***
«Ты нужен мне этой ночью, Нужен больше, чем когда-либо. И если только ты крепко обнимешь меня, Мы будем вместе вечно. И у нас все будет правильно, Потому что мы никогда не совершим ошибки. Вместе мы сумеем пройти этот путь до конца, Твоя любовь словно постоянная тень на мне, Я не знаю, что делать, Я постоянно в темноте. Мы живем в пороховой бочке и искрим. Ты правда нужен мне этой ночью. Вечность начнется этой ночью. Вечность начнется этой ночью». Юнги нервно вздохнул и выключил музыку. И без Bonnie Tyler на душе было паршиво и грустно. Этой ночью он больше не смог заснуть. В голове крутились лишь вопросы, на которые ответов у него не было. Почему они с Чимином причиняют боль друг другу и самим себе? Когда их отношения перешли черту, став какими-то "нездоровыми"? И как это прекратить? Откуда в них вообще такая тяга к мазохизму? Хоть и говорят, если чувствуешь боль, значит жив, но Шуга понимал, что медленно умирает где-то внутри. И был уверен, что его друг примерно на том же уровне находится. Как это часто бывает, юноша задавался вопросом: а что если? Что если тогда он бы не приехал к Сухёну? Не было бы разговора об ориентации Чимина. Юнги никогда бы не поцеловал Чимина. А тот не поцеловал бы после. Не было бы этой ночи, где и секс сексом-то назвать нельзя. Скорее, какое-то извращение, помешательство. Они бы не загнали себя в ловушку из отчаяния, страхов и вины друг перед другом. Ничего бы не случилось. Жизнь шла бы своим чередом, пронося города, страны, записи различных шоу и лица фанатов. Парни никогда не увязли бы в этом болоте. Им не приходилось бы прятать друг от друга взгляд, боясь прочитать в глазах друга отвращение и ненависть. — Молодой человек, говорите. Я вас слушаю. Шуга вздрогнул от неожиданности. Он совершенно не заметил, как оказался в аптеке. Хоть парень и отправлялся изначально туда, но думал, что путь длиннее будет что ли. — Ах, да... Простите. Мне нужно обезболивающее и заживляющая мазь. — Что-то ещё? — Нет... — парень задумался. — Хотя... дайте успокоительное. — Какое? — То, что посильней. — На сильные нужен рецепт, бесцветно ответила женщина, усталым взглядом смотря на покупателя. — Тогда дайте то, на которое он не требуется. И две упаковки, пожалуйста. Парень, поблагодарив женщину, расплатился и вышел из аптеки. На душе было скверно. Он не представлял, в каком состоянии проснётся младший. И в физическом, и в моральном плане. Чувство вины съедало его изнутри, выворачивая душу наизнанку, но в тоже время юноша ощущал негодование от всей этой ситуации. Что-то в его голове не сходилось. Шуга не мог понять, что именно, но нутром чувствовал, что упускает важную деталь. Было ощущение, что что-то лежит на поверхности, только вот он в упор не замечает. Уверен в одном: это напрямую связано с Чимином. В последнее время многое в его жизни стало крутиться вокруг этого парня. Юнги не понимал, почему они должны причинять друг другу боль? Почему люди вообще так любят страдать? Ведь в мире столько хороших вещей, за которые можно держаться. «Да не может быть...» — неожиданная догадка озарила парня, отчего тот заспешил в общежитие.***
Юнги сидел на диване, поджав под себя ноги и ожидая пробуждения Чимина. Сейчас он был зол на младшего, его поступок не укладывался в голове. К нему никак не могло прийти понимание, зачем надо так жестоко поступать с собой и с ним? Одногруппник всегда был очень неуверенным в себе, искренне заботился о друзьях, иногда даже не думая о возможных для себя последствиях. Он никогда не жаловался, не хотел, чтобы его пожалели, хотя... они все такие. На них маска не только для фанатов, но и друг для друга, иначе бы кто-то заметил, как одиноко Чимину. А другие? Так ли много они знают о тех, кто находится рядом с ними? Что если остальные мемберы тоже хранят внутри себя какие-то тайны? Переживания? Что случится, вырвись они в самый неподходящий момент? Как с этим справляться? Как уберечь младшего от саморазрушения? Он не сможет оттолкнуть Юнги от себя, а рано или поздно на него обрушится полное понимание, в какую ловушку они попали из-за собственных слабостей и страхов. Шуга не знал, как помочь другу преодолеть всё это. Даже поделиться не с кем было, да и чтобы мемберы или менеджер смогли сделать? Едва ли они смогут найти решение. Старший досадливо стукнул кулаком по дивану, ругая себя за несдержанность. Ему надо было отвезти друга за ручку в свою комнату и, погрозив пальцем, прочитать лекцию, а не идти на поводу у мальчишки, практически насилуя того. Какие последствия их ждут? Вдруг врач будет нужен? Юнги покачал головой, укоряя самого себя. Он не понимал, как мог быть настолько эгоистичным и безрассудным? Как мог причинить вред близкому человеку? «Почему я не Намджун? Он бы никогда не допустил такой ошибки...» Шуга не понимал, куда делось его умение твёрдо оценивать ситуацию и рассчитывать возможные риски? Происходящее походило на нездоровое помешательство, как со стороны одного, так и другого. Этот замкнутый круг, в котором они оказались по милости друг друга, необходимо было разорвать. Парень не знал, какими силами это сделать, но однозначно медлить не стоило, иначе потом они возненавидят себя и друг друга за невозможность исправить эти "нездоровые" отношения. Юноша завозился а диване, чтобы принять более удобную позу, стараясь сделать это как можно тише, но младший всё равно среагировал на посторонние звуки и открыл один глаз, сразу заметив одногруппника. Глубоко вздохнув, он прошептал: — «проклятье...» — и перевернулся на живот, спрятав лицо в подушку. Шуга мог только теоретически предположить, что сейчас происходит в душе друга, но радостных мыслей там явно не было, поскольку через мгновенье он услышал всхлип. Мысленно костеря всех и вся, Юнги понял, что ничем хорошим это в очередной раз не закончится. Слезы Чимина имели свойство перерастать в поцелуи, а те в свою очередь в секс, который принёс им лишь боль, а для одного из них не только душевную, но и физическую. — Чимини? — как можно тише попросил старший, вставая с дивана и прихватывая с собой пакет с медикаментами. — Ты меня ненавидишь? — младший замер в ожидании ответа, перестав плакать, но головы от подушки не отнял. — Нет, но я зол. Чимин наконец-то нашёл в себе силы, чтобы посмотреть в глаза одногруппника, надеясь увидеть в них ответ: «почему ты до сих не ненавидишь меня?» — О чём ты? Юнги не спешил с ответом, он неторопливо достал таблетки и налил в стакан воды, а потом протянул это другу, взглядом говоря выпить. — Ну? — Что это, хён? — Обезболивающее и успокоительное. — Я что псих? Ненормальный? — юноша вспыхнул, посчитав, что старший принимает его за парня с неуравновешенной психикой. — А разве нет? — Юнги бы и хотел усмехнуться, только вот не до шуток было в подобной ситуации. — Не понимаю, о чём ты. Младший покорно взял в руки лекарства и выпил их, но при этом решил скосить под дурачка: ему не хотелось выдавать истинные намерения. — Чимини, ты меня ненавидишь? Парень похолодел от вопроса, замерев со стаканом в руке. Стало одновременно и страшно, и стыдно. — Почему я должен тебя ненавидеть? — Как почему? Ты же этого добивался? — Хён, я... не понимаю тебя... — Чимин посмотрел на парня, стараясь держать голос ровным, а взгляд прямым. Шуга усмехнулся на неудачную попытку друга. Он знал его давно, поэтому ложь распознать было нетрудно. — Правда не понимаешь? — Юнги присел на край кровати, повернувшись корпусом к младшему. Парень хотел видеть глаза одногруппника, если тот снова начнёт врать. — Я объясню. Шуга потёр кончик носа пальцем, внутренне собираясь и, вздохнув, начал: — Жил-был мальчик по имени Чимин, он был очень добрым, наивным, доверчивым, талантливым и со всей душой тянулся к людям. Окружающие называли мальчика ангелочком, но не спешили быть с ним такими же доброжелательными. Его обманывали, предавали, использовали. Девушки не могли дать ему той любви, о которой мальчик мечтал, поэтому он закрылся максимально ото всего мира. А потом Чимин попал в одну компанию, где смог дебютировать в составе группы. Мемберы были добры друг с другом, поддерживали, если кому-то плохо было. Тогда мальчик подумал, что всё наконец-то налаживается, но ему по-прежнему не хватало любви большой и искренней, о которой пишут в книгах. Чимин встречался с девушками, но ничего не выходило: они его не любили. А жестокий мир музыкальной индустрии не позволял иметь полноценные отношения, это и не нравилось избранницам мальчика. — Хён, это... глупо... — парень растерянно смотрел на старшего, не в состоянии понять, для чего тот рассказывает эту "сказочку"? — Зачем ты это делаешь? — Сейчас поймёшь... Так вот, однажды с Чимином случилось нечто необычное: его поцеловал парень, хён из его группы. Мальчик был в шоке, произошедшее не укладывалось в голове маленького ангелочка. Но так как он был очень добрым, то не отвернулся от старшего, предпочтя поддержать друга и позаботиться о нём. Но только он не учёл, что поцелуй из его головы никак не выходил. И в момент слабости мальчик сам потянулся к старшему, прося не отталкивать его. Это было их ошибкой. Старший понял, что серьёзно влюбился, а младший ощутил тепло, которое так долго искал. И мальчик уже не мог отказаться от него, хотя и испытывал стыд за свои желания. Чимин стал искать близости у своего хёна, загоняя себя в ловушку. Он знал, что использует друга, понимал, что изменяет своей девушке, но продолжал целоваться со своим одногруппником в тайне ото всех. Ему причиняло боль, что приходится удерживать около себя двух людей, одному из которых никогда не сможет ответить взаимностью. Мальчик понимал, как будет больно старшему, когда помутнение пройдёт. Тогда Чимин стал искать способ разорвать эту связь. И если силы воли не хватало, то он придумал весьма жестокий способ. Мальчик заставил друга практически изнасиловать его, он надеялся, что это заставит ненавидеть старшего или бояться. Только... нихуя не вышло. Я прав? Добавить ничего не хочешь? — Прости меня, хён... — Чимин ошарашенно опустил взгляд, опасаясь смотреть на старшего. Он боялся увидеть там презрение к такому жалкому человеку. Парень понимал, как эгоистичны его поступки. Ведь даже действуя во благо, парень опять использовал чувства друга для достижения своих целей. — Блять... Не могу слышать от тебя эти слова... — Юнги готов был швырнуть младшего о стену: так бесили его бесполезные попытки извиниться. И лишь плачевное состояние одногруппника спасало того от физической расправы. — Хён, я хотел, как лучше. Пойми, если бы я тебя возненавидел, то смог бы отпустить, потому что просто прекратить за тобой бегать не могу. Это выше меня почему-то, совершенно не понимаю, что со мной не так... Юноша посмотрел на этот сжавшийся комочек с жалостью и про себя заметил, что в который раз готов пойти на поводу у этого манипулятора. Осознанно или чисто инстинктивно действовал младший — не важно... Он всё равно поддастся. Мысленно хлопнув себя по лбу, Юнги прилёг рядом с Чимином, обняв того за талию. «Я совершенно не владею ситуацией...» — Чимини что могло быть хорошего, если бы ты возненавидел меня? Да и потом, ты бы правда смог меня возненавидеть? Вычеркнуть из своей жизни после стольких лет трудностей, переживаний и взаимной поддержки? Правда думаешь, что это недоизнасилование перечеркнуло бы всю нашу дружбу? — Я не подумал... Но что мне делать? — младший лёг на бок, повернувшись лицом к другу. — Я боюсь, очень сильно боюсь... Мне с тобой и хорошо, и плохо одновременно. Как такое возможно? Юнги протянул руку и коснулся щеки парня, пальцами почти невесомо погладил её, ощущая мягкость и нереальную гладкость, что бывает лишь у детей во младенчестве. Наверное он никогда не перестанет удивляться, почему у этого юноши такая бархатистая кожа и безумно притягательное лицо. И было больно от мысли, что это лицо в последнее время чаще всего умывают слезами. — Просто ты запрещаешь себе любить... Боишься, что я тоже сделаю больно, что мои чувства временные, и в конце тебе снова придётся быть одному. — Это неправда, я не боюсь любить, — Чимин настороженно смотрел на старшего, не понимая, с чего тот сделал такие выводы? — Ещё как боишься... Но послушай, — Юнги придвинулся чуть ближе, кладя руку на затылок младшего, — Чимини, любовь не всегда приносит боль, а секс может быть очень даже приятным занятием. Может стоит попробовать поверить в мои слова? Я докажу, что всё не так страшно, как ты рисуешь в своём воображении. Чимин сопротивлялся изо всех сил этому манящему шёпоту и мягким поглаживанием затылка, но это противостояние было даже несерьёзным: у него просто не было сил выстоять. Было чувство, что он измучен до такой степени, что просто "режьте меня вдоль и поперёк — уже всё равно". — А если не получится? Хён, ты же мой друг, практически брат... — А тебе не кажется, что ты как-то поздно об этом вспомнил? — Юнги усмехнулся очередной провальной попытке младшего. — Я понимаю, но у меня нет к тебе таких же чувств, как у тебя ко мне... — Знаешь, только в фильмах любовь всегда с первого взгляда, в жизни немножко другие правила. — А если я не полюблю? — Так тому и быть. Я не собираюсь держать тебя насильно. — Но у меня же есть девушка... — Чимин был растерян, старший говорил правильные вещи, умом он это понимал, но согласиться полностью не мог, поэтому изо всех сил искал возможности к отступлению. — Со временем ты поймёшь, с кем хочешь быть, и сделаешь правильный выбор. — И ты готов делить меня с кем-то? — Нет... но я хочу тебе счастья, поэтому ради твоего блага готов смириться с таким положением. — Хён, а если ты поймёшь, что не любишь меня больше? — Не будет этого. Любовь или есть, или её нет. Всё остальное — менее значимые категории. — А если... — Хватит... — Шуга закрыл ладонью рот младшему, устав от вопросов того. — Ты никогда не узнаешь, что получится, если не попробуешь это. Парень встал резко с кровати и начал раздеваться, что вызвало шок у одногруппника: — Хён, что ты делаешь? — Хочу показать, — Юнги пришлось попрыгать на одной ноге, чтобы снять с другой джинсы, — что не всё так плохо, как ты думаешь. — Но я не готов... — Чимин аж рот открыл от осознания, что старший собирается его сейчас трахнуть. — Вот дурак... — Шуга покачал головой и, сняв трусы, откинул их в сторону. — Пусти под одеяло, — потребовал парень, подбираясь как можно ближе к младшему. — Я ничего не докажу, если просто вставлю тебе член в зад. Есть и другие методы. — Какие? — Ты мне доверяешь? Не шарахнешься от меня? Чимин протянул руку к щеке старшего и, погладив её, тихо шепнул: «нет, не шарахнусь». Юнги, удовлетворённый ответом, протянул руки вперед и, обвив их вокруг талии, мягко притянул к себе друга, заставляя того от неожиданности протяжно выдохнуть. Он знал, что собирается сделать: ему нужно было стереть воспоминания о прошлой ночи, чтобы они не стояли между ними. Чимин не должен его бояться, людей, своих чувств. Парень обязан показать, что существует не только боль и отчаяние. Если этого не сделать сейчас, то с каждым годом младший будет закрываться всё больше и больше, и, в конечном итоге, ключи от дверей однажды будут безвозвратно утеряны. Ощущая всю тяжесть своей миссии, парень старался действовать осторожно, поэтому едва касаясь, дотронулся до живота младшего, а тот максимально втянул его, вобрав в себя воздух. — Расслабься. Юноша уже смелее провёл пальцами вверх, задевая сосок, и положил ладонь на грудь. Чимин настороженно следил за движениями старшего и ощущал некий трепет: предвкушение удовольствия. Юнги слегка надавил ладонью, заставляя Чимина лечь на спину, а сам лёг сверху на парня, протиснув одну ногу между ног парня. Живот сводило от предвкушения, а сам старший нервничал, опасаясь сделать что-то неправильно. Шуга наклонился, прикусив мочку уха и медленно потерся своими бедрами о бедра младшего. Трение вызвало едва слышный стон друга, а старший понял, что его это заводит. Ему нравится, что этот мальчишка млеет под его осторожными ласками, тянется к нему, желая получить ещё больше. Осознание этого придало парню уверенности, и он начал действовать смелее, оглаживая бока, прикусывая шею. Температура тел постепенно поднималась, каждое прикосновение отдавалось жарким вздохом, а дыхание уже было тяжёлым и прерывистым. Опустив руку ниже, Юнги накрыл ею вставший член младшего. Прикосновение к столь чувствительному месту отдалось протяжным выдохом, а Чимин откинул голову в сторону, подставляя свою шею под такие нужные поцелуи. У него не было сил принимать активное участие, поэтому он лишь принимал ласку, руками водя по спине друга. Но этого было недостаточно: нужен был ещё более тесный контакт. — Хён... агх... поцелуй меня... Шуга туманным взглядом посмотрел на младшего и в ту же секунду впился в его губы, кусая и оттягивая нижнюю губу. Быть до конца нежным никак не получалось, поскольку эта покорная отдача сводила его с ума, отдаваясь болью в паховой области. Не в силах больше это терпеть, парень взял в руку оба члена и не спеша начал водить по ним, на секунду замерев от необычных ощущений. Чимин лихорадочно хватал воздух, задыхаясь от остроты нахлынувших чувств. Он не мог поверить, что от простой дрочки двух парней могут быть такие фантастичные ощущения. Юноша сильней прижимался, стараясь каждым миллиметром ощутить этот жар, исходящий от старшего. Чимин, тихо шипя и постанывая, все быстрее и быстрее толкался в руку парня, дающую ему столько эмоций, он чувствовал, как трется его возбужденная плоть об не менее возбужденный член Юнги. Понимая, что предел уже близок, младший выгнулся, вцепившись пальцами в плечи одногруппника и со стоном кончил, а Шуга от этого зрелища последовал следом, заваливаясь бессильно на юношу. Отходя от оргазма, старший думал, не перегнул ли где палку? Не было ли это слишком для Чимина? Ведь тот просто-напросто выжат полностью ещё с ночи. — Хён? Шуга поднял голову и посмотрел на парня, взглядом спрашивая, в чём дело? — Хён, мне страшно... Юнги слегка улыбнулся и едва касаясь губ произнёс: — Мне тоже, но сильнее я боюсь того, что не узнаю, что будет, если мы попробуем. Младший удовлетворился ответом и впервые за несколько дней искренне улыбнулся. К нему наконец-то пришло понимание, что это его любимый хён, который не обидит, не предаст, который не оставит в беде, которому можно доверять.***
— Намджуни, слушай, ты ничего не замечаешь странного в последнее время? — О чём ты? Лидер неохотно оторвался от своих записей, уставившись непонимающе на самого старшего хёна. Для него было непонятно, почему тот пришёл в его студию и неловко мнётся, вместо того, чтобы нормально сказать о причинах, приведших его сюда. Гости в студии Намджуна были редкими, это вам не Хосок, к которому постоянно заваливались младшие, устраивая там шум и гам. У лидера если кто и бывал, то сидел максимально незаметно, поскольку тот не любил отвлекаться от написания музыки. Поэтому пришедший Сокджин, мягко говоря, нарушал привычный и негласный свод правил пребывания в данной студии. — Нууу... например, Шуга? Намджун недовольно покосился на одногруппника, не понимая, что тот от него хочет. Он же не бабка-гадалка, чтобы читать его мысли. — А что с ним? Пишет песни, репетирует, ест, спит. Всё как обычно, — невозмутимо пожал плечами парень и вернулся к правке текста. — А Чимин? — не сдавался старший. — Как обычно, переживает, что не так рукой взмахнул в танце... и... вроде всё. Юноша понадеялся, что подобные ответы удовлетворят старшего и начал делать на полях пометки для себя, как в этот момент ему в лицо прилетела небольшая мягкая игрушка, подаренная одной фанаткой несколько лет назад. Намджун не был особым поклонником плюшевых изделий, но эту сохранил, так как её ему подарила маленькая девочка, которая с горящими глазами сказала, что в будущем тоже станет айдолом и будет брать с него пример. Слова ребёнка запали глубоко в душу, и рука просто не поднялась выкинуть игрушку, подаренную от всего сердца. — Ну что хён? — раздражённо спросил лидер, поднимая медвежонка с пола. — Между ними что-то есть! — Они песню вместе пишут? — RM задумался, прикидывая, что может связывать таких разных людей? Они, конечно, все друзья, и Шуга всегда любил заботиться о младшем, но больше всего ему нравилось подшучивать над тем, хотя в последнее время он этим не занимался. — Господи! Дай мне сил! — Сокджин от тупости младшего поднял руки в просительном жесте. — Какая нахрен песня? Спят они! Намджун от этого заявления аж икнул и посмотрел на друга, как на умалишенного. Это Шуга-то будет подобным баловаться? Для этого парня на первом месте работа, на шашни у него просто времени нет, да и желания тоже. — Да не ори ты! — шикнул лидер на старшего, прокручивая в голове последние события и пытаясь найти в них хоть что-то странное или необычное. Но, как назло, ничего подозрительного не всплывало. — Хён, с чего ты это взял? — С каких пор ты перестал мне верить? — Айщ, да не истери ты... Я просто ничего необычного не замечал... Парень досадливо развёл руками, показывая, что готов слушать доказательства и доводы. — Ты никогда ничего не замечаешь, — буркнул старший, сильнее злясь на своего друга. — А ты любишь искать проблему там, где её нет. Они бы сказали нам, если бы между ними что-то было. — Ага... как же... А мы с тобой так и побежали им рассказывать, как однажды переспали друг с другом... Это был удар под дых, RM был уверен, что эта тема закрыта много лет назад и никогда не всплывёт между ними. Старший тогда его уверил, что нет причин для беспокойства, что они забудут и больше не вспомнят этот эпизод из своих жизней. — Хён... мы вместе решили молчать об этом... Сокджин сидел, поджав губы, но негодование на младшего скапливалось огромными валунами, и держать в себе этот всплеск эмоций было нереально: — Да! Решили! — прокричал парень. — Но я не думал, что наших друзей когда-нибудь это коснётся, тем более, что у Чимина есть девушка! — Так может и нет между ними ничего! — лидер не выдержал и тоже перешёл на крик. — Я видел, как Шуга утром куда-то ушёл, а когда он вернулся, я попросил его сходить в мою комнату за книгой с рецептами, потому что не мог оторваться от готовки. Шуга на столе оставил пакет из аптеки. Я перепугался, что наш друг мог заболеть, но ты же знаешь, какой он скрытный может быть? — как-то извиняюще произнёс юноша. — Короче... я заглянул в пакет... — Вот уж не ожидал... — хмыкнул лидер, представив картину, как старший в фартуке, воровато оглядываясь, осматривает содержимое загадочного пакета. — И что там было? — Заживляющая мазь, обезболивающее и успокоительное... Знакомый наборчик, не находишь? RM недоверчиво уставился на старшего, холодея внутри. Он хорошо помнил, когда и при каких обстоятельствах ему понадобился столь незатейливый набор медикаментов. — Может это всё же ошибка? — с надеждой спросил парень. — Вряд ли... — Сокджин грустно покачал головой. — На днях я застал Чимина рано утром на кухне, он был сам не свой. А потом пришёл Шуга. Наверное, тогда что-то случилось между ними: они в глаза друг другу смотреть не могли. — Да не может быть, — Намджун широко открыл глаза, внезапно вспомнив один разговор с макнэ. — Слушай, несколько недель назад Чонгук спрашивал меня, похож ли он на гея? Я тогда над ним посмеялся, а через некоторое время он спросил: «а Чимин?» Мне немного подозрительным это показалось, но мелкий сказал, что один знакомый ляпнул невзначай что-то про задницу Чимина, вот он и поинтересовался. — Хах, — усмехнулся старший. — Вот зараза мелкая, какой хитрый. — И не говори. Это нас с тобой с потрохами сдаст, а за Шугу будет биться до последнего, — младший покачал головой, вспоминая их довольно странный диалог. — Моня, че делать будем? — Не думаю, что есть серьёзный повод для беспокойства. Лекарства он мог купить для подстраховки. Да и может вообще не для этого, а мы тут уже нафантазировали. Нужно подождать, когда они сами готовы будут рассказать. — Почему ты так уверен? — Потому что Шуга не я, он никогда не совершит подобной ошибки...