Дети несчастной любви

      — Нет, не могу! — Джейн отбросила в сторону книгу, которую уже битый час пыталась читать.              Ничего не помогало ей отвлечься. Почти две недели прошло со времени ее увольнения и прощания с Северусом, а в груди все равно была ноющая пустота. Джейн успела стать зависимой и теперь испытывала сильную ломку. Каждую ночь она тихо плакала. И чем больше времени она проводила одна, тем хуже ей становилось. Она и не думала, что расставание с ним без надежды на ближайшую встречу так сломает ее. Она безумно скучала, чувствовала себя больной, слабой, лишенной какой-то опоры, сил, вдохновения.              Вздохнув, Джейн поднялась с кровати, хмуро оглядела слабо освещенную комнату. За окном лил дождь, капли стучали по стеклу. Время от времени раздавались глухие раскаты грома, и комната озарялась ослепительным светом сверкающих молний.              — Нельзя так, — сказала себе Джейн. — Иначе я просто сойду с ума.              Она решительно взяла с тумбочки резинку и собрала распущенные волосы в хвост. Подойдя к зеркалу, она критично рассмотрела свое худое и бледное лицо.              — Отвратительно, — заключила она. — Недаром все интересуются, не больна ли я. Ничего, все поправимо. Хватит мне уже умирать.              С этими словами Джейн направилась к двери. Она вышла в коридор. Тусклым светом горели факелы, освещая желтые выцветшие обои. Джейн пошла к лестнице. И там она столкнулась с Сириусом.              — Наконец-то надоело прятаться? — спросил он не без доли насмешки, но вполне миролюбиво. — Или ты просто проголодалась?              — Я не пряталась, — возразила Джейн, опустив взгляд. — Но ты прав, мне надоело сидеть одной.              — Неужели? Заметь, ты сама себя там заперла.              — Я знаю. Просто мне кажется, что ты не очень доволен, когда я выхожу.              — Что за ерунда? — возмутился Сириус. — Ты думаешь, что я до сих пор не смирился с тем, что ты снова здесь? Смирился, Джейн. Так что прекращай это затворничество. А если у тебя вдруг что-то случилось, смело делись. Помогу, чем смогу. Не верю, что причиной твоего похоронного настроения является лишь моя безэмоциональная мина.              Джейн улыбнулась и наконец-то на него посмотрела. Сириус явно был в хорошем настроении. Впервые за две недели. Однако ранее у Джейн было немало поводов думать, что ее присутствие его тяготит.              — Не видела Кикимера? Я собственно его и ищу, — сказал Сириус, рассеянно оглядываясь, словно надеясь обнаружить домового эльфа в одном из темных углов на лестничной площадке.              — Вчера видела. Во время ужина.              — Ну, вчера и я его видел. Утром он тоже был. А сейчас зову, зову, а он не идет. Совсем уже страх потерял.              — Может, он снова на тебя обиделся и спрятался на чердаке? — предположила Джейн.              — Да, вроде бы, не на что ему обижаться, — задумчиво взлохматил свои волосы Сириус. — Не трогал я его. Но кто знает, что там взбрело в его больную голову. Насчет чердака я уже думал, как раз туда…              — Сириус! — на лестнице возник запыхавшийся Люпин. — Там Гарри, хочет поговорить.              — Гарри? — опешил Сириус.              — Да, через камин, — пояснил Люпин. — Скорее идем!              Сириус, встревоженно нахмурив брови, принялся спускаться по лестнице за Люпином. Джейн двинулась следом, недоумевая, что за камин рискнул использовать Гарри: он не мог не знать, что в Хогвартсе они почти все под наблюдением Министерства.              Сириус и Люпин опустились на пол перед кухонным камином, где в языках огненного пламени находилась голова Гарри. Джейн скромно села за стол так, чтобы Гарри не мог ее видеть.              — Я просто хотел поговорить об отце, — смущенно признался Гарри Сириусу и Люпину.              Джейн порадовалась, что не находится в поле зрения мальчика. Она и без того уже ощущала себя лишней. Однако Гарри вдруг заговорил об уроках окклюменции у Северуса, об Омуте памяти, в который он рискнул заглянуть. Очень красочно он описал все то, что там увидел. Джейн с величайшим вниманием ловила каждое его слово. Все было для нее новым. И то, как именно издевались над Северусом Джеймс Поттер и Сириус, и то, как Северус назвал Лили грязнокровкой. Последнее просто не укладывалось в ее голове, в то время как Гарри больше волновало первое.              — Я бы не стал строго судить твоего отца за то, что ты видел, Гарри, — попытался успокоить мальчика Люпин. — Ему же было всего пятнадцать!              Потом заговорил Сириус:              — Джеймс со Снейпом возненавидели друг друга при первой же встрече, такое бывает, ты ведь можешь это понять! Я думаю, у Джеймса было все, чего так хотелось Снейпу: его любили товарищи, он прекрасно играл в квиддич. Да ему вообще удавалось почти все! А Снейп был типичный замухрышка, странный малый, который с головой ушел в изучение Темных искусств, тогда как Джеймс, что бы ты о нем теперь ни думал, Гарри, всегда терпеть не мог Темные искусства.              Джейн вдруг почувствовала себя так, будто ей отвесили пощечину. Она сжала руки в кулаки, ногти впились в ладони. Ей было до слез обидно, она едва справлялась с нарастающим возмущением.              «Как они несправедливы к нему! — стучало у нее в голове. — Как несправедливы!»              Сириус и Люпин ударились в воспоминания, пытаясь убедить Гарри, что его отец был совсем не таким плохим, как мог показаться.              — Кстати, — сказал Люпин, обращаясь к Гарри, — тебе, наверное, сильно досталось от Снейпа, когда он узнал, что ты залез в Омут памяти?              — Он сказал, что больше никогда не станет учить меня окклюменции, — безразлично ответил Гарри. — Как будто мне очень хо…              — Что? — так громко воскликнул Сириус, что Джейн даже вздрогнула. — Я отправляюсь к вам и поговорю со Снейпом.              — Если кому-то и надо поговорить со Снейпом, то это должен быть я! — заявил Люпин, удержав Сириуса на месте.              Джейн хмуро слушала их спор. Она вдруг начала припоминать тот вечер, когда застала Северуса в дурном расположении духа, и когда он заставил ее показывать воспоминания с Джорджем. Не в тот ли день Гарри побывал в Омуте памяти?              — Уроки окклюменции должны продолжаться, Гарри, — настаивал Люпин. — Нет ничего важнее этого, ты меня понял? Ничего!              Джейн усмехнулась: знали бы они, что это за уроки окклюменции. Впрочем, их протест она разделяла. Почему-то она сильно сомневалась, что Северус принял это решение сообща с Дамблдором.              — Кикимер спускается к нам? — неожиданно спросил Гарри.              — Нет, — оглянувшись и задержав взгляд на Джейн, ответил Сириус. — Наверное, это кто-то с твоей стороны, Гарри.              — Тогда я пошел!              Легкий хлопок, и голова мальчика исчезла. Осталось лишь пляшущее пламя. С мрачным видом Сириус поднялся с колен.              — Не нравится мне все это, — сказал он, почесывая подбородок. — Нужно срочно сообщить Дамблдору. Снейп не имеет права прекращать занятия.              — Давай расскажем Грюму, — предложил Люпин. — Пусть передаст Дамблдору. Он с ним часто видится. И если Грозный Глаз сегодня не появится, можно передать через Тонкс.              — Отлично, давай, — обрадованно кивнул Сириус.              Они уселись за стол. Джейн оказалась в центре их внимания.              — А ты что думаешь по этому поводу, Джейн? — обратился к ней Сириус. — Ты ведь все слышала.              — То же, что и вы, — спокойно ответила Джейн. — Дамблдор должен все знать.              — А насчет Снейпа что скажешь?              Джейн подняла глаза на Сириуса. Она поняла, что он задал этот вопрос не просто потому, что ему было интересно узнать ее мнение: уж слишком сосредоточенно он разглядывал ее лицо.              «Он что-то подозревает», — подумала Джейн и ее охватила легкая паника.              Сообразив, что медлит с ответом, она поспешила сказать:              — Думаю, что ему не следовало проявлять самодеятельность. Хотя понять его можно. Мало приятного, когда кто-то видит, как тебя унижали в школьные годы. Причем даже не кто-то, а сын того, кто это делал. Он ведь и без того совсем не выносит Гарри.              Сириус расхохотался. И смех его был не столько веселым, сколько раздраженно-холодным. Люпин слегка улыбнулся, и между бровей у него пролегла тонкая морщинка.              — Унижали! — усмехнулся Сириус. — Ну ты сказала! Мы же только что говорили о том, что Снейп сам не был белым и пушистым. Слышала же, как он назвал Лили, которая вступилась за него? А ведь они на тот момент дружили.              — И не только, — вырвалось у задумавшегося Люпина.              — Не только? — непонимающе повторил Сириус, повернувшись к нему.              Люпин немного смутился. Отступиться от своих слов он уже не мог, как бы не хотелось. Они слишком многозначительно и интригующе прозвучали.              — Ну, мне кажется, что на тот момент у них было что-то большее, чем дружба, — проговорил Люпин.              — Чепуха! — замотал головой Сириус. — Не может такого быть. Лили была не слепой!              — Слепыми были все мы, — улыбнулся Люпин. — Правда, я лишь наполовину.              — Тогда рассказывай! — нетерпеливо потребовал Сириус.              Люпин заговорил, причем, уже довольно охотно:              — Я не раз видел их вместе, когда, будучи старостой, дежурил в замке по вечерам. И поверь, за руки они держались совсем не как друзья. А после этого случая, что пересказал нам Гарри, Снейп до поздней ночи торчал у портрета Полной Дамы, умолял всех без разбору позвать Лили. Вы с Джеймсом тогда на его счастье отсутствовали. У вас, кажется, были традиционные ночные полеты на метле. В общем, Лили так его и не простила.              — И правильно сделала! — воскликнул Сириус. — Ладно, я вообще подозревал, что их дружба могла далеко зайти и закончиться чем-то подобным. Но если ты все знал, почему нам ничего не говорил?              — Я не был уверен наверняка. Да и Джеймсу это вряд ли бы понравилось.              — М-да, Джеймсу бы это совсем не понравилось!              Сириус откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки. Снова на его лице появилось то угрюмое, суровое и одновременно печальное выражение, которое Джейн наблюдала все предыдущие дни. Снова было видно, что его что-то грызет и гложет изнутри.              — Вот видишь, Северус тоже может любить, он такой же живой человек, как и все мы, — глянув на помрачневшего Сириуса, произнес Люпин.              — Да бесчувственная мразь он, вот кто! — с ожесточением заявил Сириус.              Джейн дернулась. Ее словно пробил электрический разряд. Люпин и Сириус, оба уставились на нее в упор, первый со смущением и даже пониманием, второй — с подозрением и досадой. Джейн не знала, куда деваться, и чувствовала, что начинает краснеть. Она только-только решила не зацикливаться на Северусе, поменьше о нем вспоминать, а тут разговоры только о нем, да еще и провокации со стороны Сириуса. Она как будто предчувствовала что-то подобное, боясь часто выходить из своей комнаты. Знала, что не сможет с достоинством и непоколебимой твердостью все перенести. Ведь от одного звучания имени Северуса ее сердце начинало биться так, словно желало разорвать грудную клетку.              Прошло всего несколько секунд прежде, чем Люпина и Сириуса отвлек неожиданный звонок в дверь, заставив их посмотреть друг на друга.              — Надеюсь, это Грозный Глаз, — сказала Сириус, поднимаясь со стула.              Джейн и Люпин остались вдвоем. Царило неловкое молчание. Джейн делала все, чтобы не смотреть на Люпина, и едва сдерживалась, чтобы не подскочить и уйти. Люпин искоса на нее поглядывал.              Тишину нарушил звонкий голос Тонкс:              — Всем привет!              Цокая каблуками, она проворно спустилась по каменной лестнице. Джейн неохотно оторвала взгляд от стола и взглянула на подругу, рот ее приоткрылся от изумления сам собой. Тонкс выглядела просто потрясающе. Волосы ее были темными, почти черными, блестящими волнистыми локонами они спускались ей до талии. Глаза отливали синевой, на губах была яркая помада. Расстегнутый красный плащ открывал переднюю часть нарядного белого платья. Если бы не голос, Джейн ни за что бы не узнала в этой эффектной девушке Тонкс.              — Сегодня я сногсшибательная девочка с обложки магловского журнала моды! — весело сказала Тонкс, ужасно довольная тем, какое сильное впечатление произвел на всех ее внешний вид.              — Выглядишь очень необычно, — лучезарно улыбнулся Люпин, поднимаясь со стула навстречу Тонкс.              С ее появлением он прямо-таки преображался. Джейн с трудом узнавала в нем прежнего Люпина. Он выглядел моложе, лицо его оживало. Однако без Тонкс он неизменно становился собой.              — Ты почему еще не одет, Римус? — мягко упрекнула Люпина Тонкс, обнимая его.              — Я был уверен, что у меня еще есть целый час, — ответил он и нежно поцеловал ее в щеку.              И тут надо сказать, что в данный момент они переживали ту пору любви, когда все вокруг кажется волшебной сказкой. Еще и месяца не минуло с того времени, как Люпин объяснился с Тонкс, и решился — не без уговоров Сириуса — послушаться своего сердца. Тонкс была на седьмом небе от счастья. Обо всем она восторженно рассказала Джейн уже в первую встречу. Джейн порадовалась за них, но когда увидела их вместе, поняла, что ничего хорошего эту пару не ждет: Тонкс была по уши влюблена и полна энергии, а Люпин относился ко всему этому с каким-то снисхождением. Джейн это не понравилось. Это навело ее на неприятную мысль о том, что и Северус мог так к ней относится, а она просто не замечала.              — Я отпросилась с работы, — объяснила Люпину свой ранний приход Тонкс. — Мы теперь можем выйти раньше, погулять до начала спектакля.              — Там же дождь.              — А у меня есть зонт! Что может быть романтичнее, Римус, чем прогулка под одним зонтиком во время дождя?              Джейн отвернулась от них. Ей почему-то было невыносимо слушать эти милые разговоры. Ее сердце разрывалось. Она сразу вспоминала Северуса и понимала, что с ним так не будет никогда.              — Куда вы собрались на этот раз? — поинтересовался вернувшийся на кухню Сириус, с довольной улыбкой оглядывая светящиеся лица Люпина и Тонкс.              — Кино нам наскучило, и сегодня мы идем в театр! — торжественно сообщила Тонкс. — Родители отдали нам билеты в Королевский театр на «Аркадию».              — Магловский театр? — усмехнулся Сириус. — Что-то интересненькое. А чего не в наш? Помню, был там в детстве, мамаша водила. Только правда все, что я запомнил, так это летающих по огромному залу крошечных надоедливых фей. Зачем они там нужны, до сих пор не понимаю.              — Вот, знаешь что? — Тонкс ткнула Сириуса зонтиком, который держала в руках. — Во-первых, маглы не дерут столько денег за один спектакль. Во-вторых, мне не особо хочется встречать нашу так называемую аристократическую элитку. Тех же Малфоев, к примеру. И вообще я убеждена, что маглы играют ничуть не хуже. Тем более мы идем в Королевский театр! Понимаешь уровень, да?              — Ладно-ладно, — успокаивающе сказал Сириус. — Что ты так на меня налетела? Идите, куда хотите. Любопытно только, какие еще магловские развлечения ты планируешь показать Римусу.              — Есть пара идей, — загадочно улыбнулась Тонкс.              Она повела Люпина переодеваться.              — Счастливые! — протянул Сириус, плюхнувшись на стул, на котором до этого сидел Люпин.              — Да уж, — согласилась Джейн.              Сириус принялся теребить чернильницу, что стояла на столе. Лицо его окутала дымка задумчивости. Джейн с опаской посмотрела на Сириуса. Она снова почувствовала, как в воздухе натягивается струна, как нарастает напряжение.              «Все, надо возвращаться в комнату», — решила Джейн.              — Снейп может любить… — пробормотал вдруг Сириус, потом пристально посмотрел на Джейн. — Ты тоже так думаешь, да?              Сердце Джейн дало сбой. Она неопределенно дернула плечами, всеми силами пытаясь изобразить равнодушие.              — Ты ведь с ним?              Этот вопрос окончательно приковал Джейн обратно к стулу, с которого она уже было приподнялась, чтобы наконец уйти.              — Нет, — быстро ответила она, но не так твердо, как хотелось бы.              — Скажи правду, Джейн! — Сириус с силой сжал пузырек с чернилами. — В Хогвартсе ведь больше никого нет. Не со студентом же ты, в самом деле!              Джейн молчала, пытаясь подобрать слова. Но в голове у нее было какое-то помутнение. Сердце колотилось, как бешеное. Лихорадочная дрожь пробегала по телу, распространяя жар.              — Ты с ним! — уже утвердительно заключил Сириус. Он закрыл лицо руками. — Черт, черт, черт… Какой я глупец! Как долго я не хотел в это верить! Я был уверен, что ты разборчивее!              — Разборчивее? — вспыхнула возмущением Джейн. — Ты ничего о нем не знаешь!              Сириус отнял руки от лица. В глазах его читалось болезненное отчаяние. Он был зол, но зол прежде всего на себя.              — Да это ты ничего о нем не знаешь! — воскликнул он, и его громкий голос эхом прокатился по кухне.              — Я люблю его! — выпалила в ответ Джейн, словно это исключало все претензии.              Сириус вдруг подскочил.              — Ты? Любишь? — в бешенстве переспросил он. — Ты его любишь?              На глаза ему попалась чернильница. С рыком разозленного пса он бросил ее в противоположную стену. Пузырек с оглушительным звоном ударился о стеклянную дверцу кухонного шкафчика. Забрызганные чернилами осколки полетели на пол, разлетелись в разные стороны.              Джейн тоже вскочила на ноги. Сириус сжал руки в кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Ярость исходила из него целыми волнами. Лицо было искажено, серые глаза метали молнии. Джейн стало по-настоящему страшно: никогда еще она таким его не видела.              Сириус тяжело вздохнул, делая усилие, чтобы успокоиться.              — Ты не должна его любить, Джейн! — чуть понизив голос, заявил он. — Он не достоин твоей любви. И я тебе сейчас это докажу!              Он схватил Джейн за руку и потащил к дверям. Джейн сопротивлялась, требовала ее отпустить, но Сириус как будто не слышал. Он провел ее по коридору, поднял за собой по лестнице на четвертый этаж. В коридоре, где находились их комнаты, они столкнулись с Тонкс и Люпином. Последний был одет в смокинг. Выглядели они сейчас как пара, которая уже лет пять состоит в счастливом браке.              — Что случилось? — удивленно спросил Люпин.              — Ты был прав! — прорычал Сириус.              Люпин перевел взгляд на Джейн, совершенно обескураженную, и лицо его вдруг сделалось виноватым.              — О чем это вы? — с недоумением произнесла Тонкс.              — Неважно, — поспешил успокоить ее Люпин. — Пойдем.              Сириус распахнул дверь своей спальни и втолкнул Джейн. Затем он подлетел к комоду, отодвинул ящик, что-то оттуда взял и бросил на свою кровать.              — Вот! — торжествующе поблескивая глазами, сказал он. — Это твоя цена! Такая, какой определил ее Снейп!              Джейн, нахмурившись, приблизилась к кровати. На синем покрывале она увидела золотое кольцо с темным камнем, на котором был нацарапан какой-то символ. От кольца шли импульсы сильной магии. Джейн их очень хорошо чувствовала. Не решаясь взять кольцо в руки, она присела рядом на кровать.              — Что это? — спросила Джейн.              — В конце седьмого курса, когда мы возвращались на «Хогвартс-экспрессе» в Лондон, у нас произошла небольшая стычка со Снейпом и его дружками, Мальсибером и Эйвери, — проговорил Сириус, беспокойно расхаживая взад-вперед. — Это колечко выпало из кармана Эйвери. Я его подобрал. Забирать не собирался, но так вышло. Я долго думал, что это его семейная реликвия и не более. Вернуть как-то не пришлось. Да и вообще про эту вещь я и не вспоминал, пока она зачем-то не понадобилась Снейпу.              Сириус снова тяжело вздохнул и вдруг признался:              — Мы заключили с ним пари, Джейн! Я не знаю, как так вышло. Я тогда много выпил. Он начал дразнить меня, говорить, что из нас двоих ты выберешь его. Мы поспорили. Он взял меня на слабо, заставил закрепить все условия с помощью магии! Мне нужно было держать язык за зубами. И в случае его выигрыша я должен был отдать ему это чертово кольцо!              — Что? — выдохнула ошеломленно Джейн.              — Это было в сентябре, — сказал Сириус. — В первую неделю сентября.              Джейн нервно сглотнула, ей стало сложно дышать, в горле пересохло, а перед глазами возникла мутная пелена. Ей не хотелось верить ни единому слову Сириуса, но что-то подсказывало, что все это — правда.              Сириус тоже сел на кровать.              — Я очень виноват перед тобой, Джейн, — произнес он с чувством горького сожаления в голосе. — Я все это допустил. Позволил ему устроить этот спектакль. Сам участвовал в нем. Если честно, то я очень испугался, когда он с самоуверенным видом мне заявил, что ты будешь его. Я ни за что не хотел допустить, чтобы этот урод так низко поступил с тобой, использовал, как игрушку! Но ты была там, бок о бок с ним, а я был здесь. И когда последний на тот момент раз я виделся с тобой через каминную сеть, ты слишком настойчиво выспрашивала о Снейпе. Все это насторожило меня, вынудило действовать. Поэтому я решил сделать тебе предложение, связать тебя обещанием, чтобы Снейп не смог околдовать тебя, влюбить в себя. И знаешь, я ведь был уверен, что ты согласишься! Но, наверное, было уже поздно. На мое письмо ты не ответила. Через камин мы больше не могли общаться. Однако ты не сказала мне «нет», а Снейп все не появлялся, и это было тем, что успокаивало меня долгие три месяца.              Сириус остановился, чтобы перевести дыхание. Джейн, всхлипывая, теребила свой свитер. В памяти против ее воли вдруг начало всплывать все то, что подтверждало его слова: и эпизод из Омута памяти, где Северус спрашивал Сириуса о какой-то вещи, и подслушанный на рождественских каникулах разговор между Сириусом и Люпином, и странное поведение Северуса в самом начале их отношений, и его бешенство, когда она соврала, что приняла предложение Сириуса, и, очень поразившее ее в свое время, согласие Северуса учить ее окклюменции, и то, как он неожиданно поцеловал ее в последний день лета… Неужели уже тогда он задумал все это?              — А потом ты приехала на рождественские каникулы, — продолжал Сириус. — И вот тут начало происходить что-то непонятное. Вначале ты публично отказалась от моего предложения, сказала, что не любишь меня, а любишь кого-то другого, опровергла мое предположение, что это Снейп. Я не знал, верить тебе или нет. Ведь если бы это был Снейп, то что мешало ему все это время прийти ко мне за кольцом, которое ему было так нужно? На Рождество наконец-то появился он сам, заявил, что мы оба проиграли, что ты выбрала кого-то третьего. Мы расторгли магический контракт. Кольцо, похоже, больше Снейпа не интересовало. Я облегченно выдохнул: ты не была обманута, и это было самым главным. Возможно, я мог тебе все рассказать, но мне было стыдно, что я позволил Снейпу манипулировать мной. Да и чего уж тут, признаюсь, твой отказ меня сильно обидел! Мое желание быть с тобой было совершенно искренним. Да, к решительному шагу меня подтолкнули, но еще летом я понимал, что потихоньку влюбляюсь в тебя все больше. Потом я рискнул поделиться всем с Римусом. Он предположил, что Снейп просто-напросто тебя полюбил, и поэтому не стал так подло с тобой поступать. Я не воспринял его всерьез. Ты и он — мне казалось, что вы совсем несовместимы. Что ты можешь найти в этом лживом бесчувственном типе? Но сегодня я ясно увидел, как ты реагируешь на разговоры о нем. Что ж, вы оба ловко меня провели!              Одни мысли в голове Джейн стремительно сменялись другими. Пусть все это правда, пусть Северус хотел использовать ее, но передумал… Но ведь передумал все-таки потому, что возникли чувства?              — Я все равно не верю, что он любит тебя! — сказал вдруг Сириус, словно прочитав ее мысли. — Думаю, что кольцо просто стало ему не нужно, а ты лишь была ему удобна, вот он и продолжал морочить тебе голову! Около месяца тому назад Наземникус видел его в «Огненной розе». И вот это только подтверждает мои слова!              — Что за «Огненная роза»? — глухо спросила Джейн.              — А это бордель, Джейн! — усмехнулся Сириус. — Публичный дом! И один из самых лучших и дорогих в Лондоне. Северус явно не жалеет денежек на удовольствия. Видишь, Джейн, что это за человек? Ты не можешь его любить. Он сволочь. Ему плевать на чувства других. Он заставил меня играть по его правилам, втянул тебя. Теперь он наверняка злорадствует. Радуется, что разбил вдребезги наше возможное счастье.              Джейн тихо роняла слезы на колени. Теперь никаких сомнений, никаких надежд не оставалось. С удивительной легкостью она вдруг поверила всему, что сказал Сириус. Внутренняя, тупая и нестерпимая боль гулким эхом отдалась в ее груди, разлилась по всему телу, причиняя страдания, сжигая изнутри.              Сириус с тревогой посмотрел на смертельно побелевшую Джейн. В следующую секунду он бросился перед ней на колени, взял ее холодные дрожащие руки в свои.              — Прости меня, Джейн! — воскликнул он, смотря в ее заплаканное лицо. — Я допустил все это!              Джейн вырвала свои руки, принялась утирать слезы. Ей не хотелось показывать свою слабость, обнажать перед ним свою боль. Он не знал, как она любила! Она поверила, доверилась и обманулась. Обожглась. Разве Сириус мог это понять?              — Вот, возьми. — Сириус положил ей на колени кольцо, и Джейн чуть не отпрянула. — Пусть будет напоминанием о его низости, о том, какая он мразь. А когда увидишь его, отдай, брось ему в лицо, пусть подавится. Римус, правда, настаивал на том, чтобы я показал его Дамблдору, но Дамблдор сейчас так занят, что редко здесь появляется. Уверен, ему сейчас не до колечек. А держать это кольцо у себя я больше не хочу. Уже давно жажду выкинуть его в окно!              Джейн бросила беглый взгляд на кольцо, и вдруг поняла, что нацарапанный на темном камушке символ ей знаком. От изумления она даже перестала плакать. Осторожно взяв кольцо в руки, она принялась рассматривать этот странный знак, похожий на треугольный глаз. Она видела его у Северуса: он был нарисован на клочке пергамента, что лежал в сборнике сказок на полке с книгами.              Каким-то поразительным, странным образом все мелочи сейчас собрались в одну картинку, и эта картинка была ужасающей!              Еще и это странное кольцо…              — Ты примерял его? — спросила Джейн у Сириуса.              — Нет, зачем? — искренне удивился тот. — У меня своих фамильных перстней предостаточно.              — Это кольцо проклято, Сириус, — шмыгнула носом Джейн. — На нем сильная магия. И я думаю, что это Темная магия.              

***

             Воспоминания душили, а боль казалась такой острой, что хотелось кричать, выть, рыдать, кататься по полу, бить кулаками в стену… Но не было сил. Джейн не спала всю ночь. Слезы безостановочно лились по ее щекам, утопая в подушке. Она невидящим взором смотрела в пространство. Всю ночь по оконному стеклу барабанил дождь, но она ничего не слышала. Ей еще никогда не было так плохо. Глубокое разочарование выворачивало все внутренности наружу, сердце щемило, будто его сжимали тиски. Хотелось умереть и больше не жить. Ей было тяжело принять, что для человека, который был для нее всем, она ничего не значила, что все, что между ними было, с самого начала было пропитано ложью. Как скоро она все это забудет? Нет, никогда не забудет! Потому что слишком больно…              Утром к ней пришел Сириус, начал уговаривать ее спуститься на завтрак. Джейн уже не плакала, но глаза ее были воспаленными, опухшими, стеклянными. Она отвернулась от Сириуса и укрылась одеялом с головой, ничего ему не ответив.              — Не убивайся так, Джейн! — укоризненно произнес Сириус. — Он не стоит твоих страданий. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Но пожалуйста, не заставляй меня жалеть, что я рассказал тебе правду. Поешь. Ты и так вчера не ужинала. Давай принесу тебе сюда?              Джейн резко сбросила с лица одеяло, повернулась к нему. Снова в ее глазах стояли слезы, на лице была гримаса боли.              — Оставь меня в покое! — срывающимся голосом попросила она.              — Ладно, — пожал плечами Сириус.              Однако завтрак он все равно принес и поставил поднос с едой на ее прикроватную тумбочку. А когда Сириус ушел, прикрыв за собой дверь, Джейн услышала, как он разговаривает с Тонкс, объясняет, что она неважно себя чувствует и ее лучше не беспокоить.              Джейн не притронулась к завтраку. Но появление Сириуса после ночных переживаний и постоянных мысленных возвращений в прошлое вернуло ее в реальность, в настоящее. И ее вдруг наполнило чувство отторжения всего, что было связано с Северусом. Боль породила сильнейшую ненависть. К горлу подступила тошнота. Она теперь испытывала ко всем воспоминаниям удушающую неприязнь. Ей хотелось стереть все из своей памяти: забыть его голос, его лицо, его взгляд, его прикосновения, его поцелуи. Когда-то в душе она уже расставалась с ним и проходила через эту палитру мучительных чувств. Правда, все то, что она испытывала тогда, сейчас было для нее лишь блеклым воспоминанием. Боль на этот раз была намного острее, и не было успокаивающей надежды.              В обед снова пришел Сириус. Он с грустью оглядел остывшую еду, что нетронутой лежала на тарелке.              — Если ты сейчас не спустишься в кухню, я тебя отнесу сам, — сказал он. — Поверь, одиночество тебя не спасет. Мне тоже невыносимо тяжело. Давай выбираться из этой темной ямы вместе. Жизнь ведь на этом не кончается, Джейн.              Она все-таки его услышала, согласилась спуститься в кухню и поесть. На обеде присутствовали и Люпин, и Грюм, и Наземникус. Все они были уже как будто бы предупреждены о ее самочувствии. Но причину знал только Люпин. Он благоразумно молчал и бросал на Джейн виноватые и сочувствующие взгляды. Зато Сириус возился с ней, как с тяжелобольной. С трудом запихав в себя обед, Джейн сбежала ото всех с кухни, поднялась к себе и снова упала на кровать.              К вечеру разум взял верх над чувствами. Тошнота прошла. Джейн принялась убеждать себя, что свет не сошелся клином на Северусе, что она и без него может быть счастлива, что его с легкостью заменит кто-то другой. И, пожалуй, именно это убеждение помогло ей вынырнуть из темного омута отчаяния и страданий. Именно это стало якорем спасения.              Опять заглянул Сириус.              — Все ушли, в доме только мы, так что если ты проголодалась, то спускайся, — сказал он. — И да, до завтрашнего утра я еще позволю тебе побыть здесь одной, но после, Джейн, я буду возвращать тебя к жизни. Имей это в виду.              Что бы Сириус там не говорил, но Джейн он все-таки не понимал. Он просто не мог принять, что она могла по-настоящему любить Снейпа, он был уверен, что она была околдована, обманута — все, что угодно, но не влюблена искренне и самоотверженно.              — А ты не боишься, что я могу что-нибудь с собой сделать до завтрашнего утра? — неожиданно спросила Джейн.              Сириус вдруг побелел.              — Только посмей! — жестко произнес он. — Это будет самая нелепая смерть, которую я видел. Он ведь козел, Джейн! А ты из-за него готова умереть? Если так, то ты настоящая дура!              — Я пошутила, — усмехнулась Джейн. — Ничего я с собой не сделаю. Я Малфой. Я знаю себе цену.              — Вот такие рассуждения мне нравятся, — облегченно улыбнулся Сириус.              — Но Снейп сильно пожалеет, что так со мной поступил.              — Только не делай снова месть смыслом своей жизни.              — Постараюсь, — сказала Джейн и издала звук, похожий то ли на всхлип, то ли на нервный смешок.              — Ну что, ты пойдешь в кухню? — заботливо поинтересовался Сириус.              — Не-а, — мотнула головой Джейн, пряча лицо в подушку.              — Перед сном тогда зайду, — предупредил Сириус.              Он ушел, прикрыв за собой дверь. Джейн несколько минут полежала, потом внезапно вскочила. Что-то дикое, неожиданное, нелепое пришло ей в голову. На губах ее застыла странная улыбка. Глаза вспыхнули каким-то безумным огнем.              Джейн бросилась к двери. Сириуса она нагнала только на лестничной площадке второго этажа. Услышав ее торопливые шаги, он обернулся. Она сбежала по лестнице и кинулась ему на шею. Ее пальцы запутались в его длинных черных волосах. Он, немного растерявшись, машинально положил руки на ее талию. Она была слаба, цеплялась за его плечи и шею, как утопающая, и все теснее прижималась к нему. Ее бил озноб, и дрожь передавалась ему, вызывая на коже мурашки. Он ощущал карамельный запах ее тела, тепло, которое она излучала, видел ее горящие глаза, блуждающие по его лицу. Все это невероятно опьяняло.              Она поцеловала его, но губы его, предательски дрогнув, все же остались неподвижными. Он не ответил на ее исступленный поцелуй.              — Пожалуйста, Сириус, миленький… — умоляюще прошептала она. — Мне нужно забыться. Прошу!              С трудом преодолев клокочущее в нем желание, он ласково прикоснулся губами к ее теплому лбу, потом осторожно убрал ее руки со своих плеч, отступил на шаг. В ответ на ее разочарованный взгляд он отрицательно мотнул головой.              — Ты ведь любишь меня! — с упреком проговорила Джейн, обнимая себя руками, словно ей вдруг стало холодно.              — Люблю, — согласился Сириус. — Но пользоваться твоим состоянием я не буду. Не хочу, чтобы ты потом об этом пожалела.              Жалобно застонав, Джейн отступила к стене и медленно сползла на пол. Плакать она уже не могла, а внутри царила давящая пустота.              — Если хочешь забыться, то у меня есть другой проверенный способ, — произнес Сириус, смотря на нее сверху вниз.              И вот они уже шли по коридору в кухню, Сириус снова вел Джейн за руку. Он помог ей спуститься по каменной лестнице, затем усадил ее за стол, а сам подошел к одному из кухонных шкафчиков, открыл дверцу и критично оглядел полки.              — А знаешь, выбирай сама.              Джейн встала, подошла к шкафчику, заглянула в него и ахнула. Здесь в ряд на каждой полке стояли бутылки: ром, виски, ликер, джин, коньяк, шампанское, вино. Разных видов и разных марок.              — Как я сразу не догадалась! — хрипло рассмеялась Джейн.              — Наземникус все приносит и приносит, я покупаю, но уже как четыре месяца ничего не пью, — сказал Сириус. — Так что выбираешь?              — Огневиски. И самый крепкий.              Джейн вернулась за стол. Сириус поставил перед ней бутылку с этикеткой "Огненный виски Блишена", принес два стакана, пододвинул тарелку с бутербродами.              — Будешь пить со мной? — спросила она, глядя на то, как он усаживается рядом.              — Да, будем вместе тушить боль в крепленом виски, — усмехнулся он, направляя волшебную палочку на горлышко бутылки. С характерным хлопком пробка вылетела из бутылки.              Джейн сосредоточенно наблюдала, как Сириус разливает огневиски по стаканам. Он наполнил их лишь на одну треть, один стакан протянул ей.              — У тебя такие опухшие глаза, что ты напоминаешь лягушонка, — сказал Сириус, оглядев ее лицо.              — Лягушонка? — смущенно улыбнулась она.              Он кивнул, тоже улыбнулся.              — Итак, тост! — произнес он, приподнимая стакан. — За правду! Лучше горькая правда, чем сладкая ложь, ты согласна?              Джейн печально усмехнулась, но ответила:              — Согласна.              Они чокнулись. Джейн поднесла стакан к губам, вдохнула терпкий древесный аромат и, закрыв глаза, влила в себя обжигающий напиток. Что-то горячее, как огонь, тотчас растеклось по ее жилам, одурманило, и она вдруг почувствовала себя свободнее.              Джейн придумывала второй тост.              — Давай выпьем за доверие, — проговорила она. — Оно заслуживается месяцами, годами, а теряется в один миг.              В третий раз Сириус наполнил их стаканы до самых краев.              — А теперь будем пить за твою новую жизнь! — весело смеясь, заявил он. — Тебя уволили из Хогвартса, и ты теперь можешь пойти куда угодно. Ты абсолютно свободна. Можешь делать, что хочешь. Разве не здорово?              — А в моей новой жизни будешь ты? — спросила Джейн, неожиданно расплывшись в лукавой улыбке.              — Если ты этого захочешь, — ответил он, и она просияла. — Пьем до дна, Джейн!              После этого стакана алкогольный напиток пился как вода.              Джейн больше не ощущала давящей тяжести в груди, ее сознание помутилось, она от души хохотала, придумывая вместе с Сириусом все новые и новые тосты и доходя в этом деле до абсурда.              Потом на кухне появился Кикимер.              — О, он нашелся! — воскликнула Джейн так, словно была этому невероятно рада.              — Я его нашел, — поправил ее Сириус. — Сегодня утром. Как и предполагалось, на чердаке.              Кикимер, гаденько улыбаясь, прошел мимо них к своей каморке.              — Какой-то он сильно счастливый, — заметила Джейн.              — Наверняка спер очередные матушкины панталоны! — хохотнул Сириус.              И вот последний бутерброд исчез с тарелки, а последний глоток огневиски допил Сириус. Джейн, вся раскрасневшаяся, сложила руки на столе и положила на них голову. Она глупо улыбалась, лицо ее было окутано дымкой опьянения.              — Я теперь ни о чем не думаю, — медленно произнесла она, прикрыв глаза. — Но жутко хочется спать. Я не спала всю ночь.              — Давай я тебя отведу наверх, — сказал Сириус. — Даже хорошо, что виски подействовало на тебя как снотворное.              Придерживая ее за талию, он помогал ей подниматься по лестницам. Сквозь пелену в сознании, Джейн, хоть и с трудом, но все-таки понимала свои действия. На лестничной площадки, где на стене висели сушеные головы предков Кикимера, Джейн вдруг громко и чересчур весело рассмеялась. Сириус попытался узнать, что ее так рассмешило, но ничего членораздельного она ему не ответила. Однако это не помешало ему залиться лающим смехом в тон ей. До самой своей комнаты она продолжала хохотать, как сумасшедшая, и только у дверей вдруг успокоилась, стала серьезной и снова грустной.              — Все, Джейн, иди спать, — устало сказал Сириус, открывая ей дверь и кивая на погруженную во тьму комнату. — Завтра будем вместе лечиться от похмелья. Но душевно тебе уже будет намного легче. Особенно если хорошо выспишься.              Джейн послушно пересекла порог своей комнаты, но потом остановилась и повернулась к Сириусу. Они оказались друг перед другом. Джейн смотрела на него с благодарностью и нежностью, и вместе с тем в глазах ее было что-то еще, внезапно вспыхнувшее, как искра, и лишь отдаленно напоминающее то странное безумие, которым она была охвачена пару часов назад.              — Я во всем виновата, — заговорила вдруг она торопливо, сбивчиво и едва не плача. — Я погубила все то, что могло быть! Я полюбила не того. Поверила не тому. Доверилась не тому. Я не знаю, как так вышло. Это было какое-то помутнение… Это была ошибка! Прости меня, пожалуйста! Я во всем виновата. Только я!              — Ну что ты! — Сириус притянул ее к себе и крепко-крепко обнял.              И снова ее запах, ее тепло его одурманили, опьянили, затуманив разум гораздо сильнее, чем виски. Она оторвалась от его груди, подняла голову и посмотрела ему в глаза. Ее влекло к нему теперь не желание забыться, а что-то другое, что-то необъяснимое, инстинктивное.              Дыхание обоих участилось, стало горячим, прерывистым. Ничего на этот раз не смогло сдержать того, что они чувствовали: их накрыло волной непреодолимой, всепоглощающей страсти. Они одновременно подались вперед, и их губы слились в столь желанном поцелуе. Все заполыхало, заискрилось. Это было похоже на ураган, на цунами, на стихию, которая сносит с ног, которой невозможно противостоять…