≫-------->•×•<--------≪
Утро следующего дня было для меня необычным. Как минимум потому, что я впервые за несколько лет держала в руках упаковку бежевых капроновых колготок. Из шкафа я робко достала чëрную свободную юбку. По длине она оказалась мне чуть выше колен. На прошлый новый год мне подарила еë бабушка, и юбка до сих пор лежала нетронутой. И теперь я смотрела на себя в зеркало. Обычно спрятанные под джинсами коленки теперь, казалось, были совсем голые, как и икры, и лодыжки; правда большая часть скоро скроется под высокими берцами, но сейчас это не особо успокаивало. Просторная чëрная юбка держалась на талии и мягко подчëркивала бëдра. Чëрная майка на тонких лямках и с v-образным вырезом показывала миру мои ключицы, часть груди и хрупкие белые плечи. Пара синяков виднелась под сетчатой кофтой. Родинки мелькали по всей коже. Три белые полоски поперëк плеча безжалостно выделялись. Волосы, убранные в ракушку совершенно не спасали. Было непривычно. Мне было страшно смотреть в зеркало и осознавать, что это я. Что вот он — мой шрам. И сейчас его увидят все. Все увидят мои родинки, синяки, бледную кожу… Ключицы было открывать также непривычно. Про колени я вообще молчу. Ну и юбка… Казалось, одежды на мне не было вообще. Видно было абсолютно всë. Хотелось надеть сверху огромный свитер или же хотя бы сменить юбку на джинсы… Но я не могла. Я пообещала самой себе, что буду сильной. Буду показывать всем шрам и не бояться, что кто-то заметит. Не буду робеть под многочисленными вопросами и безразлично отвечать. Я буду другой Астрой. Ноги задрожали. От неуверенности. Я вдохнула, выдохнула. Накинула на плечи рюкзак и бесшумно открыла дверь комнаты. Родители были на кухне. Я тихо прошла мимо первой арки, оставшись незамеченной. Не дай бог меня такой увидят… Мать точно за дурочку сочтëт. Оставалась вторая арка. В метре от матери… Я сглотнула. «Ты вообще-то должна быть сильной не только в школе, Астра. Соберись и иди смело», — сказала я себе и, не медля ни секунды, сделала шаг на свет. И тут же улетела в коридор. Замерла. Прислушалась. Миг. — Астра? — послышался голос матери. — Д-да-а? — сбивчиво ответила я. — Ты чего такое на себя надела? — мама оставалась на кухне. Как она вообще разглядеть успела?.. Я выглянула в арку. — Просто отец сказал, что мой шрам — прямое доказательство моей слабости, и я решила больше не прятать его, — я с упрëком покосилась на отца, а затем снова спряталась в коридоре; начала одеваться. — Что ты ей сказал?! — послышался гневный шëпот моей матери. Я чуть прыснула со смеху, застëгивая молнию на первом ботинке. — Кому сказал? — непонимающе спросил отец. — Дочери своей. — Мама продолжала напор. — Ничего я ей не говорил. — Он отхлебнул кофе. — Ну, да, конечно, так я и повелась. — Выключился кран, мама отложила посуду. — Коля, что ты ей сказал? — Дорогая, может не будем? — В голосе появились нотки волнения. — Очень даже будем, — она, видимо, начинала злиться. Я, еле сдерживая смех, повернула дверной замок и скрылась на лестнице. Алиса, увидев меня в хорошем настроении, стояла в шоке. Приложила руку к моему лбу, затем внимательно посмотрела в глаза и, наконец, сказала: — Рассказывай! Я чуть хохотнула. Мы подходили к школе. Медленно падали крупные снежинки, прилипая к куртке, волосам, ботинкам, покрывали стоптанный слой снега новым. Было безветренно, но холодно. Особенно в колготках. И без шапки, которую я в спешке забыла, торопясь спастись из опасной зоны: когда родители начинали ругаться, стоило бежать как можно дальше, особенно, если они ругались из-за меня. — Мама наехала на отца за то, что он мне вчера сказал, — с довольной миной сказала я. Хотя это было странно. Обычно мои родители заодно, и если отец хочет донести какую-то мысль, мама всегда его поддерживает. А в этой ситуации что-то однозначно пошло не так. «Кажется, мама либо оказалась не в курсе, либо она не ожидала подобной реакции, — размышляла я. — Но ведь если она была в курсе, то должна была понимать, к чему приведёт подобная выходка отца. Значит, отец воздействовал на меня именно по своему желанию. Значит… Не знаю, что это значит! Всё идёт однозначно не так!» Из размышлений меня вывела Алиса. — Астра, что такое? — она помахала ладонью перед моими глазами. Моей улыбки как будто и не было. Я находилась в странном состоянии отчуждённости и непонимания. В таком состоянии я вошла в школу. Напрочь забыв о своём внешнем виде, я задумчиво сняла куртку, повесила на вешалку и направилась к лестнице. Алиса вежливо молчала. «В чём тогда был посыл отца? Нет. Что тогда сподвигло его на этот разговор? Почему мама оказалась не в курсе?» — я начала волноваться. Несмотря на то, что отец всегда делал то, что хотелось именно ему, мама обычно была в курсе. «Может, они поругались накануне? — спросила я у себя. — Поэтому папа ничего не сказал ей?» — Алиса, я запуталась, — я посмотрела на подругу. — Я впервые за долгое время увидела, что мама меня защищает, и совершенно заблудилась в себе. Я не привыкла волноваться за родителей, Алиса, это нормально? — Для тебя — не знаю, но вот для остальных детей это вполне обычное явление, — ответила Лисова, посмотрев на меня. — Ещё больше путаешь меня, — я чуть улыбнулась. И тут я неожиданно вспомнила о том, во что сейчас одета: на меня глазели практически все. И, заметив эти многочисленные взгляды, моё лицо залилось краской. Неожиданно стало жарко. — Алиса, я правда сейчас в юбке и сетчатой кофте? — тихо спросила я, не останавливаясь и не смотря на подругу. — Да, Астра, — девушка хитро улыбалась, но улыбка быстро померкла — на горизонте показалась Диана. — О-о-о, Белая, чудно выглядишь, — хохотнула она и язвительно улыбнулась, — сегодня праздник какой-то? Отчисляешься наконец? — Уйди отсюда, — Алиса небрежно посмотрела на Волкову, идущую рядом с нами. — Как грубо, смелости набралась? — Диана не осталась в долгу. — Что тебе нужно? — безразлично спросила я. — Чтобы ты исчезла, — она лучезарно улыбнулась и остановилась, прекращая преследование. — Очень мило, — я закатила глаза и прошла к классу. Закрыто. Пожала плечами и направилась к излюбленному подоконнику. Закинула рюкзак и примостилась рядом, закинув ногу на ногу. Слева от меня, из мужского туалета показался Бекман. Мне было плевать. Разум вернулся в обычное состояние «мне на всё пофигу», потому я даже не обратила на него внимания. И не обращала до тех пор, пока на одной из перемен меня не зажали в коридоре у стенки. «Ну и что за прикол на этот раз? Снова будешь прикидываться заботливым мальчиком?» — не заметно для себя, я сказала это вслух. Но мою фразу, к счастью, словно пропустили мимо ушей. — Что на плече? — спросил он, вглядываясь в шрам. Лучше бы он докопался до моего вопроса… Коленки задрожали. — Будто ты никогда не видел, — я отвела взгляд, голос предательски дрогнул. — Я не обращал внимания, — Ян тоже отвёл взгляд, — а сейчас заметил. — Он немного помолчал. — Давно? — Не твоё дело, — я попыталась выбраться, но безуспешно: меня схватили за руки, придавливая к стене. Прекрасно. И что дальше? — Я узнал, почему ты стукнула Диану, — практически прошептал Бекман, наклоняясь к моему лицу. — Поздравляю, и что теперь? — я изогнула бровь, вцепившись взглядом в зрачки парня. — Кто он? — Ян наклонился ещё ближе. — Прости, что?.. — я перестала вырываться, голос неожиданно просел. — А потом врезала ему по яйцам и ушла, — я закончила доклад перед Алисой. Только что начался последний урок. Учитель ещё не пришла, но все уже расселись по местам и дружно перешёптывались между собой. Главное правило школы сдерживал каждый: на уроке — тише воды. Поэтому шептались как можно беззвучнее. — Ну и правильно, так его, — кивнула Алиса, — он вообще непонятный в последнее время. — Угу, — я тоже кивнула, уходя в свои мысли. Телефон завибрировал. Пришло смс. «Абонент Ник пытался вам позвонить» Ёкнуло сердце. «Снова», — подумала я. Мы с Алисой переглянулись. Я нервно закусила губу. Пришло ещё несколько пропущенных от неизвестного номера. Папа поставил блок, поэтому вызовы неизвестных номеров до меня не доходили. И перезванивать я не имела права… С этого дня Ник пытался набрать меня каждый день. Утром, днём, вечером. Я была уверена, что столько же раз он залезал в соцсети на мои страницы. Каждое новое смс заставляло моё сердце участить ритм. Каждый раз, когда я видела его имя, мои губы расплывались в горькой улыбке. «Он верит, что свяжется», — мелькало в голове. От этого становилось тяжелее с каждым днём. Но одновременно с этим и легче. Ник оказался прав, Бекман не лез ко мне с драками, пока я была в юбке. Он только пытался прижать к стене и задавал странные вопросы. Ежедневные звонки очень противоречиво на мне сказались: снова появилось желание отвадить Яна, однако морально мне становилось всё хуже. Я увядала ещё сильнее и быстрее. Каждый новый день приносил мне боль. Алиса замечала все изменения во мне, и поддерживала как могла. Через две с половиной недели его звонков, я с дрожащими руками ухватилась за подругу и, едва сдерживая слёзы, сказала, что больше так не могу. Нужно было что-то делать.≫-------->•×•<--------≪
С каждым днём я выглядел всё более жалко. Я снова нервничал. Каждый час для меня был мучением. Каждый мой новый звонок Астре вызывал боль в груди. Было очень больно. От осознания того, что всё происходит по моей вине. От понимания, что всё было бы совершенно иначе, если бы тогда я не ушёл. Если бы тогда я послушал свои внутренние желания, свою душу. Если бы… Если бы… Безумно много «если бы». Но хрен там. Все мои «если бы» оставались пустыми фразами. Потому что прошлое поменять невозможно. От чего я сходил с ума. Время шло. Календарная зима подошла к концу. Наступил март. Первые дни. Накануне три выходных, подаренных Всемирным Женским Днём, накануне день рождения моей матери. Но мне было совершенно не до него. Меня волновала лишь связь, которую я не мог восстановить; порванная нить, которую нельзя было связать, потому что концы не дотягивались. И я пытался найти вторую нить, которая свяжет порванную. Алиса. Всё, что я о ней знаю — её имя. Ни внешности, ни фамилии, ничего. Знаю то, что она была лучшей и единственной подругой Астры и являлась моей отчаянной надеждой. Я перерыл всех Алис. Во всех соцсетях. Либо закрытый профиль, либо в друзьях я не мог найти Астру. Оставалось только одно — написать всем. Чем я и занимался последние полторы недели. Я писал всем Алисам, отправляя одно единственное сообщение: «Привет, ты знаешь Белую Астру? Я ищу её.» Кто-то меня просто игнорировал, кто-то отвечал: «Нет», а кто-то воспринимал мой вопрос как шутку. Последние бесили. Мои страницы в сетях превратились в свалку диалогов со всеми Алисами, которые говорили на русском. Каждый час мне отвечала минимум одна. Несколько раз мне написали: «Ты у меня уже спрашивал. Неужели во всех сетях всех Алис перебираешь?» Я уверенно отвечал: «Да.» Дома царила напряжённая атмосфера. Родители каждый день спрашивали, как мои успехи. И каждый день я отвечал: «Никак.» — Послушай, Ник, — Алёна по-ковбойски села на стул напротив меня в один из первых дней поисков Алисы, — если ты так упорно ищешь связь с Астрой, то почему бы тебе не прийти к ней? — Она поймала мой взгляд, отрывая от телефона. — Вот действительно. Например, встретить её со школы и всё объяснить, — подключился Артём, сидящий со мной за партой. Алёна закивала. Я с грустью посмотрел сначала на одну, потом на второго. Вздохнул и тихо ответил: — Если Астра ограничила доступ к себе, значит, мне пока не стоит влезать в её жизнь. — А то есть своими звонками ты в её жизнь не влезаешь? — Белкина грустно улыбнулась. — Когда Астра посчитает нужным, она меня разблокирует. — Я немного помолчал, а затем ещё тише добавил: — Просто я боюсь. Боюсь к ней прийти, ведь… Вдруг она меня… не ждёт? Этот вопрос я украдкой задавал себе каждый раз, когда набирал её номер. Я боялся, что ей больше нет до меня дела, что она успела меня забыть. Что чёрный список — не временно, а навсегда. И каждый раз я отгонял от себя эти мысли, просто боясь в них поверить. Артём старался не отходить от меня ни на шаг. После того дня, когда я поделился своими переживаниями, Григорьев счёл своим долгом пребывать рядом. Потому что больше я не отгонял никого. Ни Артёма, ни Алёну, ни Иру, ни других девушек. Правда, на круги своя не вернулось ничего. Потому что приставать с просьбами прекратили. Задавать вопросы тоже. Я вернулся домой в районе восьми вечера в последний день перед мартовскими праздниками. Матушки дома не оказалось. Зато в прихожей я обнаружил пару… мужской обуви. И сапоги Елены. Губы сжались в тонкую полоску, ладони — в кулаки. Что это такое, твою мать? Я прислушался. Тишина. Глубоко вдохнул и сделал шаг из прихожей, поворачивая голову направо — в сторону кухни. Они замерли. Моя мать и он. В душе начинало кипеть непонимание. Елена стояла, облокотившись о мебель около холодильника, а мужчина сидел за столом с кружкой чая. Дёрнулся глаз. Я прошёл в кухню. — Это что вообще такое? — тихо, но яростно спросил я, пуская взгляд совершенного непонимания на маму. Мужчина прыснул со смеху, чуть согнувшись над столом. — Я в шоке, — усмехнулся гость. Он был проигнорирован. Елена молчала, краснея и сдерживая улыбку. Я продолжал закипать. — Что это такое? — спросил я, указав рукой на мужчину. Елена не выдержала и прыснула со смеху. Оба хранили молчание. Я повернулся к гостю. Высокий, стройный мужчина в чёрных брюках и объёмном худи, с тёмной щетиной на угловатом лице, смотрел на меня с какой-то непонятной мне доброй улыбкой. Я растерялся, немного остывая. — Это он, да? — приятный голос обратился к моей матери. Почему-то я занервничал. Сглотнул ком, подступивший к горлу. Что происходит? — У нас здесь только один молодой человек живёт. — Елена повернулась ко мне. — Ник, знакомься, это Володя, мой брат. — Твой отец, — мужчина обратился ко мне. Сердце ушло в пятки.