Роллеры

      Тело обмякло и безжизненно рухнуло на пол, освобождая выход. Обезумевший человек, даже не поглядев на труп, молча влез в туфли, захватил куртку и вышел из квартиры, громко захлопнув дверь. Направился к лестнице, по пути убирая пистолет во внутренний, словно специально огромный, карман.       Оказавшись на улице, он направился к чёрной продолговатой машине; разблокировались двери, мигнули фары; сел на водительское кресло и уверенно повернул ключ, заводя автомобиль. На экране смартфона высветилось приложение, сделанное собственноручно для дочери. Пару касаний по дисплею — и теперь мужчина снова мог слышать всё происходящее вокруг неё. Ещё несколько касаний открыли доступ к местоположению. Астра только-только вышла со школы и по привычному пути направилась к дому.       Он положил пистолет на соседнее переднее сиденье, прикрепил телефон на подставку, снял неудобную куртку и бросил на задние места. Привёл машину в движение.       В голове было практически пусто. Одна-единственная мысль не давала покоя, завладевшая его разумом и ставшая целью. «Пристрели, пристрели», — повторялось снова и снова. Глаза заполнены туманной пеленой одержимости, а машина тем временем выезжала со двора.       В его планах было застать меня на улице. Не дожидаться прихода в дом.       Динамик телефона оживился — мы с Астрой завели неуверенную беседу. Мужчина обратился в слух.       — Страшно, — слышался голос его дочери. — Он будто пропал.       — Не переживай, всё будет хорошо, — спокойно ответил я, вызывая раздражённый вздох водителя.       — Не могу, Ник, всё тело дрожит, — жалобно произнесла Астра. — Он и так последние пару дней словно с цепи был сорван, а теперь мы идём к нему.       — В этот раз он тебя не тронет, — тогда я уверенно покачал головой.       — А я не хочу, чтобы он трогал тебя, — она нервно вцепилась в мою куртку, заглядывая в глаза. От того, что мужчина этого не видел, на душе лучше не становилось.       — Прости, цветочек, но так не получится.       «Да кто ты вообще такой, раз смеешь звать мою дочь цветком», — гневная мысль вырвалась на свободу, заставив мужчину практически зарычать.       — Ты уже достаточно настрадалась, — каждое моё слово его раздражало.       — Если он сделает с тобой что-то ужасное, я не выдержу. Ник, я так долго тебя ждала, не хочу опять потерять…       Он мрачно усмехнулся, входя в очередной резкий поворот. «Так нагло позволяет моей дочери перед ним распинаться. Он не достоен её унижения, мелкий ублюдок». Кровь закипала в жилах, газ давился практически в пол. «Бессовестный мерзавец. Ты не стоишь и пальца моего ребёнка. Ты достоин только смерти. Безжалостного, быстрого конца. Ты заплатишь за содеянное».       Самое важное, что было в этом человеке — принципы. Его правила жизни. Его устав. Дочь не имела права ослушаться, не должна была отдаваться кому-то до совершеннолетия. Дочь даже и не думала бы перечить, если бы не моё существование. Если бы я не появился в её жизни, всё в их семье было бы спокойно и по уставу Николая Васильевича.       Я поломал его основательно. Я стал тем, кто растоптал его принципы. Я стал погибелью родителей Астры.       «Он сломал всё, — говорил его разум, — поломал к чертям. Мальчишка сравнял мои ценности с землёй, завладел дочерью, окутал её голову туманом, запудрил мозги. Он испортил мою семью, он заставил меня перейти черту. Вынудил сойти с ума».       «Сломанные принципы — не повод сходить с ума», — в его голове прогремела фраза. Кто её сказал — мужчина так не понял. Или же это произнёс он сам, или это были давние слова жены, или это были мои слова, сказанные Астре.       Николай Васильевич опомнился. Машина резко остановилась и за считаные секунды припарковалась. Одержимость идеей спала. Голова загудела. Тело задрожало. Все его внутренние волнения, спрятанные до этого момента вывалились на свободу страшным ураганом.       «Ты убил свою жену. Ты оставил дочь без матери. Ты запирал её в комнате. Ты лишил её личной жизни. Ты лишил её всего, в чём она нуждалась. Ты не поддержал. Ты оказался одержимым своими целями, своими уставами, не дал возможность выбирать и творить свою судьбу».       Пальцы потянулись к пистолету.       Но дочь ещё жива! Она в паре метрах от тебя, чёрт возьми. Ты можешь всё исправить! Открой дверь, пройди несколько метров! Вон она — идёт на противоположной стороне дороги.       Ты можешь изменить вашу жизнь.       А смысл? Ольгу к жизни не вернуть.       «Остановись! — новая мысль заволочила разум. — Не руби с плеча! Не решай поспешно! Одумайся, глупый человек!»       Ведь у тебя ещё есть дочь…       Николай Васильевич выбрал путь эгоиста. Раз он его выбрал, то теперь будет идти до конца. Мужчина горько усмехнулся, но рука не дрогнула. Самая настоящая ошибка в жизни Астры — он сам, с его глупыми ценностями. Он мог извиниться, мог пожать мне ладонь и принять чувства Астры. Он мог похоронить жену и сесть за решётку, потому что убил. Убил некогда самого дорого и любимого человека. Ту, ради которой он тридцать лет назад изменил свою жизнь. Ради которой он стал успешным и уверенным в себе. От его собственных рук только что погибла жена.       Эгоист и будет эгоистом. Николай Васильевич перестал видеть смысл в своей жизни. Всё, что он мог испортить — он уже испортил. Пора заканчивать.       У Астры зазвенел телефон. Она вздрогнула всем телом и ошарашенно уставилась на меня. Я кивнул, призывая роллершу взять телефон в руки. Мы остановились. Я положил ей руки на плечи и заглянул в глаза.       Её забило дрожью. Тяжело сглотнула ком, подступивший к горлу, провела пальцем вверх, отвечая на звонок. Включила громкую связь.       — Д-да, пап? — я буквально почувствовал, как ей становилось трудно дышать.       — Дочка, один вопрос, — его голос был неожиданно мягким и тёплым.       Плечи Астры опустились. Она перевела глаза от экрана на меня, затем снова вниз. Этот тон она не слышала очень давно, и совсем позабыла, что её отец может говорить с ней так. Тело задрожало сильнее, глаза намокли.       — Ты жалеешь о том, что случилось между тобой и этим мальчиком?       — Нет, — сказала твёрдо, но ладонь с усилием сжала мне рукав. Судорожно вздохнула, напрягаясь всем телом. Живот закрутился от волнения.       — Тогда я обращаюсь к вам обоим. — Он сделал паузу. — Никит, разбейся в лепёшку, но никогда в своей жизни даже не думай сделать так, чтобы она когда-то пожалела о своëм выборе. — Снова пауза. Я собирался ответить, но он не позволил: — Астра. Никогда и на за что ни о чём не жалей. Живи эту жизнь так, как захочешь. И прости меня. Я худший отец.       Послышались гудки. Мы синхронно нервно сглотнули и посмотрели друг другу в глаза. Смешанные чувства едва успели переполнить наши головы, как неожиданно…       Бахнул выстрел.       Мы вздрогнули. Резко обернулись в поисках источника звука, стали оглядываться. Эту машину я узнал сразу. Та самая модель автомобиля из моего осеннего сна. Точно также выглядели все машины, стоящие на парковке около дома в тумане. Сомнений не было — автомобиль Николая Васильевича.       Астра сжала плечи. Судорожно выдохнула. Сжала губы в тонкую полоску. У неё неожиданно заболело всё: закрутило живот, заломало руки, задрожали колени. Голос на несколько мгновений пропал.       Она сорвалась к пешеходному переходу. Я устремился вслед. Она тяжело дышала, лихорадочно вдыхая воздух. Горел красный. Я резко загрёб девчонку в охапку, не позволяя ей перебежать дорогу.       — Пусти! — вернулась возможность говорить, она истерично попыталась вырваться.       — Соберись, Астра! — сурово прикрикнул я, сильнее притягивая роллершу.       Она снова дёрнулась. Затем ослабла, задрожала всем телом и прильнула ко мне спиной.       — Ни-и-ик, — голос срывался в истерику.       — Я с тобой. Я рядом. Я никуда не пропаду, — уверял её, унимая собственный страх.       Загорелся зелёный, Астра сорвалась на переход, я только успел поймать её руку и побежать следом. Мы понеслись в сторону знакомой машины, стоящей к нам багажником. Остановились. Астра оббежала автомобиль, вырвав ладонь, и заглянула в лобовое стекло.       Руки неожиданно закрыли её рот, девчонка сжала брови и закричала. Через миг ладони легли на капот.       — Нет. Папа, нет! Нет-нет-нет! — Она стучала ладонями по металлу, вглядываясь в салон, губы задрожали, слёзы потекли ручьями. — Папа…       Я крепко обнял её сзади, прижимая к себе, и замер. Горло сдавливал ком. Стало жутко. На водительском сидении развалился отец Астры и медленно выпускал кровь из виска. Неестественная поза и пистолет, выпавший из руки на колени.       Она не верила. Она рыдала. Стучала руками по машине, порывалась открыть дверь, потрясти его или докричаться. Пыталась успокоить дрожащие руки. Пыталась не упасть в обморок.       Я молча держал её, не позволяя попасть внутрь. Мрачно разворачивал к себе, целовал в щёки, нос, лоб. Ничего не говорил. Первые пару минут — просто не мог.       Едва заметно утёр собственные мокрые глаза и оттащил её подальше от машины. Дрожащую, полную отчаяния и невыносимой боли, усадил на скамейку и встал напротив. Прохожие быстро столпились вокруг, но также быстро разошлись — я разогнал посторонних. Астра закрывала руками лицо, зарывалась пальцами в волосы, тянула их в разные стороны, царапала кожу, давилась воздухом, будто водой. Я сел рядом с ней и крепко сжал ладони в своих. Снова покрыл лицо короткими нежными поцелуями, вытер слëзы с нежной кожи, заглянул в глаза. Прижал еë к себе и ласково погладил по голове, плечам и спине, позволил ей уйти в горькие чувства, сдерживая свои.       Мы вернулись к машине, едва Астра перестала рыдать. Я осмотрел передние сиденья, всë ещë не подпуская девчонку к дверям, и обратил внимание на включённый экран телефона. Высвечивалось тёмное приложение с одной единственной голосовой записью, названием которой являлся номер телефона.       Дрожащими пальцами, я набрал полицию. Сбивчиво, едва спокойным голосом объяснил ситуацию. Меня попросили ждать на месте и уведомили о том, что вместе с сотрудниками полиции приедут специалисты из морга.       Тогда я ещё не знал, что Ольга Ивановна мертва. Но подозревал, и подозрения мои не позволяли открыть машину и включить Астре запись сообщения. Но я не объяснял девчонке причину вызова полиции и не озвучивал жуткие догадки.       Как только приехали сотрудники, заплаканная, дрожащая, едва державшаяся на ногах Астра попросила включить запись прямо сейчас. Мужчина в форме внимательно осмотрел наши лица, хмуро кивнул и нажал на экран перчаткой.       Слушая запись, Астра едва находила в себе силы не рыдать в голос. Она сжимала мои ладони, время от времени прижимаясь лицом к моей груди. Шмыгала носом, поднимала голову и снова переводила взгляд на телефон отца.       У не дрожало всë. Я едва держался, чтобы не пустить слëзы вместе с ней. С этого момента, больше никто не мог помешать нам быть вместе. И с этого дня всем моим смыслом жизни и главной обязанностью стала роллерша с невероятно красивыми серыми глазами с цветочными узорами и с прекрасным, удивительным именем — Белая Астра.

≫•———•>×Х×<•———•≪

— Меня зовут Белый Николай Васильевич, — начал голос отца Астры. — Перед тем, как вы дадите послушать это сообщение моей дочери, попрошу направить людей, чтобы убрать труп моей жены из квартиры, — назвал адрес. — Я убил её сам. Из пистолета, который вы видите в моей машине. Дверь не заперта, и, возможно, соседи уже вызвали ваших коллег для открытия дела. Я не хочу, чтобы мой ребёнок видел окровавленное тело матери. Мой поступок был совершён неосознанно. В тот момент я был одержим своим собственным эгоизмом и поддался эмоциональному всплеску. Собирался убить мальчишку, которого, скорее всего, вы увидите рядом с моей дочкой. Опомнился я слишком поздно. А когда понял, что только собирался натворить и уже натворил, стало совестно. Смысл в моей жизни пропал. Номер телефона, что вы видите в качестве названия моего признания — это телефон моей тёщи, бабушки Астры. Позвоните ей, она заберёт мою дочь к себе. — Сделал паузу. — По поводу квартиры: она на ребёнка. Как только ей исполнится восемнадцать, всё, что там есть, будет принадлежать ей. Временная ответственность будет лежать на опекуне.— Голос ненадолго замолчал. — Жалею лишь о том, что не смог стать отцом, которого заслужила моя сильная, единственная дочь. Астра. Когда ты услышишь это сообщение, я бы не хотел, чтобы ты плакала. Понимаю, что прошу невозможного. Ведь из-за меня ты потеряла обоих родителей. Никита не виноват. Ты тоже, дочь. Не вини себя в моей смерти. Не вини себя в том, что я убил Олю. Не вини себя в смерти сестры. Не бойся шрама на плече. Люби. Учись. Расти. Живи. Будь тем, кем захочешь. Стань свободной птицей и никогда ни о чём не жалей. Следуй своим собственным принципам, не подчиняйся воле других. Но не переходи ту черту, которую перешёл я. Принципы, всё-таки, не самое главное. Это я тебе скажу точно. Самое главное в твоей жизни — ты найдёшь сама. Твой смысл, твой толчок — это будет то, что ты выберешь сама. Улыбайся. И убей этого придурка, если он хоть раз тебя расстроит. Я был неправ. С искренними сожалениями, твой отец.