но все же решила дождаться вечера.              Они увиделись на ужине. Северус пришел лишь на пару минут позже Джейн.              — Добрый вечер, — тепло улыбнулась ему она.              Северус коротко кивнул ей. Лицо его ничего не выражало, как и всегда он выглядел холодным и отстраненным. Джейн даже на мгновение испугалась, что все вчерашнее ей приснилось.              — С тобой все в порядке? — поинтересовался Северус, заметив ее волнение.              — Да… Вернее, когда я рядом с тобой — нет. И когда не рядом тоже…              — Ага, то есть в общем и целом — нет, — усмехнулся Северус, накладывая себе в тарелку печеной картошки с тыквой.              Так как пока ни Синистры, ни МакГонагалл на ужине не было, у них была возможность нормально поговорить.              — Я хочу прийти сегодня вечером, — тихо сказала Джейн. — Можно?              Северус пристально на нее посмотрел.              — Мне сегодня нужно к Дамблдору, — ответил он. — И я не знаю, когда он меня отпустит. Давай завтра? Как всегда, через час после отбоя.              — Я приду, — просияла Джейн.              Неожиданно на стол в опасной близости от ее кубка с тыквенным соком приземлилась светло-серая сова. Она протянула когтистую лапу, к которой было привязано письмо.              — Не удивлюсь, если это от Блэка, — поморщился Северус.              — Сейчас узнаем. — Джейн развернула письмо. — Да, от Сириуса.              Северус фыркнул.              — Ты же отказала ему, — недовольно заметил он. — Зачем он пишет?              Джейн бегло просмотрела письмо. Оно было коротким. Сириус писал о том, как он сожалеет, что не сможет с ней видеться, и намекал, что их последний разговор он уяснил и готов ждать.              — Да, отказала, — произнесла со вздохом Джейн, — но он не совсем так меня понял. Вышла большая двусмысленность. Я напишу ему и все объясню.              Северус глубоко задумался, а потом вдруг заявил:              — Не пиши ему ничего.              — Что? — удивленно переспросила Джейн.              — Не отвечай и не пиши.              — Почему? Он ведь будет надеяться.              — Пусть.              — Но…              — Как ты не понимаешь, Джейн? Он с легкостью может догадаться о причине твоего отказа. Пусть лучше останется в неведении.              — А разве тебе не на руку, чтобы он знал?              — Знает он — знают все. Ничего не отвечай и не пиши.              Джейн кивнула и с грустью представила себе напрасные страдания Сириуса, которых у него и без того было достаточно. Посмотрев на серую сову, которая в ожидании поглядывала на нее немигающими желтыми глазами, Джейн сказала:              — Ответа не будет.