***
Почему люди так жестоки? Почему общество думает, что может диктовать некие правила, придуманные кем-то когда-то. Никто не помнит, кем и когда, но упрямо следуют им. Почему человек, не оправдывающий чьих-то ожиданий, становится ненужной вещью и отработанным материалом с кричащей надписью "использован". И, увидев эту табличку, окружающие перестают быть такими улыбчивыми, добрыми, понимающими. В лучшем случае они просто потеряют всяческий интерес к подобному персонажу. А в худшем... Тут уж у кого на что фантазия. Почему людям есть дело до чужой постели? Как их может касаться, с кем человек спит: со своим полом или противоположным? Почему, пройдя столько ступеней эволюции, не научились уважать чужое пространство? Когда же исчезнут эти глупые предрассудки? Потому что до тех пор, пока общество живёт пережитками прошлого, не будет в нашем мире взаимопонимания, уважения и любви.***
Приближаясь к дому, Юнги всё думал о недавнем разговоре. Ему было жаль друга. Он злился на агентство, которое отвернулось от парня, как от прокаженного. Злился на фанатов, которые устроили бойкот, потому что Сухён вздумал пойти против их ожиданий. А какие должны быть ожидания? Дорогие, вы же сами пишите, как мы мило смотримся. Сами же мечтаете, как признаемся в своей ориентации. А что выходит на деле? Ложь... Шуга встряхнул головой, чувствуя, что начинает закипать. Было дикое желание настрочить гневный пост в твиттер, высказать всё, что он думает по этому поводу, обозвать всех "правильных" лицемерами. Да хотя бы просто поддержать друга. Только вот чем поможет такая показушная поддержка? Сухёну точно ничем. Он только навлечет ненужные неприятности на себя и своё агентство. Да и по товарищу ещё раз проедутся, дольше не забывая эту историю. Но и просто так оставить этот вопрос не мог, Юнги обязательно найдёт способ высказать своё мнение на этот счёт. Не сейчас... Да, сейчас не время, но потом он найдёт способ напомнить о своём друге, вынужденном покинуть родную страну. — Ах... чёрт... Парень споткнулся о чью-то обувь и, чуть не упав, задел полку с различными безделушками. Младшие были ещё те сороки, скупая в поездках небольшие сувениры с разных стран и выставляя почему-то в общем коридоре. Нет, Юнги и сам любил прикупить что-то на память, но не понимал, почему это всё должно быть в коридоре на всеобщем обозрении? И однажды задав этот вопрос Ви, получил недоуменный взгляд: «Красоту других стран должны все видеть». Это безусловно было спорным утверждением. Парень не считал, что эти маленькие статуэтки передают красоту других культур. Есть более ценные и вечные вещи. Книги, литература, история, музыка... «Вот блин! Из-за голубой драмы своего друга совсем забыл, что писал песню». Поняв, что сон сегодня не светит, Шуга отправился в студию, захватив из холодильника сок. Лучше было бы перекусить что-то, но в голове была такая каша, что сначала юноша решил освободить мозги от лишнего давления, а уже потом подумать о потребностях организма. Мысли с каждой секундой путались всё больше, вызывая раздражение, из-за которого парень не мог сосредоточиться. Ему что-то мешало. Казалось, что пишет не о том, о чём должен. Пытается заставить себя, хотя прекрасно знает, что ничего стоящего из этого не выйдет. Не получаются хорошие вещи под давлением обстоятельств. Для положительного результата по-настоящему важно только одно — от души. Полностью отдавшись внутренним ощущениям, Юнги перестал насиловать свой мозг и начал выводить что-то логичное, такое нужное. Именно в этот момент нужное. Словно это ждало своего выхода долгие годы, оставаясь невидимкой, чтобы не спугнуть раньше времени. А сейчас жаждет освобождения. Слова и музыка рождались словно изнутри, а парень и не пытался вникнуть даже в то, что сам пишет. Просто следовал внутреннему голосу. Незнакомая энергия двигала им, заставляя полностью ей довериться. Закончив, Шуга отвернулся от рабочего стола и потёр глаза. Из его памяти будто в одночасье стёрли все написанные несколькими минутами ранее строчки. Он даже не помнил, что сотворил. Просто было какое-то затмение. И что-то подсказывало, что сейчас парень не готов прослушать собственное творение. Никак не мог понять, что не так с ним сегодня? Что-то важное он упускает. Поспорив со своим внутренним "я", Юнги решил, что если бы это было действительно важно, он обязательно знал бы об этом. А раз нет... то нечего зря переживать. Как будто других дел нет у него. Поспать уже конечно не получится: шесть утра натикало, но можно заняться завтраком. Обычно этим занимается Сокджин, но раз есть возможность помочь, почему бы ей не воспользоваться? В карму зачтётся помощь другу.***
Даже нарезая овощи, Шуга всё думал об их деятельности, чем они занимаются. Вроде должно быть предельно ясно: есть контракт, есть образы, есть правила, есть деньги, есть возможность, что тебя будут слушать. Только так ли это? Реальность для его друга была жестокой. Годы, потраченные на признание фанатами и их миром музыки, были прожиты практически напрасно. От Сухёна отвернулись. Остаётся только верить, что в Америке сложится гораздо удачнее. Там ориентацией никого не удивишь. Но парня также озадачило заявление друга, что один его одногруппник может испытывать к нему симпатию. Юнги был готов поддержать любого, признайся он просто в ориентации. Но тут другое. Шуга не испытывал к парням ничего сильнее дружбы. А поскольку в одном коллективе им работать долго, то лишние недопонимания ни к чему. — Ооо... Шуга... — Джин хён, привет. А я тут вот... — парень растерянно развёл руками, досадно отмечая, что не может себя взять в руки, — в общем, засиделся и решил, что можно тебе сегодня выходной дать. Отдыхай. Старший смотрел во все глаза на друга, не понимая, что на того нашло. Юнги конечно довольно неплохо готовил, но это была такая редкость. И уж точно завтраками ни разу не побаловал своих друзей. Обед или ужин — куда ни шло. Поэтому мысленно юноша решил отметить этот день в календаре кружочком. — Я тогда в душ? — Как хочешь. — Ну я пошёл? — Хён, тебе что моё разрешение нужно? Я почем знаю, в душ тебе или не в душ. Но если настаиваешь... — Шуга сделал скептическое лицо, выражая среднюю степень неудовольствия, — Хён, тебе не мешало бы помыться. Хм... Да, точно... Прими-ка ты душ. — Какая ты язва... — Должен же кто-то... Старший показал язык, не желая продолжать этот глупый разговор. Было видно, что его друга что-то беспокоит, но он знал, пока тот не захочет сам рассказать, выпытывать бесполезно. И не проронив больше ни слова, отправился приводить себя в порядок. А Юнги думал, почему их старший хён иногда дитё дитём, хуже Чонгука. Макнэ практически всегда был серьёзен, если только в голове у юного пройдохи не зрел план "Как быстро и качественно поиздеваться над хёнами?" Ну и если Ви его на что-то подталкивал, тогда этих чертят не способно было остановить ни наводнение, ни землетрясение. Убедившись, что еда идеально приготовлена, и им не грозит через пару часов ждать скорую из-за несварения, Шуга отправился в студию. Во-первых, там была грязная посуда и мусор, а после уборки в доме Сухёна юноша особо начал бояться зарасти грязью. Во-вторых, ему было не по себе. От того, что он не помнит, о чём писал песню. Такое было впервые и совсем не в его стиле. Спроси о написанной им лет десять назад песни, Юнги без запинки напоёт её. А тут... Парень думал о том, что покажет слова и музыку RM и Хосоку, чтобы они могли предложить идеи. И могли бы совместными усилиями довести до ума. Но, заглянув в текст, Шуга обомлел. Это он написал? Это его текст? А почерк? Не могли подделать? «Такая вот любовь... Запретная любовь... Парень ты, да парень я... Ни друзья мы, ни семья...» «Да что за нах...» Шуга аккуратно положил листочек на край стола, словно опасаясь, что тот в любую секунду взорвётся. Тревога набирала обороты, а сердце беспощадно тарабанило грудную клетку. Нет, он не писал всегда о любви парня к девушке. Были и другие смыслы заложены, о чем не всегда можно сказать прямо. Но тем не менее, тут он прямо-таки кричал, что один парень любит другого, а общество не желает считаться с ними. «Как меня зацепил разговор, должно быть...» Смешанные чувства одолевали юношу. С одной стороны — это нормальная реакция творческого человека на потрясение. Поделись он этим текстом с друзьями, те, Юнги уверен, не станут к нему хуже относиться или пытаться высмеять. Они с ребятами иногда поднимали тему однополых отношений и притеснений ЛГБТ сообщества. Никто не высказывал негативного или неоднозначного мнения, напротив — поддержка и сочувствие. Парней коробило, что в современном обществе до сих пор есть люди, вынужденные скрывать тех, кого любят. Но вот внутренний голосок настоятельно рекомендовал спрятать куда подальше сиё творение и не высовываться с этим. Слишком личное может? Мимо... Ещё в своём микстейпе он не побоялся открыть внутренние переживания и страхи миллионам людей. Опасение, что причислят к голубой братии? Тоже нет. Каждый день ежеминутно фанаты этим занимаются. Но... не пойман — не вор. Голова болела от бессонной ночи, а эти размышления лишь усугубили ситуацию. Идеальным было бы просто отрубить её, и не мучиться. Но, памятуя о забитом полностью графике, Шуга прикинул, что начнёт, пожалуй, с обезболивающей таблетки. По пути в ванную комнату Юнги встретил Сокджина и бросил ему: — Хён, разбуди, мелких. Я не успел. — Хорошо. Шуга? — А? — Всё в порядке? — старший подозрительно посмотрел на друга, закусив щёку изнутри, дабы не устроить допрос с пристрастием, потому что явно видел: что-то произошло. — Хён, я не маленький. Надо будет — расскажу. Замяли? Парень покачал головой, но вынужден был согласиться. Юнги не из тех людей, которые сломя голову бегут выкладывать свои проблемы. Собственно, никто из них конечно же не вываливал на других абсолютно всё. Но остальных хотя бы растормошить можно, с Шугой же было гораздо сложнее. Не часто ребятам выпадала честь, быть посвящёнными в личный мирок юного гения. Но через некоторое время возвращалась лёгкая отчужденность, и мемберы опять бились в закрытые двери.***
Завтрак проходил весьма оживленно, ребята галдели, смеялись, а Шуга все никак не мог сосредоточиться на еде. Его глаза то и дело возвращались к Чимину, напротив которого он сидел. Юнги никак не мог понять, что именно не устраивает его? На первый взгляд, всё как обычно. Стол, еда, шумные младшие, подгоняющие их старшие. Но юноша подмечал детали, которые раньше казались обыденным делом. Тэхён, по его мнению, совершенно без причины кладёт руку на коленку Чонгука, а Хосок без конца подкладывает еду в тарелку Чимина, приговаривая, как тот похудел в последнее время. Уж про оставшихся Кимов и говорить нечего. Весь вечер они заняты игнорированием друг друга, причем, демонстративно это показывали, словно старая женатая парочка. Но больше всего Юнги волновал Чимин. Тот, как бы мягче сказать, заигрывал со всеми... Он прижимался щекой к плечу Чонгука, показывал язык лидеру и подмигивал Джину. Шоковое состояние Шуги с каждой секундой набирало обороты, грозясь перейти в истерику, глядя на то, что творят его друзья, а особенно один. Парень совершенно не заметил, что пялится на друга как-то даже не моргая, пока тот его не окликнул: — Хён, что с тобой? У меня что-то на лице? — А? — Шуга взглянул на младшего растерянным взглядом, не понимая, что тот от него хочет собственно? — Юнги хён, почему ты так смотришь на меня? У меня на лице что-то? Чимин повернулся к сидящему рядом Чонгуку и попросил того посмотреть, не испачкался ли он. Для макнэ тот был любимым хёном, поэтому со всей ответственностью начал осматривать лицо на предмет чего-то инородного на нём. А Шуга не понимал, что происходит. Движения самого младшего казались ему чересчур интимными. То, как осторожно за подбородок он крутил голову своего хёна и внимательно всматривался, заставляя старшего задуматься, а что если Чонгук тоже? А Чимин тем временем одарил младшего одной из самых лучезарных улыбок, потрепав по голове, словно ребёнка, за помощь. Данные действия не прошли мимо Тэхёна, который привык быть в центре внимания макнэ. Он попросил и ему "провести осмотр", поскольку в глаз "что-то попало". Аналогичными движениями Чонгук проделал все манипуляции и с этим хёном, а Шуга понял, что разум его похоже покидает. Юноша начал потихоньку соображать, что не действия друзей тут настораживают, а его мысли на их счёт. Было ясно, как божий день, что никакого двойного подтекста тут нет. И Шуга уже хотел было расслабиться, как на него посмотрел Чимин и обворожительно улыбнулся, даже ярче, чем до этого Чонгуку. Юнги мерещилось, что эта улыбка какая-то другая, ему он по-особенному улыбается. Эти догадки выбили юношу из колеи, и он, не зная, как себя вести повернулся в сторону лидера, сидящего рядом с ним. Тот был сосредоточен на еде, совершенно не обращая внимания на посторонний шум и общую беседу. Но, почувствовав на себе чужой взгляд, мельком скользнул по другу глазами. Шуга был вряд ли в хорошем виде сейчас, поскольку RM повернулся в его сторону и, положив руку на плечо, внимательно посмотрел на товарища: — Хён, с тобой всё хорошо? Почему ты бледный? Опять лёг под утро спать? — Всё замечательно, не бери в голову. Я песню писал, — парню было неуютно от пристального взгляда и чужой руки на плече, но не смел её скинуть — это, как минимум, вызвало бы вопросы. — Правда? Покажешь? — лидер тут же загорелся, забывая обо всем на свете. Ему нравилось, какую музыку пишет старший, как правильно подбирает слова для песен. Он восхищался умением выворачивать душу наизнанку, задевая тонкие струны и пробираясь в самые потаённые уголки сознания. Намджун улыбнулся другу, предвкушая, как хорошо будет перед тяжёлым днем зарядиться энергией от новой песни. А вот Шуга его энтузиазма не разделял. Совершенно не хотелось показывать данное творение одногруппникам, и парень опять запаниковал. Эмоции захлёстывали большими волнами, сначала стремительно приближаясь, а потом медленно отдаляясь. Юнги из всего этого сумбура понял только одну вещь: ночью надо спать, чтобы потом не мерещилась всякая хрень! Ибо юноша не понимал, почему они все ему улыбаются? Почему их макнэ так нежно трогает своих хёнов за лица? Почему Чимин сейчас что-то объясняет Хоби, держа того за руку? И почему ему, Шуге, это всё не нравится? Юнги постарался дышать ровнее, прикрыв глаза, чтобы мысли снова построились по порядку и перестали разбегаться в разные стороны. И отчаянно начал молиться, чтобы мемберы не посчитали его психом из-за такого немного неадекватного состояния. — RM, там нечего показывать... Вдохновение не желало приходить, поэтому толком и не написал ничего... — Не беда. Ты лучше побольше отдыхай. Какой-то ты странный сегодня... Намджун прищурился, поглядывая на друга. А тому опять стало не по себе от этого прищура, от всех этих вопросов. В столовой стало слишком душно для Юнги, хотелось побыстрее выйти на воздух. Было тошно от себя и своих мыслей. — Всё хорошо... — Шуга отвернулся от лидера, боковым зрением заметив, что Джин переводит взгляд с Чимина на него и наоборот. "Вот только не хватало, чтобы ещё о моей паранойе догадались". В том, что он себе что-то надумал, Юнги уже почти не сомневался. Мысленно обзывая Сухёна идиотом и придурком, Шуга как мог старался выкинуть из головы все глупые догадки. Их анализ показал, как тот себе всё надумал: они постоянно заботились друг о друге, поэтому эти касания и улыбки — обычное дело для них. Нет никакого двойного подтекста. Они друзья, и это нормально для них. А Чимин вообще самый солнечный из компании. Вся его сущность в этом: забота о младших и старших, улыбки, позитив — некий ангелочек всея группы. Глубоко выдохнув, Шуга пообещал себе, что непременно выскажет своему голубому другу всё, что думает о нём и его догадках. А лучше при случае жёстко выебет того, чтоб больше не забивал ему голову всякой ерундой. Подумать только, из-за какого-то видео чуть друзей геями не нарек... Это паранойя. А там и до психушки недалеко. «А всё Сухён виноват. Ну дождётся у меня... Мало не покажется...»